Я повстречал его случайно,
Он был давно уже старик,
"Седоволосый и печальный"-
Вписал потом я в свой дневник.
Наш разговор был очень долгим,
Мы говорили месяца,
Он, человечность проклиная,
Твердил о ней мне без конца.
"Когда-то создал я кумира,
Себя пытался убедить,
Что мы живём в гуманном мире,
И злу добро не победить.
Но с каждым днём взрослея, думал…
Хотел услышать я ответ…
К чему подобие придумал?
Кому был передан зовет?
Когда мне было 18-ть,
Меня забрали на войну,
Сказал я старцу-генералу:
"Тут одного лишь не пойму:
Войны ведь нет в гуманном мире,
Здесь человечность, здесь добро."
А он ответил, усмехнувшись:
"Здесь,...человечность,...для кого?
Я воевал всю жизнь,
И с детства
Отец учил нас воевать."
"Кого нас, генерал, ответьте?"
"Меня и братьев, сестру, мать."
"А дальше,дальше расскажите!",-
Я стал настойчиво просить.
"А дальше, ты прости, но сложно
Мне о потерях говорить."
"Но в чём же смысл,
Как догадаюсь?"
"А вот, возьми мою тетрадь,
В ней мои мысли,
Жизнь стихами,
Я всё вписал в неё.
Как знать,
Возможно, ты меня осудишь,
Возможно, ты меня поймёшь,
Но ты послушай, если любишь-
Ты ненавидишь."
"Это ложь!",-
Я закричал. "С ума я выжил,
Наверно думаешь, солдат,
Прочти тетрадь...",- и молча вышел,
Пошёл он дальше воевать.
Был бой, его я смутно помню,
Я ранен был, но не убит,
Погиб другой, другие, сотни,
И генерал был среди них.
Попал я в госпиталь, лечился
И видел множество больных,
Как князь Болконский, я при жизни
Любовью божеской проник
В тот мир, что есть,
Но мы не знаем
О нём порядком ничего,
А этот мир ведь существует,
Но вот вопрос: а для кого?...
Проходит месяц, вновь на фронте,
Вновь вижу тысячи смертей,
Вновь вспоминаю человечность,
Но что же кроется за ней?
Я вспоминаю про тетрадку,
Про генерала, про любовь,
Я нахожу тетрадь, но жалко,
Война не терпит пустых слов…
Проходят месяцы и годы,
Я возвращаюсь с той войны
Под голубые небосводы,
Где яркий свет, где нету тьмы.
Дневник :
Сегодня 18-ть
Мне исполняется уже,
Отец сказал мне собираться
И вместе с братьями к войне
Готовым быть, а завтра, в полдень,
Мы отправляемся на фронт,
Простился с матерью, сестрою
И понял, что придётся в брод
Идти по рекам, что из крови,
Идти по трупам, что на дне,
В войне участвовать, не скрою,
Столь непонятной в целом мне…
Пред самым выходом спросил я:
"Отец, а с кем мы воевать
Идём сегодня?"
Он ответил:
"Увы, мне не дано понять…
Ты помнишь дядю, его сына,
Мы были с ними так дружны,
Ну а сегодня, знаешь, милый,
Они с тобою нам враги."
"Враги, не может быть, ведь братья
Вы с моим дядей, навека."
"Да, были братья, но порою
Не обмануть самих себя.
Он встал на сторону другую,
А я остался на своей,
Кто прав, кто нет, увы, не знаю,
Доверься совести моей…»
Так, не окончив разговора,
Ушли мы вместе на войну,
А дома, там, среди покоя,
Сестра, влюбившись во врага,
Ушла к нему,
Но очень скоро
Нашла покой и тишину…
Её убил мой милый дядя,
А враг был другом для него,
И мать, не выдержав, распятьем
Убила дядю моего.
Её повесили над гробом
Моей сестры, в тихом лесу.
Мне было только 18-ть,
А я уже был стар, к отцу
Пришёл в слезах я за молитвой,
А он сказал мне: "Не молись,
Для нас Бог умер, слишком видно,
На нас обиделся,
Где жизнь!"-
Он закричал,-
"Где свет, где радость,
Где стоны родов, крик детей,
Где человечность, где гуманность,
Куда мне следовать за ней?..."
А завтра бой,
Погибнут братья, погибнет и отец,
Как знать,
Быть может мне погибнуть тоже
Там надо было, но кровать,
Такая тёплая, не встать...
Проснулся поздно, бой окончен,
Вокруг не вижу я живых,
Где человечность, ну а впрочем,
Её и не было для них.
Осиротев, я, как Навара,
Три года мчался от убийц,
Потом я встретил генерала
И посвятил всю эту жизнь
Защите той страны, что вряд ли
Уже родною мне была,
Порою думал: а не зря ли
Все эти жертвы? дом до тла?..
Но вечный бой то днём, то ночью,
И вечный зов вперёд, на смерть,
Я убедился, человечность -
Ещё один людской наш грех."
***
Закрыл тетрадку, отдышался,
Как тяжело её читать,
Я вновь открыл, но зашатался
И повалился на кровать.
Я был в беспамятстве неделю,
А мать молилась за меня,
Очнувшись, я сказал: "Затею
Ты эту брось, Бог умер..." "Зря
Ты так, сыночек, рассуждаешь,
Бог умереть для нас не мог,
Он отвернулся, ты же знаешь,
Но он вернётся, он ведь Бог."
Я снова взял свою тетрадку
И продолжал её читать,
Наткнулся там на строчки:
"Жалко в любовь, увы, не поиграть,
Она жестока и сурова,
Она смертельна здесь для нас,
Люблю, а значит - ненавижу
Всё, что противно здесь для Вас,
Противен воздух - ненавижу,
Противны мысли - их гоню,
Свою лишь ненависть я слышу,
Свою любовь... но тишину
Смерть нарушает, невозможно
Любить на свете никому,
Не разрешает Бог, всё сложно,
Любовь и ненависть в плену.
Я потерял свою богиню,
Бог пощадил её и взял
К себе в Эдем,
А я отныне
Жизнь посвятил свою богам…
Я был священиком, молился
Я каждый день за всех людей,
Но сатанист один напился,
Зашёл он в церковь, он был зверь...
Я вспомнил снова, что охотник,
А не священник, и убил,
За это выгнан был из церкви,
И вновь остался я один…
На воле снова овладела
Моей израненной душой
Любовь и ненависть,
А тело стремилось только на покой.
И понял я, на фронт мне надо,
Хочу отчизну защищать.
Я генерал, но там солдатам
Я был не более, чем Мать…
Свой крест, не столь уж и тяжёлый,
Не знаю сколько мне нести
Ещё осталось, и терновый
Мечтаю каждый день найти.
Прошла вся жизнь, а где гуманность
И человечность не пойму,
Быть может, не было их, впрочем,
Любовь и ненависть в плену…
Любовь и ненависть, гуманность,
Кто ж их поймёт,
Чёрт их возьми,
Здесь человечность, нет туманность,
Среди понятий в наши дни..."
***
Дневник закончился на этом,
Лежал и думал обо всем,
Как рифма льется из поэта
В миг осознал я, что ни днём,
Ни ночью нету здесь покоя,
Любовь и ненависть - всегда,
Добро и зло единым строем
Сопровождают в никуда…
Где человечность? где гуманность?
Там, где и всё, что чуждо нам,
Жизнь подошла к финалу… старость
Печалью давит по ночам…
***
Он умер, тоже не закончив,
А может, всё сказал уже…
Две разных жизни этой ночью
Мне пережить пришлось во сне.
Я повстречал его случайно,
Он был давно уже старик,
Седоволосый и печальный…
На этом кончу свой дневник.