Не авеню столичные
приснятся мне порой,
а улица Кирпичная
и дом 22-й.
И вспомнится мне многое,
чего забыть нельзя –
то детство босоногое
полсотни лет назад.
Царапнет память сердца мне
далекое вчера,
и ребятня соседская,
и в классики игра.
Лозою не заросшая
из прошлого река,
и волосы ерошит мне
отцовская рука.
В день безрадостный, неулыбчивый,
коль поникну я головой,
дай мне руку, мой друг, Кирпичная, –
детства улица моего.
Мальчишеские чубчики,
картошка, костерок…
С Кирпичной до Мичурина
пока что мой мирок.
Зима, сугробы с санками,
из доски – автомат,
окопы с братом Санькою,
война – и по домам.
И не забыть, похоже, мне,
не Сену и Версаль,
а тот киоск с мороженым
у входа в наш горсад.
А в том саду с качелями
вся ребятня окрест…
А ноги, как течение,
несут меня в «Прогресс».
Ведь дорогу помню отлично я –
перейдешь железный мосток,
и под ноги ляжет Кирпичная –
нашей Родины уголок.
Изба, соломой крытая,
и тополь с бузиной,
дорога в ямках, рытвинах,
и вся в воде – весной.
Ах, детские рубашечки,
от старших – пальтецо…
Там живы брат и бабушка,
и живы мать с отцом.
Там посиделки вечером
на штабелях берез,
девчонка в платье клетчатом,
и, кажется, всерьез…
Законною добычею,
как в «чику» горсть монет,
ты, улица Кирпичная,
легла под ноги мне.
Ничего в тебе необычного,
вас в стране таких – миллион,
только всех дороже Кирпичная –
детства улица моего.
Каргат, воспетый Плитченко
Бог весть в каком году,
где улицей Кирпичною
сегодня я иду.
Туда, где было прожито
не так уж много лет,
а прошлое – а прошлое
идет за мною вслед.
Года шинкует в крошево –
на дождик и на снег,
идет навстречу прошлое
и дышит в спину мне,
и все звенит и кличет нас
за частоколом дней…
…Ах, улица Кирпичная,
ты снова снишься мне…
Стран чужих уклад и обычаи
не по мне – признаюсь, друзья,
если есть на свете Кирпичная –
и судьба моя, и стезя.