Татьяна Щепетова
Поэма о Царской Семье
Посвящается Марине Цветаевой
и её исчезнувшей «Поэме о Царской семье»
«Господи! Помоги нам,
Спаси и усмири Россию!».
(Из дневника Николая II).
Молитва
Пошли нам, Господи, терпенье
В годину бурных мрачных дней
Сносить безропотно гоненья
И пытки наших палачей.
Дай крепость нам, о Боже правый,
Злодейство ближнего прощать
И Крест тяжёлый и кровавый
С Твоею кротостью встречать.
И в дни мятежного волненья,
Когда ограбят нас враги,
Терпеть позор и оскорбленье,
Христос Спаситель, помоги!
Владыка мира, Бог вселенной,
Благослови молитвой нас
И дай покой душе смиренной
В невыносимый страшный час.
И у преддверия могилы
Вдохни в уста твоих рабов
Нечеловеческие силы –
Молиться кротко за врагов.
*Пророческое стихотворение корнета Сергея Бехтеева, переданное Царственным Мученикам в заточении и переписанное рукой Великой Княжны Ольги Николаевны.
Начало
Родоначальник всех Романовых –
Андрей Иванович Кобыла.
В четырнадцатом веке было
Его пришествие на Русь
Из Пруссии. И я берусь
Вам рассказать о том, что смыла
Семивековая волна.
История встаёт со дна
И мне свой жезл подаёт.
Начало предо мной встаёт.
Здесь русскому начало роду,
Ему не будет переводу!
Потомки Андрея Кобылы
Праправнучка Анастасия –
Жена сурового царя
Ивана Грозного. В России
Встаёт кровавая заря.
Потомки славного Андрея –
Родня династии царей
Московских. Грозный царь, зверея,
К Никите всё же подобрей
Романовичу был. Царице
Никита – брат родной. И вот
Царь умирает и десницей
Никите власть передаёт.
А новый царь зовётся Фёдор.
Племянник для Никиты он.
Никита наш со смертных одр
Опекуном провозглашён.
Вот где борьба за власть в России –
Ведь тесть царя – сам Годунов!
Его Никита не осилил.
И старшего из всех сынов
Никитиных Борис ссылает.
В монахи сослан Филарет.
Но тут царь Фёдор умирает,
И Рюриковичей как нет.
И наступает время Смуты.
Борис на царстве Годунов.
Убийство Дмитрия и путы
Поляков. Дочек и сынов
Российских массовые смерти.
Ну, а об этом – в части третьей.
Смутное время
Народ безмолвствует. Лютует царедворец.
Россия стонет в толще смутных лет.
Теснят поляки, и грозит литовец.
А где же Царь? Царя, как прежде, нет.
Кипит смола, и жарки сцены пыток.
И Бог забыт, и тьма на сотни лет.
И нет просвета, избавленья нет.
А главное, что даже нет попыток.
Тень Дмитрия, тень Фёдора, Василий,
А ранее – отравлен Иоанн.
А угличский младенец?! Цепь насилья.
В глазах – кровавым заревом туман.
В домах – зверьё, в лесах – остатки черни,
И голод, голод и зловещий мор.
И зверствует отточенный топор,
И петли вьют из перегнившей верви.
Но где-то в келье книжник и монах
Вынашивает подвиг очищенья.
И святость покаянья и прощенья
Поставит крест на смутных временах.
И будет созван Земский тот Собор.
И будет выбран Михаил Романов.
Порвётся цепь насилья и обмана
На триста лет. А там – опять топор…
Царская ложа
Исчезнувшая «Атлантида»:
Дворцы, театры и балы.
Судила строгая Фемида
И анфилады, и углы.
Трущобы Питера восстали
И поглотили старый мир.
Но там, на дне, навек остались
И Византия, и ампир.
Шумит бомонд у Мариинки,
И в ложе – царь, и сын царя.
Мелькают ножки балеринки,
Волшебный замысел творя.
Матильда К.*блистает ныне.
Как хороша, какой успех!
Как царь заботится о сыне,
Какой восторг на лицах всех!
Любовь земная – к балерине,
Любовь небесная – к другой…
Театр Царя хранит поныне
Любви мятеж, любви покой.
И в Мариинке, в Царской ложе,
Мне чудится, живут ещё
Дыханья ветер, запах кожи
И оголённое плечо…
*Матильда К. – Матильда Кшесинская, балерина труппы Мариинского
Императорского театра в Санкт-Петербурге. (Прим. автора).
Старинное письмо
(романс)
Николай II – Кшесинской
«Роскошный фолиант
старинного романа,
Тяжёлый канделябр,
в узорах зеркала…
Как эта встреча мне
особенно желанна,
Как эта женщина
особенно мила!
Ажурное письмо
вы всё же прочитали.
Простите мне, мадам,
безудержность мою!
Я трепетно люблю…
Ах, если бы Вы знали!
Мы встретимся, мадам,
хотя бы и в раю.
Темнеет старый сад.
В снегу стоят аллеи.
Уютен старый дом,
в печи трещат дрова.
Поверьте мне, мадам,
я об одном жалею:
Что жизнь – не мечта,
что жизнь всегда права.
Вот свечи догорят,
потом наступит утро.
Вы вскроете письмо
и скажете: ах, нет!
Да, Вы правы, мадам,
вы поступили мудро.
Примите ж от меня
сей пламенный сонет!
Аликс Г.
Из гессенских принцесс –
Да в русские Царицы.
Из дармштадских лесов –
Да в русские леса.
Приветствовала Русь
Свою Императрицу:
Улыбка, тонкий стан,
Лучистые глаза.
Да, это Аликс Г.,
Мечта ЕГО и сказка.
Да, это – Аликс Г.,
Златые волоса.
Владей моей страной,
Принцесса-Златовласка.
Владей моей душой,
Нездешняя краса.
Санкт-Петербург, Москва,
Венчание на троне.
Столица двух миров,
Златые купола.
Сияет Лик ЕЁ,
Как бриллиант в короне.
(Той броши бриллиант,
Что выгорит дотла).
Владей моей землёй,
Нездешняя принцесса!
Владей моей Душой,
Пречистая Душа.
Романовы всегда
Роднились с родом Гессен.
И высший свет признал,
Что пара хороша.
Старинные фотографии
Взирают со старинных фотографий
С каким-то благородством неземным
Дворянство, высший свет, аристократия.
О, Боже, как завидую я им!
Люблю и бесконечно преклоняюсь.
Какие лица – мысль и чистота.
И слёз благоговенья не стесняюсь,
Когда на снимках – царская чета.
Изысканность, осанка и порода.
И тонкость чувств, возвышенность страстей.
И попеченье о судьбе народа,
И жажда заграничных новостей.
Не лица – лики, не слова – реченья.
Не жизнь, а житие, хотя земны.
А что же после? После отреченья –
Власть Сатаны и гибель всей страны.
Взирают со старинных фотографий
С каким-то благородством неземным
Дворянство, высший свет, аристократия.
Прекрасные, божественные сны!
Бывший белый полковник
Солнце красное землю ласкало живыми лучами.
Красны девицы молодцев добрых тепло привечали.
Красный угол иконой был свят и светился лампадой.
Красен мир был людьми, людям церковь служила отрадой.
«Красный» -- значит «прекрасный», «красивый», «любимый».
Вёсны были звенящими, снежными – зимы.
И мужик жил со смыслом, усердьем и верой.
И дворяне – умны, и честны офицеры.
Богатела деревня, дымили заводы.
Меценаты искусство дарили дарили заботой.
Гимназистки влюблялись в румяных кадетов.
Процветали театры, творили поэты
Русский Царь восседал милосердно на троне.
Драгоценные камни сияли в короне.
Пять княжон и наследник в белейших одеждах.
На войны завершенье благие надежды.
Что Распутин грешил – нынче просто забава.
Мировая Российская ширилась слава.
Год тринадцатый – триста лет Царскому Дому.
Русь жила и не мыслила жить по-другому.
Сей рассказ я услышала где-то в Париже.
Старый русский барон в эмиграции выжил.
В ресторане «Калинку» он слушал и плакал,
Быший белый полковник, красавец-рубака.
«Ну, а как там сейчас в этой вашей России? --
Со слезами спросил, стопку водки осилив. –
Слышал, к власти опять рвутся те комиссары?
Впрочем, мне всё равно, я совсем уже старый.
Ну, а вы-то, что ж вы допустили такое?»
Ах, старик, твой вопрос не даёт мне покоя.
Как же мы допустили кровавую клику
Ко святому и светлому русскому лику?
Тот же выбор вставал: умереть иль уехать.
Нам – мучения, псам краснопузым – потеха.
И вопрос старика не даёт мне покоя.
Как же, люди, мы все допустили такое?!
Николай II
Мой дедушка * эсерами убит,
Отец** мой умер от последствий травмы.
И Царский поезд под откос летит,
И жуткий крик, и страх в глазах у мамы***.
Я не хотел садиться на престол,
Но мне сказали: надо для России.
Я сел как гость за пышный Царский стол,
Но ношу Царских дел я не осилил!
Я так любил и Аликс****, и детей!
За них готов отдать и жизнь сегодня.
Я их берёг от горестных вестей.
За что же кара лютая Господня?!
Любовью я Россию усмирял.
Но дьявол всё же, видимо, сильнее.
Поверьте, я в безвинных не стрелял!
То Красный Чёрт зла семена посеял.
Спецслужбы одолели, как хитры!
От терристов не было спасенья.
А мне уже не выйти из игры…
Как тяжело! Да вот и отреченье…
Мой мальчик, сын, ты кровью истекал.
Как мне помочь тебе, ребёнок милый?
И я спасенья для тебя искал,
Но с каждым годом покидали силы.
Да, зло сильней, я это увидал.
И вот – подвал Ипатьевского дома.
Но я свою Россию не предал!
Господь! Ведь всё могло быть по-другому!!!
*-- Император Александр II (годы правления: 1855-1881).
**-- Император Александр III (годы правления: 1881-1894).
***--Императрица Мария Фёдоровна, жена Александра III.
****-- Императрица Александра Фёдоровна, жена Николая II.
Д е в о ч к и
Детство, Ливадия, Зимний дворец.
Грёзы любви на прекрасных балах.
Строгая мама и добрый отец.
И отраженье одежд в зеркалах.
Музыка, книги и маленький брат.
Милые девочки с фото глядят.
Как я хочу повернуть время вспять,
Как я хочу возвратиться назад!
Принцы, гусары, романы, стихи.
Вот бы любовь – как у мамы с отцом!
Губы так жарки, а руки сухи.
Вот бы любовь со счастливым концом!
Девочки, девочки,
Платьица белые!
Как же мне жить,
Зная, ЧТО с вами сделали?!
Как побороть эту смертную муку?!
Если бы сны те волшебные – в руку…
Девочки, девочки,
Ангелы белые!
Как же мы жили,
Не зная, ЧТО сделали
С вами кровавые, лютые псы?!
Остановить бы повсюду часы
И на колени упасть перед вами.
Не передать никакими словами
БОЛЬ УЗНАВАНИЯ, жажду отмщения.
Рано, ох рано ещё до прощения!
Снятся мне ночью те девочки белые,
Только убитые, обледенелые.
И вопиют их тела поруганные.
Девочки – вечной смертельною раною…
Торжествовали – убили Царя.
Но души убитых со мной говорят!
Монолог царского гвардейца
Звероподобная орда
Убогих нелюдей,
Зачем явилась ты сюда,
На камни площадей?
Зачем крушишь и топчешь ты
Великий град Петра?
И руки чёрные мосты
Всё тянут до утра.
Не отдадим старинный Град,
Не продадим Царя!
Зачем февраль сменяет ад
И ужас Октября?
Зачем кухарки правят бал
И в вазы в Зимнем…?
Распутин правду предсказал,
Что, мол, его убьют –
И вся Россия погорит
На адовом огне.
А грязный сброд чего творит!
Страшней, чем на войне!
Снега сменил свинцовый дождь
И ветер до костей.
От немцев прибыл лысый вождь
Со свитою чертей.
Ужель России не воспрять,
Ужель всему конец?
У нас, гвардейцев, не отнять
Ни чести, ни сердец.
Спасти Царя! Спасти, бежать!
Но в Англии – глухи.
В Германию – нельзя опять,
С Германией – враги.
Уже бежал трусливый Двор,
Осталась сотня слуг.
Какой же будет приговор,
От чьих погибнем рук?
Такая добрая Семья
И милый Николай…
У нас ведь тоже сыновья.
Гвардейцы, наливай!
Утопим истину в вине,
Терпеть уж нету сил!
Жена заплачет обо мне,
А я – Царя любил…
Друзья, погибнем за Царя,
Ведь без него – конец!
Чернеет яма Октября,
И часа ждёт свинец.
Звероподобная орда
Убогих нелюдей!
Зачем явилась ты сюда,
На камни площадей?
Зачем крушишь и топчешь ты
Великий Град Петра?
И руки чёрные мосты
Всё тянут до утра…
Николай II – сыну
Когда беснуется народ,
Отринувший Царя,
И погибает древний род,
И смерть несёт заря,
Когда кровавые вожди
Встают на пьедестал,
Тогда пощады ты не жди.
То низкий люд восстал.
У черни – чёрная душа,
Запомни, мой сынок.
Свой чёрный замысел верша,
Узнала чернь свой срок.
А наши сроки вышли все,
Уже нас не спасут.
«Иже еси на небесех»…
Но будет Божий Суд!
Воскреснут души бедных жертв,
А палачи падут.
Что, что вам?!
Час пробил уже.
Сейчас нас поведут.
Мужайся, мальчик, до конца!
Тебя к груди прижму.
Тебе не стыдно за отца.
Покинем мы тюрьму.
И наши души улетят
В заоблачную высь…
Уж палачи на нас глядят,
Молись, сынок, молись!
И через век, и через два
Нас вспомнят и поймут.
Палит разгульная братва.
Проходит пять минут.
И Царь убит, но Алексей
Всё тянет руки вверх.
О, вы, стрелявшие в детей,
На вас смертельный грех!
И Бог отринул ту страну,
Что предала Царя.
И встала через пять минут
Кровавая заря…
http://www.stihi.ru/2011/05/09/6135