И вновь взлетает, расправив рьяно свои крыла,
к земле припавший, как будто пьяный. Ночная мгла.
Неслышный шорох на колокольне, по куполам.
Уже не надо делить покорно напополам.
А по ломбардам скупают души, и плата – свет.
Во тьме ж прохладно и губы сушит, и света – нет.
И нет здесь первых, и нету павших, а в свете – есть.
И под покровом теней пропавший – везде и весь.
И вновь взлетает, расправив рьяно свои крыла,
к Земле припавший. Он над бурьяном, а ночь – бела.