***
Проводи меня, лето, под плач колокольного звона,
Распусти мои косы, и лентами разных цветов
В небе выложи радугу так, чтобы буйная крона
Погрузила в неё миллионы тончайших листков.
Пусть по крошечным жилам бегут переливами соки,
Дождевыми ручьями, что полнятся влагой небес,
Чтобы мне довелось рассмотреть в столь короткие сроки,
Как волшебною сказкой укроется сумрачный лес.
Заискрится алмазами, солнце купая в росинках,
Проникая ветвями в спешащий туманный рассвет.
И никто не заметит как лёгкой букашкой слезинка
Поползёт по щеке, оставляя невидимый след.
Здесь никто не услышит шуршанья колосьев пшеницы,
Запускающих пальцы в промокшие те кружева,
Что ласкают подол. Мой черёд, оглянувшись, проститься
Подошёл слишком близко, отняв напоследок слова.
Но осталась улыбка единственным лучиком света
В засыпающем царстве моих бесконечных потерь.
Улыбнись мне в ответ на прощанье, далёкое лето,
Со спокойной душой закрывая за мной эту дверь.
***
Ладони на стекле. Сквозь них струится светом
Прозрачный тонкий луч по капиллярам в рай.
Покажется на миг, что мира в мире этом,
Пожалуй, больше нет. Всё - даром. Забирай!
Воздушный сарафан - сольётся, как влитое,
Поструйно обовьёт запястий бледность дрожь.
И спазмом летних гроз в беспечно-молодое
Ворвётся тот июнь, ни капли не похож
На тридцать пять полос, что по асфальту жизни
С небрежностью судьбы просыпаны песком.
Бессмысленно смотреть на лето с укоризной,
Когда оно туман мешает с молоком,
Вращает стрелки дней, как флюгеры на крыше,
Натягивает ночь, как шёлковую нить.
Но в мнимости мечты всё то, чем громко дышим,
Увы, не просто так, - за всё нужно платить,
Врастая в холод стен, в плюс тридцать согреваясь,
Заваривая в чай хроническую грусть,
Сметая прах грехов ночами, но не каясь
В негаснущей любви. Погибнуть? Ну и пусть!
Все тридцать пять полос - за край - единым вздохом,
И цинковых белил - поляна. Только так!
Неважно, что, порой, в июне слишком плохо,
Но в солнечных лучах ладони - добрый знак.
***
К чему все эти разговоры о любви?
Она - то лучшее, что есть в зеркальной жизни,
Где преломления лучей ведут нас к тризне,
И мы с последним вздохом близко - визави.
Она - то лёгкое, что пишет в сердце грусть
Тончайшей кисточкой в журчании фонтанов,
И голос ветра, от шампанского чуть пьяный,
В порыве счастья тихо шепчет: "Ну и пусть..."
Да пусть она - и то, что дарит страх и боль,
Калечит души, разрывает в клочья сердце,
Но лишь любовью суждено нам отогреться,
Когда выводит лёд в миноре "си бемоль".
Она взаимностью даёт желанный свет,
И растекается тепло по бледной коже,
И ничего тогда на свете нет дороже
Любимых глаз, и слов нежнее тоже нет.
Но безответная она остра, как меч,
Что рубит голову болезненно-небрежно,
Но мы и павшие беседуем с надеждой,
Чтобы позволила хоть капельку сберечь
Тех робких чувств, что поглощают ясность дней,
Что оживляют, бьют, и радуют, и ранят.
Любовь есть жизнь. И кто любил, конечно, знает:
Нет ничего на свете выше и сильней!
***