Распахнут черный плащ её,
Откинут капюшон.
Затих, как вспугнутый змеей,
Малиновок трезвон.
Спокоен шаг ее и тих
В просмоленном лесу;
Лаванды цвет в глазах слепых
Вобрал небес красу.
На пепелище постоит –
Жертовник сыт золой;
Подол расшитый теребит
Рубашки власяной.
Тропою травной вьется путь
К песчаным берегам –
Там воздух чист, стучится в грудь,
Зовет к пустым ладьям.
И узкокрылы, и стройны,
Как клин кочевных птиц,
Не раз на проводы весны
Возили пьяных жриц.
Укрыт лозой завитый нос
Речного корабля,
Что чешет боком об откос,
Умелых рук моля.
Но не замедлит у бортов,
На мель не бросит взгляд –
Обводы легких парусов
Полощут воздух зря.
Клубок под ноги шерстяной
Не нужно ей бросать –
Безумным некуда идти
И нечего терять.
У век бордовый ободок,
А хрупкость вялых рук…
В ней будто гальки холодок
На склонном берегу.
Колосья злаков луговых
В венке блестят росой;
В чертах на лике роковых –
Незыблемый покой.
Румянец не коснется щек,
Не тронет тонких губ.
Над ней давлеет властный рок,
Предвестник тяжких мук.
Подол примятый весь намок.
С мозаичных камней
Текла на мрамор слабых ног
Вода – слюды светлей.
И белым лилиям поет
Теченья колыбель,
Глядится прямо в небосвод
Прозрачная постель.
На потемневшие глаза
Набросит тины прядь
Ворчливо сонная волна,
Вновь заливая гладь.