Летел орёл, шагал осёл.
Устал, да и упал орёл.
«Привет, орёл!» - сказал осёл.
«Пшёл вон, козёл!» - сказал орёл.
«Я не козёл!» - сказал осёл.
«Пшёл вон, осёл!» - сказал орёл.
«Какой ты злой!» - сказал осёл –
«Раз ты такой, то я пошёл.»
А тут, как раз, большой мандрил
Со всем семейством проходил.
Ну обезьяны и нашли
Орла, сидящего в пыли.
Орёл клевался и вопил,
Но не хватило ему сил,
Чтоб вырваться из цепких лап,
Ведь он был стар и очень слаб.
А у мандрильей малышни
В умах-то шалости одни.
Взялись они его щипать,
Из крыльев перья выдирать,
И прутьями его стегать,
И по земле его валять.
После того большой мандрил
Его, как тряпку, постелил
И, с главной самкою вдвоём,
Уселся отдыхать на нём.
А в мозг несчастного орла
Тогда простая мысль пришла:
«Ведь я бы мог того осла
Не гнать, не оскорблять со зла,
А по-простому, без угроз,
Просить, чтоб он меня отвёз
На край ущелья, на обрыв,
Где, честь и доблесть сохранив,
Я счёты с жизнью свёл бы сам,
Как полагается орлам,
Старинным способом простым,
Упав а камни с высоты.
Так умерли отец и дед…
Но вот – осла простыл и след,
Я взят мандрилами в полон,
Истерзан весь и оскорблён,
И встречу смерть, в конце концов,
Не по обычаю отцов.»
Так, в ходе сих прискорбных дел,
Орёл, хоть поздно, но сумел
Из горя выделить мораль:
Страдающих должно быть жаль,
И, будь ты хоть царём зверей,
Стебаться вредно, будь добрей.