Накрой меня небом – сиропом тягучим,
Где сходятся в раже и стонут мосты.
Дай рёбрами радости выковать ключ и
Дай выплакать слёзы в передник сестры.
Я – лист, пережёванный раз миллионы,
Я – конный пришелец и пеший певец.
Я падаю плавно на мрамор зелёный
И крошками хлеба питаю овец.
Качается нива, и глаз камнепады,
Ребристою горечью хлынет оркестр,
Где белый верблюд, охраняющий стадо
Уводит пришельцев из пагубных мест.
Играй, тамбурин, ошивайся, мой мальчик
В покинутых весях и старых гробах.
Но помни, что свет отражённый обманчив,
И кожаных лопастей немощен взмах.
Гранитное крошево – звёздная горечь.
Ступени и шелест невидимых риз.
Отважные овцы грядут чередою,
И огненный холод над бездной повис.
Холодное сердце не чует прохлады
И сладкого запаха мирного дня.
И глаз карамели, сердец камнепады
В загадочной тьме непрерывно звенят.
Где век треугольных минуешь пассажи –
Усни, не надеясь на завтрашний хлеб.
Твой лоб незнакомец елеем помажет,
И выйдет, мотив заповедный запев.
И я где-то рядом, в своей треуголке,
Я дальше Земли не сумел улететь.
Окно в бесконечность – иконы на полке.
Омега и Альфа. Рожденье и смерть.