В древнегреческом слово «пойета»
Смысл имело широкий – «творец»;
И в латынь его в форме «поэта»
Перенёс древнеримский певец.
Но в латыни стал смысл его уже
(Это – доля божественных слов!):
Означал лишь блаженного мужа
С чудным даром творенья стихов.
В среднегреческом произношенье
Стало проще: никто не желал
Напрягаться, наверно, от лени,
И «пойета» «пиитою» стал!
Но, стихов постигая стихию,
В Византию пришёл словопыт,
И «пииту» принёс он в Россию,
Что потом сократилось в «пиит».
А «поэта» попал из латыни
Во французский. С течением лет
«-а» пропало в словесной пустыне,
И «поэта» ужался в «поэт».
Но в Европе стал модным французский,
Как парик, пеньюар и жилет,
И пробрался в доверчивый русский,
Вытесняя «пиита», «поэт».
Жертва наших словесных гурманов,
Стал насмешливым словом «пиит»,
Едкой кличкою для графоманов,
А «поэт», как «избранник», звучит.
Но, названьем «поэтов» прикрыты,
Не сдаются, господствуют, мстят,
Ненавидя поэтов, пииты,
Сыплют в кубки, как Моцарту, яд.
Этот яд не простой, а словесный,
За него не посадят в тюрьму,
Но поэтам – простор поднебесный,
А пииты наследуют тьму!
21 июля 2011 г.
Москва.