1
Остроокая неЯсыть возвращалася домой.
На нетронутой манишке – алый сгусток кровяной.
Отчего на белых перьях у совы присохла грязь?
Где летала, не над бойней ль, где кабан готов был пасть?
Белых сов полно у замка почему-то в этот март,
К изголовию кровати прилетают и кричат.
Говорят, плохой приметой обернутся их крылА –
В кОрнях древних суеверий угнездилася молва.
Замок мой лежит в осаде – половодье на реке;
И подобны ветви сада вдаль протянутой клюке.
Шпиль зловещий колет неба провисающую ткань,
Платит зимам за победу март немыслимую дань.
Он в купель холодну брошен и туманами повит,
Белою одет порошей, талою водой залит.
А неясыть улетает вновь к угодьям дальних гор –
Весть подхвачена благая пусть падет с когтей во двор.
2
Земли полнятся сказаньем, слух зашел чрез перевал:
За туманными горами, где купец и не ступал,
Есть подземная гробница, охраняема слугой.
Там схоронен павший рыцарь, что ходил в поход святой.
Только бравые крестьяне о богатствах лишь грезЯт.
Не нашлось средь них удАлых, чтоб пойти наверх и взять.
У подножья рыщут вепри, над вершиной бдят орлы,
Нестареющие ветры облакам трубят в рожки.
И послушная отара побрела на плечи скал,
Обвила их хладным паром, чтоб и гром там не мерцал.
3
Между тем, сменили платье за деревнею холмы,
В тьме ночной и не узнать их – синей тайною полны.
Прыткий месяц в тесной стайне бьет копытом, как рысак,
Все не терпится шальному свет пролить в полночный мрак.
Небо ясно над селеньем, как светлица у девиц,
Чисто выметены тучи к далям северных границ.
4
Средь корявых веток леса блик теряется во тьме –
То сверкнет крылом в просеке, то запрячется во мгле.
Виден оку человека только призрачный полет,
Будто дух невинный детский, заблудившись, мать зовет.
Конь лесной ступает тихо, бледною рукой ведом –
Сын охотников альвийских никогда не ходит днем.
За спиной у гостя леса острых стрел тугой колчан
И привычны следопыта к темноте ночной глаза.
Заприметил меж деревьев зоркий глаз дневную тень,
Между крыльев сид наметил смертоносным стрелам цель.
Только странные препоны учинились для стрелы,
Лучник, чья рука не дрогнет, в удивлении застыл.
Непослушной тетивою пальцы режет до крови,
Неподатлив конский волос зову верному руки.
Видно, это духи леса бить добычу не велят,
И искать другую жертву эльфу надобно опять.
Нетопырь в лету спокойном привечал главой стрелка,
Снежно-белою совою обернулся и пропал.
5
Мне за прялкой в раннем детстве нянька пела давний сказ,
Сарациново наследство в нем звенело в поздний час.
Будто древний походы оживали для меня,
Стяги, доблесть, чьи-то четки ум тревожили, маня.
И несметные богатства – только руку протяни –
Все сверкали страшной властью, поутоплены в крови.
И мечом святили земли в латах грозные мужи,
Не щадя голов неверных, не щадя рядов своих.
В снах мне виделся стократно поржавелый весь клинок,
Но в рубинах и гранатах рукоять была его.
Там не раз схватить я тщился гарду дивного меча,
Но рассвет уж в окна бился, отнимая грёзы сна.
Вот и вспомнился весною мне наивный детский вздор
В час, когда бродил по взгорью мой плененный скучный взор...
Только слухи все крепчали и в умы закрался страх:
У подножия был найден полумертв старик-монах.
Говорил он час, сбиваясь, и с испугом повторял:
Чернокожим колдуном нас бог за грешность наказал.
6
Через два восхода солнца гром смял дланью ветошь туч,
Черепица в окна бьется, крЕнит крыши ветр могуч.
По поселку люд в подводах, и в руках несет добро.
Каждый кается, но поздно – колесо громов пошло.
Голосят ветра чужие над стенающей горой;
Заметались, закружили совы за моей стеной.
И нездешние наречья будто воют в облаках,
Что сгрудились по-овечьи в грозных прОклятых горах.
Под хребтами бездна вскрылась и разверзся котлован,
Вешних рек вода взбесилась, полилась как кровь из ран.
Из бутыли оплетенной так вливается вино –
Кубок горный страшных здравниц внутрь принЯл по само дно.
Пыль сухая с бурых кАмней растворилась в рек воде,
Заалели, заигрались буреломом струи те…
В миг единый звуки стихли, лишь, кружась, летит перо;
Отголосок колокольный заблудился далеко.
И свинцовою плитою небо над горой глядит,
Только там еще так долго гром не слушался молитв.
7
Возвратилась неясЫть в сад, сраженный ливнем.
Желтоглазый совий лик весь испачкан пылью.
И повисла на когтях совьих, крепко сжатых,
Плетью тонкою змея с кожей в цвет агата.
В пасти черной меж клыков, оплетенный жалом,
Коротко мигнул яхОнт, крупный и кровавый.
Словно капля крови ал… А его хранитель,
Верно, долго бой держал – ранен похититель.
Семидневною борьбой неясЫть разбита
И поникла головой да к земле приникла.
Обернулась лапа вдруг сталью рукавицы
И в доспеха лязг и стук воплотился рыцарь..
Закричали по лесам совы, что тужили,
К замковым сошли вратам под раскаты крыльев.
Перья кольцами кольчуг рассыпАлись звонко;
Побратима обнял друг во совином войске.
Не успел народ сойтись, чуду подивиться,
Возвратился в горный скит с верной ратью рыцарь.
Только молча отдал мне кость с меча святую –
Род с тех пор мой белых сов на щитах рисует.