Пришла в гости к своей «второй классной маме». По её просьбе принесла собственные рисунки. Старые, с первой выставки, рисунки-дневники с дорогой сердцу символикой, учебные наброски, последние рисунки. Акварель, акриловые краски, гелевая черная ручка, синяя шариковая. На всякий случай захватила с собой стопку школьных «зарисовок» на блокнотных листах. Странно, но они заинтересовали ее больше всего. Разложила в ряд. Смотрит пять минут, десять. Спрашивает смысл каждой линии, настроение каждого штриха. Лицо серьезное, задумчивый взгляд. Неожиданно в глазах появляется блеск, но все та же серьезность. Оказывается, она видит меня в Англии…искусствоведом-организатором выставки! Не своей выставки, чужой. Нет, не Франция, а именно Англия. Почему? Не знает. Улыбается. Смотрим дальше.
Последний рисунок. Грустный. Две бабочки летят на пламя свечи. Вокруг наступают языки тьмы - некуда деться. Просит поговорить об этом рисунке. Не хотелось бы… но уступаю. Уверена: она меня поймет. Рассказываю о неизбежности ситуации. В её глазах – опасение, даже страх за судьбу одной бабочки. Она почему-то обратила свое внимание именно на нее. В глазах – искренняя серьезность. Спрашивает, зачем, зачем я так близко нарисовала её к огню? Убеждаю: так надо. Не верит. Хорошо. Говорю другое.
Да, бабочка. Которая чуть выше - я. Она четче, значит, ближе к зрителю. Значит - дальше от пламени свечи, чем вторая бабочка. Она обязательно спасется, лишь слегка подпалит ассиметричные крылья. Кажется, убедила. Теперь она спокойна за судьбу бабочки. Еще долго молча смотрит на рисунок, словно проживая изображенные события.
Потом, решившись, немного знакомит меня со своим творчеством. Я удивлена и поражена. Незаметно включаю диктофон. Уношу с собой из ее дома целых тридцать минут атмосферы этого вечера. Какие талантливые люди живут среди нас… А мы совсем не знаем тех, кто рядом.