Здесь ты можешь ходить как угодно:
один и в компании шумной.
Загрустил ты, лирик мой юный.
Эти грустные мысли сродни
безысходности. Но найдется
человек, что тебя понимает.
Здесь по гаснущим тучам детства
к городу вечер шагает.
Мои ноги к востоку идут,
сердце – к западу мчит с облаками,
Там, где в комнате ваза с цветами
С керосинкой сиротски ждут.
Ты, таясь, зажжешь керосинку,
ваза слышит движение маятника,
что потухшего времени снимки о цветах
покрывает золой.
Мы вернемся с дорог и блужданий,
потому что мы стали мудрее,
и с рассказами постареем
в путешествиях воспоминаний.
Как срезали к Ацмону тропинки,
смежив веки, к Эйлату летели.
Как, намаявшись, пить хотели,
а в колодце том - ни росинки.
О, бездонно-любимое бремя!
О, упрямые путешествия…
Вот дорог-морщин нашествие
в запыленности снов и времени.
Но мы еще легкомысленны,
Нас еще носит ветер.
В этой дороге немыслимой
день наш падает в вечер.
Бредем одиноко в компании
пыльной дорогой смерти.
Я заблужусь в круговерти,
а песня пойдет на свидание.
Что, грустно, романтик дошлый?
Я тебя понимаю:
по гаснущим тучам прошлого
к городу вечер шагает.