На КПП нам выдали пропуска, тщательно проверив паспорта и документы на автомобили. В девять тридцать открыли ворота и нехитрый разнородный «кортеж» двинулся вглубь воинской части. До начала присяги оставалось ещё тридцать минут, но наши мальчишки уже стояли на плацу. Мы смотрели на них издалека – к ним пока не пускали – и за пустыми разговорами прятали волнение и тревогу.
Май, а холод собачий. Всего плюс десять и ветер. Воздух – чистый, лесной, непривычный для наших лёгких – слегка кружил головы, но не настолько, чтобы мы могли не переживать за легко одетых сыновей. Переживать за них – это наш удел на ближайший год, и я не скажу, что мы, матери, отцы, братья, сёстры, в меньшей степени друзья и подруги, были к этому готовы…
… К военкомату на Таманской, 10 мы подъехали не первыми. Какая-то женщина уже одиноко сидела у пьедестала, на котором… Я не помню, что на этом пьедестале. Сашка выскочил из дома в одной футболке, наотрез отказавшись надеть хотя бы ветровку, и теперь, выйдя из машины, дрожал и от холода, и от неизвестности. Мне было его безумно жаль, а что там на пьедестале – меня не волновало. Миша принёс ему из машины свой свитер: брат всё-таки.
Вот и женщина дождалась своего сына – в компании друзей. Скорее всего, ночь они «гуляли», оставив матери право не спать…
Ребята вошли в здание военкомата и вышли оттуда не скоро. А минут через десять их, пять человек, посадили в обычную «маршрутку», отправившуюся по необычному маршруту. Ни они, ни мы не знали, где для них закончится этот день – 28 апреля 2011 года…
…Я и Ирина – та самая женщина – узнали друг друга у КПП. Мой Александр и её Сергей попали в одну часть, двое из пятерых. А всего их двенадцать – двенадцать московских мальчишек, дрожащих, как мне думалось, на плацу от холода в ожидании сразу двух событий – присяги и первого солдатского увольнения: на сутки, домой.
И вот нам разрешают пройти к плацу, и мы уже можем взглянуть на наших сыновей вблизи. «Мам, смотри, вон Санёк», – подсказывает мне Миша, и я вижу на лице младшего некое подобие улыбки. Он может только окинуть нас взглядом, ибо поворачивать головы в нашу сторону им нельзя.
Это я думала, что они дрожат от холода в таких лёгких летних камуфляжных костюмах, в котором я бы не рискнула выйти на улицу и при плюс двадцати. А они то ли уже научились за две недели, то ли не смели дрожать…
… Саша позвонил часа через два-три и сказал, куда его направляют. В Подмосковье. Я вздохнула с облегчением: будет рядом. Им не разрешили взять с собой сотовые, только симкарты, и призывники по очереди звонили родным с одного телефона. А вечером сын позвонил уже из части: всё в порядке.
У меня давно не было такого длинного дня…
… А они то ли уже научились за две недели, то ли не смели дрожать. Голые шеи – как будто воротники были на три размера больше, чем надо, это что-то запредельно неподходящее ни к погоде, ни к автоматам наперевес – вызывали такую жалость, что я не ощущала ни торжественности момента, ни его значимости для ребят. Лишь хотелось, чтобы эта процедура – принятие присяги – быстрее началась и быстрее закончилась.
Вся часть, за исключением тех, кто сейчас занят непосредственно службой, – на плацу.
Звучит Гимн Советского Союза – только музыка, которая для меня навсегда осталась Гимном большой и великой страны. А для наших сыновей – это Гимн России, который они больше слышали на стадионах, болея за разные команды, но всегда – за Россию: «Россия – вперёд!»
И вот Россия потребовала, чтобы они присягнули ей на верность. И они согласились, думая, что знают, что им предстоит пройти за год службы. А этого точно не знает никто! Жизнь, в том числе и по уставу, во многом не предсказуема.
Командир части подполковник Самылкин Александр Викторович отдаёт команду к принятию присяги приступить. Сам командир ещё очень молод – нет и тридцати пяти. Окончил Пензенское артиллерийское училище, а в Подмосковье прибыл из Дальневосточного военного округа – из Приморского края. Он был главным инженером базы РАВ, следовательно, профессионального опыта ему не занимать. А поскольку женат и воспитывает двух дочерей, знает, что такое дети…
По тому, как каждый выходит к столу, берёт в руки уже отрепетированный текст присяги, срывающимся или уверенным голосом произносит одни и те же слова, обменивается крепким рукопожатием с принимающим присягу товарищем прапорщиком, возвращается в строй, видно, что мальчишки осознают всю важность происходящего, которое разделило их жизнь на «до» и «после».
Вот это крепкое рукопожатие прапорщика и солдата – словно передача эстафетной палочки от одного поколения другому…
Всё! Последний призывник становится солдатом – и слово предоставляется отцу Дмитрию. Это традиция – обязательный молебен, который предваряет напутственное слово батюшки: каждый верит во что-то своё, но именно вера помогает, поддерживает, спасает. Да, на территории части есть храм, небольшой по размеру, но большой по значимости: если он здесь есть, значит, это кому-то нужно.
Раздаются новые команды - и вся часть маршем с песней проходит по плацу. У каждого подразделения песня своя.
Они уже немножко изменились – наши двенадцать московских мальчишек, двое из которых – строгинцы. Это мой сын Александр и Сергей Судаков.
… – Мама, ну ты на присягу приедешь?
– Конечно, вместе с Мишей.
– Запиши номер телефона нашего прапорщика. Его зовут Солопов Вадим Анатольевич. Позвони ему, спроси, как доехать.
– Да найдём дорогу, не заблудимся.
– Нет, ты обязательно позвони…
По голосу, по интонации чувствовалось, что прапорщик Солопов для моего сына - не только царь и бог, как и положено в армии, но и старший товарищ: редко о ком Саша говорил с таким уважением. А это значит, что моему сыну и тем, кто прибыл в часть вместе с ним, крупно повезло. Человеческий фактор в армии особенно важен…
Вадим Анатольевич родом из Тамбовской области. Имеет два высших образования – сельскохозяйственный институт имени И.В.Мичурина и Саратовский институт МВД РФ. У него жена и пятеро сыновей. Так что наши ему – просто «до кучи». До 2003 года он служил в МВД в должности дознавателя, уволился в звании капитана, а с 2005 года служит в Вооруженных силах, в нашей (ну да, она уже наша!) части № 74059 в должности командира взвода. В этом году ему исполнится только сорок.
В молодом руководстве части я вижу свои плюсы. Наши мальчишки им и доступны, и понятны.
Ребята неплохие, считает Вадим Анатольевич, многие пошли служить сами, без принуждения, и морально к службе готовы. Но физической подготовки – не хватает.
Ничего, теперь им всё будет – и физподготовка в том числе. Может, кто-то курить бросит, хотя вряд ли…
...«До» и «после». После присяги несколько минут общения с сыновьями, а затем – с командиром взвода и командиром части. Вопросов не очень много. Почему такая «холодная» форма? Как в части с медикаментами? Может быть, купить самим для сыновей сапоги?.. И основной вопрос: а есть ли в части дедовщина?
– Самый главный «дед» - это я, – абсолютно серьёзно заявляет Вадим Анатольевич, и мы улыбаемся. – Но вы же понимаете, что это молодые люди, их много, и всякое может быть.
Да, мы понимаем, что всякое может быть.
А ещё я понимаю, что доверяю товарищу прапорщику своего сына…
Справка:
22 марта 1944г. – при военной базе №38 станицы Павловская Слобода Московской области сформирован Окружной артиллеристский склад №3121
18 мая 1944г. – военный склад №3121 прибыл по месту дислокации с личным составом в деревню Паткино Коломенского (в последствии Озерского) района Московской области.
22 октября 1945г. – военный склад №3121 подчиняется Начальнику Управления Артиллеристского Снабжения Московского военного округа.
1 января 1961г. – окружному артиллеристскому складу боеприпасов№3121 присвоено присвоена "Войсковая часть 74059"
1 мая 1992г. – артиллеристский склад боеприпасов №3121 переформирован в 3121 Центральный артиллерийский склад вооружения 1-го разряда ГРАУМОРФ.