ПОЭМЫ
Сергея Русских - Севера
Разговор с мамой и с собой. (поэма)
Знаешь мам, я давно хотел поговорить,
Оглянуться хочу, да и вспомнить дорогу,
Как я жил, почему получалось так жить,
Дорогая моя, не суди меня строго.
В сорок лет, наконец - то я понял о чем,
Эта жизнь, предстоит мне в которой, до срока,
Так писать, чтобы не было стыдно потом
Перед тем, кто случайно прочтет эти строки.
Не люблю я людей, с детства их не люблю,
Помнишь мам, говорили: - Что высокомерный!
Научился я жить с ними и их терплю,
Что ж, характер такой, неожиданно скверный.
Рассказала сама ты мне как - то о том,
Что до станции батя на велосипеде,
Вез тебя на тот поезд, что ехал в роддом,
А пацан, то - есть Я, уже рвался к победе.
«Отошли воды» и я без них 6 часов
Как - то там выживал, медсестра удивлялась,
Видно так на Руси и рожают бойцов.
Ты еще говорила – совсем не боялась.
•
Детский сад эпизодами помню совсем,
Мы в «больничку» играть постоянно хотели.
Детский сад, в основном, замечателен тем,
Что сломал свою ножку на той карусели.
И весь месяц, до школы, меня на себе
Моя бабушка в Ельниках к речке носила,
Мама, знаешь, а мне так хотелось к тебе,
Одиноко тогда почему - то мне было.
Вот посадят меня, да на «половички»,
Сунут в руки каких – нибудь важных игрушек,
До сих пор помню запахи нашей реки,
И смородины той, и из печки «ватрушек».
•
И потом одиноко пошел в первый класс
На своих одноклассников тихо все злился.
Но «пятерки» носил я домой каждый раз,
Потому, что быть «первым» тогда уж стремился.
Да, «отличником» был «мальчик, «в клетку» пальто»,
Потому, что читать начал года в четыре,
Низкий папке поклон даже только за то,
Что он книги открыл для меня в этом мире.
И сестренку из садика я забирал,
Вез на саночках к дому по скользким дорожкам,
И все детство был нянькой, хотя и не знал,
Что ее так любил я…. по-детски…. немножко…
И «пытал» каждый день воспитаньем своим,
Помню, плакала все от такого «злодея»,
Редко, Лена, всегда мы с тобой говорим,
Нежных слов я, как брат, говорить не умею.
Так привыкший к «пятеркам» и первый во всем,
Пел на всех смотрах я, небесами хранимый.
Переехали мы в новый микрорайон,
Началась моя жизнь на Пушкарской любимой.
•
Ах, как часто сейчас я жалею порой,
Что так поздно пошел музыкальной дорогой.
В школе мальчиков поздно запел, в «хоровой»,
Мам, я так, не в упрек, ты работала много.
И не нравилось мне, и совсем не любил
Эти гаммы и хор, целых пять раз в неделю.
«В землю» пряча глаза, быстро я проходил
Мимо тех пацанов, что на той карусели.
И смеялись они и дразнили всегда,
А у них ведь – свобода, а я – подневольный,
Все так важно у них, у меня – ерунда.
Было как - то внутри мне и грустно и больно.
•
Курят «Новость» они, и «рогатки» у всех,
А потом и «поджиги», по – взрослому пиво.
И на улице той были слезы и смех,
Жили бойко, ну и по - пацански счастливо.
Был Характер, и приняли все же тогда
В члены этого детского «шпанского» клуба,
Эту «музыку детства» я помню всегда.
Было мне там комфортно, поэтому любо.
Совмещал свою музыку с тем куражом,
Хулиганил немного и в хоре – солистом.
И бывало, на улице лез на «рожон»,
Но в душе оставался по жизни артистом.
Время все расставляет потом по местам,
Кто – то сел, кто – то спился, а кто – то все бродит,
Было так удивительно честно все там,
В том дворе, телеграммы в который не ходят.
•
Я простым пацаном рос в советской стране,
И не знал, что когда – нибудь стану поэтом.
Благодарен судьбе, что позволила мне
Вспоминать и писать, и о том, и об этом.
•
А потом «Механический Техникум» был,
Две недели всего хулиганством был «болен»,
И как бабушка плакала, я не забыл
За меня все просила, но был я уволен.
Дальше – больше: торговля, «жевачка», «Плэйбой»
Малолетних фарцовщиков жизнь на вокзале,
Параллельно собрал я ансамбль первый свой,
И по школам мы лихо на танцах играли.
И в «девятом» - мы звезды в районе своем,
«Половодье» со сверстницами, кто не грешный?….
Этот мальчик - «постельный»! Шептался район.
А я пел «Чингисхан», и довольно успешно.
•
Знаешь, мама, я так благодарен тебе,
Что дала ты мне гены не алчности мерзкой,
Ничего, что пока нет богатства в судьбе,
Я такой у тебя - не богатый, но дерзкий.
Мне по жизни – важнее всего сочинять,
Говорить про любовь, про тюрьму и про волю,
Ну и то хорошо, что не стал воровать,
Знаю, небом дана мне особая доля.
•
Позади «выпускной», в институт не хочу,
В ресторанах уже понемногу играю.
По ночам иностранные песни учу,
Ну а днем – на заводе болванки таскаю.
И со всеми дерусь, организм так хотел.
И разбитые губы целуют подружки,
Хорошо, что «забрили», а то бы сумел
Я проснуться женатым на чьей – то подушке.
А про армию я говорить не могу,
Это просто отдельная драма, такая,
Что заклятому не пожелаю врагу…..
Вспоминать не хочу, но и не забываю.
Так, бывает порой, вдруг нахлынет опять….
Странный город Артем и забытая рота.
И захочется вдруг обо всем написать,
Но пока видно есть и другая работа…..
Помню день тот, когда мы с другой стороны
На ворота железные с Жорой плевали.
Мы отдали стране то, что были должны,
И так «дембельский» «кайф» свой в плевках выражали.
В «аксельбантах» приехал я в город родной,
Впереди снова жизнь и все двери открыты,
Удивительно все, то, что было со мной,
И никто не забыт, и ничто не забыто.
•
Закружила меня карусель «штатских» дней,
Поступил в институт и занялся культурой,
Ну а музыка в сердце, я помнил о ней,
Что поделаешь с «гуманитарной» натурой.
Но хотелось быть рядом и с музыкой тоже
Той, что с детства всегда душу мне бередит.
Игорек подошел и сказал: « - мы поможем!»
…..Так я и познакомился с группой «Визит».
•
Не случайно случайности все происходят,
Получаем судьбу не из маминых рук.
Кто - то ищет всю жизнь, ничего не находит,
А кому – то дает небо шанс, как – то вдруг.
•
Я нырнул в океан своей музыки снова,
Пел на танцах и свадьбах, был счастлив всегда,
И в постелях чужих снова жил бестолково,
Так бывает у всех «центровых» иногда.
И учили меня музыканты, учили
Петь не просто за деньги, а «в кайф» для себя.
Очень дело свое мы в те годы любили,
А иначе нельзя жить вообще, не любя.
Мчится жизнь, продолжается стихотворенье.
Через год – «на юга», я не ждал, не гадал,
-Получайте, Сергей, это Вам за мученья!
Словно Бог мне за армию премию дал.
И поехали в Крым семь уральских мальчишек,
Юрка всех нас подбил: «- Эх, «братва», зажигай!».
Об Алуште мы знали, ну, разве из книжек.
В первый день показалось – приехали в рай!
Мы на месяц всего лишь поехали вроде,
А остались на пять, и не месяцев, лет!
Не случайно случайности все происходят.
Был такой у «Визита» счастливый билет.
«Суперзвездами» стали мы быстро довольно,
И на танцах у нас каждый вечер – Аншлаг!
А в душе в октябре удивительно больно
Уезжать от друзей – это Вам не пустяк!
•
В институте своем параллельно учился,
В октябре возвращался, срывался весной.
И к парням постоянно в Алушту стремился,
Приезжал к ним порою и даже зимой.
•
Параллельная жизнь, параллельные встречи,
И женат не на той, дочь уже родилась,
Небо учит меня, от тщеславия лечит,
Та, чужая, со мной без меня развелась.
Дочка, верю, простит бестолкового папу.
Ты, читатель меня осуждать не спеши.
Это жизни моей непростые этапы,
Это слезы мои, просто слезы души.
В нашей юности мы допускаем ошибки,
И потом их всю жизнь исправляем порой,
Принимаем гримасы судьбы за улыбки,
То, что было со мной, навсегда лишь со мной.
Понимаешь со временем, все понимаешь,
Юность с глупостью рядом, как сестры всегда,
Но когда сам идешь по дороге, не знаешь
Что там ждет впереди, радость или беда.
•
Параллельная жизнь, пацаны - там, на юге,
Вспоминаю о них я зимой каждый раз.
И скучали, конечно, мы все друг о друге,
Это, видно по жизни удел для всех нас.
А когда приезжал, мы ругались, конечно,
Уважали друг друга, что тут говорить,
Жалко братцы, что юность не может быть вечно,
Жалко братцы, не сможем мы все повторить…..
«Перестройка» в стране тут у нас приключилась,
Институт уж к концу, время не тормозит.
«Перестройка» в мозгах и у нас получилась,
Повзрослели мы все……и «распался» «Визит».
•
Разбросало всех нас, разнесло по планете,
Кто - то так и остался в том прошлом, в Крыму,
Так не просто нам жить в одиночку на свете,
Так не просто на свете мне жить одному.
И открыл я какие - то двери другие.
Каждый месяц практически – за рубежом,
Контрабанда, торговля и жены чужие,
Был период такой – не хочу я о нем….
•
Мудрость мы постигаем не просто, и сами,
Через глупость идем к тем, кто там, впереди,
И не слышим мы тех, кто прошел перед нами,
И не слышат нас те, кто идет позади.
•
Вдруг случайный звонок, приглашают в столицу,
Нужно было менять образ жизни такой,
Нужно было опять на себя разозлиться,
Бросил все и поехал я к жизни другой.
И сначала – кураж, круто все получилось.
Но уже очень скоро – фортуна спиной,
Что - то там не срослось, где - то там не сложилось,
И два года депрессий из жизни долой.
И «трава – мурава», эта спутница бедных,
Через «Кому» с «отравы», с большим трудом «слез».
Если б не «убегал» от привычек тех вредных,
То давно бы уже я, конечно, исчез.
Знаешь, мама, бывали такие моменты,
И бывало такое со мной на пути,
Что хотелось закончить все эксперименты,
И уйти просто так, просто взять… и уйти.
Знаешь, мама, не просто мне было порою,
Только Таня мне сердце дарила свое,
Если я в этом мире чего – нибудь стою,
В этом, мама, заслуга твоя,… и ЕЕ.
Ты мне жизнь подарила, она мудрость неба,
Только с ней понял я, для чего же живу,
До нее, как во сне, то ли был я, то ль не был?
То ли грезил во сне, то ли спал наяву.
Через боль и предательство мы проходили,
Через «пакости» всякие, вместе, вдвоем.
А хорошего столько мы с ней пережили,
Что уже только с Таней по жизни пойдем.
•
И, по – новой «попер» я, да на «амбразуры»,
Стал писать, сочинять, год сидел, сочинял,
Я ж не зря посещал «Институты культуры»,
И не зря же мне дар Бог, какой – то, послал.
Деревенские песни, военные песни,
Про любовь и про радугу, дождь и пургу,
Стал показывать их я артистам известным,
Неожиданно понял, что что – то могу.
Так и пишется мне, до сих пор сочиняю,
Где – то, так, – «графоман», где – то, так, - ремесло.
Иногда вдруг блеснет строчка и понимаю.
Что «песок золотой вдруг намыл», повезло…..
Все непросто, но, в принципе, все и не сложно,
«Полосатая» жизнь, то вдруг солнце, то – снег.
Впереди «паровоза» бежать невозможно,
Раздражаю людей…. запрещают мне бег….
Может в детстве поэтому «высокомерил»,
Мам, я может тогда просто искренним был?
Столько было предательств, и стольким я верил.
Может, искренность детскую зря я убил?
Может, мир их совсем, никуда не годится?
Или он так устроен, что я в нем – чужой…..?
Все же, мама, хочу, чтоб могла ты гордиться
Все равно своим сыном со странной судьбой.
Рассказал про себя очень кратко и просто,
И тебе и себе все напомнил опять,
К «сорока» выхожу снова на перекресток,
На котором свой путь предстоит выбирать.
Вот по этой причине все и вспоминаю,
Может, просто ошибок хочу избежать.
Прочитал все сейчас и душой понимаю -
Так и не рассказал то, что мог рассказать.
Очень, мама, хочу, чтобы ты не болела,
Чтобы внуки к тебе относились, как я,
Передать все хорошее ты мне сумела,
Все такое же дать им – задача моя.
•
Знаешь, мам, я давно хотел поговорить,
Просто как - нибудь вместе, на лавочке сесть.
Мам, тебя я смогу ли отблагодарить
Хоть когда – нибудь просто за то, что я есть…..?
БЛОНДИН, БРЮНЕТ И КОЛЯ
(поэма в 7-ми главах)
Легонько дождик моросит,
И под колесами шуршит,
Знакомая дорога.
Березки ладные стоят.
Везде, куда ни кинешь взгляд –
Природа! Слава Богу!
Там, позади – вся суета:
Проблемы, встречи, духота,
Угрюмый мегаполис.
Здесь – исполняется мечта:
Кругом такая красота!
Все то – «за что боролись!»
Машинка едет бойко так.
Залит бензина – полный бак,
Соскучилась по воле.
В машине – трое. Их свела
Судьба. Им имена дала:
Блондин, Брюнет и Коля.
В барачном детстве заводском
Они делили все втроем,
Учились не по книжкам.
«Бычки», поджиги, мордобой –
Все было им дано судьбой –
Из «большинства» парнишки.
«Блондин» – был дипломат всегда.
Он в драку первый – никогда
Не лез. Решал все миром,
Старался он предостеречь
И от увечий всех сберечь.
И увлекался «Тиром».
Стрелял в «десятку» он легко,
«Брюнет» же – вечно в «молоко» –
«Очкарик» был он с детства.
Романтик был и музыкант.
Нашли родители талант
И саксофон в наследство.
А вот особый разговор – о Коле -
Был он с детства – вор,
Достались Коле гены.
Водил какой-то Колю бес,
Однажды в форточку он влез –
Понравилось, наверно…
С собой на дело он не звал
Друзей. Всегда он понимал –
Что разные все люди.
Он будто родственник им был.
И их по-своему любил,
Как младших братьев любят.
Они встречались во дворе,
Шагали в школу в сентябре,
А в мае – к девкам даже.
Все трое были хоть куда.
Они не думали тогда –
Как завтра карта ляжет.
Росли активно пацаны
До той, шестнадцатой весны.
И каждый день – так жалко…
И лодка общая у них,
И увлеченье на троих –
Любимая рыбалка.
Но каждому – своя стезя,
И поменять ее нельзя,
Нельзя подправить даже.
Брюнет к Блондину прибежал.
Сказал: «Погнали на вокзал!
Менты там Колю вяжут!»
У стенки Коля их стоял.
В руке он перышко держал,
Спокойно улыбался.
Блондин сказал: «Кончай, Колян!
У них у каждого – наган!
Наверно ты попался!»
Колян сказал: «Ты прав, браток!
Но я их «попишу» чуток!
За ради нашей дружбы!»
Брюнет ответил: «Ни хрена!
«Маслята» – в грудь, тебе хана!
А им – медаль «За службу!»
Колян тут сразу загрустил,
Перо он на пол уронил,
И щелкнули «браслеты».
И вот этап, потом другой,
И будто детство взял с собой
Блондина и Брюнета.
Он письма им всегда писал,
Пока по тюрьмам зависал.
Сначала – отвечали…
Но вот за годом год идет.
И каждый день с собой несет
Заботы и печали.
Блондин пошел тропой отца.
Давно такого молодца
Не видели в районе.
Отец-то – сыщик был лихой
Блондин юрфак закончил свой
И «опер» стал, в законе.
Сначала был он – капитан,
Затем – майор, потом – «полкан»
Гроза шпаны и урок.
И вот опять: к звезде – звезда,
Бросает жизнь туда – сюда,
Он стал – начальник МУРа.
Сейчас сидит он за рулем
В домашнем кителе своем
И курит сигарету.
А рядом с ним - Колян сидит.
(Давно уже он не бандит)
И говорит Брюнету:
«А ты – то как тут поживал?
Блондин у нас вот – генерал!
А ты – то как? В порядке?»
Сидевший позади Брюнет,
Поправив модное пенсне,
Рассказ свой начал краткий:
«Я, если помнишь, музыкант
Когда – то был, давно талант
Продал свой за монеты.
За шоу-бизнесом слежу
И куклами руковожу.
От Вас – секретов нету!»
Блондин – ментовский генерал,
Тут сразу голос свой подал. –
«Так ты же был звездою!!?
Я ж помню – в клубе ты играл.
И зал весь просто трепетал!
Случилось что с тобою!!?»
И усмехнувшийся Брюнет
Ему сказал: «Поверь мне! Нет!
И не было успеха.
За пять рублей работал я.
Прожить, наверное, нельзя
На деньги те, без смеха!
Поэтому я и нашел
Свой тихий бизнес – комсомол!
Создал агитбригаду,
И где миллионер-колхоз –
Там целовали нас взасос,
Гостям столичным рады!
Тихонько я «лавэ» копил,
Потом заводик прикупил
Электроинструментов.
Сейчас – два казино открыл,
Хоть этот бизнес и не мил,
Но пользуюсь моментом!»
Вели неспешный разговор
Блондин, Брюнет и Коля – вор.
Друзья ведь все же с детства.
Друг к другу – с прежней теплотой.
А на кого ж еще порой
Мы можем опереться.
Машинка ехала жужжа,
Они курили не спеша,
Взгрустнув о жизни прежней.
В багажнике – три рюкзака,
Немного водки и пивка,
И удочки, конечно.
Тут Коля начал говорить:
«Я с вами не хочу хитрить!
Пришлось, братва, не сладко…
Случалось под «стволом» мне быть
И «канители» разводить,
Сейчас, зато, в порядке.
Я понял только лишь одно:
Мы сами делаем «кино» –
Кто честно, кто украдкой.
У каждого - своя звезда.
Мужчиной надо быть всегда! –
И будет все в порядке!»
Над лесом радуга взошла
Река манила и звала.
Между берез синела.
На небе – солнышко опять.
Часа четыре, может – пять.
А в душах - потеплело…
Блондин вдруг резко повернул,
Брюнет – счастливо так вздохнул,
Колян разулыбался.
Дорога меж полей пошла.
Туда, где их мечта ждала,
Где путь их начинался.
И вот – родные берега,
Когда-то - дальние луга,
Обрыв крутой безмерно.
А у поваленной сосны – их место
Сколько ж с той весны?!
Лет двадцать пять, наверно…
Глава 2
Здесь, у палатки – рюкзаки,
И на песочке, у реки
Костерчик догорает.
Стемнело… Выпито по сто
А, может, двести, нам то что!
Мужчины отдыхают.
Блондин: «Эх, завтра повезет!
Я точно знаю – заклюет!
Братва, часа в четыре!»
Слегка подвыпивший Брюнет
Ему кивает тут в ответ:
«Есть справедливость в мире!»
А Коля, рюмку пропустив,
Подхватывает сей мотив
Торжественно – сурово:
«Насколько понимаю я –
Мы с «фартом» дружим,
Нам нельзя
Уехать без поклевок!»
Блондин, серьезно: «Слышь, Колян!
А как относишься ты к нам?
Что думаешь о власти?»
Колян внимательно взглянул,
Брюнету хитро подмигнул:
«Я ж не по этой части!
Ведь я ж тебе не адвокат!
Я вижу – сам себе не рад,
Тебе ж во власти тошно!
Опять же – я не прокурор!
Я просто – вор, в «законе» вор!
Ужиться с вами можно.
Я думаю, что ты берешь!
Не от меня, но все ж возьмешь!
Когда дадут, конечно…
Я ж не с ментом сижу сейчас!
Объединяет много нас
Воспоминаний прежних.»
Брюнет тут впрягся в разговор,
Сказал: «Он - вор, а я не вор! –
Но хоть с друзьями – смелый!
И мнение сказать хочу,
Предупреждаю – не шучу!
Наверно – наболело!»
Переглянулись рыбаки,
Подбросили на угольки:
«Давай, мочи, «геолог»!»
Колян огурчиком хрустит,
Блондин со вздохом говорит:
«Жаль, вечерок не долог!»
Брюнет:
«Сегодня кто у нас у власти?
- Воры, менты и педерасты!
Так с кем же, уважаемый,
Нам правильней идти?!
Те, кто не «подментован»
И кто не «замастеван»
Пойдут к капитализму
По верному пути
Одни и те же лица
Всех учат из столицы
Что всем носить, что кушать,
Как жить, что петь, что слушать.
Мол, знаете, «Мы просто работаем для Вас!»
И Вы трудитесь тоже,
На нас смотреть негоже!
Для нас ведь марки, франки!
И доллары – для Нас!
А Вам: картошку, сало,
Гнилые сериалы.
Зачем Вам эти пляжи?
«Канары» Вам зачем?
И Вашим детям тоже
Тупыми быть поможем.
Раз в месяц им по жвачке,
По «сникерсу» им всем.
На голубых экранах
Певцов мы видим странных,
Такое впечатленье –
Что женщин видим мы.
Певицы все раздеты,
И пошлые куплеты,
Потея и кривляясь,
Внедряют нам в умы!
Армяне и евреи – спасители Рассеи!
Пускай они торгуют и строят тут и там.
Никто и не заметит,
Однажды на рассвете,
Как мы, аборигены,
Всех расставим по местам!»
Колян ему: «Ты не вспотел!?
Ну что ж ты так рассвирепел!?
Ты ж тоже денег хочешь!»
Блондин: «Давай-ка, замахни,
Наверно лучше отдохни!
Истерику закончи!»
Брюнет: «Да, верно, маху дал!
Давай, ты, лучше генерал,
А то смешал все в кучу.
Я просто вспомнил наш барак!
И мамки голодали как!
Вот я и «отчебучил»
Блондин: «Сказать могу я вам:
Наверно мне не по зубам
Возглавить здесь восстанье.
И правда – каждому своя
По жизни, изменить нельзя
Нам Божье начертанье.
Но ты пойми меня, Колян,
Ведь я ж в душе все тот пацан,
Который был когда-то.
Ведь то ж не я тебя сажал,
А сам тюрьму ты все искал.
За форточки – расплату!»
Колян: «Тебя я не виню!
Все тут понятно и коню.
Мы все идем по краю!
И просто каждому - свой край
И тут уж как ты не гадай,
Никто не угадает.
Давай-ка лучше уж про баб!
А то Брюнет совсем ослаб.
Намаялся, сердечный.
Так кислорода много здесь,
И водочка еще там есть.
Да и пивко, конечно!»
Еще немного у реки
Поговорили рыбаки
А речка засыпала
Она, как мать, - всегда одна
Их вспоминала имена,
Их детство вспоминала……
глава 3
А помните, в июле –
Вы только что заснули
А птички уж – в полет.
Вокруг все зазвенело,
Все ожило, запело
Ведь солнышко встает.
Росинки на травинках,
И речка вся в морщинках,
И легкий ветерок.
Уже играет окунь,
И перед лодкой мокнет
Бродяга поплавок.
Резиновая лодка.
Не лодка, а находка –
Удобна и легка.
Сидят в той лодке трое,
Но наши ли герои –
Три этих паренька!?!
Один из них – вихрастый,
Другой, увы – в очках.
И третий – парень славный,
У них, как будто – главный,
С насмешечкой в глазах.
«А все ж мне интересно –
Кто там, на нашем месте
Уверенно так спит?»
Друзьям своим по лодке,
Двум первым одногодкам
Так третий говорит.
«Не обращай вниманья,
Какая-то компания.
А ну, смотри, клюет!
Гляди, берет тихонько,
Ты подсекай легонько,
Наверно, - лещ жует!
И сильно не пугай,
Губу не обрывай,
Давай! Тащи! Тащи!
Вишь! Прикормили кашей!
Теперь все будут наши
Пузатые лещи!..»
Бывает вдохновенье,
Счастливое мгновенье,
Удача рыбака.
Так здесь забот не знали,
На якоре стояли
Три местных паренька.
А что же наши трое?
С похмелья-то герои
Проснутся ли когда?
Уже четыре, пятый…
Какие-то ребята
Приехали сюда…..
Какой же сладкий утром сон.
Но все-таки не вечен он.
Ага! Брюнет проснулся!
Окинул взглядом он костер.
Песок, пенсне свое протер,
На речку оглянулся…
Увидел метрах в десяти
Он лодку, и давай трясти
Друзей своих, что спали.
«Вставай, Блондин! Колян! Пора!
На нашем месте фраера
Какие-то уж встали!»
«Пивка налей!» – шумит Колян;
Блондин со сна- «Кругом обман!!!...»
Друзья зашевелились.
«А что же там за рыбаки?»..
Рыбачат рыбу из реки?»
Проснулись, удивились.
Колян с пивком: «Але! Братва!
А ну, засучьте рукава,
Плывите-ка скорее!
Нас место ждало двадцать лет,
И вам сегодня фарту нет!
Валите побыстрее!»
В ответ – молчанье. Пацаны
Не из какой-нибудь шпаны –
Нормальные ребята.
Спокойно смотрят на него,
Взгляд зацепил у одного,
Узнал себя когда-то…
Проснулся сразу. Замолчал.
«Брюнет! Ты лодку накачал?»
Брюнет кивнул – «Погнали!»
Блондин взял удочки, червей,
Все в лодку сели поскорей
И рядом с ними встали.
Похмелье прочь ушло легко
Под поплавок и под пивко.
Ребятам предложили.
Блондин, Брюнет и Коля – вор
Вдруг вспомнили свой разговор
И молча закурили.
На лодке той возле сосны
Сидели мирно пацаны.
Жизнь перейти – не поле.
Сидели славно пацаны
Их той шестнадцатой весны,
Как будто явью стали сны:
Блондин, Брюнет и Коля.
Клевала рыба иногда.
Их разделяла не вода,
Их время разделяло.
И каждый думал о своем,
О чем-то светлом, дорогом,
И рыбы всем хватало…
глава 4
коля
Двенадцать с мелочью всего
В том чемодане было.
Совсем немного. Ничего –
На срок ему хватило.
«Следак» попался молодой,
Ретивый, энергичный.
Гордился очень он собой -
«Вора» ведь взял с поличным!
«Вору» ж всего шестнадцать лет.
А он – дерзит, не сломлен.
И «волчий» уж давно билет
Судьбою приготовлен.
Потом был суд и лагеря,
Туда пришел с «малявой»,
Там оказалось, что не зря.
Борзел он у «лягавых».
Так ненавидел «мусоров»,
Что выдержали нервы!
«Блатным» он стал. Но пять зубов
Оставил в зоне первой.
Когда «откинулся», опять
Попутали подружки.
И в «ювелирках» стал он брать
«Марухам» безделушки.
Второй раз брали со стволом.
И «кипиш» был приличный.
А в лагере он за столом
На месте был отличном.
А третий срок, смешно сказать,
«До кучи» намотали,
Когда «авторитетов» брать
По всей столице стали.
Давно он понял, что «щипать»
Ему уж не солидно,
И «заднюю» нельзя включать,
Легла уж карта, видно.
Сначала был «смотрящим» он
В «тридцатке», на Урале.
Потом на «строгом» – паханом.
Когда «короновали»
Был самый молодой пахан
В те времена он в Коми,
И жил нормально весь «кичман»,
И был порядок в «Доме».
Он беспредельно не ломал
Людей, был справедливым.
«Закон» известный соблюдал.
И было все красиво.
«Малявы» шли со всей страны,
Со всеми разбирался.
И в зонах знали «паханы»,
Что Коля разобрался.
Когда «откинулся», его
На КПП уж ждали!
Три «Мерседеса», никого
Давно так не встречали.
«Семнадцать лет, на круг, не зря!
Научит зона жить!
Пора, наверно, «прохоря»
На «корочки» сменить!»
Он это вдруг тогда сказал,
Взглянув на огонек
Той зоны, где он так устал
За этот третий срок.
Сейчас он жил нормально. Так,
Как в юности мечтал.
Держал он воровской «общак»,
Политиков «держал».
Три депутата, два судьи –
Кормил он их с руки…
Телохранители свои –
Спортсмены – пареньки.
Два банка, клубы, казино,
Эстрадных звезд вагон.
Все это было как в кино,
А в главной роли – он.
Единственное, что хотел
И что не испытал -
Пока еще он не сумел,
А только лишь мечтал.
Уже давно он понимал,
Что деньги – мишура!
Что власть – Бог дал, и Бог же взял!
Когда придет пора.
Он был как волк, всегда один!
Старт взят для одного…
Он был один. И чей-то сын -
А где же сын его?
Мамаша померла давно,
Устала внуков ждать.
Да что же ждать то от него –
Ведь он – в тюрьме опять…
А он в тюрьме не умирал…
Бывало – горлом кровь,
Но он все жил и все мечтал,
Что встретит ту любовь!
Ту самую, что навсегда!
Уж, если и придет,
То не уйдет уж никогда –
С собою поведет!
И душу вылечит ему,
Страдания сотрет!
Ну почему, ну почему
Ему так не везет?!!
Блондин с Брюнетом, вон – живут,
И семьи есть у них,
И дети их, наверно, ждут!
Покой семейный. Быт.
Зачем родился я на свет?!
Эх, как болит нутро!
Неужто не оставлю след?!
Лишь «пальчики» в УГРО…
Он окуньков своих тягал,
Рыбачил не спеша.
Никто и не подозревал
Болела как душа…
Страдала как душа…
глава 5
БЛОНДИН
Еще Саратовский курсант
Он был, когда легла
Ему ладошка на погон,
И с танцев увела.
Потом «юрфак», общага. Дочь.
Что ж, жили без затей.
Потом работа день и ночь,
Общался редко с ней.
А с задержания придешь –
На нервах весь, устал!
В постель немытый упадешь,
А утром – убежал…
Она все шепчет: «Ничего!
Давай! Вперед! Вперед!
Карьера нам – нужней всего!
Майорша я вот-вот!»
Потом - вторая родилась,
«По кражам – план. Горим!»
Она перезнакомилась
С начальством всем моим…
Сначала – с женами, потом –
Зам Главного – уж свой?!
А мне твердила об одном:
«Все для тебя, родной!»
Сначала я не замечал –
Ну – шла к звезде звезда.
Потом один мне нашептал –
Задумался тогда.
Потом - оперативный след –
С поличным взял ее!
Она мне: «Как ты можешь? Нет!»
Я слово взял с нее.
До срока, вдруг – полковник стал.
Ах, как она цвела!!!
А я, дурак, все понимал –
Кому она «дала».
Запил… Но дочки ведь растут.
Красавицы мои.
На кухню к папке прибегут,
И слезки льют свои.
«Не пей, папулечка! Не пей!
Ты пожалей себя!
А то мы встанем у дверей!
Не выпустим тебя!»
Ну как тут в руки не возьмешь
Себя, характер свой?!
Работаешь опять, идешь
В «чужой» свой дом родной.
Но дочки все растут, растут.
Уже не плачут, нет.
Уж не обнимут, не поймут!
Уж им по сколько лет!!?
А «эта» крутит все хвостом
Как «шалашовка». Мразь!
Да, видно, родилась с клеймом!
Такой уж родилась!
Но как же я то проглядел
Клеймо ее тогда?!
Ведь так мечтал! Любить хотел!
Но как вернешь года?!
Конечно, их уж не вернешь.
Сам выбрал крест себе…
Вся жизнь – лишь ложь, сплошная ложь!
Но не наврешь судьбе!
Как врал себе: «Потом, потом!»
Жене: «Я все могу!»
Осталось счастье на другом,
На чьем-то берегу.
Лампасы есть, а счастья нет,
И нет друзей родных.
Всего-то двадцать с лишним лет
Не слышал я о них.
А мог услышать, не хотел!
Один – рецидивист…
Другой – так сильно преуспел –
Совсем капиталист!
Я предал их еще тогда.
Всегда я это знал…
У стеночки Колян когда
С тем перышком стоял.
Тогда уже ведь я решил,
Что нам не по пути.
Чужой я, видимо, спешил
Дорогою идти!
Ну, хоть бы внуков родила
Мне старшая скорей!!?
Она ж любимей всех была
Всегда мне. И родней!
А младшая – ну та вся в мать…
Поломано в душе.
К утру приходит только спать,
Наркотики уже…
Отец, конечно, я плохой.
И в том - моя вина!
Пошел дорогою чужой -
И получил сполна.
Колян, спасибо, не забыл
Все помнит сквозь года.
Нашел, бродяга, позвонил!
И вытащил сюда.
Спасибо, Коля, что дышу.
Вернул мечту мою!
Конечно, вслух я не скажу…
Но хоть подумаю…
Роса подсохла на траве,
И солнца мячик в синеве,
Природы – вдохновенье!
И борт резиновый волна
Чуть-чуть так трогает… Она
Сегодня – в настроенье!
И взглянет кто со стороны,
Увидит – дядьки, пацаны:
Совсем – «отцы и дети»!
Шесть удочек, шесть рыбаков.
Молчат… Наверно, знатный клев
В местах рыбацких этих!
ГЛАВА 6
БРЮНЕТ
Эх! Надо же! Опять свела
Судьба нас всех троих.
Знакомых разных жизнь дала,
Друзей же – только их!
Да?! С кем же я в «джакузи» был?
С блондинкой, что ли, с той?!
Когда Колян-то позвонил,
В секретный офис мой?!
Ах, да! Сначала «шпилевой»
Мне подогнал двоих.
Мы, помню – пили, и икрой
Я всех измазал их!
Потом какой-то был разврат,
Доволен был собой.
Да! Помню, был как акробат
С той рыжей, молодой.
Потом уснул, одна ушла,
Другая мне – массаж!
В «джакузи» воду набрала,
Опять пошел кураж!
Вдруг – ночь-полночь – звонок звенит!
Блондинка – подо мной!
Знакомый голос говорит:
«Ну, здравствуй, дорогой!»
Сначала – просто обалдел,
Потом - стал понимать
Кто это. «Коля! Ты сумел
Весь кайф мне обломать!
Ты где!?! Давай ко мне, братан!»
Он ржет: «Сегодня – нет!
Но завтра в три. Тот ресторан
Ты не забыл, Брюнет?!»
Короче, ждем тебя. Очки
Смотри, не позабудь!
Блондин купил уж удочки!
Ну, все! До встречи! Будь!»
Чего никак не ожидал –
Так этого звонка!
Девчонку быстро отослал:
«Все, милая! Пока!»
Задумался. Коньяк допил:
«Ну, как это понять!?
Судьба, наверно…» Закурил:
«Ведь вспомнили меня!»
Эх, Колька, Колька! Снова ты
Нас вместе здесь собрал!
Давно ж забыл я про мечты,
Душой не отдыхал!
Кругом ведь грязь! Одна лишь грязь!
И я – по горло в ней!
Разборки. Трупы. Деньги. Власть!
Что может быть страшней?!
На прошлой пятнице опять
Сказал: «Ну, что ж. Валить!»
И снова на душу грех взять
Пришлось. А как же быть!..
Как быть, когда кругом – шакал –
Шакалом погоняет!
И если ты - не просчитал,
Другой все просчитает.
Лишь на секунду опоздай –
И «хэппи энд» в судьбе.
На кладбище заказывай
Могилочку себе.
Эх, говорили мамы нам:
«Что сеешь – то и жнешь!»
Пока не обожжешься сам –
Про это не поймешь!
Но как сейчас все изменить?
Обратно повернуть?
Нельзя так жить. Но как же быть?!
Неужто - в деньгах суть.
А, может, в церкви? Модно ведь
Религиозным быть!
Обряды, служба, исповедь!
Потом – опять грешить….!
«А Вы постились?!» – «Да, да, да!
Что ж я - совсем дурак!
Постимся всей семьей всегда!
А в Бога верим как!!!
Все регулярно свечки жгут!
И бедным подают!»
Потом кого-то вдруг – убьют!
Кого-то «разведут»!
В бриллиантах руки и в крови,
И «попик » – свой у них.
Но в душах нет у них любви
У «фарисеев» злых.
глава 7
ЭПИЛОГ
Да что ж за мысли? Больно как.
Гипноз реки? Друзей?
Давно уж стал я не рыбак.
Ловлю… одних ершей (****ей)
А вон, парнишки! Окуни!
Блондинчик - то как рад!
На нас похожи так они.
Один – очкарик! Брат!
На нас похожи, но нюанс
Есть, маленький такой.
Что различает их и нас? –
У нас все за спиной!
У них же – путь весь впереди!
Все только началось.
И дай им Бог, чтоб на пути
Влезть в грязь им не пришлось!
«Смотри! У Коли-то - клюет!
Блондин! Готовь сачок!
Подсек? Смотри, – ведет, ведет!
Все! Наш уже бычок!
Смотри, – какой красавец! А?
Эх, детские мечты!
На килограмма полтора!
Ну, Коля! «Прушный» ты!»
Блондин: «Да ладно, полтора!
Наверно – грамм семьсот?!»
Брюнет: «Ты взвесь его сперва!
Тебе ж так не везет!
Я с детства помню, ты всегда
Под руку говорил!
Нет, не исправили года!
А нет, чтоб похвалил!?!»
«У нас - такая же «беда»!»-
С той лодки паренек
Сказал: «Блондин у нас всегда
Завистник, Ё-маё!»
И засмеялись рыбаки,
И в душах потеплело.
И пацаны, и мужики…
Рыбалка – это Дело!…
Серега – шофер из Баку
Ответственный груз вез:
Изюм, гранаты, курагу –
На них на рынке спрос!
С ним экспедитор – грек Акмал
Как он его «достал»!
Он всю дорогу причитал:
«Жену не удержал!»
Серега слышал в пятый раз
Историю любви.
И хорошо, что хоть «Камаз»
Не подводил в пути;
А грек все ныл: «Ушла! Ушла!
Взяла детей с собой!
С ума меня совсем свела!
Я снова – холостой!»
Серега успокаивать
Его уже не стал,
Приемник стал настраивать.
Рулил. Курил. Молчал.
Всего осталось – ничего,
Верст – восемьдесят пять!
И дома ждут его уже
Жена, отец и мать.
Приемник что-то барахлит,
И песен не поет,
Шипит в нем что-то и свистит,
А грек все про свое!
За поворотом, может быть,
Сходить в лесок пора!
А то на трассе – не сходить:
Машины, мусора!
Руль вправо – вот он поворот.
Удар! Как взрыв! Провал!
Зубами в руль! В крови весь рот!
Запричитал Акмал!
Он лбом в стекло. Сидит, скулит.
«Пропал! Совсем пропал!»
И по - нерусски материт
Тех, кто под нас попал.
Но кто там? Живы ли? Открыл
Серега дверь и слез
(А грек все что-то говорил)…
В «Камазе» грек все что-то ныл…
Стояла «Волга» здесь…
Верней – лежала, смята вся,
Эх, – страшно говорить.
Сергей подумал: «Все, нельзя
Ее восстановить!»
Услышал тихий разговор
Без паники. Мужской.
Блондин, Брюнет и Коля-вор
Лежали в «Волге» той…
Блондин, придавленный рулем:
«Колян! Ты жив?» – «Пока живем!
Брюнет! Ты как, браток?»
«Очки я, братцы, потерял!
И, кажется, ребро сломал!
Но, поживем чуток!»
Колян с улыбкой: «Я сейчас
Все понял – почему у нас
Клевало-то не шибко!
У них-то точно «прикорм» был!
А ты, Блондин, о нем забыл…
Учти, дружок, ошибки!»
Брюнет: «Колян! Когда опять
Нас на рыбалку будешь звать?
Ты расскажи нам планы!
Колян в ответ: «А что – когда?!
Через неделю, как всегда!
В три, возле ресторана!…»
Про город Геленджик. Путешествие на фестиваль.
Сижу тихонько, муха печально так жужжит,
И слушаю в пол-уха про город Геленджик.
А девушка воркует, а девушка зовет,
Про фестиваль толкует, и вроде бы не врет
Я думаю лениво… «…Опять искать Грааль…»
Про эти перспективы, про этот фестиваль,
Я слышал где - то, что то про «Детектив» про Клуб,
Она мне про работу, про то, что глуп, что груб…
….- Тебе же с коллективом пора идти вперед,
завоевать красиво Гран - При, вдруг повезет,
а коллектив твой новый - совсем ведь молодой,
с названием (понтовым) суровым такой весь, озорной!
Вперед на амбразуру, где вам не пропадать!
Опять же про культуру успела рассказать…
Про солнце и про море, про женщин - южных фей,
Я в этом месте спорить не стал, конечно, с ней,
Ну, вообщем , убедила десятком нужных фраз,
Есть в женщинах та сила, которой нет у нас.
И вот в полуфинале, в каком - то Боровом,
Мы спели и сплясали о чем - то о своем.
И вроде бы нормально, и вроде - хорошо.
В пятерку фестивальных наш коллектив вошел.
Настроились ребята, И….самолетик – вжик!
И вот летим куда то, в какой - то Геленджик!
Заслуженных, Народных был полный самолет,
Девчонок много модных, винишко весь полет.
Парням своим, конечно я запретил кутить,
Чтоб было все успешно, ну и чтоб победить.(в форме быть)
Я понял - не из легких наш шанс или момент
Когда узрел в полете я звездный контингент.
Куда ни плюнь - там классик, куда ни ткни - звезда,
Они ж не просто квасить поехали сюда,
Есть тайные стремленья, ну что там говорить…
А наше направленье - конечно победить!
Ну ладно…….прилетели на праздник трудовой…
Автобусы, отели, …и легкий бриз морской.
И начались программы, концерты, море, пляж…
И максимум 100 граммов для молодых кураж.
И девушки, конечно, либидо не унять,
Тут было все успешно и ни к чему скрывать.
Но если бы давали за «Кобелизм» Гран - При……..
То были б в фестивале проблемы для жюри!
О, сколько ловеласов, О сколько мастеров!
Сюжеты для рассказов, для песен и стихов.
Грачевский и Проханов! Ну что о них сказать?
Отряды женщин странных, влюбленные глаза……
Все дамы под гипнозом, в ударе Мастера!!
Глаза с немым вопросом…..Мол, в койку не пора?
И наш солдатик Рыжий от них не отставал,
Он самых разных мышек с утра атаковал,
Демарин и Матета, Шустицкий и «Менты»,
Студентки, море, лето, автографы, цветы!
Что может быть прекрасней, что может быть милей?
Я понял, не напрасно привез сюда парней.
Певице Шацкой Нине от нас большой привет,
Для нас других отныне певиц романсов нет.
А Феликс Церикатти - адепт стриптиза стал,
Он в пене, как в кровати, все в трусиках лежал.
Меня чуть - чуть раздела девчушка при луне,
Стеснялась и потела, слегка хамила мне.
И мой (успех) дебют бесспорный, застолий дружных дым,
И сам Панкратов - Черный проникся даже им….
Жена чужая Вера, и винный погребок…
Чудная атмосфера и чудный городок.
И Юле - той красивой, сказавшей мне, что груб…
Отдельное спасибо за «Детектив», за «Клуб»!
А Виктору Григорьичу - Все теплые слова!
И Вам от нас спасибо, Вам - Ольга Павлова!
И словно нет Столицы, и будто нет Москвы,
Всем хочется резвиться, но дни бегут….Увы!
И вот уже прощальный… концерт, за ним банкет,
Но воздух фестивальный мы не забудем, нет!
Вручен нам дивный чайник и звание Гран-При,
Всех чайников начальника вручило нам Жюри.
И сам (Панкратов - Черный) товарищ Вайнер мне руку пожимал,
И я слова прощальные Геленджику сказал.
……………………………………………..
метафоры и фразы……все - где то там ….во ржи….
Я сел и как - то сразу пишу про Геленджик,
Сижу тихонько, муха уж улетела в даль…
Пишу, собравшись с духом……Хороший Фестиваль…..!