***

Забытый дом на улице осенней,
Глухие окна досками забить
Руки не сталось… Нынче воскресенье –
Замолят все, что хочется забыть.

Но мне молиться в церкви неохота –
Пусть стекла блещут ярких витражей.
Да, у дьячков прелегкая работа –
Дубрав иконы гнать с сердец людей.

Вечерний звон. Почти что в полшестого
Монах забьет хоры тугих ветров.
Их дышащее богом тихо слово –
Так шепот тих у одр больных отцов.

Как старцев спины скрючены акаций
Когтистые и влажные стволы;
В театре гром ликующих оваций –
Наверное, герои все мертвы.

И бесконечен цикл агоний Дездемоны;
Там плакальщиц наигранны хоры,
Там альгвасилы, битвы за корону…
А я молчу неровностям коры.

В пучине темной вяжущего мрака
Стою посреди улицы седой.
Ряды нестройных, тонущих бараков
Как травы вырастают предо мной.

Мне переймет дыханье у забора.
(Сухой клематис свесился на нем.)
Молчат деревьев строгие узоры,
Молчит без света старый ветхий дом.

Поверилось, что в этом переулке
Мне deus ex machinа преградит
Измерзший путь. Запахнутые стулки
От ветра приоткрылись впереди.

Шагнул я в дверь: рассохлись половицы,
Панели пыльны, опрокинут стул…
При свете ранних звезд стекло крошится,
Разбитое, вонзаясь в подошву.

На чердаке причудливые тени
Горстьми бросает в круглое окно
Тоскливый ветер. Многолетний гений
Следы живых здесь стер уже давно.

По лестнице витой, крикливо-недовольной…
Старинный дух в пыли гостиной врос.
Здесь пахнет терпко выпитою болью,
Здесь след пролег невыплаканных слез.

Подумал: две сестры, наверно, жили,
Две юных близких сердцем сироты,
Что день-деньской кроили, платье шили,
На съем квартир копящие гроши?

А в комнате другой, где балдахина
Полупрозрачный сорванный полог –
Там женщина жила? Чулан мужчины
Чрез коридор – он тёмен, сыр и строг.

Кто знает что видала штукатурка,
Припавшая сетями пауков…
А может быть прелестная дочурка
Играла здесь в покойности ковров?

Разграблен дом и бедные кварталы
Срослись стен;ми вдоль и поперек.
Здесь солнца, как и хлеба, очень мало;
Мальчишки чей-то делят кошелек.

Народ бедовый, ушлый, часто пьяный,
Все шторы снял, весь хлам унес с собой.
Прут с потолка свисающий упрямо
Весь покривлён небрежною рукой.

На стЕнах, где повыцвели обои,
Еще следы осталися картин –
Там цвет поярче, хоть под толстым слоем
Не разобрать рисунка, весь в пыли.

Весь дом спиной к вошедшему повернут,
Сквозняк витает в прогрызях дверей.
Я зря пришел – здесь заживо хоронят
В вечернем свете призраки вещей.

Но по щеке прохладное качнулось,
Со старой люстры свесилось змеёй,
В бездвижье – напряженное. Проснулось,
Разверзло неминуемый покой.

Подвешено на память иль в страданьи,
В бесчестье кто покинул отчий кров?
Там стрелки не сойдутся во свиданьи
С цепочки тонкой сорванных часов.