Овраг скорби-место, где мертвые учат живых

   
"Hic locus ubi mortui docent vivos"
(Здесь место, где мертвые учат живых)               
                (латынь)

Посвящается жертвам холокоста
----------------------------------------
***************************
                I
Всегда, когда я здесь бываю,
Я слышу стон из-под земли –
То мёртвые к живым взывают.
Они покой не обрели.

Я прихожу к оврагу скорби,
Склонив колени, там стою.
Ладонью глажу, спину сгорбив,
Ту землю… и благодарю…             

Я стар уже, но разум светел –
Я помню всё до мелочей:
Семью, одежды кучи, ветер               
И рожи пьяных палачей.

Я прихожу ко рву расстрела,
Чтоб память павших здесь почтить.
И к маме, что тогда успела               
Собой меня от пуль прикрыть.

И к маленькой сестрёнке Минне,
Ей был тогда едва ли год.
Она ушла в комочек глины,
Чтоб я продолжить мог наш род.

И в памяти слова всплывают               
Убитой бабушки моей.
Они мне душу разрывают:
«Вина лишь в том, что ты еврей»….
.....................................................
.....................................................

                II
…Ещё два дня земля стонала
И шевелился рыхлый грунт,
И, колыхаясь, затихала –
За жизнь - незрим был этот бунт.               
 
Ров неглубокий – три на десять.
Раздетых сотни на краю:
Старухи, женщины и дети.
Обнявши мать, я там стою.

- Вус штэмэн*? – плача, вопрошаю       
У старой бабушки своей.               
- Не плачь, майн йингэл*, умоляю,
Вина лишь в том, что ты еврей.

Солдаты с лающими псами
И пьяных шуцманов* орда,
И пулемёты перед нами…
Я вижу это, как тогда…

Прижавшись к матери покрепче,
За руку бабушку держа:
«Так умирать нам будет легче» -
Я думал, на ветру дрожа.

Мне было пять тогда наверно…    
Но тишину вдруг разорвал
Треск пулемёта… За мгновенье –
Толчок… и я в овраг упал…

Скатился, но назад подняться
Не суждено уж было мне.
В глазах всё стало вдруг смеркаться,
Всё поплыло в туманной мгле.

А сверху падали родные:
Вот – на руках с сестрёнкой – мать,
Старуха-бабка… Вот хмельные            
Пришли литовцы добивать          

Тех, кто был ранен, не застрелен,
Кого смерть сразу не взяла.
Был трупами овраг устелен,
Забит. Завален. Весь. Сполна.

Я видел всё. Сквозь комья глины,
Сквозь кровь. Сквозь голые тела -
Безжизненное тельце Минны…
Мне жизнь сестры мать отдала,

Меня, столкнув, собой прикрыла
От пули, падая ничком.
И навсегда глаза закрыла,
Навек обнявшись с грудничком.

Я долго так лежал средь мертвых,
Сам притворяясь мертвецом.               
А шуцман в сапожищах стёртых,
Нас поливал густым свинцом.

Он в сапогах ходил по трупам
И взглядом хищника смотрел,
Выискивая жертву тупо,
Стрелял в того, кто уцелел.

И не стыдясь, глумясь над телом,
Он кольца с женских рук срывал.
А после акции расстрела,
Землёй убитых присыпал.               

Ночь над могилой опустилась
И горький свет луны упал.
Земля местами шевелилась,
Местами тихо грунт стонал…
.....................................................
.....................................................

                III
Всё смолкло, не слыхать и шага.
Дождавшись полной тишины,
Я выбрался наверх оврага, -               
Из ада, вечной пустоты.

В крови и грязный весь от глины               
Я жадно воздух ртом ловил…
Вокруг торчали руки, спины               
Тех, кого Бог тогда забыл.

Я в тот момент увидел ясно               
Ручонки маленькой сестры.
Ладошки нежные… Напрасно
Их тёр… Угасли в них костры.            

Костры обычной детской жизни            
Погасли навсегда в тот день…
А мир взирал без укоризны.
На мир легла бездушья тень.

Угасли жизни сотен, тысяч.
Костры погубленных людей.               
Не сто, а сотни сотен тысяч!            
И лишь за то, что был еврей!..               
.....................................................
.....................................................

                IV
Порой я сам себя корю
За то, что лишь один я выжил.
И маму я благодарю,
Склоняясь над оврагом ниже.

Я ей шепчу: «Спасибо, мам!
За то, что жизнь дала вторую.
Я помню всё и не отдам               
Я эту боль – боль неземную.»             

Так, стоя часто на краю,
Где шелестят теперь осины,
Я с мамой тихо говорю,
Слезу роняя в комья глины.               

Тот ров никак не зарастёт.             
Как шрам, он вечно кровоточит.
И лишь осина там растёт,
И камни скорби  дождик мочит.


               
                5.07-10.07. 2011

В основе сюжета заложенны реальные факты, случившиеся с моими дальними родственниками. Линия сюжета несколько изменена.
Дочь троюродной сестры моей бабушки Софа и её отец Ззэв Малкин(д?) остались живы из всех бабушкиных минских родственников. Зээв, за мгновение до расстрела, потянул за одежду, стояшую рядом дочь, пригнул в овраг. Всех остальных постигла смерть.
Только ночью они выбрались из ямы. Затем прятались в лесах Белоруссии. Окончание войны застали на территории освобождённой союзническими войсками. С ними же и перебрались в 45-м г. в США, а затем в Канаду.
________________________________________

Вус штэмэн*? - что происходит?(идиш)
майн йингэл* - мой мальчик (идиш)

шуцман(ы) - полицай(и) в Германии. Так же называли полицаев во времена ВОВ в О;стланд (нем. Reichskommissariat Ostland) — созданное 17 июля 1941 года по указу Гитлера административно-территориальное образование нацистской Германии в Восточной Европе, включающая страны Прибалтики и западную Белоруссию (кроме гродненского региона), частично отдельные территории Восточной Польши.