Вера манной была упрочена,
но внимаем мы зову бестий,
поздно мантры шептать и "Отче наш",
прижимая Коран и крестик.
Что не чаем мы словом выразить,
то поступком сечем нещадно,
ведь прельщает не плоть под вырезом -
недоступность души прельщает.
Остается хромать и морщиться
и, лекарством от общей хвори,
за сто верст от эдемской рощицы
о прекрасном забыв позоре,
хоть на треть, но не ту, что нА людях
взглядом мимо, улыбкой лича,
так взлететь, разбежавшись наледью,
чтоб на миг проявилась личность,
чтоб за миф, у души украденный,
не без воли на то господней,
проломить грандиозной градиной
обе доли своей преисподней.
Пусть шаманами в нас вколочено,
что камлание - признак веры,
пусть и мантры поем, и "Отче наш",
но мулла наш пустой и серый.
Юбилейную марку лижем мы,
в Райский Сад отправляя грабли,
но на левом плече засиженном
адресат обитает вряд ли.
На весах не злодей, не праведник,
не до мора нам, не до глада -
небо сажей идей отравлено
от Гоморры до Эльдорадо.