Автобиографический Роман Шрамы Юности и другое

Иду с Урала не по млечному Пути,
И под ногами пыль не звездная легла,
Дороги разные случалось мне пройти,
Но лишь одна судьбой назначена была.

Искал ее я, аж до возраста Христа,
Однажды понял, что себя не обмануть,
И сразу звездочка – наивна и чиста,
Своя, родная осветила путь.

Не жалко пройденных дорог, не жалко дней,
Немножко грустно, но их не вернуть уже.
Тем мы становимся Светлее и Мудрей,
Чем больше думаем о Главном – о Душе………………..



Роман   Сергея  Русских - Севера

Шрамы Юности




- Этот воздух можно пить! Чувствуете?! Он - как нектар какой-то, тяжёлый и густой!.....
Мы остановились на перевале потому, что наш «пазик» неожиданно заглох. Это был военный, маленький автобусик, с шофёром которого, юрким, бойким солдатиком мы  договорились на ж/д вокзале. За 15 рублей он, поломавшись, согласился отвезти нас из Симферополя до Алушты. Мы быстро загрузили весь аппарат, все наши колонки, усилители и инструменты, залезли сами и… довольно удачно ехали что-то около часа. Почти все дремали, было под утро, но сейчас вот, вдруг, встали где - то в лесу и пришлось проснуться.
  Кто мы такие? Мы – молодые, двадцатилетние музыканты из Перми. Знаете такой город? Усталый, большой, серый, уральский город - трудяга.  Стоит на речке Каме.
У нас есть даже пляж городской, правда называется он – «битое стекло». Понятно почему, я думаю?! Бутылок разбитых много. Пучок военных заводов, улица Ленина, как положено, Комсомольский проспект, вокруг города – леса, а в лесах что? Правильно! А в лесах – лагеря. Их так много, что те, кто хоть раз сидел, знает, что есть такое на свете место – Пермская область.
  Ещё месяц назад никто из нас и не предполагал, что увидит когда – нибудь  Чёрное море. И мало того, никто не думал, что никогда больше не вернётся на ту ступеньку юности, с которой стартовал в апреле 1985 года.
  Собственно, во всём был виноват Жабик,  (он же Свин)  Юрик Ощепков, который взял у какого – то гитариста – бродяги адрес Курортного зала города Алушты, списался с директором, выслал наши записи и получил приглашение поработать сезон на танцах. Представьте ситуацию: У нас представилась возможность поработать сезон в Крыму!?!
 Нам едва за 20. Никто из нас южнее Москвы никогда не был. Мы, сплочённая общим порывом рок – команда, малопьющие, талантливые и любвеобильные. И сейчас имеем шанс поработать почти полгода в том самом Крыму, где потрясающее море, где загорелые, ухоженные женщины ждут нас, пока ещё плотно сжав колени, где солнце сделает из нас мулатов, где,  в конце – концов,  мы будем играть свою «новую волну»! Это же предел мечтаний любого провинциального музыканта, любого молодого человека 85 года.
  Странные положительные обстоятельства повлияли на наш быстрый отъезд.
  У нас был серьёзный коллектив со всеми атрибутами серьёзности. Жёсткая дисциплина, свой внутренний устав, приличный, по тем временам супермодный репертуар. На репетицию все приходили вовремя. Всё, что находили – несли в «улей». Лидером, идейным вождём был тогда Юрик. Человек достаточно злой, чтобы опаздывать или не дай бог, - с запахом прийти. В общем – то все были сообразительны, чтобы понимать, во имя чего эти строгости. Мы активно грезили великим будущим и надеялись открыть свою страничку в шоу – бизнесе.





  Нас было 8 человек, список прилагается:
1. Юра Ощепков – гитарист, лидер, 100 кг, прозвища: «Жаба», «Кабан», «Свин», «Ури» - хам, циник, безумно влюблённый во всё новое в музыке, бабник и генератор идей.
2. Игорь Белобородов – бас – гитара, баян, клавишные, «Билл», человек, который всех собрал, душка, бодрячок, человек – катастрофа, всё роняет, осыпает всех пеплом своей сигареты, ныне живёт в Австралии.
3. Саня Катаев – клавишные, вокалист – аранжировщик, дипломат, оптимист, мягкий, пластилиновый, добрый, способный музыкант, все его будут помнить и любить.
4. Серёга Шардаков – барабаны, -«…зовите меня просто «Шима…, так звали моего папу в детстве», человек из деревни  Верещагино, окончил Пермский «Политех», прошёл общежития, бедность, чрезвычайно деятельная и юморная личность.
5. Вадик Култышев – вокалист – гитарист, поэт, композитор, мелодист – романтик, лентяй по жизни, но музыкант безусловно страдающий, живёт в Алуште.
6. Макаров – глуповатый, простой работяга – блондин, случайно поехал осветителем, человек добрый, работящий. Последняя информация – работает на мусоровозе.
7. Захарченко – якобы оператор, человек, достаточно усердно выполняющий чужие распоряжения. В команде был никем. Живёт в США, работает на рыбном заводе.
8. Ну и, наконец, я. Сергей Русских – вокалист – артист, начинающий тогда продюсер, по всей вероятности по силе давления на организацию – фигура №2 после Жабика, проживаю в Москве.
   Вообще, мы с Юриком – жабой очень страстно и мгновенно подружились. Как только я появился на 1 репетиции, он сказал мне: - «Будешь петь рок!» почувствовав, видимо, скандальность моей натуры. Впоследствии, спустя время, мы с ним жили как злые собаки, вырывая друг у друга  постоянные подтверждения своей силы, но всегда мирились и скучали, если долго находились врозь. Бедные музыканты разрывались от противоречивых чувств, потому что и я, и Юрик  постоянно дёргали коллектив то в одну, то в другую стороны. Но нужно отдать должное, при любой ситуации то, что называется «командой» у нас было всегда. Со своими проблемами, страстями, энергетическими всплесками, разводами и примирениями. Было главное – была цель. Поэтому приходилось идти на компромиссы, играть музыку снова и снова, терпеть друг друга и двигаться вперёд.
   Мы работали в ДК. Строителей под руководством очень кокетливой и сексапильной  директорши, Марины Николаевны. Мы все её по - юношески, в глубине души тайно вожделели. Она это чувствовала прямо телом, и, разумеется, просто балдела от своих чувств. Природа подарила ей неплохие данные  женщины – кошки и, будучи достаточно молодой, она уже была директором одного из центральных клубов города. Кроме постоянного, сексуального внимания ей очень нравилось в нас то, что мы всегда занимали первые места на всевозможных городских конкурсах ВИА. Это было частью её рейтинга в городе, необходимыми коммунистическими показателями её деятельности. Она пошила нам белые костюмы – тройки и позволила всё это взять с собой на юг. Это было, разумеется противозаконно, но ей так хотелось быть охуительной, ведь мы её так хотели. У нас были даже одинаковые ботинки и чёрные рубашки. Вот такими красавцами мы и выступали в Крыму впоследствии.
  Ещё одним фактором, приблизившим наш отъезд, было то, что месяца за два до него мы наконец-то обрели самостоятельность и перешли на саморуководство группой.
  До этого у нас были свой директор и продюсер  (очень модное по тем временам словцо)  которые осуществляли гениальное руководство нами, контролировали средства, заработанные танцами и свадьбами, и вообще диктовали нам какие-то комсомольские понятия, по которым нам следовало жить. Господин Анатолий Масонов был у нас директором и продюсером. Ему было уже за 30-ть, что и давало перед нами определённые преимущества. Он нас попросту «разводил», как говорят мошенники. Крутил заработанные нами денежки, занимался спекуляцией музыкальными инструментами. Время от времени, приобретал для команды какое – нибудь  чудо – техники, типа «ревербиратора» или «примочки»  для гитары и мы все радовались этому, как обезьянки бананам, и не предъявляли претензий. Правой рукой у него был Костя – очкарик, человек, достаточно умный, технарь и его доверенное лицо.
  Когда я пришёл в коллектив, не имея ещё права голоса, то был быстро ознакомлен с этим раскладом Юриком, который почувствовал во мне родственную душу бунтаря. Уже через 3-4 месяца  после моего появления диктатура Масонова – Кости была свёрнута нами посредством «разборки», которую мы устроили на каких-то гастролях. Масонов, услышав ряд претензий, будучи натурой импульсивной чуть было не полез в драку. Самозабвенно  кричал,  что он - отец родной, а мы – «тараканы» неблагодарные, что если бы не они с Костей мы работали бы на заводах, и были бы в полном дерьме, и что, вообще  мы ещё должны денег за всё то,  что он для нас сделал.
  Итог разговора : Нам был предъявлен иск на 700 рублей, либо раздел имущества. Мы со своей стороны посовещались и просто решили послать их на ***.
  На том и расстались, о чём больше никогда и не разу не пожалели.
  Впоследствии, спустя года два  Масонов приезжал в Алушту, смотрел наш концерт, давал «козырного фраера», директора всех существующих концертных программ Советского Союза, но мы уже откровенно «стебали» его.
  Ну а тогда, к весне 85, в своём городе мы отработали на всех приличных площадках, нас достаточно хорошо знали профессиональные  - музыканты и местные деятели культуры. Случилось так, что последней, большой площадкой была сцена нашего городского парка культуры и отдыха, на которой мы начали понимать, что достигли определённого, достаточно серьёзного уровня.
  Знаете, как вырастают из штанов? Вот так вот и мы выросли, наверное,  из своего города.
  Конечно, то, что было заложено в наших душах, было только потому, что мы росли на этих улицах, дышали этим воздухом. Все прошли через драки и приводы в милицию. Сама жизнь, грубая и жёсткая диктовала необходимость быть дерзкими. Совершенно случайно встретившись, мы стали близкими людьми на долгие годы. Я помню те ощущения восторга и какого-то общего благородного порыва, когда Юрка или Билли приносили новую музыку на репетиции.
  Мы бросали все дела и слушали, слушали, слушали. Перебивая друг друга, делились впечатлениями, захлёбывались от эмоций, и таким образом, воспитывались как музыканты. Пробовали сочинять свои песенки и всевозможные рок - композиции. Выстраивали сценографию, руководствуясь, прежде всего тем, что просто обязаны быть первыми, быть не похожими на остальных. В те благословенные годы мы были свободны от обязательств перед семьями, поэтому желания совпадали, желание было одно – научиться и стать.
  - Ты где? Ты приехал?! Давай скорее ко мне! Бери тачку и гони!-  первые слова, которые, я услышал по телефону, как только переступил порог дома. Это звонил Ури.
  Я только, что приехал из колхоза, в котором был целый месяц как первокурсник Института культуры. Едва поздоровавшись с родителями, я, естественно помчался к своим музыкантам. Все уже собрались у Жабика и ждали меня. Помню ощущение того, что страшно соскучился, я ехал в такси и улыбался, предчувствуя встречу со своими друзьями.
  Как только переступил порог, Юрка сразу потащил меня в свою комнату, где все уже собрались у магнитофона и слушали новую программу группы «Карнавал». Атмосфера была восхитительно знакомой. Все возбужденны. Билл нервно потирает руки, Шима постукивает палочками по креслу.
 – Слушай, какой это класс! Это «новая волна»! – восхищённо заорал Юрик и поставил кассету.
  Музыка действительно была новой. Очень гармоничная и ритмически необычная, она полностью ломала все каноны советского эстрадного жанра. Она была какой-то очень «фирменной», какой-то очень «западной» и поэтому волновала и заставляла думать.
  - Ты понял?! Вот так ты должен петь! – сказал Юрик.
 – Я тебе приготовил тут Вандера и Бенсона, это будут твои учителя!
  Да, это стали мои учителя на долгие годы. Я очень рад, что мы слушали, учили и подражали серьёзным музыкантам, хотя тогда было много разной чепухи, которая расцветает во все времена пышным цветом. Конъюнктура в искусстве и жизни это всегда, наверное, легче и проще, чем попытки создать что-то своё, что-то новое. Только в поиске – развитие, только в постоянном стремлении маяться и болеть этой жизнью,  я думаю - то самое  настоящее, для любого уважающего себя, человека.
  Первые свои выходы на сцену вспоминаю до сих пор с каким-то трепетом. Не знаю с чем это ощущение полной беззащитности можно сравнить, наверное, -  будто  бы, когда голым вдруг оказываешься, совершенно неожиданно для себя на главной площади города, в час пик. Это нереально, но ощущение первого выхода на приличную сцену перед толпой людей – у меня было именно такое. Страх, необходимость заставить себя выйти и что-то делать такое, чтобы они поверили, чтобы приняли, а не засмеяли.
  Первые дни работы я прятался за какой-нибудь колонкой и оттуда пел. Постепенно, шаг за шагом приближался к центру сцены и, только лишь, через год, стал уверенно себя чувствовать в этой ауре постоянной оценки каждого твоего жеста, каждого слова.
  Ну, а через пару лет постоянной практики, когда уже стал, в принципе профессионалом, я уже черпал от зрителей энергию, делал всё очень уверенно и так, как считал нужным, зная, что им это не под силу.
  Наверное, необходимо  рассказать, как вообще я появился в этой группе «Визит». Дело было так. Я только что пришёл из армии. А до неё и немного в ней, я играл на  гитарке в разных коллективах на свадьбах и в ресторанах. Для поднятия растерянного в «армейке» интеллекта и повышения кругозора какой-то приятель вытащил меня, бывшего армейца на концерт в Политех, самый прогрессивный и современный институт города. Там шёл тогда ещё один из самых первых, Рок-концерт. В перерыве мы подошли к знакомым музыкантам. Они начали поздравлять меня с «дембелем», интересоваться, чем  собираюсь заниматься. Я ответил, что намерен поступить в институт и с музыкой завязал. Один из музыкантов покачал головой и сказал – «сомневаюсь! Кто начинал – тот уже никогда не завяжет!»  Я не обратил внимания на его слова, и вспомнил о них только тогда, когда осознал его правоту, когда меня вновь закрутило в творчестве, спустя несколько месяцев после этого концерта. Как только закончился концерт, к нам с приятелем, подошёл светленький, бойкий, молодой человек:
 – Ты Сергей? – спросил он.
Я ответил:
 – Да? А в чём дело?
 - Понимаешь, меня зовут Игорь, или просто «Билл»! Мы сейчас ищем себе вокалиста в команду, а мне музыканты сказали, что ты до армии пел в кабаке?! -
  Я обалдел от натиска и ответил:
-Да, но я сейчас поступил на рабфак и, в общем - то, не хочу пока заниматься музыкой!-
 Он огорчился, пожал плечами и сказал:
 – Жаль, у нас хорошая группа, тебе могло бы быть это интересно. Но я всё – таки запишу тебе свой телефон, если будет желание – позвони! –
 С этими словами он достал блокнот, записал телефон, дал его мне, попрощался и убежал.
  Через несколько дней, на своём подготовительном отделении я познакомился с пареньком, его звали Игорь. Этот Игорь мечтал петь в какой-нибудь группе. Разумеется, я ему дал телефон предыдущего Игоря, рассказав ему об истории, когда меня приглашали вокалистом. Мой одногрупник с радостью взял бумажку с телефоном, и я удовлетворённо забыл об этом прецеденте.
  Через пару месяцев я спросил его:
 - Ну, как ты, созвонился?
Игорь ответил:
 – Да! Большое спасибо! Я уже работаю с ребятами! Просто «крутая» команда! И вообще просто класс всё! Единственное, что плохо – мне очень далеко ездить к ним, около 2-х часов на дорогу трачу в один конец, а так – вообще «кайф». Спасибо тебе за телефончик! –
 Я ничего не сказал, но про себя подумал:
 - Да! Человек 4 часа тратит на дорогу каждый день, только для того чтобы попасть на репетицию, наверное, действительно серьёзная группа! Нужно съездить как-нибудь с ним и посмотреть, что за ребята! -
  Я был молодой и любопытный, как все в моём возрасте. Короче, через неделю я уже был в этом Дворце культуры за городом. То, что я увидел, меня не просто удивило, а потрясло.
  В подвале этого Дворца Культуры находилось огромное помещение. Оборудованное очень комфортабельно, это помещение было заставлено каким-то супер - современными колонками, кругом стояли фонарики и прожектора, какие-то микшерские пульты, барабаны и клавиши. Меня всё это очень впечатлило. Постепенно собирались музыканты, примерно одного со мной возраста. По их отношению к инструментам, очень какому-то бережному, напрашивался вывод, что они здесь не случайные люди. То, как они протирали гитары, то, как они нежно и аккуратно всё подключали, очень располагало к ним. Прибежал Билл, тот самый Игорь, который приглашал меня вокалистом.
- Привет! – поздоровался он – Посмотреть пришёл? Ну,  посмотри, посмотри…
  Когда они заиграли, я понял, что такого ещё не слышал. Я понял, что это очень круто. Был очень хороший «саунд», чёткая сыгранность и достаточно серьёзный уровень профессионалов.
  Они сыграли пару вещей. Причём мой одногрупник, которого, я им сосватал вокалистом, достаточно неплохо пел высоким тенорком.
 – Ну, как? – спросил меня Билл.
 – Клёво! – ответил я и посмотрел на него уже другими глазами. Он заулыбался и не без гордости сказал: – Я же говорил тебе, что хорошая у нас команда!
 - А не хочешь попробовать спеть что-нибудь?
 Я замялся, потому, что не предполагал такого развития событий: – Не знаю, я не пел давно! –
 В разговор тут включился гитарист, крепкий, слегка полноватый молодой человек
– А ты не стесняйся! Попробуй! Он дал мне микрофон и спросил: - Что будешь петь?
 Я подумал и ответил:
 – Ну если попробовать. « Солдаты Фортуны» знаете? «Дип пёрпл?!» - надеясь на то, что они не знают. Гитарист переглянулся с Биллом и сказал:
 - Давай! Поехали! После этого посмотрел на барабанщика, кивнул ему и заиграл вступление.
  Я очень волновался, в горле пересохло, руки стали влажными, микрофон едва не выскальзывал. Как только я начал первые строки песни, гитарист, внимательно наблюдавший за мной, кивнул, как бы подбадривая, и быстро проговорил:
- Давай, давай! Всё нормально!
Я немного успокоился и допел уже уверенно, дав чувства в конце. Музыканты закончили играть, переглянулись и пошли на перекур, позвав меня с собой. В коридоре, гитарист протянул мне руку и сказал:
- Юрик, можно Ури.
Я представился и спросил смущаясь:
 - Ну, что скажете? Я не пел давно.
Юрик посмотрел на Билла и сказал:
 – В принципе, ты нам подходишь. Мы давно ищем рокового певца. Не хочешь поработать?
  Я очень удивился, потому что, не был уверен в своей  «проф-пригодности», по сравнению с ними. Но в глубине души, конечно же, ликовал.
 – Ну, мне очень понравилось, как вы играете! – честно сказал я – Давайте попробуем, если у вас есть желание поработать со мной!-
Все заулыбались, Билл похлопал меня по плечу, я познакомился с барабанщиком и клавишником.
  Домой мы ехали вместе, и Билл с Юриком, перебивая друг друга, рассказывали мне свои музыкальные планы, уже…. как близкому по духу.
  Я ещё не понимал тогда, что эти музыканты станут мне самыми близкими родственниками на всю жизнь.
  Я ещё не понимал, что жизнь моя круто меняется в связи с появлением в ней этих, дорогих для меня до сих пор, людей.
Я еще ничего не понимал тогда….просто все только начиналось….странно и увлекательно!

…Итак, Мы стояли в ночи, на перевале в Крымских горах, недалеко от Катюши, самой легендарной Алуштинской горы. Водитель начал ковыряться в моторе, Жаба встал со своего сидения и хриплым  (это у него от природы) голосом сказал;
- Может, покурим, выйдем? Алё, хватит спать!
Все лениво потянулись и нехотя вышли из автобуса, ещё не понимая, где мы, и что вообще происходит.
  А мы, ещё вчерашние пермяки, город наш всегда гремел экологическим безобразием, оказались вдруг среди пампасов, каких-то цикад, настоящих живых соловьёв. Мы стояли и запросто так вот курили, вдыхая молодыми лёгкими настоящий горно - лесной, какой-то удивительно осязаемый воздух.
- Классно тут дышится – сказал наш барабанщик Шима и засунул себе под нос фалангу культи среднего пальца, имитируя таким образом, что сам коготь у него ушёл в мозг. Это он шутил у нас так, когда-то в детстве отрубив себе палец топором. Не знаю точно, не обижайся Шима, может самопалом, тебе его оторвало, суть не в том, суть в культе в носу.
- Да, - сказал Билл, - скорей бы уже приехать-
 Шофёр нас успокоил, что до Алушты осталось не больше 20 км, и, что можно залезать, всё в порядке. Разумеется, мы не забыли пописать в этих крымских джунглях, грех было бы русскому человеку не сделать этого, и, залезли в автобус.
…Дорога была под гору, начиналось теплое влажное крымское утро, никто уже не спал, все озирали такие непривычные пацанскому, пермскому глазу окрестности и ждали встречи с будущим.
- Да вот и море, - сказал солдатик – водитель, вывернув из-за очередного поворота.
  И, правда, это было оно. Солнце всходило из-за горы, и освещало нам это волшебное море, которое на ближайшие 5 лет для нас станет энергетическим магнитом. Я не буду описывать Море, масса достойных людей делало это не раз, проще описать эмоции у членов нашего ансамбля. Было какое - то мгновение, когда все, по- детски открыв рот, замерли, и будто бы даже автобус как-то притих, не шуршал. Восторг был, совершенно однозначным. Это можно сравнить с первым выбросом семени у мальчика, когда непонятный сознанию факт совершён и только потом, позже начинаешь догонять, усваивать информацию, и укладывать её  у себя в отведённом для этого мозгом, месте. Восхищение было детским и всеобщим, хотя все как-то были внутренне готовы к этой встрече с Чёрным морем, ждали её, эту встречу, но вот оно, какое - то выпуклое и блестящее, как ртуть  вынырнуло из-за поворота, заискрилось под солнцем, там, внизу, и каждый понял, что скоро уже можно будет потрогать его, и быть таким  же, как и все избранные  - «Отдыхающим на берегу Чёрного моря».
  Для нас, детей заводов и панельных «хрущевок», армейцев и, в прошлом немного шпаны – это было, осмелюсь сказать очень серьёзным впечатлением. Знали бы мы тогда, сколько у нас будет этих восторженных впечатлений в ближайшие месяцы и годы  нашей жизни.
  Город нас не потряс, проехали его как-то уж очень быстро, не было в нём Уральских расстояний, казалось, что только въехали, как сразу остановились.
  Выскочили из автобуса и одурели. Мы оказались перед каким - то бело-жёлтым дворцом, со ступенями, вазами, пальмами, розами, кипарисами и клумбами. Обилие непонятных архитектурно-аграрных форм сразу покорило. Все задумались, а придёмся ли мы здесь ко двору. Но мы были молодые и наглые, и, собственно, терять  было нечего. Крепкий пожилой человек с бородкой спускался к нам на встречу и улыбался доброжелательно, но вместе с тем как-то так официально.  Мы  все сразу поняли, что он и есть Скандалов Алексей Борисович – директор Курортного Зала города Алушты, которая в Крыму, соответственно, и Курортный Зал тоже у моря, и естественно он - как бы главный   распорядитель нашей музыкальной, да и вообще судьбы.
  - Здравствуйте, здравствуйте! А я вот поджидаю Вас, даже и сторожа отпустил сегодня, сам ночевал в курзале. Значит, это и есть группа «Визит»?! Из Перми? –
На что мы, разумеется, ответили  положительно.
- Значит так, давайте выгружайтесь, я сейчас покажу вам комнату, где всё пока сложите и комнату, где вы будете жить ближайшее время, ну и потом…… если удачно пройдёт прослушивание. Вот так мы и заехали в Алушту.


  Давайте сразу договоримся, уважаемый читатель, что какие - то подробности и детали нашего быта, какие - то мелочи с перемещениями, нашими взаимоотношениями и диалоги я буду пропускать. Потому как, во-первых: по прошествии лет это будет неверно, неточно и соответственно нечестно, ну а мне, как честному человеку и, пока ещё начинающему писателю довольно трудно и даже немножко больно заниматься вымыслом. И, во-вторых: в нашей жизни происходило столько занимательного за эти годы, что, начни я всё описывать подробно, мне за год не написать эту книгу, а хочется писать быстро и много. Да и потом, не Лев я Толстой, безусловно, и заниматься коллизиями психологизмов русской души, копаться в характерах и личностях просто не хочу. Пускай это пошло и, может быть – антилитературно, но что с этим поделать, я просто простой пермский парень, Серёга Русских. Пусть это будет автобиография - мемуар - романчик, что ли, да простят меня, невежду будущие критики.
  Поселили нас на горке, в зарослях дикой татарской лозы, и крымских деревьев, просто в чудесном месте. Это был раньше «Павильон тихих игр», или попросту бильярдная. Был он весь стеклянный и как сейчас помню, общая площадь этого стеклянного квадрата со смотровой площадкой на крыше была 72 кв.м. До моря было метров 100, рядом, метрах в 10 находился один из блоков санатория « Слава» для ветеранов и их деток, скорее даже для деток и родственников ветеранов ВОВ. Метрах в ста выше, это мы выясним позднее, была гремевшая на весь Крым – Аллея любви, где повсюду на лавочках сидели влюблённые, смотрели на Чёрное море, и где стоял пограничный пост с гигантским прожектором, «Гиперболоид инженера Гарина», как мы его называли. Влюблённые традиционно трогали друг другу колени и целовались взасос влажными тропическими, Крымскими ночами. Те, кто помоложе, естественно  совокуплялись вовсю; уже, бывало, что и через два часа после знакомства тут же, рядом с лавочками. Обо всём этом мы узнали позже, а пока обустроив свой быт, ( нам дали 8 кроватей и бельё ) мы соображали на тему нашего прослушивания вечером.
- Танго и вальсы нужно в начало! – сказал Билл, так как он ведал репертуарным планом.
- Значит так: первое – «Лягу - прилягу» - так как мы на Украине и, хотя она белорусская, я думаю, будет клёво – это я издал свой голос.
Жаба помолчал, выслушал и сказал:
- Первое нужно – «Сердце, тебе не хочется покоя».
Все поддержали и, даже Макаров своим громким голосом  добавил:
 – Да, а вторая «Лягу - прилягу».
На что Билл заулыбался и продолжил – 2 песни, потом инструментальная «Краковяк», потом что-нибудь патриотическое. Наши «островки» и «давайте созвонимся» - во второе отделение, если попросят поиграть ещё.
  Короче мы составили совершенно подхалимский репертуар для местных властей. Нам просто необходимо было понравиться, потому что рядом было море, женщины, и жизнь вообще только начиналась, так как все мы впервые были на настоящем курорте. Первые десять песен были бодренького танцевально-родительского плана, «инструменталки» с баяном и гитарой типа: «Гопак», «Краковяк», «Лезгинки» и т.д. Песен десять были популярно-эстрадными, официально рекомендованные советским правительством и лишь потом песен 20-30 были, что называется нашими, «Нью-уэйв», как любили мы говорить, электронно-молодёжными.
  Если учесть наш опыт работы на официальных концертах для ветеранов партии и труда, белые костюмы, тихий умеренный звук, многоголосие и бьющее из нас огромное желание понравиться, без труда можно представить – что прослушивание прошло успешно. Нам сделали ряд традиционных замечаний, посоветовали, что и как делать, кому и на чём играть, но дали испытательный срок и возможность остаться в этом чудесном городе, у этого расчудесного моря.
  Через неделю мы стали постепенно добавлять громкость, через 2 недели более раскованно двигаться, через 3 в репертуаре осталось не более пяти песен из репертуара, отвечающего «Моральному кодексу строителя коммунизма», через месяц – мы стали звёздами первой величины в этом небольшом курортном городке.
  Было несколько очень похвальных вещей, которые воспрепятствовали нашему курортно - звёздному разложению и укрепили дружбу:
 Первое – мы практически не пили, за исключением одного гражданина по фамилии Ляхов, которого мы взяли на полтора месяца работать на барабанах, пока Шима уезжал защищать диплом, в своём «политехе». Сергей Ляхов – это отдельная глава, я вернусь к нему позже.
Второе – это то, что нас очень серьёзно сплачивало. Мы очень были преданны делу и все деньги у нас складывались в «общак», и, в последствии на них приобреталась аппаратура. Мы просто мечтали купить себе настоящие японские клавиши, настоящие гитары, настоящие барабаны. Мы мечтали быть Настоящей рок – группой. В принципе – мы ею и были уже тогда, но, к сожалению, не осознавали этого, к великому сожалению - сами активно занижали свою профессиональную планку. Нам не хватало опыта и связей, мы были молоды и глупы. Не было знамени. На то момент этим знаменем был аппарат, на который постоянно копились деньги, а он имел тенденцию, постоянно расти в цене. Хотелось последних новинок, а они стоили дорого, вот так и гонялись 5 лет за новыми звуками.

  Питались первый год мы исключительно вместе и, в основном, благодаря Биллу, его бардовским способностям и коммуникабельности потрясающей силы.
  Он каждый вечер брал гитару, и, цокая ногтями, в сланцах шёл вместе с Шимой, которого брал в качестве юмориста на вечерние улицы Алушты.  В армии ему, по его рассказам, упал мотор от самолёта!!! на ноги, и ногти были чёрными, росли вниз, загибаясь и «цокали» при ходьбе в сланцах. Из-за этого он даже обувь покупал себе на 2 размера больше.
Так вот, на улицах Алушты они цепляли 15-16 летних «мышек», которые почти все были практикантками в столовых и в кафе, в пансионатах и санаториях. Билл пел им смешные детские песни, а Шима грязно шутил, после этого они их трогали за юные крепкие груди - яблочки и целовались пол - ночи, нередко даже дефлорировали мышек - малышек где – нибудь в лесу. Девчушки соответственно ненадолго, но крепко влюблялись в двух музыкантов и конкретно обворовывали каждое утро отдыхающих. То принесут нам ведро сметаны,  ни много, ни мало, то кастрюлю бифштексов и килограмм 5 помидор. Часто мы просто приходили к ним в столовую под видом отдыхающих, и они с радостью кормили нас самым лучшим, что только было. Нас с Юрой – Жабиком, они, почему - то, побаивались и уважали. Мы им внушали какой то половой,  почти «инцестный» трепет, и, честно говоря, ни он, ни я, ни разу не «закололи», то есть не совокупились  ни с одной  из «мышек». У нас была работа в другом отряде хвостатых. Мы работали с «хорями», эти определения пошли у нас ещё с Перми, когда мы работали, достаточно активно по съёму в родном городе. Женщин мы подразделяли, в основном, на «хорей» и «мышей», соответственно социальному, возрастному и интеллектуальному статусу каждой.









                ГЛАВА 2
                «Сууурприз»


  Я думаю, целесообразно нырнуть в ещё более давнее прошлое для того, чтобы, ты, уже влюблённый в мой проникновенный слог Читатель, понял, как мы стали такими.   ( Ничего так, да? )
- Алё, Серый! Давай ко мне, пора на работу.
- Через полчаса буду.
  Это мы с Юриком, в начале начал.
Я обычно надевал лучшее, что было, а было тогда, в 84, честно говоря, совсем немного: маечка «Динамо», белая такая, махровая и брючки, садился в троллейбус и приезжал к нему на «Рабочую –З Б». Юрик тогда имел совершенно сумасшедшую вещь – костюм «Пума» с белыми широкими лампасами на брюках. Он вообще, по тем временам был крутым. Дело в том, что его любила и содержала одна из центровых спекулянток - Натали. Он её нежно «трахал», а она в свою очередь дарила ему грандиозные подарки в виде хорошей парфюмерии, золотых колец или норковых шапок зимой. Такая любимая могла только присниться, и ему все страшно завидовали.
  Наша «команда по съёму», в которую я попал на несколько месяцев благодаря Юре, обычно встречалась на центральной площади города, у «Политеха». Все были солидные люди – ювелиры, граверы, спортсмены, аферисты и пр.
  Мы, разумеется, были не при делах, т.к. я был просто друг Жабика, а Жабик был в общем-то просто каким-то музыкантом, лишь иногда в качестве услуги предоставляющим  для оргии свою квартиру, когда мама с папой уезжали на дачу. Но в команду достаточно прочно входили его друзья детства – Вовка Попович - культурист и Саня Романовский – гравёр и юморист. Поэтому Жаба и  тусовался в основном с ними, ну и я впоследствии.
  Все встречались, обменивались последними новостями – кто, кого, когда и как трахнул, шутили, смеялись. Юмор был достаточно злой, вернее зловредный, наверное, потому и интересный.
- А……., опять Жаба «студента» бедного ведёт – Гнусаво и громко говорил Попович.
- Какой он бедный - подхватывал Фокс – Он вчера троих хорей соком виноградным поил, а товарищей не угостил даже.
- Может он товарищей не уважает? – с улыбкой гнусил Попович, на что я ответил: - да нет, просто деньги кончились.
- На «хорей» были, на товарищах кончились? Разве так поступают? – продолжал он. Все в это время улыбались и слушали, как я буду реагировать на провокацию.
  В это время вмешивался Юрик, и переводил разговор на другую тему:
- Ладно Вован, чё ты достал его, сам знаешь студент бедный, чё прицепился?
В принципе аналогичные диалоги были нормой, все к ним давно привыкли, т.к. каждый старался подтянуть за язык каждого. Это была давно устраиваемая всех традиция, предметом веселья мог стать любой человек и из компании и вне её. Впрочем, дружеские отношения поддерживали только 4-5 человек, и в их число я, потому так и не успел войти, т.к. были репетиции, другие интересы и определённые обстоятельства. Если у нас с Жабой была музыка, то у них свои дела. Это было на уровне хобби в свободное время от основных занятий.
- Куда пойдём сегодня? – спрашивал я.
- Как куда? Традиционно! – говорил Саня Романовский и мы втроём, реже - вчетвером направлялись на поиски «хорьков». Это обычно были девочки – студентки, юные продавщицы, юристы, медики, чьи-нибудь молодые жёны, оставленные по глупости этим вечером  без присмотра, либо, когда никто не «вёлся» - наши надёжные варианты, которых мы вызывали по телефону. Относительно последних, могу сказать, что в 2-3 часа ночи, они, разбуженные телефонным звонком, сознавая, что являются сегодня «запасными» всё равно мчались к нам в такси. Потому, что, скорее всего мы давали им то, чего не могли и не давали другие, какой-то другой, более жесткий, но интеллектуальный секс, какое - то более утончённо – развратное наслаждение. И они,  эти запасные «хорьки» мчались к нам ночью, уже в такси истекая сучьими соками, и предвкушая, как их будут сегодня «колоть».
  У нас была своя терминология, принятая только в узком кругу, во всяком случае, я нигде ни до, ни после не слышал этих слов: укол, кольнуть, дать трубочку, башмак, уши  и т.д. У нас были отработанные варианты сценариев съёма. Всё делалось технично. Обычно Саня Романовский объявлял:
- Подходим. Вариант с «ключом». Начинаем искать ключ. Всё делаем молча. Первые не заговариваем. Просто тупо ищем что-то вокруг «хорей». Когда они спрашивают – объясняем, что потеряли ключ именно в этом месте. А без него не попасть в квартиру, а там уже накрыт стол, т.к. сегодня у Студента  (или у Жабы) день рождения:
 - Помогите, пожалуйста! –
 Девчонки начинают искать вместе с нами. Мы незаметно  подбрасываем одной из них ключ. Она соответственно находит. Мы все бурно благодарим их и естественно приглашаем на день рождения. Всё получается довольно просто и не навязчиво. Пока едем в машине в страшной тесноте – знакомимся, шутим, говорим на очень приличном сленге, интригуем, по пути покупаем пару – тройку шампанского и остальное уже дело техники. В итоге красиво их «клеим» и у нас появляются ещё одни запасные телефонные «хорьки».
  Или ещё вариант с «гастролёрами», например: Это просто «классика»!  Обычно Саня уверенно подходит к 2-3 девчонкам и говорит:
 – Вы знаете, мы у вас в городе впервые, на гастролях, мы артисты группы « Веселые ребята»  (или другой какой – нибудь в зависимости от расклеенных по городу афиш). – Вы не могли бы показать нам ваш город, мы так много слышали о нём….
Всё это говорится с очень милой, обаятельной улыбкой. И молодые девчонки как ни странно, становились нашими гидами в городе, который мы знали не хуже их. В процессе прогулки по Комсомольскому проспекту или по улице Ленина, мы приглашали их завтра, естественно бесплатно, на наш концерт, а сегодня познакомиться с Алексеем Глызиным. Они естественно соглашались, и мы ехали на чью - нибудь квартиру. Когда они удивлялись, почему нет Алексея Глызина, и почему квартира, мы им всё честно рассказывали, вместе с ними смеялись и чуть позже уже скрипели кроватями и приклеивались влажными телами.
  Хочу рассказать про один случай, настолько, нетрадиционный для нас, что он серьёзно запомнился и мне, и Юрику на всю жизнь.
  Как-то мы с ним пошли на съём вдвоём, потому что все куда-то разъехались, а у нас была квартира ( тётя Люба с дядей Ваней, Уриевские родители, уехали на дачу ) и хорошее съёмное настроение. Мы с полчаса послонялись по городу, и, не увидев ничего достойного подошли к ресторану «Прикамье» с намерениями взять кого-нибудь там. Двери были закрыты на «спец-обслуживание», но к нашей радости у входа стояли две худенькие девочки, почему-то очень похожие на балерин. Обе с острыми плечиками, а в оленьих глазах - какая-то непостижимая тайна, причём это не показалось нам «****скими происками». Я подошёл к ним и спросил:
 – Давно стоите?
 – Да нет, ответила одна с более светлыми волосами – Минут 10 и отвернулась.
  Я обернулся к Юрику. Он мне мигал, так что я понял его морзянку как что-то вроде – «Давай старик, давай!!!» Я подошёл к ним ближе, и в наглую, но с тихой проникновенностью, на какую только был способен, предложил:
 – Девушки! Меня зовут Сергей! Моего друга зовут Юрик! Мы хорошие ребята! Я говорю это не в целях саморекламы, а просто действительно  уверяю вас - мы не ублюдки и не насильники! Сегодня субботний вечер, дивная, полная луна, и у нас дома в холодильнике стоит две бутылки шампанского! Все рестораны, полные жуликов и сексуальных маньяков закрыты. Мы хотели бы этот вечер провести с вами. Как вы находите наше предложение?!! –
При этом я говорил, глядя попеременно глядя им в глаза, стараясь быть спокойным и обаятельным. Тёмненькая посмотрела, на светленькую и неожиданно спокойно и сразу спросила:
 – А где вы живёте?
 Я понял, что выигран ещё один раунд в нашей вечной борьбе с этими удивительными созданиями природы, с этими уникальными существами, которых боги  назвали женщинами.
  Когда мы ехали в такси, мы почти постоянно молчали, благо ехать было минут 15. Начало вечера было традиционным, мы узнали, что наши спутницы учатся на «юрфаке» Пермского Университета, что они подружки, что светленькая откуда-то из-под Кавказа, а тёмненькая вроде как - из Кирова. Мы узнали, что им по 20 лет и что зовут их Наташа – ту, что посветлее, и Лена – брюнетку.
  После бутылочки шампанского и пары танцев Юра ушёл с Леной в комнату своих родителей, а мы с Натальей остались в его комнате, тут же разделись и начали знакомиться. Сейчас помню, что девчонка была просто прелесть. Она, оказывается бывшая танцовщица, и вот 2 года как не танцует. У неё была просто дивная фигурка, крепкие,  какие-то совершенно круглые груди с маленькими, совсем без пупырышков, сосками, замечательная, нежная и высокая попка, «мулатистая», с прогибом талия, розовые сильные руки и длинные ноги танцовщицы. Она легко садилась поперёк меня на шпагат на моём члене и вообще оказалась довольно способной и изобретательной. Я первые 15 минут просто нырнул в неё и наслаждался как ребёнок новой игрушкой. Она изобретательно делала мне миньет, когда из соседней комнаты я услышал дикие крики Юрика. Мы остановились, она замерла с членом во рту, потом снова стала продолжать нежно «няньчить» моего мальчика.
– Наверно кончает – сказал я и снова расслабился. Через минуту Юрик снова закричал:
 – А-А-А!!! – и потом – Я тебя боюсь!!!
 Тут я удивился, но не придал этому значения, так как был занят. Через несколько минут, замечательно кончив ей в рот, и поцеловав её в щёчку, я решил всё - таки узнать, что же происходит с моим товарищем, который постоянно орёт благим матом. Я заглянул к ним в комнату и увидел такую картину. Юрик лежал на спине, а Лена сидела у него в ногах и увлечённо сосала ему член. Он держал её голову руками и с искажённым каким-то лицом смотрел на неё. Увидев меня, она прекратила, прикрылась простынёй и тихо сказала:
- Сергей, пожалуйста, не входите! Вы же нам мешаете. –
Я её проигнорировал и спросил лежащего на спине, с торчащим фаллосом, Жабу:
- Ну ты, Свин, ты чего орёшь, как недорезанный? – Он лежал и вращал глазами:
 – Серый, это просто одуреть можно!!!
- Что случилось родной, пойдём, покурим на кухню – предложил я.
– Ладно, через 5 минут приду.- Ответил он.
 Я закрыл дверь, помылся и сидел на кухне с сигаретой, когда туда влетел возбужденный Жаба:
 – Слушай,  я первый раз такое вижу, я боюсь её, это ведьма, ты бы видел, что она вытворяет!!! Это просто какой-то…!!!!! –
 Он не мог найти слова, и я не понимал, что он хотел выразить им – восторг или неприязнь. Похоже на то, что он и сам не мог понять своих чувств. Он просто находился в смятении. Нервно закурил сигарету, помолчал, лихорадочно затягиваясь, и пошёл обратно.
 – Слушай, ты минут через пять зайди тихонечко, я её спиной к двери разверну, и сам всё увидишь. – сказал он. На что я ответил – Ладно, давай –
Минут через пять семь я так и сделал, и увидел просто «фурию», которая сидела среди смятых простыней, набрасывалась ртом на член Юрика и заглатывала его, как будто желая откусить у основания. Настольная лампа была включена, она сидела лицом к ней, и от этого казалось, что глаза этой, совсем недавно кроткой девочки, горят каким-то дьявольским огнём. Она шипела, тяжело дышала и говорила:
 – Спокойно, спокойно дружок!. –
В ответ на крики Юрика, в перерывах между заглотами. У неё изменилась даже осанка. Она как-то царственно прогнулась, опираясь на кровать коленями и обеими руками на член Жабы. Все её движения говорили о необыкновенном удовольствии, которое она испытывала. Самое удивительное было то, что вся кровать под ней, под её коленями была мокрой, такой мокрой, словно она сходила по малой нужде. Я перевёл взгляд на её бёдра и выше и обалдел: Из неё текло прямо ручьём, я никогда не видел, чтобы так кончали. Когда наши глаза снова встретились, она, достав мешающий его говорить предмет, изо рта снова сказала:
- Сергей, я же Вас просила, Вы мне мешаете!
Я улыбнулся и спросил:
 – Может быть, вы примете меня в члены вашего клуба, Мадам? Я буду регулярно платить членские взносы!-
 Она снова посмотрела на меня:
 – Я люблю любить одного мужчину, к сожалению, так что извините, и выйдите - пожалуйста! Я вас очень прошу.-
  Я с сожалением вздохнул и вернулся к своей Наталье, которая лежала в другой комнате и тихонечко мастурбировала.
  Самое удивительное для нас было тогда, что всю ночь и утром, когда мы проводили  этих сексуальных до умопомрачения женщин до двери, они обращались к нам как в старые добрые, патриархальные времена, только на Вы:
 – А Вы не хотите Сергей? – А Вы не желаете Юрий?
 И когда я пошутил во время завтрака:
 – Зовите его просто Жабой, - на что мы посмеялись с Юриком,  Лена вдруг возразила, как гимназистка из Смольного:
 – Ну что Вы, Сергей, Юра такой милый, не оскорбляйте его - пожалуйста! –
Мы удивлённо с Жабиком переглянулись, и он загнусил:
 – Вот видишь, нашёлся хороший человек, оценил по достоинству, а вы меня гадкие люди всё только оскорбляете и обижаете! – И уже в другом тоне, обращаясь к ней, патетически: -- Спасибо тебе, добрая душа!
  Лену мы, к сожалению, больше не видели. Она по какой-то причине пропала из нашего поля зрения, хотя легенды о ней долго ходили в нашем кругу. Ночью она призналась Юре, что половая жизнь для неё – это только миньет, а по другому, как все –  ей больно и не интересно, она ничего не чувствует. Когда он спросил её – Почему? –
 Она ответила, что с 7-го класса её приучил к этому их сосед по квартире, когда родителей не было дома, и, что она занималась этим с ним вплоть до поступления в Университет, где её впервые дефлорировали, и ей страшно это не понравилось. 
  А вот с Наташей мы виделись ещё несколько раз, даже познакомили её с Поповичем. Вовке она страшно понравилась, он трахал её целыми днями, она совсем не возражала, и довольно дружно они провели вместе несколько недель. Однажды, когда я только-только познакомился со своей первой женой, и у нас впереди был целый вечер, причём познакомила нас моя бывшая любовница и товарищ Оля Е.   эта пара, т.е. Попович и Натали заявились к нам. Мы снова сидели у Юрика - 2 пары интересных молодых людей за бутылкой шампанского и первыми фразами  из своих джентльменских наборов. Причём девчонки были не дурочки, и нам приходилось быть интеллигентно осторожными. Вечер только начинался, и мы предполагали, что продолжение будет достаточно насыщенным, т.к. партнёры с обеих сторон достойные. Но неожиданно прозвенел звонок. Я спросил у Юрика - Кто это может быть? –
Он ответил:
 – Не знаю, все  вроде бы дома! – Подошёл к глазку, посмотрел, повернулся ко мне и, сжав губы в скепсисе, сказал:
 - Всё! Вечер испорчен.
  В дверь требовательно и сильно застучали кулаком, Юра закричал:
 - Не стучи, Урод! Открываю!
  Когда двери открылись, мы увидели в них два лица – Поповича и Натали, весёлых, пьяных и довольных, которые в один голос, отрепетировано закричали:
 - СУУУРПРИЗ!!!
- Да уж, сюрприз – сказал я, сразу оценив ситуацию. И действительно, через 5 минут они уже трахались как кони в соседней с нами комнате, а мы допивали шампанское, девочки включили пуританок и сидели, недовольно поджав губки. Причём Попович, в течении вечера пару раз пробегал мимо нас мыться в ванную, зацепив по ходу движения шампанского и довольно подмигивая нам:
 – Что, шампанское пьёте?! Девушки, не верьте им! Они нехорошие! Хотят вас споить, а потом заставить вступить с ними в противоестественную половую связь! Ни за что не верьте им! Верьте мне! Вот я хороший, добрый, и вообще настоящий друг! -
  На что мы отвечали ему:
 – Гад ты! Сволочь! Испортил нам вечер, своей «кольбой»!-
 А  он хихикал и опять убегал к своей, тихонько мастурбирующей, ожидающей его, юной развратнице.

  Всё это я вспоминаю сейчас почему-то как картинку из детства, как цветной калейдоскоп необыкновенных событий моей шальной и прекрасной юности. Я и в дальнейшем буду строить повествование отдельными кадрами, точнее – эпизодами из фильма моей судьбы. Они могут быть не связаны между собой и цельной драматургией всего романа. Но связаны только одним – это моё прошлое.






                ГЛАВА 3
                Вовка Попович

  Среднего роста качок, страстный любитель культуры тела, с лицом гангстера. Бездельник по жизни, как и все мы в те годы, в глазах наших, советских навсегда, родителей и любимой, коррумпированной насквозь страны. Вовка оставил в моей жизни достаточно светлый след. Я всегда считал его человеком, у которого есть серьезные моральные устои. То, что судьба в лице наших советских милиционэров постоянно обходится жестоко с ним, пожалуй, только лишь подтверждает мои представления о нём. Жизнь нас сталкивала десяток раз и, почти всегда, это были какие – нибудь приключения.
  Тем летом, когда мы блуждали по вечерней Перми в поисках нежных половых партнёрш на вечер, у нас с ним произошёл забавный случай, почему – то очень врезавшийся в мою память. Мы искали по городу наших знакомых автомобилистов и Юрика, которого почему – то не было дома. Мы были твёрдо уверенны, что у него сегодня свободная «хата» и, что родители его на даче, следовательно, по логике – Юрик где-то на съёме. А мы, почему-то ни при делах. Зная о том, что он в любом случае появится ближе к ночи, мы бродили по городу и безуспешно пытались кого – либо зацепить. Когда время было уже часов 11, Вовка предположил:
- Слушай, давай возьмём Натали, и поедем к Юрику, они к этому времени уже приедут.
- А ты знаешь, её телефон? – спросил я.
- Да у неё нет телефона, надо ехать к ней в общагу и забирать её, пока куда - нибудь не учесала, - сказал Вовка, и, решив, что сегодня бесполезно «блукать» и искать журавля в небе, я поехал с ним.
  Она долго упиралась, но благодаря нашей настойчивости, и, по всей видимости, вспоминая о величине члена Поповича, она согласилась и через 20 минут, мы уже стояли, глядя в тёмные окна Жабиной квартиры. Его всё ещё не было. Походив минут 15 вокруг дома, Вовка сказал:
- Представляешь, а вдруг они уже уехали на дачу к Романовскому и их не будет сегодня?!    
  Натали заныла, что мы испортили ей вечер и, что больше никогда она не подпишется с нами.
- Слушай, давай я тебя подсажу ( благо 1 этаж ) ты залезешь в форточку, ты же меньше меня, откроешь нам дверь, а Жаба нам простит – сказал вдруг он.
 Я засомневался:
 – А если «мусора», а мы в чужой хате? Влезли через форточку!?
- Да ладно тебе, в крайнем случае, они же тоже люди, объясним, что хотели уколоться с девчонкой, да и Юрик нас опознает и отмажет. Да и нет никого, посмотри вокруг, какие  менты – настаивал Попович.
  Картины самых разных совокуплений, с талантливой в уколе Натали, которую за короткую стрижку мы прозвали почему – то Павликом, быстро пронеслись в моей голове, я немного помялся, и все таки решил, что он прав:
 - Ладно, давай подсаживай, только быстро!!!
  Вовка сложил вместе руки, я встал к нему на ладони, зацепился за раму и просунул уже оба плеча в форточку, при этом зацепившись за какой то маленький гвоздик  майкой.
- Давай быстрее - зашептал Вовка – Кто-то едет, я слышу!
- Да подожди ты, я зацепился, - уже изнутри сказал через окно ему я.
  Вдруг из-за угла внезапно выехали 3 машины и, как в полицейском боевике, встали, ослепив нас фарами.
- Всё, ****ец! – Подумал я. – Менты! –
Да картина была однозначная. Человек, наполовину застрявший в окне, а под окном другой – с лицом наёмного убийцы и подруга, с характерной внешностью куртизанки.
  Мне, разумеется, ничего не оставалось, как рвануться всем корпусом назад, что я и сделал, но к несчастью зацепил о какой - то ещё один гвоздик ухо, и выпал из форточки на землю.
  Люди, вышедшие из машины, почему - то хохотали. Вглядевшись в них, я узнал Юрика, Саню Романовского, Фокса, Гадюкина и других наших коллег.
- Да – сказал Юрик – Вы вообще оборзели козлы, уже в чужую квартиру ломитесь.-
Вовка заизвинялся:
 – Да ладно тебе, Жабик, не обижайся, Павлик так уколоться хотела, что мы не удержались! –
  Я вытирал кровь с разорванного уха, помню, что было страшно неудобно, и я мысленно клял себя самыми последними словами. Павлик просто молчала, ей было всё это пофиг. А для остальных это было темой для хохота и злодейских подначек.
  Закончилось это всё тем, что Юрик нас простил, ну а после того, как Натали с удовольствием угостила его своим телом, он совсем забыл об этом инциденте.
  Да, юность была насыщенной. Жизнь была полна соблазнов, и мы с ними особенно не боролись, только сейчас, спустя 10 лет, я понимаю, что любое из наших приключений могло кончиться очень и очень печально.
  Вот ещё одно из воспоминаний уже спустя 2 года после этого.
  Мы работали в Алуште уже год с лишним. Вовка, за какие - то проделки был на «химии» и мы, на некоторое время совсем забыли о нём, как вдруг он появился у нас в Крыму. – Ты как оказался то здесь, ты же сидеть должен! – спросил Юрик, он засмеялся и ответил:
 - Да я договорился с тёткой с одной из комендатуры, кольнул её пару раз, она меня и отпустила, а сама пока наряды мне закрывает! –
Да…. такое могло быть только в нашей коммунистической стране. Что бы человек, будучи осуждённым, уехал отдыхать, да ни куда – нибудь, а на юг, на курорт! Мы поздравили его с находчивостью, и он остался у нас, купался, загорал и отдыхал вместе с нами.
  Разумеется, мы,  работая после танцев по съёму в паре с Юриком, взяли его третьим компаньоном. Правда он нас предупредил, что при любых обстоятельствах, чтобы ни случилось, мы его не видели, и, что он вообще сидит на «химии» в Перми, его здесь нет, и не было.
  В один тихий Крымский вечер мы гуляли по набережной, общались с приезжими кокотками и друг с другом. Достойных «людей»  не было, и мы решили дойти до городской танцплощадки, где было много народу, потому что у нас был выходной, и все наши девчонки были там.
  Едва подошли, как неожиданно возле ограждения началась драка. Даже не драка, а просто избиение. Шесть или семь человек били одного, причём били очень серьёзно. Когда он упал, прыгали ему на лицо, пинали по почкам и т.д. У меня всё внутри перевернулось, включилось какое-то пермское благородство, и я сказал Юрику:
 - Ури, надо помочь, его убьют сейчас!! -
  Жабик мне кивнул и мы подбежали к толпе этих сопляков, пару раз кому-то «тырцнули», забыв о том, что нам нельзя никуда впрягаться, потому, что с нами Вован, а он – фактически в побеге.
  Короче, пацаны разбежались и издалека начали обзывать нас по - всякому. Мы подняли паренька, и, гордые, пошли обратно к набережной, понимая, что здесь нам оставаться нельзя.
  Едва мы сели на лавочке возле моря, Вовка в это время ругал нас и говорил, что мы уроды и забыли о том, что ему нельзя никуда встревать, как нас,  конкретно окружила толпа человек 40 с цепями, палками и прочей подростковой атрибутикой. Вперёд вышел паренёк лет 20-22, по всей видимости, главный, и под поддержку своей кодлы, начал нас оскорблять всякими последними словами провоцируя на драку:
 – Козлы вонючие! Уроды! Ублюдки! Что вы лезете не в свои дела! Мы щас уроем вас здесь! и т.д.
  Мы сидели спокойно, так как Вовка нас уже накачал и мы понимали, что уже совершили одну глупость по отношению к нему, и, что сейчас, если начнём драку – во-первых: неизвестно чем она кончится, во вторых: есть вероятность, что менты уже едут сюда, а это совсем некстати ни нам, ни, уж, тем более Поповичу.
  Мне в тот момент понравилось его самообладание. Он спокойно встал, подошёл к этому местному «козырному фраеру», и сказал: - Если ты ещё раз обзовёшь моих друзей или меня, я сломаю тебе позвоночник, а если ты хочешь поговорить, то давай отойдём в сторону и поговорим с глазу на глаз.
  Этот герой посмотрел на его мышцы, и ему сразу стало понятно, что не стоит грубить этому человеку. Он подумал и сказал:
 - Ну ладно, давай побазарим.
  Вовка тяжёлым взглядом взглянул на него и ответил:
 – Не побазарим, а поговорим, - и уже мягче: - Мы ведь не на базаре!?
  Они отошли в сторону, поговорили минут 5 и вернулись. Пацан подошёл к нам и сказал:
 - Я беру свои слова обратно, как будто это было самым важным в данный момент. Потом подошёл к своим бандитикам, что-то им шепнул, и они побрели обратно, оборачиваясь со злыми лицами.
- Что ты сказал ему? – по пути домой спросил Юрик.   
- Я так и сказал, что в побеге, и что, если сейчас, не замять это дело, то я ему просто разобью башку, т.к. мне терять нечего. Я думаю, он поверил мне и сделал вывод.
Вот так и закончился этот не очень приятный вечер. После этого мы ещё больше зауважали Вовку Поповича.
  Следующей весной, он, полгода как освободившись, уже был почти местным в Алуште, крутил свои какие-то дела, ездил на машине со своим товарищем Фоксом, и мы как-то реже стали общаться, скорее всего, потому, что в этой жизни – каждому – своё. Где-то в середине лета, когда мы подрабатывали на пляже  «Интурист» спасателями, к нам пожаловали гости. Это была смена Юрика и Билла, мы просто загорали и купались. В этот день часов в 12, к пляжу подъехали 2 машины: одна ментовская, а другая – чёрная « Волга». Из них вышли люди, причём те, что были в штатском достали из багажника «Волги» миноискатель и стали утюжить им весь пляж. Мы обалдели!  Юрик спросил у милиционэра, который стоял и наблюдал за этим:
 - Золото что ли ищут? –
На что он реагировал вопросом:
 - А давно ли не было у вас на пляже товарищей Поповича и Фокса?
Юрик ответил, что вообще бывают раз в неделю и, что вот уже дня 3 как не было.
  Менты уехали, ничего не найдя. Мы поняли, что на этот раз Вован влип уже серьёзно. И лишь через какое-то время узнали, что им дали очень большие сроки за вымогательство. Это были первые рэкетиры, о которых я вообще узнал в жизни. Это были наши товарищи, а искали менты - их оружие.






                ГЛАВА 4  Юрик

  Юрик - это очень занимательный персонаж! О нём надо писать романы отдельно. Я вообще собирался когда-то написать о нём книгу и назвать её что-то типа: « Убить Жабу». Человек, в котором настолько переплелись плохие и хорошие качества, с постоянной борьбой и конфликтами внутри него этих качеств, причём нередко с победой первых. Но, вместе с тем, человек с которым меня однажды свела судьба, и, с которым  время от времени, я, по всей видимости, буду общаться до конца своих дней.
  Прежде всего, конечно – одарённый музыкант, человек, безусловно, очень творческий, он нас, как я уже говорил, вывез в Крым и, по сути дела, - всем дал путёвку в другое измерение жизни. Относительно творческой деятельности этого гражданина можно сказать однозначно, что если бы было в каждой российской команде по одному такому Юрику, то – Россия наверняка уже давно диктовала бы миру свои стили и направления в любом жанре. Кроме того, что он очень необычный гитарист, который просто вылизывает свой инструмент и чрезвычайно бережно относится к звуку, Жабик всегда был генератором идей, причём иногда совершенно сумасшедших, но чрезвычайно интересных. В своё время мы обязаны ему тем, что группа «Визит» была одним из первых коллективов страны, которые несли в массы новое и передовое. Не было ни одного конкурса профессиональных или полупрофессиональных команд, как в Перми, так и на Украине, где бы участвовали мы и где не заняли бы 1 место. Все эти наши «Гран-при» и «1 места» были благодаря нашему энтузиазму, двигателем которого в первую очередь был, конечно, он. Особенно первые 2-3 года существования «Визита». Разумеется, всё это было с болью, с борьбой, с полной самоотдачей каждого из нас, но, тем не менее, это было так.
 Относительно партнёра по сцене, для меня он всегда был и будет самым надёжным и интересным.
  Но вместе с тем закон жизни, насколько я знаю, думаю достаточно объективно  требует от артиста и, тем более, лидера, постоянного самосовершенствования, роста, самообразования, что никак не относится к нему. Сколько замечательных команд и людей погибло, не отдавая себе отчёта в этом. Были  такие, которые просто несли знамёна впереди нашего поколения. Те, кто принадлежит к поколению советских 70-х, 80-х помнят такие группы как «Карнавал», «Москва», «Динамик», «Квадро», я уже не говорю об «Араксе» и «Машине времени». Эти команды были просто запредельными по саунду, поэзии и во всех остальных смыслах. Но, почему – то, к сожалению их продвинутости хватило ненадолго. Как - то уж очень быстро отпели они свои лебединые песни, а нынешние, жалкие попытки реанимации выглядят как - то уж очень печально. Опять а-ля запад, а-ля прошлое. Просто массами музыканты спивались у нас в ресторанах, творческий рост прекращался и до сих пор они пошло греются в лучах своей былой славы, ничего не предпринимая нового, экстраординарного, необычного. Вспомните то время, вспомните «Банановые острова», «Внезапный тупик», «К берегу которого нет» каждая программа просто сворачивала мозги у всей более – менее творческой молодёжи. Мы с нетерпением ждали новых программ, потому что знали, опять будет нечто.   
  Где всё это? Куда это ушло? Почему остановились? Почему стали меркантильными? Почему пустили вперёд себя всех этих ублюдков, которые развращают наш народ? Скудоумие этих мерзких деятелей просто потрясает, но обидно то, что основная масса ведь привыкла, приняла эту антиэстетику, воспринимает это как норму. Обидно то, что люди конкретно занимаются только тем, что делают деньги, деньги, деньги. На пошлятине, на КИЧе, потворствуя плебейским желаниям маргинальной био - массы. Менталитет русской эстрады становится всё более, каким то индийско-монгольским. Все забыли о том, что задача искусства – развивать, а не растлевать.
  Ну да ладно, впрочем. Это отдельная глава. Сейчас я вроде бы о Юрике начинал. Будем считать, что это просто небольшое  отвлечение.
  Ну, так вот. Нужно, наверное, мне его всё-таки описать, причём таким, каким он был тогда. Рост, приблизительно 177-178, вес где-то килограмм 95 - 100, волосы русые, жидкие, никогда не носил длинной причёски. Взгляд умел делать такой, отчего многие, не очень продвинутые женщины, просто таяли, особенно когда он говорил мягким, хрипловатым баритоном, очень низко и с придыханием:
 - Милая…. Я делаю просто сказочный массаж,… У меня очень нежные руки и большое трепетное сердце…-
 И действительно, когда он трогал их, имея достаточно серьёзный опыт, они превращались в пластилин и просто текли, текли…
- А ну-ка, перевернись на спинку…- и женщина забывала про то, что она без бюстгальтера, про мужа, про ребёнка, который ждёт её на пляже, и просто млела.
- Вот умница, моя хорошая…- продолжал гадкий Свин,
 - А сейчас ты меня помнИ, я тебя научу, я тебе буду говорить, что и как… Мадам  покорно подчинялась ему и уже не удивлялась, когда он переворачивался с живота на спину, что у него расстегнута ширинка и что Юрик склоняет её к миньету.
  Эти массажи были его коронкой. Кто чем, -  Юрик массажами.
  Внешность в юности у него была, я бы не сказал, что какая-то необыкновенная, но симпатичным и обаятельным его называли довольно часто, несмотря на «свинскость». Прямой нос, средней толщины губы, светлые глаза. Одним словом, приятный молодой человек, слегка полный, но не рыхлый. Крепкий.
  Характер имел всю жизнь вздорный, я всегда предполагал, что его мама, тётя Люба, довольно много баловала его в детстве. Вот и получился такой «Мальчиш – Плохиш». Очень самовлюблённый и эгоцентричный, это переоценка собственного  «Я» всегда мешала и ему и нашему общему делу. Единственным человеком, который всегда говорил ему это в глаза, был  и остаюсь я, по всей видимости, именно поэтому мы так с ним и спелись по жизни.
  На сцене мы занимали с ним весь центр, ближе к правому углу, если стоять лицом к зрителю. Энергическая мощь нашего воздействия была настолько сильна, что многие, ещё тогда, когда мы работали на танцах, просто стояли и смотрели на то, что же мы там вытворяем. Все это, разумеется, знали и работали так, что женщины были очень довольны. О, женщины! Самый благодарный зритель, самый чуткий слушатель, Самый нежный критик! Мы иногда мечтали, что если развести по 4 углам зрительного зала костры из конопли, то это будет такой концерт, ради которого многие отдали бы все свои деньги. Когда стоишь на сцене и видишь эти глаза, когда чувствуешь, что эти «мышки» и «хорьки» уже готовы отдать за ночь с тобой пол - жизни, пусть это чувство в данный момент, сейчас и только сейчас, что же может быть сильнее этого ощущения повелителя, самца и полубога! Пусть только 3 минуты, во время этой нервно – паралитической песни ты чувствуешь, что владеешь этими глазами, что ты имеешь их, что происходит совместный оргазм совместного творчества. Какое из наслаждений может быть сильнее этого!?!
  После работы, мы с Жабой были твердо уверенны в том, что кто-то из этих «голубок» обязательно будет выходить из зала в последнюю очередь, надеясь на наше расположение.
 – А вдруг я ему понравилась, вдруг мне удастся с ним познакомиться, вдруг он подойдёт!-
И, разумеется, мы часто удовлетворяли постоянно растущие половые  потребности населения. Или я, или он спрыгивали со сцены и нежно произносили:
 – А нельзя ли Вас на минуту?-
 Ну а дальше – исход предугадывался. Таким образом, у нас не было проблем сексуального характера в этом замечательном городе. Мы часто устраивали лунные купания, которые переходили в оргии с юными  вакханками, с которыми познакомились лишь час назад. Да, такому количеству эротико – музыкальных ночей, я думаю, может позавидовать каждый «лабух». Да что там «лабух». Я уверен, что 8 из 10 мужиков в этой стране, получивших ханжеское комсомольское воспитание в юности, до сих пор даже и не представляют, то такое бывает вообще. Это как вьетнамцы. Говорят, что они всю жизнь копят деньги, для того, чтобы сходить один раз во Дворец  Удовольствий, где они имеют всё что хотят и в любых количествах. А наши бедные мужики даже этого лишены. Имеют только одно: Работа, дом, нелюбимая жена, которая даже не подозревает, что лучше бы мыться каждый день, а не только  в субботу, не говоря уже о контрацептивах и миньете,  пучок детей, газета, футбол по телевизору, разливное разбавленное пиво по выходным, как подарок судьбы, товарищи, не отличающиеся друг от друга даже качеством мата, вечно недовольная тёща, пахота до кровавых мозолей на клочке рыжей земли, снова работа, снова толстая, целлюлитная, обрюзгшая почему-то очень быстро,…  ах как это неожиданно,… супруга.
  Да….. бедолаги! Жаль мне вас, честное слово, жаль! Скверно ведь, когда даже воспоминания не дают радости и не побуждают хоть что-то попытаться изменить в этой, сочинённой каким - то уродом для вас, жизни.
  Было у нас с Юриком несколько совместных случаев, не рассказать о которых я просто не имею права. Один из них произошёл ещё до нашей поездки в Крым. Он даёт очень серьёзную характеристику Жабе, как человеку достаточно безнравственному и способному на очень серьёзные, с позиции общечеловеческой морали, хамские, по отношению к друзьям, вещи.
  Мы работали во Дворце культуры, на танцах. Была зима 84 года. По какой - то причине в этот вечер те, кто должны были провести с нами ночь не пришли, и мы уже вот-вот могли остаться одни, в субботу, что для нас было бы очень печально, т.к. гормоны  требовали своего. Свин подошёл ко мне после 1-го отделения и сказал:
 – Сергей, мы пролетаем, если не позвоним кому-нибудь в эти 10 минут. Я «своим» уже звонил. Слишком поздно, все заняты. –
 Я подумал и ответил:
 – Есть у меня одна девочка, но предупреждаю – это старая любовь. Я ей позвоню и скажу, чтобы она взяла подружку.
- Давай звони скорей, не переживай, всё будет клёво! – сказал он и я пошёл звонить.
С этой девочкой мы долго дружили и нежно любили друг друга ещё совсем недавно, и, кто знает, возможно, наша разлука была лишь только размолвкой, так думал я. Как-то очень    удачно я договорился с ней, и после танцев мы уже ждали их в холе дворца. Она появилась с невысокой брюнеткой, мы познакомились, взяли водки и поехали к кому-то на квартиру. Когда там я выпил пол - стакана, я понял, что поплыл. Знаете, бывает такое – иногда бутылку можешь выпить легко, и не вспоминая на следующий день об этом, а иногда просто – бац! и удивляешься сам себе. То ли это погода, то ли атмосферное давление, то ли луна не в той фазе. Одним словом после второй дозы я понял, что мне сегодня, наверное, не до сексу. Когда проснулся, очень удивился тому, что со мной рядом никого нет. Я пошёл в другую комнату и увидел свою любимую, скачущую верхом на Юрике, стонущую и охающую от наслаждения. Когда она увидела меня, то, уверяю вас, ей это было не совсем приятно. Юрик же, узрев меня, победно заржал и сказал:
 - Вот так, Сергей, и бывает в жизни. Любимые изменяют, друзья предают! –
 Я ему ответил, что очень рад за него и за неё, и ушёл домой, благо жил неподалёку. Мне было страшно неприятно и больно, я понимал, что наступает взрослая жизнь и что поделать с этим ничего нельзя….
  Как выяснилось потом, Юрик знал, что водка «бодяжная», потому, что покупали мы её у его знакомых. Получилось так, что мы с ней вдвоём напились, а её подружка устроила истерику, сказав, что со Свином она спать не будет. Юрик, ( хочу заметить, выпивший этой водки только глоток, т.к. знал, что это чревато) быстренько проводил подругу и, когда пришёл, - увидел, уже готовую, сидевшую с поникшей головой на кухне мою любимую, заглянул ко мне, убедился, что я сплю, и разумеется, проводил эту пьяную женщину спать, только не ко мне, а в другую комнату, к себе. Там её развёл на массаж, ну и она, будучи не совсем в себе, конечно, повелась и на всё остальное. Ну, а когда немножко протрезвела, то уже обнаружила себя сидящей на чужом члене, и ей ничего не оставалось делать, кроме как кончать. Вот такая вот вышла история, довольно банальная, но врезавшаяся в мою память.
  Спустя много лет я как-то сидел в ресторане «Урал»,  куда зашёл случайно, и увидел знакомое лицо, в тусовке каких-то серых личностей, по всей видимости - мелких воров. Я её сразу узнал, но, боже мой, как же она изменилась. Как пишут в романах: Её глаза потухли, и кожа стала дряблой. Из молоденькой яркой блондинки с ямочками на щеках и тугой грудью она превратилась в какую-то совершенно безликую, сутулую женщину, державшую в руке бокал с вином, по всей видимости – не первый.
  Да, годы идут. Время не щадит. Да и люди сами себя.
  Юрику этого я никогда не забуду, разумеется, хотя впоследствии сам я старался всегда не вспоминать об этом. Просто, наверное  потому, что то, что для меня было обидным и горьким, для других людей не было таким уж серьёзным.
  О воспитанности Жабика у меня есть ещё один достаточно показательный рассказ.
  На этот раз, с вашего позволения, нырну на 3 года вперёд. Дело было в Алуште, в феврале. Стояла отвратительная погода, мёртвый для этих мест сезон. Дожди пополам со снегом, мерзкая слякоть, полное отсутствие людей на улицах после 6-ти вечера, отвратительный ветер с моря загонял всех па хрущёвским норам.
  Я приехал на каникулы из института к своим друзьям – музыкантам и сразу заболел ангиной. Забегая вперёд, необходимо сказать, что я уже имел супругу, учился в Институте Культуры, руководил самодеятельным ВИА в своём городе. Но постоянно, естественно, я был мысленно с ними и, при первой же возможности прилетал к своим друзьям музыкантам, которые оставались в Крыму и зимой. Добавлю, что учёба в институте мне давалась довольно легко. Я знал к кому, куда и в каком галстуке нужно приходить на экзамен. Все сессии, вследствии наверное, недостаточной подготовленности моих преподавателей и моей, достаточной для них эрудиции, я сдавал всегда досрочно. А приезжал тогда, когда уже все давно учились. Мне всё это удачно сходило с рук, и поэтому на юге я находился 6-7 месяцев в году.
  Так вот, я  заболел ангиной, а они лечили меня как могли. У меня было паршивое настроение, короче нужно было что-то менять в жизни, как-то отвлечься. Я достал свою записную книжку и наткнулся на телефон одной моей приятельницы, которая жила недалеко от курзала. Это была 19 летняя дочка одного московского генерала в отставке, у которого была квартира, и в Алуште мы с ней познакомились случайно летом и просто иногда беседовали не более того. Не надеясь на то, что она в Алуште, я позвонил, и к моей радости трубку подняла она сама. Она очень обрадовалась моему звонку. Я ей сообщил, что на каникулах, что болею ангиной, что мне скучно и очень хотел бы увидеться. Она, в свою очередь мне сказала, что за плохое поведение её сослали из Москвы на каникулы сюда, в Алушту, что тоже полная «лажа», что она рада меня слышать, и, что готова заняться моим лечением. Назвала адрес и предупредила о том, что будет не одна, к ней придёт подруга Лариса, очень милая девочка. Я спросил, а не будет ли она возражать, если я приду с милым мальчиком Юрой, тоже музыкантом. Получив согласие, в полном восторге положил трубку.
- Жаба! Танцуй! Мы идём в гости к дочке генерала и её подружке! - сказал я Юрику.
  Мы умылись, подушились подмышками, оделись понаряднее и пошли. Юрик, что не похоже на него, разволновался, застеснялся и, уже в лифте, сказал мне:
 - У меня от волнения даже писька уменьшилась.
  Я его успокоил и сказал, что, судя по Оле, подружка тоже должна быть клёвой.
  Они встретили нас, очень радостно, и непринуждённо. Лариса оказалась очень изящной, фигуристой, тоже 19 – летней, девочкой. Вообще, они как-то очень походили друг на друга, хотя одна была из Москвы, другая - из Алушты. Обе в шортиках, стройненькие, с выпуклыми грудками и острыми сосочками под лёгкими маечками, умненькие и разговорчивые. В квартире было тепло, мы разделись до рубашек и огляделись, пока они на кухне что-то вытворяли. Это была очень неплохо обставленная, трёхкомнатная квартира. Всё было подобранно с достаточным вкусом. Во всяком случае, было видно, что обстановкой занимались не мещане! Не было этих традиционных гробов – стенок и ковров над диваном, а была изящная, обитая кожей мебель и светлые, совсем без рисунка, импортные обои, очень красивые светлые шторы и хороший телевизор, типа «Соньки». Везде было очень чистенько и красивенько. Во всяком случае, Жабе квартира сразу понравилась:
 - Сергей, надо тебе разводиться и жениться, хата классная! – констатировал он.
  Девочки приготовили дивный стол. Они сделали спагетти с соусом из красного вина, достали бутылку португальского портвейна и фрукты после горячего.
  Я им сознался, что уже практически здоров, и мы мило начали общаться на разные темы, всё ближе и ближе приближаться к эротическим.
  Когда мы уже занимались любовью с Олей, к нам зашла в комнату Лариса, ничуть не смущаясь, подруги Оли, которая с увлечением делала мне изумительный миньет. Она села рядом с нами в кресло и тихо сказала:
- Ты знаешь, Сергей, вот первый раз со мной такое, я всё понимаю, но почему-то совсем не хочу спать с твоим другом, не возбуждает он меня!
  Я очень удивился и очень настойчиво попросил всё – таки быть её с ним нежной, при этом всячески расхваливая его как человека и настоящего товарища. После этого надел халат и пошёл к Юрику.
- Жаба, она не хочет тебя, что-то я тебя не узнаю. В чём дело-то?  Спросил я его.
- Не знаю, я, и сам понять не могу – может я толстый или некрасивый – ответил он.
- Короче, я сейчас с ней ещё раз поговорю, а ты уж будь с ней понежнее, - сказал я и пошёл обратно к девчонкам.
  Лариса, с явной неохотой, после моих увещеваний и просьб, отдалась таки Юрику, отдалась мало того и анально , от чего  он был в полном восторге. Через час мы курили на кухне с ним и делились впечатлениями. Он едва не хрюкал от радости.
  Утром мы с Олей встали, разбудили этих голубей в соседней комнате и стали готовить завтрак на кухне. Минут через 10 к нам зашёл уже одетый Жабик и, по всей видимости, уже собирался уходить.
- Ты что пошёл уже? – спросил я его;
- Да, пора уже, ты идёшь? – ответил он
- Да нет, я не спешу – удивлённо сказал я, и продолжил – Ты хоть позавтракай, Жабик!
  Он был весь, какой то недовольный, со злобненькой гримасой на лице.
- Да нет, спасибо, я вчера уже поел – он повернулся и пошёл к дверям. Открыв двери, он задержался на пороге, повернулся к нам, провожающим его, и сказал:
 – Ну  ладно, спасибо за всё, в курзале увидимся – После этого повернулся, немножко как-то присел, очень громко пукнул на весь подъезд и пошёл себе вниз.
- Да – сказала мне Оля. – Ну и друзья у тебя. Ничего не скажешь. Серьёзное чувство юмора. 
  Мне было очень стыдно за свой смех после громкого пука Жабы. Я, разумеется, извинился за товарища, а когда вышла Лариса из спальни и услышала рассказ об этом Жабьем уходе, она сказала:
- Это он отомстил так за то, что я не сразу перед ним ноги раздвинула. Передай привет этому Алену Делону, когда встретишься с ним.
  Девчонки были просто классные, они очень спокойно и с юмором отнеслись к выходке нашего Юрика, а после того, как  Ольга ушла в магазин, мы с Ларисой уже во всю целовались. Когда Оля пришла, у нас была просто дивная любовь втроём, причём мастерство каждой из них было на высочайшем уровне.
  Такие девчонки не забываются никогда. В свои совсем юные годы, благодаря тому, что судьба дала им светлые головы, способные думать, они относились к сексу, как к высочайшему из наслаждений и поэтому были восхитительны и эрудированны в нём. Хотелось доставлять им радость и радоваться вместе с ними. Чрезвычайно чистоплотные и ароматные, эти две кошечки могли украсить любой гарем мира, любую постель мира, любого мужчину. К сожалению не все наши женщины настолько подготовлены интеллектуально к любви, чтобы их можно было воспевать так, как поэты всегда воспевали жриц этого красивейшего и достойнейшего из призваний этих великих существ – женщин.

  Ну а что же наш герой? А Юрик пришёл в курзал, к нашим любопытным музыкантам и, в ответ на вопрос:
 – Ну как там всё, было? - ответил в своей манере – Полное говно!
  Это я узнал от ребят, когда пришёл вечером. Вот такой вот товарищ у меня. Человек легенда, а не Юрик!
 Ныне избалованный, толстеющий, стареющий, брюзжащий, ворчливый сукин сын, который если не предпримет что-нибудь кардинальное в своей судьбе, то даже и не знаю, чем это всё может кончиться, но думаю, что ничем хорошим. Но всё - таки, несмотря на все его минусы, надеюсь на то, что появится в его жизни и его душе музыка, которая вот ещё немного и уйдёт оттуда совсем. Если уже не ушла…

  Странная, странная штука жизнь. Нам словно бы даются какие-то серьёзные шансы на то, чтобы полностью самореализоваться на этом определённом этапе, но вместе с этим какими - то непонятными, сверхъестественными силами постоянно чинятся очень и очень сложные препятствия, которые мы, чаще всего не в состоянии преодолеть. Постоянно что-то отвлекает нас от главного, постоянно мы сами создаём себе обстоятельства и проблемы, из которых сами же потом с трудом выпутываемся, если выпутываемся вообще. Дьявол это, дьявол …  А мы, дураки, ведёмся!
   
                ГЛАВА 5 Институт

  Из армии я пришёл с твёрдым намерением  поступать в Институт культуры. Почему именно туда? Потому, что знал совершенно убеждённо – дальнейшая моя жизнь будет связана только с шоу-бизнесом. Для этого у меня были определённые, серьёзные задатки всегда. Да и предармейская моя жизнь, когда я разрывался между заводом, куда постоянно и настойчиво толкал меня отец, и работой музыкантом в ресторане, разумеется, оставило определённый след в моём сознании. Одним словом, сразу же на третий день своего пребывания на гражданке, я подал заявление на подготовительный факультет Пермского Института культуры, куда и был моментально зачислен. Я, наверное, легко был бы  зачислен на «рабфак» любого вуза города, т.к. к армейцам всегда отношение было достаточно почётным.
  Благополучно отучившись, год, меня, уже первокурсники, направили на традиционные сельхоз - работы. Колхоз назывался «Красный Урал». Само название говорит о разрухе, пьянстве, грязи и страшной неорганизованности местных жителей. Ежегодно они с нетерпением ждали студентов, потому как убрать свой урожай картошки, что всегда делалось практически вручную, им явно было не под силу. Нас в колхозе было, наверное, человек 60 . Из них только 5-6 человек были лица мужского пола. Само собой разумеется, быстро разобравшись в обстановке, как человек чрезвычайно деятельный, всех пацанов я легко «поставил в стойло», потому как это были совсем ещё молоденькие, не видевшие ни тяжёлой работы, ни армейской жути, с белыми ручками, женственные ребятки, которых их мамы устроили в творческий ВУЗ. Договорившись с председателем колхоза, я создал бригаду грузчиков и заработал за месяц, по отдельным, только для этой бригады  нарядам, приличные деньги. Правда, т.к. работа была довольно тяжёлой, а контингент мой явно не приспособленный к такой работе, не обошлось без эксцессов. Двое работников сбежали от меня, т.к. иногда приходилось будить их старыми армейскими приёмами, т.е. просто переворачивая. Но зато вместо этих граждан, которые жаловались в городе на невыносимые условия труда и на деспота – бригадира, т.е. меня, прислали 2-х армейцев, нормальных людей. Один из них был танкист – саксофонист, впоследствии – мой близкий товарищ – Марат Парамов. Вместе с этим человеком мы учились пять лет и претензий друг к другу не имели. Когда я задерживался в своём Крыму, он всегда помогал мне, придумывая различные истории о том, что я в больнице, или на гастролях,  всегда «отмазывал» меня. У нас была достойная мужская солидарность. Это касалось и конспектов и посещения лекции и совместных половых приключений в институте. Дело ещё и в том, что в группе  из 25 человек, нас, мужчин было всего 3. Это были – я, Марат и Мелик Пудукчан, милейший, добрейший человек из Армении, которого мы всегда опекали и любили за его бескорыстный и спокойный характер
  Девчонки были, в основном, приезжие – бывшие десятиклассницы и, в общем, достаточно простые. Вместе с тем, многие, уже ближе к 3-4 курсам начали настолько быстро формироваться в зрелых самок, что мы просто ежегодно удивлялись, глядя на них. По всей видимости, это происходило, благодаря процессу полового дозревания и тлетворному влиянию города. На 4 курсе большинство из них уже имели серьёзные представления о том, что и куда вводится. Почти все курили и любили шампанское. К нам они относились очень хорошо, и мы,  в свою очередь, старались не обижать ни словом, ни делом. Иногда, в конце занятий я вставал и говорил:
 - Милые и горячо любимые мои! Ставлю вас в известность, что сегодня вечером иду на оргию! Поэтому, завтра на семинаре меня не будет! Прошу сообщить преподавателю, что занимаюсь общественным поручением! –
Они смущённо хихикали, говорили всё как нужно, а на завтра кто-нибудь из них смущённо, полушутя – полусерьёзно с детским любопытством, спрашивал:
- Ну, как оргия вчера, Сергей? –
На что, не мудрствуя лукаво, я отвечал:
- Спасибо, всё в порядке! Ваш папа был на высоте! –
Они все удовлетворённо хихикали, прикрывая ротики ручками, и мы продолжали дружить. С преподавателями, в принципе, всё происходило, достаточно просто. Поднаторев ещё в школе в умении задавать каверзные вопросы, я иногда ставил их в тупик. Зачастую, они были несложными оппонентами, т.к. в недавнем прошлом, закончили аналогичные ВУЗы и особыми научно – проникновенными знаниями не обладали. Куратором у нас была, достаточно молодая ещё, преподавательница каких-то общественных дисциплин, Козолова Луфина Павловна. Между нами была негласная договорённость не задевать личных амбиций друг друга, что мы и делали, поэтому отношения были неплохими. С глубоким уважением вспоминаю единственного преподавателя, действительно от бога, профессора Святкина. Он заведовал кафедрой психологии в институте. Как-то раз я попробовал отнестись к его предмету беспечно и сдать нахаляву, досрочно, полагаясь лишь на своё обаяние и эрудицию. Вот что из этого получилось.
  Я подошёл к нему и сказал, что мне необходимо срочно уехать на гастроли. Вследствии этого спросил, не смог бы он принять у меня экзамен досрочно? На что он мне положительно ответил и назначил день. Я пришёл в назначенное время, взял билет, понял, что ни «бельмеса» и подготовил речь. Выслушав меня внимательно, он посмотрел мне в глаза., взглядом взбешённого пса и  спросил:
- Ты что, придурок, за мудака меня держишь?
Бросил мне билет и продолжил:
 – Придёшь вместе со всеми! – развернулся и ушёл.
  Я понял, что с этим мужиком у меня халява не прокатит, достаточно серьёзно подготовился, и, придя на экзамен со своей группой, сдал на 4.
- Если бы ты не был у меня раньше, поставил бы 5! – сказал Святкин, и, я сразу зауважал его, как объективного и принципиального человека и преподавателя. Кстати, спустя год, он ушёл из этого идеологического ВУЗа со страшным скандалом, который устроил нашей ректорше. По всей видимости, эта женщина, которая сделала себе карьеру не только на «марксизме – ленинизме», достала его, уважаемого, в нашем городе, учённого.
  Когда он уходил, многие студенты слышали его гневный голос: - Я знаю, каким местом ты своё кресло ректора всю жизнь зарабатывала!
На что она визгливо отвечала: - что, это мол, не его дело, и, что она, мол, не потерпит у себя в Институте, таких хамов беспартийных! 
  Да! И не потерпела. Профессор Святкин ушёл в медицинский, а она, благополучно пережив 3-х или 4-х правителей этой страны, очень долго, насколько я знаю, руководила в этом институте.
  С этой женщиной я встречался только один раз, на распределении, но оставила определённый след в моей памяти.
  Распределение происходило таким образом. В кабинет, в котором сидело уже 6-7 ведущих преподавателей института и куратор группы, приглашался студент. Он уже был ознакомлен с предполагаемыми местами своей дальнейшей работы, причём в основном это были какие-то непонятные, ссыльные места. Клубы и Дома культуры в заброшенных деревеньках, куда естественно никто не хотел ехать. Свободное распределение давалось 2-3 человекам из группы, по очень серьёзным, как бы смягчающим вину, обстоятельствам. Разумеется, все очень хотели иметь свободное распределение, но не всем его давали. Собрав необходимое количество справочек и бумажечек, т.е. тех необходимых аргументов, которые требовались, заручившись моральной поддержкой  зав. кафедрой, я вошёл в этот кабинет и сел в углу, как на допросе. Зав. Кафедрой встал, поправил очки и, глядя в лицо ректорше, сказал:
 - Студент Русских, претендует на свободное распределение, все необходимые документы предоставил, причины такие-то, такие-то.
 Эта старая дева, нервно опершись руками на стол, вскочила и стала ходить по кабинету, дёргая свой пышной в перманенте, головой:
 - Я знаю, что у товарища Русских продуманно всё уже с 1-го курса! – Воскликнула она. Я подумал – как бы в обморок не упала, курва!
  Она продолжала:
 – У таких, как он - нет никакого патриотизма и совести! Такие, как он едут работать куда – нибудь поближе к морю и солнцу; а не поднимать культуру в наших деревнях!...
  Она говорила минут 5 довольно мерзкие и оскорбительные слова, по всей видимости, просто для того, чтобы показать, какая она патриотка, жёсткий руководитель и как она любит нашу бедную, страдающую без таких, как я, деревню.
  Когда она закончила, я спросил:
 – Извините, я могу идти?
 – Идите! – гневно ответила она, и я вышел, уверенный в том, что мне все - таки дадут свободный диплом. Так и получилось, разумеется.
  Мои товарищи тоже, в принципе, были довольны своим распределением. Все прекрасно понимали, что всё это бред сивой кобылы и никто, разумеется, так и не работает в этих дальних деревеньках за копеечные зарплаты. Согласитесь, что каждому ведь своё на роду написано. Если б у меня были другие гены, другое воспитание и ещё целый набор других качеств, возможно, меня и устраивало бы то, что предлагала мне тогда эта коммунистическая страна.
  Позже, как это ни странно, в Испании, я столкнулся с  деятельницей одного из периферических отделов культуры, но об этом я расскажу в другой главе.
  Своей учёбой в институте, я в принципе доволен. Те знания, которые я хотел получить, конечно не получил, если учесть что из 60-70 предметов, изучаемых нами, 40-50 были основаны на «марксистско – ленинском» учении и были просто не нужны, как сейчас выяснилось. Кроме того, преподавание и требование к учащимся были очень слабыми, поэтому те, кто хотел учиться и самообразовываться – занимались самостоятельно. Положительные моменты в процессе обучения, разумеется, были. Я очень признателен педагогам английской кафедры, впоследствии это мне, ой, как пригодилось, и, институтской библиотеке, где я прочитал очень много, интересующей меня литературы, начиная с Ренуара и заканчивая Маркесом и Борхесом. Кроме того, сам процесс общения, то, что называется студенческой жизнью, естественно не обошли меня стороной и оставили целый ряд приятных воспоминаний. Бог нас ведёт и не исключено, что если бы моя студенческая жизнь была бы сложнее, чем была, то неизвестно как бы сложилась моя деятельность там, на юге, неизвестно как бы это отразилось, на мои взаимоотношения с тем миром, который был мне достаточно дорог. Поэтому я с нежностью и с улыбкой вспоминаю свои студенческие годы.
  В моей памяти осталось несколько случаев из разряда вон выходящих, которые произошли в нашем Институте и о которых долго вспоминали студенты.
  Ещё в те времена, когда я был студентом подготовительного отделения, к нам приставили преподавателя истории очень странного молодого человека. Это был высокий очкарик, чрезвычайно нелепого вида. Он постоянно, почему-то был какой - то неухоженный, с грязными когтями, с перхотью на плечах, в нелепых костюмах и страшных, будто в них уже трое умерли, ботинках огромного размера. Знания имел уникальные, был преданно влюблён в свой предмет и рассказывал без записей целыми главами, причём всегда, опираясь на факты, высказывал свою, достаточно интересную точку зрения. Внешне впечатление производил чрезвычайно отталкивающее, но так как был очень демократичен со студентами, и так как был чрезвычайно интересным рассказчиком, ему прощали даже то, что он имел обыкновением сидя перед группой, ставить ноги на стол. В итоге мы все знали каждую выбоинку на подошвах его далеко не новых, единственных ботинок. Эта привычка постоянно забрасывать, куда то ноги, однажды, чуть не привела к очень неприятных для историка, последствиям. В целях более близкого знакомства мы пригласили этого демократа как-то в общежитие института. Он пришёл часов в 8 вечера, мы уже собрались там, предварительно накупив дешёвой тогда, водки. Сначала он активно отказывался, говоря, что предосудительно выпивать преподавателю со студентами. Но молодость взяла своё. После первой рюмочки была и вторая, и третья. В итоге историк напился, разревелся и всем нам стал рассказывать про свою,  постоянно изменяющую ему супругу. Мы тоже были слегка выпившие, все его жалели и сочувствовали. Когда он сказал, что вот и сейчас он пришёл к нам только потому, что к его жене пришёл любовник, и они выдворили его из его же собственного дома, кто-то из нас, не помню кто, предложил наказать любовника и восстановить справедливость. Мы подхватили этот боевой призыв и решили тут же съездить, разобраться с этим гадом.
  Таксист долго не хотел садить пятерых, явно не трезвых молодых людей, но мы пообещали ему денег и поехали. Вот тут - то историк и поплатился за свою привычку забрасывать куда-нибудь повыше свои ноги. Его укачало, по всей видимости, на заднем сидении авто и захотелось ехать более комфортно, для чего свои нескладные ноги он начал забрасывать на плечи водителю. Водителю, естественно, это не совсем понравилось и он, остановив машину, выскочил с монтировкой, открыл задние дверцы, и вытащил за шиворот нашего героя. Так как реакция у нас была довольно замедленной, прежде чем мы выскочили из машины, таксист успел пару раз огреть историка по спине. А как только мы бросились спасать нашего друга, он прыгнул обратно в машину, обматерив нас пару раз для порядка, и уехал.
  Мы подобрали из снега нашего преподавателя, который мычал что-то невнятное и, уже пешком, благо было уже недалеко, довели до его квартиры.
  Желание что-то выяснить с его врагом – любовником и вмешиваться в чужую личную жизнь у всех пропало. Посадив историка возле двери, позвонив в звонок, мы уехали с чувством выполненного долга. После этого случая наш любимый демократ – преподаватель так и не появился в институте, по всей видимости, устыдясь своего поведения наутро.
  Вот такие вот персонажи появились сразу же у меня на глазах, едва я только начал постигать разумное, доброе, вечное.
  Ещё один странный гражданин был у нас преподавателем по обрядам и фольклору через 2 года.
  Его фамилия Чустов. Человек – робот мы прозвали его с первых же дней занятий. Он имел библиографические знания по своему предмету. Как компьютер просто сыпал цифрами и фактами, никогда не заглядывая в книгу.  На столько все эти данные были выучены в своё время, что для него не составляло труда часами говорить фамилии, цифры, города и даты. Он тем и был неинтересен, что вёл свои занятия как механизм, даже голос имел какой-то скрипуче – механический.
  Сошёл с ума после года работы в институте! Причём забрали его из колхоза, где на уборке картофеля он разделся догола, закопал свои вещи в землю и начал отплясывать ритуальные танцы народов Севера. Вот уж воистину - горе от ума! Про таких говорят: – Головка не справилась!
  Еще была у нас студентка – депутат районного совета. Достаточно симпатичная и обаятельная, судя по карьере в столь молодые годы, была очень перспективным кадром. Одна беда – фамилию имела – Нагуляева. Ну и соответствовала фамилии загуляйным не на шутку образом жизни. После неоднократного вытаскивания её из постелей в гостиницах, милиционеры порекомендовали всё-таки отчислить её из института. Да мало им таких случаев случается в жизни любого ВУЗа. Всех не перескажешь.
  Милое, милое время! Модные джинсы, суета в коридорах, курение в туалетах. Старенькая, сморщенная вахтёрша тётя Нина, постоянно ворчащая и недовольная, в синем специальном халате за своим столом у входа возле памятника Ленину. Пошлые плакаты на стенах. Молодые преподавательницы, пахнущие уже не одеколоном «Ландыш», ощущающие своими крепкими попками уже профессиональные взгляды студентов. Стайки безобидно сплетничающих девочек, гарнир из кислой капусты в столовой, скандальная очередь за стипендией. Библиотекарша, страдающая менструацией и пониманием того, что сегодня снова будет одинокий вечер. Какие-то люди кавказской национальности у входа с сумками и дынями, ожидающие своих родственников – студентов. Общежитие, а в нём разгул страстей и пороков и  никого не раздражающий постоянный бардак.
  Вы помните, как происходило это у Вас, господа? Я вот помню и никогда уже не вычеркну из памяти, просто не смогу, да вообще и не хочу. Пусть будет….
 





                ГЛАВА 6  Курзал, его обитатели


 Возвращаемся в Крым… Большая, глубокая сцена, амфитеатром – зрительный зал, стены из белого камня, стоящий чуть на горке, он был едва не главной достопримечательностью Алушты. По пути к нему, ещё во времена до ухода закона, отдыхающие проходили через пару – тройку маленьких кафешек и через  площадку автоматов с вином и пивом. 20 копеек стакан сухого вина и 10 – стакан пива. Вследствии этого, вечера в курзале, будь то концерт с приезжими артистами, или танцы под аккомпанемент группы «Визит» были всегда очень жизнерадостными и активными. На этой площадке, с алкогольными автоматами любил сиживать ежедневно Сергей Ляхов, наш «барабанщик на месяц». Любил, бродяга возлияния…
  Память вновь и вновь возвращает меня в Курортный зал, в котором 5 лет мы росли и воспитывались как личности. На нашем веку было 2 директора этой « Центральной площадки Южного берега Крыма», как гордо именовал Курзал первый из них – Скандалов Алексей Борисович. Этот человек был первым, который удивлял нас 3 года, пока мы находились под его бдительным руководством. Он был достаточно крепким пожилым человеком лет 60-ти с бородкой и усами. Частенько, в разговоре с нами, пополам с постановлениями партии он цитировал Чехова и Толстого. Очень хотел быть нам старшим товарищем, что ассоциировалось у него, по всей видимости с весьма своеобразными эротическими пристрастиями. Частенько, то один, то другой из нас замечали его подсматривающим и подслушивающим. Сначала мы волновались, но впоследствии это стало нормой, и мы перестали пугаться его. Особенно он любил подглядывать ночью, когда кто – нибудь любил свою девочку. Он тихо подкрадывался и долго смотрел в какую – нибудь щель, по всей видимости, получая от этого своё  конкретное старческое удовольствие. Мы мирились с этим, т.к. понимали, что никто не гарантирован от подобных штучек в его годы.
  К себе на работу в качестве уборщиц он принимал только очень молоденьких девочек, присутствовал во время уборки ими кабинетов и помещений курзала, после чего зазывал их к себе пить чай и долго беседовал с ними на разные темы. Эти 14-15 летние нимфетки почему-то не удерживались у него на работе больше месяца.
  Директор очень любил Крым и страшно ругал нас за каждый, порой даже незначительный проступок, будь то брошенный окурок или лишняя английская песня на танцах. В Крыму тогда была совершенно непонятная для нас, какая-то прямо-таки сталинская атмосфера доносов, писем, подсиживания друг друга. Все местные руководители, начиная от ночного сторожа и заканчивая директорами санаториев, страшно боялись за своё будущее и крепко грызлись за свои места под солнцем. Для нас, молоденьких музыкантов из Перми это было и дико, и смешно одновременно. Скандалова мы всегда считали агентом КГБ в отставке, «стукачком», возможно, он и был таковым, во всяком случае, мы предполагали, что внештатно он всегда работал на этих господ. Естественно, мы никогда не узнаем – было ли это так, но основания думать так были. А основания порой складываются из имиджа человека, из обрываемых на середине фраз, из-за каких-то анонимных писем, о которых знала вся Алушта, из-за боязни упоминания всуе этой всесильной организации. Из-за недомолвок и какого-то живущего у него внутри постоянного страха. Нам, честно говоря, всегда было наплевать на это, мы были молоды и, конечно, чрезвычайно легкомысленны.
  Так как мы были работниками Территориального Совета, мы были обязаны 2 раза в неделю посещать политинформации, которые проводились прямо на сцене в курзале. Приходили какие-то сисястые тётеньки – бухгалтера, сторожа и электрики. Кто – нибудь из них читал резолюции и постановления партии и правительства, и все это показушно и весьма бурно обсуждали. Мы же сидели в это время в задних рядах и цинично издевались над всей этой тусовкой, обсуждали их, и время от времени послушно кивали головами, преданно глядя Скандалову в глаза. После этого все расходились с чувством выполненного долга, а мы шли репетировать свою «новую волну».
  Скандалов, вообще-то не делал нам ничего плохого, и мы не ссорились с ним, блюдя Курзал в чистоте, а репетиционные места и кабинеты в полном порядке.
  Курзал был нашим домом, мы находились в нём каждый день и нередко то, что мы были почти хозяевами там, было нам очень на руку. Во-первых, мы посещали все концерты, которые проходили в нём, а концерты были практически 2 раза в неделю. Все наши советские звёзды и звёздочки стремились летом на Юг, к морю, навстречу солнцу и кассовым сборам. Мы нередко заводили знакомства с музыкантами, смотрели новую аппаратуру, заводили связи с директорами коллективов и администраторами. Иногда, за отдельную плату выставляли свой аппарат. Скандалову, я думаю, было приятно, что его окружают такие энергичные молодые люди как мы,  он позволял смотреть нам все концерты бесплатно и тусоваться среди творческого народа. Мне даже кажется, что он с каким-то уважением относился к нашей группе. Во всяком случае, с его подачи и при его инициативе после того, как закончился первый сезон работы, и он имел полное право проводить нас всех домой, именно он пришёл с предложением оставить коллектив и сделать его ещё одним хозрасчётным подразделением Территориального совета. Спасибо ему, конечно, за это! В последствии он частенько подзывал  меня и говорил:
 – Сергей! Вот, закончишь - институт и пойдёшь вместо меня директором. А я уж на пенсию тогда пойду!
 В чём я, естественно, очень сильно сомневался, но и не возражал против этого.
  Сменил его, через три года один очень подвижный баянист – администратор Коля. Мы никогда не звали его по имени – отчеству, потому что считали его своим в доску. Он совсем недавно, как и мы, играл на танцах, после этого был зав. клубом, ну и за какие-то заслуги перед Родиной его, наконец, сделали директором Курзала. Он был худ, энергичен, носил на лице усы и с прищюром глаза. Человек, как выяснилось позже, со своими тайными пороками, он продержался лишь одно единственное лето в этом качестве.
  Как-то приехал к нам Киевский мюзик-холл. Я думаю всем понятно, что это 2 десятка высоких стройных красивых девок. Как только мы узнали о приезде этого замечательного коллектива, то моментально сбежали с пляжа и начали тусоваться в курзале, репетировать. Девчонки не оставили появление шестерых молоденьких мальчиков без внимания, естественно, и стали «растягиваться» на сцене и кокетничать с нами. Коля – директор постоянно мельтешил здесь же и говорил разные глупости, что было явно не солидно. Так мы проторчали целый день, сходили, пообедали и возвращались уже обратно для того, чтобы посмотреть концерт. Когда со служебного хода мы заходили в Курзал, я обратил внимание на какую-то тень, которая стояла на пригорке, за деревом. Я сказал об этом Жабе, но он не обратил внимания. Когда мы подошли ближе, то увидели интересные вещи. Окна выходящие прямо к служебке, были ярко освещены, и те два десятка девочек там за окнами, одевали свои перья перед выходом на сцену, т.е. были все голыми.
 – Жабик смотри! – от неожиданности зашептал я.
  - Одуреть можно! – сказал Юрик и мы, проходя мимо окон, на секунду остановились. Девчонки нас заметили, но ничуть не смутились. Кто-то прогнулся спинкой, кто-то облизал язычком губы, кто-то засмеялся. Одна из них подошла к окну и, приоткрыв его страстно, произнесла:
 - Мальчики, подсматривать нехорошо!
 Всё было так неожиданно, что мы не нашли, чего ответить, кроме как
– Да мы и не подсматривали совсем!
  После этого, как роботы, повернулись и пошли, казня себя за плохую реакцию. Когда уже подходили к двери, я услышал, как хрустнула ветка. Юрик услышал тоже, мы обернулись и, батюшки! Что мы увидели?! Наш Коля – директор Курортного Зала города Алушты!!! - стоял на пригорке за деревом, напротив окна, и занимался подростковым сексом сам с собой! Да! Мы такого, конечно, не ожидали.
- Николай Петрович! – пропел Юрик – Это вы там?!
Тень за деревом метнулась в кусты и, ломая их, пропала в аллее.
  Мы с Юриком посмеялись, рассказали музыкантам, посмеялись ещё раз и забыли бы навсегда об этом случае, тем более, что уж и не бог весть что произошло, если бы не ещё одно происшествие, связанное с нашим новым директором, которое, наверняка уж никогда не забудется.
  Как-то раз, спустя месяц после этих событий, когда у нас на клавишах уже играл Лёха, мы решили, что вечер будет насыщенным. Дело в том, что к нам в гости приехал мой товарищ по Перми, Кузя. Его звали Игорь Кузнецов, но близкие друзья просто Кузей и он это снисходительно терпел. Он приехал не один, а со своей новой пассией Юлей, темноглазой худенькой брюнеткой с сексапильными ногами. О том, что у нас сегодня будут посиделки, в курзале, где жил Лёха, мы должны были поставить в известность директора, что мы и сделали, придумав, что у Лёхи сегодня день рождения. Девчонок нам снять не удалось, и мы решили отужинать вчетвером.
  Только мы собрались сесть за стол, купив предварительно 2 трёхлитровые банки Крымского вина, как в дверь постучали. Совершенно неожиданно для нас, к нам решил присоединиться наш директор – баянист Коля, он пришёл не один, а с 2-мя какими то девчонками из Харькова, с которыми моментально познакомился по дороге, сказав, что он директор Курзала и, что идёт на день рождения к одному из музыкантов. Они принесли собой 2 бутылки водки и букет цветов. Коля – директор, обманутый нами, начал говорить разные любезности Алексею, поздравлять его с днём рождения и желать всяческих благ. Девочки 2 шатенки весьма приятные, тихо сидели и вежливо улыбались. Мы начали выпивать под традиционные тосты за именинника, за встречу, за знакомство и за милых дам. Вдруг Юля, проникшись ко мне симпатией, и сидевшая рядом, шепнула мне:
 - Сергей, пожалуйста, не давай мне пить! –
Я возразил:
 - Почему? Отдыхай! –
На что она прямо и честно созналась мне:
– Я когда выпью, меня на женщин тянет-
 Я сказал:
 – Хорошо!, - про себя подумав – Так это же замечательно!!! – и налил ей ещё стакан вина.
 Дальше события начали развиваться стремительно. Коля – директор, уже пьяный, начал гнать про то, что он гипнотизёр и, что сейчас он может поставить эксперимент. Все дружно не поверили. Тогда он схватил одну из девчонок и Юлю за руки и потащил их в соседнюю комнату. Мы остались вдвоём с Кузей. Да, прошу прощения, забыл добавить, что Лёха к тому времени и другая девушка из Харькова вышли покурить на улицу.
- Выпьем, Кузя! – сказал я, на что он согласился:
 – Без вопросов!
Мы с ним выпили и заскучали.
 – Слушай, я пожалуй пойду, посмотрю, что там Коля – гипнотизёр вытворяет! – решил я, а Игорь устало кивнул головой. Я встал, тихонечко открыл дверь, намереваясь пройти в комнату, где происходил гипноз, и очень удивился. Они оказывается, не дошли до комнаты, а стояли все прямо здесь, в коридоре и молча занимались своими любимыми делами. Не знаю, как и что сделал с девчонками Коля – директор, но только девчонка, из Харькова нагнувшись, сосала ему член, а Юля, трудолюбиво  работала у неё во влагалище язычком, осторожно держась обеими руками за её приспущенные трусики.
  Я торопливо закрыл дверь и зашептал:
- Кузя! Иди, посмотри на это порно! Это просто какая - то чума! Кузя подошёл, приоткрыл дверь, посмотрел пьяными глазами на эту субтропическую троицу и, не долго думая, пристроился сзади к Юлии.
  Описывать то, что было дальше очень нелегко. Это была потрясающая ночь, которую очень сложно точно воспроизвести на бумаге, настолько всё смешалось. Когда пришёл Лёха со своей подружкой из Харькова, они присоединились к нам, пьяным и увлечённым.
  Помню, что когда Юльке надоели девки, она бросилась на Лёху, который, очумев уже от всего сегодня пережитого, убежал от неё к морю. И она, как молодая львица, совершенно голая и пьяная бегала вдоль моря и кричала на весь берег:
 – Леша, я хочу тебя! Я никогда не буду тебе изменять!-
 На что он матерился, ругался, но из воды не вылезал.
  Наш директор и вдохновитель – организатор Коля устало ушёл от нас под утро, когда всем уже хотелось спать.








                ГЛАВА 7  Спасатели

  Судьба  благосклонно позволила мне хорошо познакомиться с морем, с этим гигантским энергетическим резервуаром, который всегда притягивал к себе тысячи и тысячи маленьких, суетливых существ, нас с вами. Словно влекомые каким - то мощным магнитом, слепо повинуясь рефлексам, вот уж воистину – всё живое вышло из воды, огромные массы людей ежегодно мигрируют туда и обратно. Аферисты и проститутки, профессора и рабочие, инженеры и хиппи  всю зиму делятся впечатлениями и тайно мечтают о грядущем лете.
  Работая вечером на танцах и пару раз в месяц выезжая с концертами, мы, естественно, зарабатывали гроши. При плане 22 концерта в месяц - мы получали 110 рублей. Этих денег нам, разумеется, не хватило ни на покупку аппаратуры, ни на жизнь, поэтому мы были рады, когда представлялась, возможность подзаработать на халтурке или на свадьбе. Как - то весной нам совершенно неожиданно предложили поработать в дневное время спасателями на интуристовском пляже «Восход». Место было достаточно престижным, работа несложная и мы согласились. Работали по 2 человека в день, в 2 смены. Первая смена была наша с Вадиком, а на следующий день работал Юрик и Билл. В наши обязанности входило следующее: утром, в 8 часов постараться не проспать и прийти вовремя для того, чтобы сменить ночного сторожа. Сидеть целый день в шезлонге, проверяя входные карточки, вход был, разумеется, только по ним, а вечером сложить все деревянные лежачки на место. Ну и, разумеется, смотреть, чтобы никто не утоп.
  Первое время нам нравилась эта работа, но уже через пару месяцев это сидение у моря порядком достало. Мы были бы рады не работать, но раз уж подписались, то приходилось через день шлёпать в 8 утра на пляж и выполнять свои сидячие обязанности. Здесь были свои преимущества, конечно, которыми мы постоянно пользовались. Во-первых: у нас в стране, человек на посту всегда приобретал некую значимость в глазах окружающих, а тем более на «закрытом» пляже. Нужно сказать, что большинство самых приличных и недалёких от города пляжей у нас в Алуште были «закрытые» т.е. без определённой взятки, в сумме 1 рубль, попасть туда простому смертному было очень проблематично.
Во – вторых: мы имели возможность пропускать к себе на пляж своих знакомых артистов, приезжающих в Курзал, и друзей, тогда уже часто приезжавших к нам из Перми. Ну, а в третьих: это был просто замечательный повод знакомиться с дамами. Они стайками, ежедневно, начиная с 10 утра, вились вокруг нас и умоляли, чтобы мы пропустили их к морю. Ну а мы, молодые и загорелые лениво говорили им, мол:
 – Не имеем право! И – посторонним вход воспрещён! –
И действительно не имели права, хотя постоянно  нарушали, естественно, инструкции.
  Много всякого народа посмотрел я в то лето на пляже. Иностранцев было немного, лишь немногие предпочитали Крым. Их количество было всегда примерно 1/3 от общего количества отдыхающих «интуристовского» пансионата «Восход». Ну, а 2/3 были наши родные «блатняки» или персоны, принадлежащие к партийно – бюрократической элите страны. Это были руководители самых разных рангов с толстыми жёнами и сытыми детьми, реже любовницы этих же господ со своими отпрысками, самые различные работники и работницы торговли и, что называется, бизнеса. Иногда, на пляже, возлегали какие – то «тёмные» личности,  в наколках.
  Сейчас абсолютно нет никакого желания рассказывать о так называемых, «официальных» посетителях. Никто из них ничем особенно не выделялся. А вот о тех, кого мы изредка пропускали нелегально, стоит вспомнить, потому, как были среди них весьма интересные «пассажиры».
  Была одна встреча, которая запомнилась мне надолго. Как-то в июне к нам на гастроли приехала шоу – группа «Маски» из Одессы. Они показывали неплохие штучки, иногда даже было действительно смешно. Перед первым концертом к нам обратился молодой человек, с какой – то незначительной просьбой. Мы ему помогли, и он представился костюмером группы, назвав себя Костей. Внешне был ничем особенно не примечателен, но сразу бросался в глаза его какая – то холёность и то, что он постоянно ездил на роликовых коньках. Узнав, что мы музыканты и спасатели, он часто стал появляться на пляже в мою смену. Обычно приезжая не с пустыми руками, а с бутылочкой «Кока-колы» или с мороженым. Внимательный такой….. Меня это вполне устраивало, но удивляло то, что он не любил купаться. Приедет, сядет, и мы беседуем на самые различные темы. Мне было с ним довольно любопытно общаться, так как он сразу произвёл впечатление интеллигентного, неглупого собеседника, рассказывал достаточно интересные вещи из своей гастрольной жизни, последние артистические сплетни и с любопытством выслушивал моё мнение о той или иной нашей советской звезде. Общеизвестна бездарность наших замечательных псевдо - королей и королев «массовой культуры», но ему страшно нравилась категоричность и максимализм моих суждений, и он весело восторгался, чуть ли не хлопая в ладоши моим субъективным гадостям. 
  Как-то раз мы с ним заговорили о Леонтьеве. Он спросил моего мнения по поводу этой личности. Я ему ответил, что этот привилегированный гомосексуалист вряд ли работал бы в любой другой стране даже в пивном баре, т.к. его артистическая квалификация только здесь находит отклик в сердцах миллионов. А на западе весь этот дутый эпатаж был бы моментально осмеян, потому как для любого эпатажа, в первую очередь, недостаточно просто каких - то рядовых способностей, а нужен, наверное, большой талант. Тем более если речь идёт о музыкальном жанре.
  Костя внимательно выслушал меня и спросил.
- А что ты имеешь против гомосексуализма?
На что я ответил ему:
 – Костя, а что ты имеешь за?
Он подумал немного и сказал, глядя мне в глаза
- Ты знаешь, Сергей, дело в том, что я – «розовый», мне очень нравятся и мужчины, и женщины и ты мне очень понравился!
По его дрогнувшему голосу я понял, что он волнуется. Я видел, что для него это был поступок. Но дело в том, что тем летом я молодой и горячий, был страшно нетерпим к проявлениям подобных небожеских извращений, тем более, что в данный момент это касалось меня. Я подумал и сказал ему:
 – Костя! Твоё признание ничуть не радует меня. Я хочу тебя предупредить, что если ты ещё раз подъедешь сюда ко мне с «Кока – колой» и с объяснениями в любви – я пробью тебе печень! -
 И выразительно посмотрел ему в глаза.
  Костя жутко расстроился и укатил на своих роликах. Через пару часов появился Жабик. Я, естественно, рассказал, ему эту занимательную историю. Выслушав, он посмеялся и изрёк:
 - А мне нравится, когда за мной ухаживают! На следующий день, в его смену, мы лежали на пляже и строили предположения – придёт или нет сегодня Константин. Где-то, около 12 часов, Билл крикнул сидящему на входе Юрику:
- Жабик! К тебе невеста едет, и действительно оглянувшись на набережную, я увидел «стройную фигурку цвета шоколада»,  катившую вдаль пляжей с традиционной «Кокой» в руке.
  Вечером, когда Юрик пришёл на работу в Курзал, то рассказал нам, что этот «розовый» паренёк даже до дому его проводил и всякие мелкие штучки покупает ему.
- Когда свадьба? – спросили мы Жабу. На что он ответил, что до свадьбы ещё далеко, и, что сейчас пока период ухаживания с подарками. Мы посмеялись, Костя поухаживал за нашим товарищем ещё пару дней и вскоре, через пару дней, группа «Маски» уехала куда-то по своему гастрольному графику.
  В это же лето у меня была ещё одна встреча с товарищем « нетрадиционной, сексуальной ориентации». К нам с концертами приехала сборная «солянка». В числе артистов был некто Сергей Пенкин, ныне достаточно известная личность. Тогда он только начинал подниматься по «голубой» лестнице своей карьеры. Он был какой-то забавный, с коротенькими, толстенькими ножками, вечно кокетничал, жеманился, произносил разные сентенции типа:
- Сперманосители вы мои! – Или: – Вот будешь себя плохо вести, я к тебе ночью не приду! –
 Любил всякие словечки, которые отличали его от прочих мужчин в их, тусовке:  «Газировочка», « ночнушка»  и т.д. Говорил всегда с придыханием, облизывал губы и смешно переваливался, как утка, пытаясь имитировать женскую походку.   
  На меня он обратил пристальное внимание, когда я познакомился с директором и администратором коллектива и пришёл к ним в гостиницу, чтобы закрепить наше знакомство водочкой. Мы сидели в шумном номере, в который постоянно заходили артисты, шутил, общались и немного выпивали. Я, как человек непьющий, просто сидел и с удовольствием общался с этими москвичами. Кстати, тогда мы очень плотно познакомились с Богданом Титомиром, после этого в паре с ним куролесили, снимали девчонок, и 4 дня я фактически провёл в его номере. Но это было позже, а пока о Пенкине.
  Так вот, под вечер, этот певец зашёл  нам в гости, «положил» на меня глаз,  начал свои «голубиные штучки». Пристально, с поволокой смотрел мне в глаза, сел рядом, тёрся бедром, но, видя, что я на это не реагирую, положил как бы случайно руку на моё колено и попытался погладить мне ногу. Все смотрели, как же я буду реагировать. Я был в чрезвычайно неудобном положении, и мне ничего не оставалось делать, как взять его за запястье, тихонько надавить и сказать:
 - Дружок! Ещё раз ты попробуешь меня погладить, и я просто расколю тебе морду! –
 Он страшно обиделся, вскочил, и, потирая руку, которую я ему, видимо, сильно сжал, навзрыд, заговорил:
 – Сергей! Я в тебя влюбился! А ты меня так обидел, так обидел! – Затем  театрально закрыл лицо, повернулся и выбежал из номера. Я спросил у ребят:
 – Ничего, что я так? –
 Они смеялись и сказали, что всё, мол, в полном порядке и, что Пенкин ещё появится не раз, все уже знают эти его традиционные причуды. И действительно, через полчаса, где-то выпив для храбрости вина, он появился, что-то лепетал про любовь, потом снова убежал и позже ещё возникал в нашем номере несколько раз, обиженно смотря в мою сторону.
  Вот такие вот у нас есть артисты. Вообще у меня советские «голубые» почти всегда вызывают раздражение. Почему? Да потому, что всё у нас через зад делается, какая - то пародия, очень скверная. «Голубые» в России – это не просто люди с нетрадиционными взглядами на секс, это чаще всего попугаи, которые очень активно и назойливо показывают всем то, что они попугаи. Это дешёвки, вокзальные пидоры, только те, кто пробился в артисты, отличаются от тех,  кто не пробился,  количеством перьев в хвосте. Убогие….
  Я посетил достаточное количество стран, в том числе и стран конкретно и гомосексуальной ориентации, таких как Голландия, Франция, в Штатах я был, пожалуй, в самом голубом городе планеты – Сан – Франциско. И тамошние гомосексуалисты не производят такого отвратительного впечатления, как наши «петухи». У них там масса клубов, кафе, пабов. Когда проходишь мимо, видишь там людей, которых просто связывает общность жопошных интересов, а не количество губной помады на морде и не женские одежды.
  В Голландии вообще узнаешь их только по каким-то печальным глазам, они предупредительны, вежливы, но не более того. Как трёхрублёвые проститутки не пристают к тебе и поэтому не вызывают никаких эмоций. Да и в конце концов – у них своя жизнь, у меня своя. Но наши размалёванные ублюдки, честно вам скажу, вызывают только одно желание – собрать их всех вместе и сжечь напалмом. Не потому что я такой гад, а потому, что эти грязные дешевые ужимки, которые навязываются постоянно ими с экранов, уже просто надоели. Мы взрослые люди, мы всё понимаем, но ведь на этих уродов смотрят наши доверчивые дети! Наше будущее смотрит на эти петушиные, козлобородые  пляски и принимает это за чистую монету, воспринимая как должное эту мразь. Совсем Бога забыли люди.
 Опять я отвлёкся от сюжета….
 Из серии необычных и следующий случай, произошедший во время нашей «спасательной» деятельности.
  День, как всегда, начинался добрым июльским солнышком, море было ласковым и приветливым, как нежная супруга на первом году совместной жизни. Толпы отдыхающих уже заняли свои рабочие места на пляжах и лишь те, кто предпочёл поспать сегодня подольше, торопливо шлёпали по набережной в поисках свободных мест. У нас всё было, как всегда, достаточно привилегированно, много пустых лежаков и свободной от тел гальки возле воды. С завистью люди проходили мимо решётчатой будочки с традиционной советской надписью «Посторонним вход воспрещён», за которой сидел в соломенном «канотье»,  развалясь в шезлонге, юный загорелый спасатель. Это был я. Надвинув на глаза свою понтовую шляпенцию, я лениво курил и наблюдал со своей высокой площадочки за тем, чтобы никто не заплывал за буйки, не сорил и не нарушал этих дурацких инструкций, которые мы получили.
  Эта гражданка с сыном появилась как-то неожиданно. Я даже не сразу среагировал и остановил их только на ступеньках, когда они уверенно прошагали мимо меня и уже спускались на пляж.
- Девушка, а вы собственно, куда? – спросил я – Где ваша санаторная карточка? Почему не показываете? -
Мадам, а это была Мадам! - обернулась, и как бы удивляясь, спросила.
- А что, здесь разве по пропускам? – вскинув брови.
Меня очень задела эта самоуверенность и вообще то, что она как - бы не заметив меня на входе, бесцеремонно пыталась пройти. Она настолько была уверенна в себе, что не сочла нужным спросить об этом меня чуть раньше, прежде чем прошла уже практически на пляж.
 – Да, женщина, - ответил я жёстко – по пропускам! Выйдите, пожалуйста!-
  Тут она вернулась ко входу, начала кокетничать, игриво переступая с ноги на ногу и чувствуя себя неотразимой. Она действительно была хороша. Естественная блондинка с тёмными глазами, вся такая ладная, крепко сбитая, с ухоженным телом и маленьким, лет 12ти мальчиком, который, как и она был в очень приличных кроссовочках и фирменном костюмчике - шортиках и маечке. Ей было что-то около 30-ти, вся она светилась влекущим женским светом уверенной в себе самки.
- Может быть, вы нас пропустите, всё же, молодой человек? Вы очень приятный молодой человек, на первый взгляд! – томно сказала она.
- Конечно, я бы вас пропустил, если бы ты начала с этого, милая! – подумал я, а вслух сказал:
 – Извините, не имею права, этот пляж – «интуристовский».
Блондинка улыбнулась и попробовала ещё одну попытку:
 – Вы знаете, мы сегодня приехали из Ленинграда и мой сын очень хочет к морю. Я думаю, что могла бы вас отблагодарить как-нибудь! –опять выстрелила она в меня своими сексуальными стрелами - флюидами. Но я, балбес, уже упёрся и ответил:
 – Извините, ничем не могу вам помочь! – ругая себя в глубине души последними словами. Она пожала плечами, повернулась и ушла, крепко держа за руку своего мальчика.
  На следующий день я пришёл на пляж часам к 11. Смена была Юркина, и торопиться мне было некуда. Привычно оглядев место нашей работы, я сразу увидел её в конце пляжа.
 –Ты пропустил её? – спросил я Юрика.
 – Конечно! – ответил он и продолжил – Сосёт просто великолепно! – сладко зажмурился он.
 – Не ****и! – воскликнул я. – Чё мне врать то! – обиделся он – Если хочешь, я сейчас позову её! –
Я не мог уложить это у себя в голове. Настолько не сочетался её имидж интересной, красивой, интеллигентной женщины с этой примитивной оплатой за то, чтобы её сын купался бы сейчас именно на этом пляже.
 – Я не верю, не может быть! – сказал я.
 Жабик посмотрел на меня удивлённо, встал и сказал:
 – Ну ты, Фома – неверующий, сейчас увидишь! –
С этими словами спустился на пляж, подошёл к ней, поклонился и что-то зашептал ей на ухо. Она повернула голову ко мне, узнала меня, улыбнулась и помахала дружелюбно рукой. Он вернулся и передал содержание разговора:
      - Я ей сказал, что ты мой друг и, что работаешь через день здесь же. –
Я его перебил:                - Да она вчера была, я её не пустил! –
 На что Жаба ответил:
 – Ну и дурак! Спускайся вниз, в будочку, она через 5 минут будет у тебя! –
- Зачем? – спросил я.
 – Увидишь! – ответил он.
  Я спустился вниз, подумав про себя:
 - Всё равно переодеваться надо.
 Снял шорты, и едва успел надеть плавки, как в дверь постучали. Не веря ещё, я открыл дверь и увидел её. Она была очень хороша в купальнике. Вся нагретая солнцем, улыбаясь дивным белозубым ртом, она вошла и сказала:
 – Ну что же вы, молодой человек, вчера я же просила вас, а вы нас прогнали!?! -
 – Но вчера ведь было вчера! – ответил я и попытался обнять её.
 Она отстранилась на мгновение и сказала:
 - Сядьте, пожалуйста! –
 Я, всё ещё не веря в происходящее сел, она встала передо мной на колени, обеими руками приспустила с меня плавки и прямо таки мастерски, привычно начала делать свою работу. Это был какой-то сон. Передо мной на коленях стояла дивная женщина, о которой можно только мечтать. Таким посвящают поэмы глупые идеалисты, о таких грезят художники. А она стояла передо мной на коленях и уверенно занималась своей, по всей видимости, повседневной работой. Когда я кончил, она встала, вытерла рот тыльной стороной ладони, улыбнулась и молча пошла загорать. Я вышел следом и увидел бегущего к ней белобрысого, милого мальчика, который кричал:
 - Мама! Ты где была? Я тебя ищу везде! Я хочу показать тебе, как я ныряю!
  Он подбежал к ней, схватил её за руку и потащил к морю. Она грациозно шла по пляжу, покачивая красивыми бёдрами уверенной в себе самки.
  Я поднялся к Юрику, сел рядом и закурил.
- Ну что, как она тебе? – спросил он.
- Да…. В себя не могу прийти! – ответил я ему и продолжил – А как же сын? Представляешь Жабик?
- Конечно, представляю! – сказал Юрик и мы, повернув голову к морю, стали наблюдать за тем, чтобы никто из отдыхающих не заплывал за буйки.






                ГЛАВА 8 «Индекс 614»

  Заканчивалось бурное, полное приключений лето. В прошлом оставался самый бархатный месяц сезона – сентябрь, и я был вынужден прощаться со своими товарищами, садиться на самолёт и лететь на родину. Там меня ожидала семья и необходимость получения высшего образования. Все наверняка помнят те времена, когда книжечка диплома была просто необходима каждому человеку, который ждал хоть каких - то перспектив в жизни. Без диплома в «советское» время сделать карьеру можно было, только став жуликом, приёмщиком стекло посуды или будучи работником, так называемой службы быта. Но и эта категория граждан в итоге приходили к тому, что без диплома об окончании чего - либо многие двери в стране просто закрыты. Но им, в отличие от меня, было проще. Они просто покупали любые корочки. Я был лишён этой возможности, у меня просто не было денег. И поэтому, каждый октябрь начинался для меня с приобретения билетов домой. 
  Я учился на 2-ом курсе Института, денег катастрофически не хватало, у меня уже был ребёнок и, разумеется, очень серьёзные обязательства в связи с этим. Не помню сейчас, когда конкретно, но в один из осенних дней мне позвонила Марина Николаевна, директор Дома Культуры строителей. Она спросила как у меня дела, мы обменялись традиционными любезностями и, в итоге, она попросила меня прийти к ней, т.к. у неё, оказывается, есть ко мне предложение. Я в те времена был рад любым предложениям и, разумеется, сразу согласился на встречу. Предложение заключалось в следующем: При ДК организовалась группа, что называется – ВИА и т.к. музыканты были, прямо скажем – любители, нужен был рабочий энергичный руководитель. Я сказал, что нужно посмотреть для начала на людей, послушать, что они могут, а уж потом решать, что можно сделать с этим коллективом, и можно ли вообще. На этом мы и остановились, и в ближайшую репетицию я появился у них.
  Как оказалось, ребята меня знали. Они много слышали о наших выступлениях на юге, а в самом начале творческого пути группы «Визит» некоторые из них частенько бывали у нас на выступлениях ещё в Перми. Как музыканты они оказались довольно слабыми, по сравнению с теми, с кем я привык общаться. Как артисты – абсолютно никакие, поскольку все работали на заводах в дневное время. Но энтузиазм, с которым они занимались вечером музыкой, что-то паяли, строили колонки, был на лицо. Это мне очень было симпатично. Лидером у них был клавишник, такой маленький, всклокоченный, совершенно дикий человек, который ни бельмеса не понимал ничего толком ни в сцене, ни в музыке. В первый же вечер общения с ним у меня сложилась полная уверенность в том, что этот человек полный дегенерат. В группе было 2 гитариста – худой и длинный Андрей, любитель – электронщик и флегматичный, считающий себя неотразимым, копирующий, по всей видимости, манеры Алена Делона – Андрей номер 2. Гитаристы были слабоватые, к их чести сказать и не настаивающие на своей крутизне, в отличие от клавишника, например. Уже на следующую репетицию, я им приволок из дома кучу кассет с джаз – роком, записи Джорджа Бенсона и других гитаристов. Кроме того, рассказал им о методике занятий гитаристов, принёс кое – какие нотки из школы. Андреи восприняли это с воодушевлением, и вроде бы начали заниматься. В группе были ещё – очень смешной бас гитарист Костя – очкарик и Женя – барабанщик, два друга по алкоголю и общежитиям, в которые они любили ходить «по-бабам», как они говорили. Я с ними провёл очень серьёзную профилактическую беседу о пьянстве, приводя примеры из нашей «Визитовской» жизни и жизни других не менее известных пермских музыкантов. Вспоминаю сейчас, что все эти музыканты давно уже хотели каких–то перемен в своей судьбе и, поэтому, пошли за мной, как за лидером, достаточно быстро. Это не коснулось только одного клавишника, который был чрезвычайно упёртым человеком. Мы начали репетировать, что-то пытаться сочинять, импровизировать, работа постепенно пошла в нужном русле. Через месяц, приблизительно, клавишнику, которому никто особенно не симпатизировал, пришлось уйти. Ему просто ничего не оставалось делать, т.к. со мной бороться было очень тяжело, да, в общем-то, ему и вовсе бесполезно. А мне не нужны были люди, которые путались под ногами и только лишь мешали, не желая меняться. Да, конечно, руководство моё в этой команде было авторитарным, но я оправдывал себя тем, что коллектив был очень и очень неподготовленным, поэтому всё делать нужно было очень быстро и энергично.
  Дисциплина была на достаточно высоком уровне, все приходили вовремя. Три – четыре часа непрерывной работы с полной отдачей четыре раза в неделю достаточно быстро начали давать какие-то заметные результаты. Ещё через неделю Женя – барабанщик пригласил Игоря – совсем ещё молоденького, но подающего надежды, клавишника. Мы снимали западные песенки, делали на них русский текст и пытались сочинять свои. Так как профессиональная подготовка у музыкантов была очень слабой, мы начали работать, в основном, в примитивном хард – роке, в приемлимом для команды на данный момент, стиле. Я предполагал, что музыкальные недостатки можно будет скрасить какими-то театрально – сценическими достоинствами, и, в итоге, оказался прав. Над музыкальной частью программы мы работали месяца 3 и когда уже что-то начало складываться в репертуар мы решили попробовать себя на сцене.
  Собрались вечером, взяли с собой бутерброды и термосы с чаем, расставили аппаратуру, как на концерт, на сцене нашего ДК и тут я понял, что эти ребята – заводчане совершенно не имеют никакого представления о сцен. движении, не говоря уже о какой - то подаче актерской. Пытаюсь говорить с ними – стена. Пытаюсь показывать что-то – как «ёжики» в комплексах. Стесняются друг друга, не говоря уже обо мне. Тогда я начал ругаться:
 – Что вы как девочки!? Вас же никто не заставлял брать в руки гитары! Если уж взяли, то извольте, милые мои, хоть чуть - чуть стремиться стать музыкантами! Это же не портвейн в подъезде пить! 
  Я им говорил очень много нелицеприятных слов, оскорблял и унижал. В итоге начал работать с каждым индивидуально. Что с ними творилось! Когда один из них выходил на сцену, как на каторгу, остальные сидели в зале и хихикали. Человек выходил, краснел, бледнел, делал нелепые, несвойственные ему движения. Над ним смеялись, его доводили до бешенства и, в итоге, став бешенным, он начинал что-то раскрывать в себе сам, что-то ломал внутри, и что-то, постепенно, начинало получаться. Так мы работали 3 ночи. К концу ночи люди настолько выматывались, что делали уже всё, забыв о прежних своих представлениях о своём месте на сцене. Мы расчертили сцену на квадраты, и каждый начал уже обживать своё пространство, краем глаза контролируя общую сценическую ситуацию, в соответствии со сценарием каждой песни или композиции. Тут же на ходу придумывались ещё и ещё какие-то дерзкие мизансцены, люди менялись, люди становились артистами.
  После этих подготовительных репетиций, где мы колдовали со звуком, с техникой подачи и с актёрским мастерством, необходимо было решить вопросы с костюмами и с декорациями. Я подошёл к Марине Николаевне, переговорил с ней и, в один из дней, нас пустили в костюмерную. Набрав необходимых костюмов, мы начали готовиться к концерту. Всё перешивали, кроили, комплектовали, снова и снова репетировали. Я понимал, что нас спасёт гротеск, буффонада, эпатаж! В этом ключе и выстраивал программу нашего шоу. За неделю до концерта были отпечатаны текстовые афиши, которые от руки дооформлялись нами:
 - Те, кто хочет услышать настоящий Хард – Рок! Металлисты и рокеры! Впервые на Урале! – так писали мы прямо сверху текста, который оповещал – где, и во сколько будет работать группа «Дебют» - так мы тогда назывались. После этого, часть афиш отдали в официальную расклейку по городу, а часть расклеивали сами: в троллейбусах и автобусах, в общежитиях и вокзалах, у магазинов и на остановках. Да, энтузиазм был, прямо сказать, необыкновенный.
  В день первого в жизни этих ребят концерта, мы совместными усилиями собрали – таки почти полный зал. Даже в оркестровой яме сидели и хихикали некоторые уважаемые музыканты города. Пацаны мои очень волновались.
 – У нас же всё продуманно и десять раз отрепетировано! – успокаивал я их.
  Начинался концерт моими словами из-за кулис на фоне слегка приглушённой фонограммы легендарной песни «Течёт река Волга» в исполнении Людмилы Зыкиной.
 – Здравствуйте дорогие друзья! – вещал я, сидя на корточках за сценой, искажённым гадким голосом.
 – Добрый вечер, милые девушки! Сегодня мы у вас в гостях, вы в гостях у нас, значит мы все вместе в гостях, что ещё сказать? Не знаю! Здрасьте… - здесь была пауза на мгновенье, и затем:
 – Сегодня вы впервые встречаетесь с группой «Дебют», значит у вас тоже дебют, как и у группы «Дебют»!... Да! По поводу перестройки… Кто уже перестроился? Поднимите руки! Ну, смелее, смелее! Кто ещё нет? Замечательно! Да не ищите меня глазами – мой голос записан на плёнке, сам я ещё сижу в буфете, подойду позже! –
Эти, банальненькие сейчас, шутки воспринимались тогда народом неплохо, времена были другие, «перестройка» ещё только начиналась, и всё это было достаточно смело в те годы. Если учесть, что это звучало на одном из первых, официально не преследуемых рок - концертов, то тогда становится ясно, что мы были достаточно дерзки в те годы.
  Я продолжал:
 - Итак, сегодня впервые в истории цивилизации группа «Дебют» показывает Вам свою рок – шоу программу с поэтичным названием: «Мир не прост, совсем не прост, нельзя в нём скрыться от бурь и от гроз!»   
  После этого на сцену выбегал один из гитаристов в красных колготках и красном полуфраке на голое тело. Он отчаянно начинал играть жёсткий хардовый риф, постепенно все остальные музыканты, одетые не менее экстравагантно, подтягивались на сцену, и концерт начинался  тяжёлой песней с риторическим названием: «Кто я?» Я помню некоторые строки из неё:
  Я стал пылью метро, серединой дорог
  Разговором врагов и молчаньем друзей
  Криком всех кораблей, пузырьками ситро,
  Я в чужой болтовне и несбывшихся снах
  Нарисованный день и забытая ночь
  Улетевшая прочь, чья - то бледная тень
  Я стал пылью метро и молчаньем друзей…
После этого шёл очень тягучий припев: – Кто Я? – и этот вопрос повторялся раз 8.
  У нас в концерте были песенки с очень злободневными тогда названиями, например – «Стальная курица несёт стальные яйца», «Герои окрестных дворов», «Мёртвый голландец», «Мы – дети застоя, мы – дети металла» и т.д.
  Все мы были достаточно подвижны, достаточно нагло активизировали зал своими обращениями к нему. Каждый играл свою роль, может быть не очень профессионально, но уже за то похвально, что очень честно и энергично.
  В итоге - концерт удался. Нам даже прилично аплодировали, и Марина  Николаевна была довольна моей работой.
  Даже пермские музыканты позвали нас после всего обмыть Дебют, что было очень и очень  лестно.
  По всей стране в те времена проходили постоянные аттестации для музыкантов и групп. Собирались какие-то совершенно левые деятели культуры, профсоюзные работники, ставили во главе комиссии какого-нибудь музыканта или преподавателя музыкальной школы и решали быть или не быть коллективу вообще. Весьма  много музыкантов, пытавшихся что-то создавать новое, погорели через эти аттестации. Поэтому, нам была необходима какая-то «крыша», какая-то поддержка. Она появилась у нас в лице Мирмана Льва Моисеевича, который постоянно был в этих комиссиях и имел в них определённый вес. Он пришёл к нам с предложением стать как бы «официальным» руководителем коллектива. Ему это давало «полставки», а нам достаточно серьёзные гарантии того, что нас не разгонят завтра. Единственным его пожеланием было изменение названия нашей группы. В патриотических целях он предложил название «Индекс 614». Мы немного поломались, но преимущества, которые открывались в связи с его приходом, были очевидны и мы согласились. Итак, у нас появился человек, который занимался, в основном, администраторской деятельностью. У нас начал появляться какие-то концерты и концертики, а у меня появился интересный собеседник и товарищ. Лёва Мирман был тогда, достаточно молодой, достаточно преуспевающий и достаточно порядочный еврей, с которым у меня связаны самые неплохие воспоминания. В течении 2-х зим мы много ездили по городу и области, а последние гастроли в престижной городской «солянке» - это был просто подарок судьбы! Мы участвовали в 56 концертах, вместе с нами были самые серьёзные по тем временам исполнители нашего города. Филармонический, по сути государственный вокально - инструментальный ансамбль «Контраст» и другие, официальные звёзды нашего уральского региона. Эта поездка появилась у нас с подачи, конечно, нашего Лёвы. Это было очень интересно, и достаточно прибыльно, если учесть то, что мы зарабатывали рублей по 400. Ну а что касается нашего рейтинга в области, то эти гастроли подняли, разумеется, его. Таким вот образом я коротал зиму вдали от своей Алушты и своей группы «Визит», тоскуя, но зарабатывая.
  Да! Годы моей энергичной юности были полны впечатлений. Очень много было сделано. И ошибок в том числе, очень и очень много. Любил как-то я пошуметь, поскандалить, заявить о себе. Эта амбициозность когда - нибудь приведёт меня к печальному финалу. Но уж ничего с этим не поделаешь, таким меня создал Бог.








                ГЛАВА 9  Встреча


  Позавчера я пережил невероятное. Это было самым сильным переживанием в моей жизни. Я встречался с Богом. Может быть, это покажется вам чем то не совсем нормальным, тем более, что это исходит от меня, от Русских Сергея, человека, достаточно циничного для подобного рода заявлений. Нет, я не сошёл сума, я не утратил ничего того, что присуще только моей личности, после этой встречи. Это я, Русских Сергей, сижу сейчас, только что плотно позавтракав грибным супом, (я люблю, как и все русские провинциалы, завтракать первым блюдом) нахожусь в полном рассудке, достаточно хорошо себя чувствую. Я хочу описать это невероятное состояние, в которое я попал ещё позавчера. Но вчера, мы с Ванькой, (Иваном Охлобыстиным, ныне – Отцом Иоанном») очень много ходили по, отравленной выхлопными газами  Москве и много возбуждённо говорили, пытаясь проанализировать произошедшее со мной, выстроить по законам хоть какой-то человеческой логики то, что я увидел. Спасибо огромное Ивану, чуткому и доброму человеку, который очень многое объяснил мне. Вчера я не был ещё в состоянии, позволившем  бы мне описать ЭТО, я был слишком ещё под влиянием, слишком под воздействием этого. Сегодня немного увереннее чувствую себя и знаю, что откладывать более описание этого события нельзя, т.к. каждый час из моей памяти, что-то вытирается, так уж устроен мой биокомпьютер, мой мозг.
  Позавчера я, наконец-то увидел своего, снова активно запившего, товарища. Это – Иван Охлобыстин, достаточно известная и, на данный момент, пожалуй, самая популярная кинематографическая личность. Я не знаю сейчас актёра или режиссера, о котором больше бы писала пресса, чем об Иване. Телевидение делает о нём передачи и называет его – «самым снимающимся молодым актёром кино» в России сегодня. Я о нём многое бы мог рассказать, но возможно сделаю это позже, сейчас о главном.
  Так вот. Мы попили пива, поговорили с ним, я понял, что Ваня – пьян, у меня были свои планы, и я решил перенести наш разговор на следующую встречу с ним, когда он будет трезв и бодр. Одним словом, я ушёл домой, встретился там с любимой своей Танечкой, мы поужинали, я лежал и смотрел видео. Совершенно неожиданно, в шесть вечера, зазвенел телефон. Я взял трубку и услышал голос Ивана:
 - Срочно прибегай ко мне! Ни о чём не спрашивай, одевайся и срочно приходи!
  Я подумал, что, наверное, есть нечто, что заставило Ивана так безапелляционно приказать мне, быстро оделся и пошёл к нему.
  По дороге я предположил, что причины может быть – две. Первая – к нему пришёл Сукачёв, рок – звезда Советской эстрады, с которым Ванька давно хотел меня познакомить. Я всегда очень хотел этой встречи, мне было любопытно пообщаться с этим дерзким человеком, довольно известным музыкантом, лидером «Бригады - С».
  Вторая причина могла быть такова – наверное, из ВГИКа приехала Ксения, любимая Ивана, с которой он жил последние годы. Она обещала мне, что при возможности привезёт травы, которую я не курил уже 1.5 месяца. Она знала, что я с удовольствием покурил бы, потому что предпочитаю этот вариант встряхивания мыслительного процесса, чем, как Ванька  - глушить водку. Дело в том, что жизнь показала мне, что мой организм не для алкоголя, он не даёт мне абсолютно ничего, тем более расслабления или повышения тонуса. Мне не нравится та дурнина, которая только лишь делает человека похожим на животное, но не даёт ничего ни уму, не сердцу. Если учесть, что последний год, примерно раз в месяц, я курю коноплю, то становится понятным моё желание «раскумариться». Трава, в отличие от пьянства, сосредотачивает и концентрирует мысль, стимулирует процесс творчества и помогает иначе воспринимать этот мир, окружающих и себя самого в мире. Трава очень серьёзно подталкивает фантазийный уровень творчества и, таким образом, помогает раскрытию личности. Разумеется, как и с другими наркотиками, такими как алкоголь и табак, например, злоупотреблять ею ни в коем случае нельзя. ( Спустя много лет, перечитывая эти строки, я понял, - насколько же я заблуждался!!!.....) 
  Так вот, я понял, для чего пригласил меня Иван, как только переступил порог его дома. Ещё оставаясь в проёме двери, я увидел Сукачёва. Они сидели в большой, комнате и, он увлечённо рассказывал какой-то сценарий. Кроме Гарика Сукачёва, был ещё человек с бородой, незнакомый мне писатель, по имени Пётр.
  Я вошёл, сел и закурил. Сукачёв, минут через пять закончил свой рассказ, Иван представил его мне, он протянул руку и подмигнул, типа:
 – Ну чего ты мужик, расслабься!
  Мы познакомились, и он предложил мне дунуть. Я сказал, что не откажусь и спросил, что за трава?
- А это мне из-за границы присылают иногда. Тут с табаком, пяточка, дэцл. – Сказал он и показал пол - папироски.
 Я подумал, что, скорее всего, какая – нибудь легкая и подумал, что на двоих будет маловато.
 Мы раскурили, причём он делал очень маленькие затяжки, а я как человек довольно опытный, очень серьёзные. Очень быстро выкурив «пятку», мы вроде бы начали разговор, причём мне хотелось о многом поговорить с Сукачёвым, т.к. музыканты очень быстро находят общий язык обычно, а Гарик, кроме того, довольно интересная личность, я это знал, и мне тем более хотелось пообщаться с ним после травы. Уже через пять минут я почувствовал, как стягивает лицо. Это первый признак того, что трава очень серьёзная, но я не предполагал даже – насколько серьёзная. Прошло ещё минут десять, и тут наступил облом, пришла мама Ивана. Крепкая, моложавая, я бы даже сказал, сексапильная женщина лет 48 (Ваньку родила в 18 лет) она, как только вошла, сразу просто обожгла нас негодующим взглядом. После чего ушла на кухню, Ванька убежал за ней, оттуда послышались её слёзы. Мы посидели в молчании минут 10, ощущение было как в детстве, когда нас за распитием заставали у себя в квартире чьи – нибудь, не вовремя вернувшиеся с дачи, родители. Был, какой - то детский испуг и недоумение. Вечер складывался не совсем по плану. Сукачёв сказал:
 – Надо сваливать! –
Я с ним согласился, мы торопливо оделись и ушли.
  Когда  шли к метро, я что-то говорил о том, что много музыкантов следит за его творчеством, приглашал его к себе домой, говорил, что у меня есть гитара, хорошее вино и, что я хотел бы продолжать вечер. Он отказался, сказал, что поедет домой к жене, мы попрощались и разошлись.
  Вот тут -то у меня всё и началось………
Я шёл по снежной, тёмной алее, вдаль дороги к дому. Двигался совершенно  автоматически. Мне казалось, что я как бы парю рядом со своим телом, которое двигается очень медленно.
 – Боже мой, когда же закончится эта дорога. Дойти бы только до дому – думал я. Самая страшная мысль была – Лишь бы не сбила, машина, - когда я переходил проезжую часть.
  Я очень готовился к тому – когда и как перейти мне дорогу. Параллельно в голове развивалась другая мысль: Как кадры из фильма – У меня перед глазами, как-то хаотично прокручивалась вся моя жизнь. Было ощущение, материальное какое-то ощущение телепатии. Кто-то руководил моим мозгом. Мне показывали мою жизнь кусками: Вот мой шаг – это уже было где-то там, в детстве. Я так же видел свою, шагнувшую именно по такой же дороге, ногу. Где-то там, в юности, я так же взялся за ручку подъезда. Да! Ты понимаешь свою жизнь? Вот мама, сестра, отец, вот ваш 8-ми подъездный дом на Пушкарской, вот армия, вот школа, вот Алушта, вот Таня – твоя любимая, она тебя ждёт. Вся эта информация воспринималась мной в каком-то золотом тёплом свете. Я знал, что только перед смертью люди видят всю свою жизнь. Было не страшно, было жутко! Был какой - то восторг и благоговение перед этой силой, перед энергией, которая была всемогущей. Их было двое, они постоянно находились где – то сбоку и вверху. Я спрашивал:
 – Кто Вы? –
Мне отвечали:
 – Мы это вселенная, мы можем оставить тебя в этом теле, но перепрограммируем твою сущность, а можем, если ты пожелаешь этого, взять тебя с собой или оставить в этом золотом пространстве, в котором тебе сейчас так хорошо, но которого ты так боишься,
 - Ты же видишь, что это не страшно, это и есть то что называется Вечностью, вот они, эти законы Вселенной, которые так жаждет познать человек.-
  И они показывали мне все эти слои, разноцветные, золотые, прекрасные.
 – Что со мной будет происходить после того, как я пойду за Вами и оставлю это тело? – Спрашивал их мысленно я, и они показывали мне что будет.
 – Это будет так! – говорили они, и я попадал в коридор, какой - то густой, тёмный воронкообразный с моей стороны коридор, в который меня всасывало, я проходил через узкую часть; попадал в широкую, светлую и меня выстреливало оттуда уже не как единую сущность, а разрывало на атомы и выплёвывало эти атомы в светлую, золотую бесконечность, я превращался в миллионы – Я. Эти маленькие – Я – были круглыми, прекрасными частицами, которые и являлись Вселенной.
- Это и есть Любовь – говорили мне они.
-Это и есть то – для чего и как существует вообще всё.-
 Я был наполнен каким – то невероятным трепетом и благоговением. ОНИ показывали мне смерть, но я не боялся её. ОНИ говорили мне:
 – Ты же давно стремился сюда! Рано или поздно ты сюда придёшь. Хочешь ли ты сделать это сейчас или позднее – какая разница?! Но если хочешь, мы тебя можем перепрограммировать, изменим твою программу, и ты ещё поживёшь на Земле, но сущность твоя будет уже другая. Мы можем вывести тебя на другой уровень.
  Я хотел одного - как живой человек я хотел дойти скорее домой к Татьяне. В моей голове пронёсся вихрем сценарий того, как я приду, как повешу свою куртку, сниму ботинки, пройду на кухню, попью чаю и скажу:
 – Танечка, спасай меня! –
 После этого пойду в комнату, лягу на кровать, Таня будет меня гладить, перебирать мои волосы, я закрою глаза и улечу в эти бездны, в это великое пространство, тёплое и золотое.
  Действительно я просто увидел ближайшее будущее. Я пришёл домой, снял куртку, повесил её именно так, как видел это несколько минут назад, прошёл в комнату, разделся, зашёл на кухню, сел на своё любимое место у окна, налил чаю (у меня страшно липко было во рту, постоянно хотелось пить),  закурил, рассказал Тане примерно 1/10 того, что я ощущаю. Всё было по тому сценарию, который был у меня в голове до этого, на улице. Чувствовал где, то в уголках сознания необходимость бороться. Встал, попросил Таню погладить меня по голове, зашёл в спальню и лёг на спину. Пришла Таня и страшно испугалась моей бледности.
- У тебя всё белое,  даже уши и губы – сказала она.
- Только не давай мне спать – попросил я.
Она сидела рядом, считала мой пульс и гладила меня по животу, круговыми движениями по груди и по голове. Я лежал не в силах пошевелиться, чувствуя как в солнечном сплетении находиться нечто материальное, некая светлая, теплая золотая сущность, величиной с детский кулачок или яйцо. И оно, это яйцо, как бы наполовину в моём солнечном сплетении, а на половину снаружи. Я ощущал, как со мной говорят, как отвечают на мои вопросы. Испытывал необыкновенное наслаждение от - того, что мне, такому ничтожному показывают Знание. Было невероятно хорошо. Мне позволяли выбирать. Я мог нырнуть дельфином в эту воронку и слиться с Великим Наслаждением Вселенной. Но эта мысль подтягивала страх и ещё мысль о том, что мне не страшно за себя, но страшно за своих близких. Я думал о дочке, о Тане, у меня проносились перед глазами картины о том, как им всем будет трудно без меня, я думал о том, что не готов оставить их ещё. Что начнутся элементарные вещи, связанные с тем, что Таня утром будет одинока, страшно испугается, будет заниматься похоронами моего тела, одна без средств, одна – одинёшенька во всей этой чужой Москве на этой планете. Эти, какие то земные мысли заставили меня бороться со своим состоянием. Я уже был почти дельфин, я уже был какой - то светящейся точкой, я уже видел Великую бесконечность. Но что-то удерживало меня, что-то заставляло бороться за то, чтобы остаться в этом теле. Я понимал, что тело – как одежда, которая просто сбрасывается, что оно ничто по сравнению с Единой Великой золотой сущностью.
  Я попросил Таню попить. Она принесла мне стакан воды, затем ещё один. Предложила «корвалол», но я отказался, испугавшись, того, что не знаю, как среагирует мой организм в настоящий момент.
  Таня убрала у меня из-под головы подушку, чтобы я лежал ровнее. Она гладила мне грудь, в области сердца круговыми движениями. Склонилась надо мной и смотрела мне в глаза и говорила:
 – Ты только не спи, тебе сейчас нельзя спать!
  В ней было, что-то такое, что на какой - то момент очень напугало меня. Она была очень спокойна и совсем не напугана моим состоянием. Она чем-то показалась мне ведьмой, чем-то напомнила мне их, ПРОВОДНИКОВ! Я испугался, сел на кровати боком, меня всего колотило, тряслись даже пальцы на ногах. Таня испугалась, уложила меня снова, укрыла одеялом. Я знал, что мне обязательно нужно поесть, чтобы перебить это состояние, чтобы спуститься на Землю, чтобы вернуться. Я попросил её покормить меня. Таня принесла мне тушёной капусты, копчёной колбасы и фруктов. Когда я с усилием, совершенно не было аппетита, заставил себя всё съесть, всё начало возвращаться в норму, со мной перестали говорить, голоса пропали, золотое яйцо в груди исчезло. Видимо они вняли моим просьбам, видимо поверили искреннему желанию сделать что – то в этой жизни еще.
  Я начал приходить в обычное состояние. Таня сказала, что появился цвет у губ и лица. Проснулся волчий аппетит, я сходил на кухню и ещё раз поел, попил горячего чая. Потрясение было настолько сильно, что всё то, что со мной происходило, очень живо было в памяти, я ещё и ещё раз вспоминал все эти странные, великие пространства в которых находился на протяжении 3 часов. Все эти голоса и огромную пустоту. Я понял, что в мой мозг была введена очень серьёзная новая программа Знания, мне показали, что такое смерть, что такое Вечность, что  из себя я представляю, что я всего лишь  пылинка этой вечности. Я понял, что существуют помимо человеческого сознания грандиозные законы, по которым развивается, постоянно существует Великая Вселенная. Меня очень порадовало то, что самое страшное – не смерть на Земле, а переход из одного состояния – в другое, но страшно не за себя, а за близких людей, которых оставляешь здесь, на Земле. Переход связан с внезапным блаженством, это состояние наслаждения ничего не имеет общего ни с какими гедонистическими проявлениями и состояниями человеческой личности на Земле. Ощущение наслаждения при Переходе не имеет ничего общего ни с организмом, ни с другими физическими ощущениями человека. Переход – это гораздо более сильное, гораздо более - Великое Нечто, чем то, что вообще может представлять себе человек.
  Я встречался с Богом, Кастанеда назвал это – Гуахо, Джон Лили – Сатори  Самадхи – Нирваной. Я понял ничтожность своего собственного – Я, всю нелепость проявлений человеческой сущности – амбициозность, злобу, тщеславие, проявления человеческого ЭГО. Я понял, что главное – Великая Любовь, что это основное, для чего стоит жить и существовать в данном  нам измерении, в этой сущности. Я испытал благоговение перед великой энергетической сущностью, перед Богом и понял, насколько я ничтожен перед ним. Может быть, меня всё - таки ПЕРЕПРОГРАММИРОВАЛИ, но, тем не менее, после того, что произошло, я почувствовал себя обновлённым и успокоенным.
  Вчера вечером Иван Охлобыстин пришёл к нам на ужин. Он был трезвый, выходил из запоя и поэтому, весь какой-то скукожившийся и не очень словоохотливый, что для него не типично. Мы покормили его, и после этого ещё около часа обменивались мнениями по поводу происшедшего накануне со мной.
  Иван очень удивлялся услышанному от меня и сказал, что я пережил катарсис – состояние человека перед смертью. Он принёс мне очень любопытную книгу Джона Лили, в которой этот американский учёный описывает, анализирует и исследует свои состояния, в которые он погружал себя при помощи ЛСД. Я начал читать эту книгу и сразу столкнулся с тем, что практически всё описанное им, когда он делал первые эксперименты над собой, очень напоминает и повторяет мои ощущения, которые, я испытал при помощи марихуаны. Да, кстати Иван мне сообщил, что звонил Сукачёву, и, что оказывается эта безобидная «пяточка» была с настоящей Колумбийской марихуаной, да еще и с героином намешанная.
  Я понял главное. Я сделал очень серьёзный вывод для себя после всего пережитого. Ни в коем случае нельзя увлекаться и нырять безоглядно даже в такой наркотик как трава, хотя он и легализован во многих странах. У меня была «первая зарница»! Я не знаю, что это было, был ли это – инфаркт, или просто мне показали то, что я должен был увидеть в этот период моей жизни. Но я понял - для того, чтобы успеть что-то сделать на Земле настоящего, чтобы до срока не покинуть своих близких, чтобы помочь им ещё здесь, и только я в состоянии это сделать, чтобы успеть выполнить функции, предначертанные мне свыше – нужно быть очень осторожным в употреблении каких - бы то ни было наркотических средств и веществ. Нужно дорожить каждой минутой своего существования и любовью, которой окружают нас наши близкие.
  Любите друг друга и всё что вокруг, люди! И да воздастся Вам! Что имеем – не храним, потерявши – плачем!

  Перечитал всё, что записал. Получилось очень сумбурно и, может быть многое из написанного не всем будет понятно. Я повторяю, что всё это происходило со мной на самом деле, что всё это ничего общего не имеет с каким – либо художественным вымыслом, всё это чистая правда. Я не удовлетворён своим описанием моего состояния под воздействием марихуаны, но могу лишь добавить, что буквы и слова несовершенны, никакими знаками я не в состоянии описать то, что со мной происходило. Потому, что человеческая мысль слишком скудна для описания Божественного и Великого, для описания Вселенной и взаимоотношений человеческой души с ней. Я убеждён лишь в одном и это, пожалуй, самое главное: Здесь на Земле, мы лишь временно, то, что называется Жизнь – лишь одно из бесконечного множества мгновений.

Написано 7 декабря 1994 года
                15 часов 40 минут.
               


ГЛАВА 10.

К берегу, которого нет
(конура, наркотики, Керчь.)

  …..Женщины – это бесы, которые держат нас за член и не дают улететь к звёздам…..
 Сотни раз жизнь сталкивала меня с этим и сотни раз я говорил себе – хватит, Сергей, нужно заниматься делом, а не строить себе нору! – но всегда всё опять повторялось сначала. Женщины своим незримым присутствием разрушают все понятия о мужской дружбе, о солидарности в совместном деле, заставляют нас думать только о них, а соответственно о доме, семье, детях. Они, даже сами, порой, не желая этого, убивают наш идеализм, наши высокие мечты, желание сделать что-то в этой жизни для всего человечества, прыгнуть высоко и в прыжке натворить много добрых дел не только для своего гнезда и своей самки, но и попытаться оставить серьёзный след на Земле.
  Было одно очень показательное лето, когда  очень близкие по духу  друзья – музыканты прекращали  общение и совместные дела после работы на танцах и тупо расходились по домам. Их, как овец встречали любовницы – пастухи и они уходили, влекомые своими рефлексами, скорей, скорей в постель, в постель. Я говорю о своих друзьях и о том лете, когда группа «Визит» достигла пика своего профессионализма, когда всё, что называется, отскакивало от зубов. Это было последнее наше лето.
  Глупые теплые хохлушки со всеми своими талиями и титьками, с юными, розовыми влагалищами, без суеты, тихо взяли за руки моих друзей и просто прекратили Наше Дело, то для чего вообще нас всех свела жизнь. К Биллу приходила Света, к Юре приходила Ирина, за Вадиком – Наташа и они уходили от музыки, уходили от меня, чувствуя себя виноватым и не в силах ничего сделать с этим.
  Я оставался один, у меня была конурка 2 на 3 метра, лежал на пляжных лежаках, слушал ночной шёпот моря и иногда плакал, как пацан, понимая, - что ВСЁ! Понимая, что КОНЕЦ!
  Мы играли в то лето много песен из программы Кузьмина «К берегу, которого нет». Это была самая интересная, сложная ритмически и тоже, кстати, последняя  красивая программа КУЗИ. У нас уже был очень сыгранный, профессиональный коллектив, всё получалось очень здорово, мы всё ещё были Крымскими звёздами, нас всё ещё любили женщины. В те дни среди музыкантов была очень популярная пословица: «Пусть репетируют те, кто играть не умеет!» Эта пословица очень правильно показывала состояние дел. Репетиций становилось всё меньше, совместное творчество и сочинительство было успешно заменено общением с постоянными любовницами, впоследствии - жёнами.
  Таким образом, т.к. моя семья была далеко, друзья уходили каждый вечер, я оставался один и вынужден был сам себе разнообразить досуг. Разумеется, было  много секса, появились местные демонюги – искусители и по другим кайфам.
  Об одном таком гражданине я и хочу рассказать. Звали его Витя – Блеф. Уже, судя по кличке можно понять, что человек он был не совсем обычный. Он работал в ресторане «Алушта» гитаристом, очень часто любил приходить к нам в гости, потому, что очень уважал нашу группу. Как человек, Витька был страшно любопытный. Вечная улыбка, очень и, очень своеобразное чувство юмора, наглость и постоянные возбуждающие средства на кармане. Он всегда, похоже  был под кайфом. Курил траву, принимал какие - то таблетки, варил маковую соломку, настаивал какие - то растения, одним словом – Витя – Блеф.
  Мы с ним познакомились в первый же год нашего появления на юге. Он подкупал своей болтовнёй, был безобидным, и очень шебутным в любой компании. Все относились к нему, в принципе, с радостью.
  В этот год всеобщего семейного Счастья он часто предлагал мне покурить травы, попробовать каких-то его настоек и маковых компотиков, но я отказывался, ссылаясь на нежелание, в общем - то правильно и делал, как я думаю в настоящий момент. Мне не хотелось никогда быть зависимым от чего-либо или от кого-либо. Как не хотелось тогда, так не хотелось и сейчас. Пару раз за лето я всё-таки с ним покурил и об этом случае сейчас хочу вспомнить.
  У меня была любовница из Донецка. Её звали Анжела, и она была очень изящной, молоденькой, сексапильной девочкой. Как-то раз, перед танцами к нам зашёл Витя – Блеф и сказал:
- Серый,  хочу тебя угостить! Давай сегодня проведём вечер вместе, ты возьми Анжелу, я тоже кого-нибудь сниму и после работы, когда вы закончите танцы, я подбегу к тебе! –
Я решил, что в принципе на сегодня особых планов нет, и согласился. Мы провели замечательный танцевальный вечер, Анжела танцевала с какими-то мужиками, кокетливо поглядывая на меня. После работы свернули аппарат и традиционно разошлись, держа крепко за руку своих благоверных. Мы с Анжелой остались вдвоём и уже через несколько минут  увидели Витю с какой-то девицей «гэпэтэушного» вида. Он что-то шептал ей на ухо, не забывая нежно трогать то за талию, то за попку, они шли к нам и весело хохотали. В основном хохотала, разумеется, она, а Витя – Блеф часто подмигивал мне и хитро улыбался.
  Мы организовали в моей комнате в курзале (я ещё тогда жил там) какой-то импровизированный стол с вином и фруктами. Витя непринуждённо достал пачку сигарет и предложил всем по сигарете. Мы с Анжелой, уже зная, что сигареты вовсе и не сигареты, спокойно взяли и закурили. Девица закурила тоже, тут же закашлялась и сказала:
 – Что-то какой-то странный дым у этих сигарет!? –
Витя, не долго думая, сообщил ей, что это особый сорт и, что ему, мол, прислал их друг из Москвы. Слово – Москва – успокоило девицу, и она успокоилась, выкурила половину. Мы мирно болтали на разные темы, веселились и хохотали над шутками Блефа. Когда Девица, хотело, была затушить сигарету, Виктор каким - то образом заставил её докурить до конца. Причём он сказал ей какие-то не очень убедительные слова, но эти слова, странным образом на неё подействовали, и она докурила до конца.
 – Что ты! Мы же все курим, а ты хочешь затушить! – сказал он. Что ты, не уважаешь нас, что ли!? –
 После чего бедная девочка докурила до конца, не совсем соображая, при чем же здесь уважение к нам. Через несколько минут она поплыла первая.
- Ой! Что-то со мной происходит! – испугалась она и схватилась за свой стул.
- Куда то я лечу!-
- Да успокойся, это просто сигареты такие, с добавками – улыбнулся Витя – Блеф и погладил её по бедру.
  Девочка совершенно потеряла контроль, прикрыла веки и уже не пугалась его рук, ласкающих её, и только покачивалась, тяжело дыша, и вздрагивала как олениха, когда он расстегнул ей блузку и начал мять груди. Она уже не обращала внимания на нас, мы с Анжелой переглянулись, тихо засмеялись, и тут я почувствовал, что меня тоже пробило.
  У нас была включена хорошая тихая музыка, какой-то джаз, по-моему. Неожиданно я почувствовал себя птицей, большим и могучим орлом. Мне захотелось вдруг взлететь, и я взлетел. Сначала над столом над всеми сидящими. Я видел сверху, как Анжела откинулась на стуле, прикрыла глаза и безмятежно улыбается, слушает музыку и кайфует. Я видел как хитрый Витя – Блеф тискает девицу, целует ей грудь и периодически поворачивает один глаз ко мне и лукаво по-товарищески подмигивает, а девица в это время совершенно безвольная, полураздетая, с закрытыми глазами похотливо вздрагивает и ждёт, когда же её будут трахать.
  Я вдруг захотел взлететь над землёй и легко взмыл в небо. Посмотрев на свои раскинутые крылья – руки,  я увидел вместо пальцев мощные огромные перья, которые переливались на солнце. Посмотрев вниз, я увидел озёра, зелёные поляны, реки и речушки, изумрудные рощи и над всем этим я восторженно парил в вышине. Я ощутил себя очень сильным и крикнул им:
- Эй вы! Полетели со мной! –
Виктор повернулся хитро прищурился и ответил:
 – Не ломай нам кайф! У тебя свой кайф, у нас свой!-
  Тогда я посмотрел на Анжелу и крикнул ей :
– Анжела! Я лечу! Я птица! Полетели со мной! –
Она взглянула на меня, увидела меня с разведёнными в разные стороны руками – крыльями и сказала:
 - Да! Я тоже хочу с тобой! –
Я ей крикнул:
 – Разведи руки в стороны и представь себя птицей! – Она сделала это, и мы полетели вдвоём.
- Ты чувствуешь полёт, Ты видишь эти озёра?! – возбуждённо спрашивал я.
- Да! Я всё вижу! Как это прекрасно! – еле слышно отвечала она.
Виктор, увидев чем мы заняты, взял на руки свою подружку и, улыбнувшись, унёс её в соседнюю комнату. Мы с моей девочкой летали далеко в небе, купались в солнечных лучах, кружились едва, едва отталкиваясь от плотного воздуха своими крыльями. Я не помню, как мы оказались в кровати, помню лишь одно – секс был для нас в эту ночь чем-то таким, чего прежде не было ни у неё, ни у меня. Мы были одним клубком, одним целым, красивые, тугие, не устающие от этого вихря наслаждения. У нас была совершенно сумасшедшая оргия для двоих. Она казалась мне самой красивой женщиной на земле, я ей самым желанным. Было удивительно радостно от постоянно осязания, соприкосновения, от счастья хотелось плакать, прыгать, взлетать.
  Мы уснули уже под утро. Ночь пролетела как пылинка в луче, моментально и искрясь, оставив прекрасные, удивительно чистые воспоминания.
  Витя – Блеф исчез куда-то после этого на несколько месяцев, и появился уже осенью.
  Так получилось, что во мне, с рождения была заложена богом программа какой - то сверхсексуальности. Сколько я себя помню, во мне каждый день моей жизни было невыразимое, постоянное желание думать на эту тему. Я глубоко убежден, что старина Фрэйд абсолютно прав в своих главных постулатах по поводу движущих побудительных человеческих рефлексах, на которых базируется вообще всё в жизни человечества, как вида. На мой взгляд, большинство нормальных людей – эротоманы и непонятно для чего и кем придуманы ханжеские насквозь, антиморальные сдерживатели для людей, такие как : предвзято относящаяся к сексу, цензура, совершенно непонятные ханжеские каноны воспитания, замешанные на тайне деторождения и т.д. Может быть это придумано намеренно, для того чтобы пробуждался и не иссякал интерес. Но ведь это больше, чем интерес, это ведь рефлексы!? А оттого, что запретный плод всегда сладок, и это являлось всегда чем-то почти преступным, и возникали в жизни человечества такие вспышки, как всевозможные, сексуальные революции, потребности в извращениях, и другие отклонения и факты в истории человечества. Всем кстати известные. Нет смысла, наверное, вспоминать. На эту тему написаны трактаты.
  Ну, так вот. Благодаря тому, что с детства я увлекался эротической литературой и эротикой вообще, процесс моего самовоспитания шёл несколько в другом ключе, чем у моих сверстников. Начиная с 8го класса,  я был уже местной «звёздочкой» своего микрорайона, потому, как играл уже на танцах и свадьбах. Уже спустя годы мои знакомые дамы сообщили мне, что в тот период меня за глаза звали «постельный мальчик».
Разумеется, тому способствовало и моё обучение практически в «женском» ВУЗе. Ну и то, что как взрослый самец я дозревал окончательно в Крыму, при всех тех обстоятельствах, о которых уже не раз писал и о которых у меня в памяти самые светлые воспоминания. Обычно к концу сезона у меня накапливался достаточно большой багаж телефонов, адресов, фотографий и имён всех тех любовниц – бабочек, которые слетались на свет, излучаемый моим молодым, алчным до любви, телом. Этот сезон был последним совместным сезоном нашей дружбы и нашей музыки. Как выяснилось позже, и последним моим длинным сезоном любви и охоты. Я помню сейчас, что тогда, с первых дней пребывания на юге, я вёл нечто вроде краткого дневника имён своих возлюбленных. В нём были очень короткие сведения об участницах моих ночных мероприятий: Имя, возраст, откуда приехала, чем особенно отличалась. Для ясности поясню. Например: Лена, 19 лет, прозвище «Школьница», приехала из Москвы, очень красивое лицо, длинные ноги, великолепная миньетчица. Таким образом, записывая очередную свою женщину, я получал очень большое удовольствие, вспоминая   предыдущих. У меня была даже мечта о том, как было бы интересно, если бы их собрать всех вместе где-то на острове и забросить меня в качестве вождя. Любопытная вещь, Вам не кажется? Я уверен, что из 100 мужчин – 95 согласились бы на подобный эксперимент. Смело могу сказать, что все мои женщины сохранили обо мне достаточное количество положительных воспоминаний. Быть может потому, что никогда я не позволял себе «кобелиного» отношения к ним. Каждая в определённые моменты, чувствовала себя со мной единственной и неповторимой. Я никогда не бросался на них, как на собачек, а дарил свою страсть, любовь и нежность лишь тогда, когда чувствовал, что именно она, только для меня, только сегодня и навсегда. Когда чувствовал то, что нас роднило, только тогда, когда это был мой запах, моя - аура, я всегда старался отдавать кусочки себя, своей энергии, свои чувства. Сам акт совокупления был и остаётся для меня вторичным, но процесс перед ним, психологическая арт - подготовка, обмен флюидами, энергетика двоих – это то, чем как раз я всегда и занимался. Юг в этом ключе, конечно, очень много мне дал. Я приобрёл опыт, знания, завершил, так сказать, процесс  сексуального образования.
  Женщины в моём дневнике были очень разные. В конце сезона я увидел цифру около 60. Это потешило моё мужское самолюбие. Я понимал, что при желании за 4,5 месяца могло быть и больше, но за количеством никогда не гнался, поэтому столько меня вполне устраивало. Все они были разного возраста, разных географических зон, разных характеров, физических данных, типажей. Были случаи, когда вечером приходили несколько дам, не зная о существовании, друг друга и мне приходилось несладко. Я просил о помощи Юрика или Билла и, в то время когда один из них заговаривал зубы одной из моих подружек, я улаживал все вопросы с другой, переназначал время или место нашей встречи.
  Был один нелицеприятный для меня случай, когда у меня было две любовницы, и они вместе пришли после танцев на рандеву со мной. Одна была приглашена мной, у нас был бурный роман, она была из Ворошиловграда. Я был её первый мужчина и поэтому, разумеется, она была по уши в меня влюблена. Она была юной и свежей, 18-ти лет, с тугой грудью, худенькая и очаровательная.
  Но за неделю до этого у меня были очень смелые сексуальные эксперименты с дамой 35 лет, которой тоже были очень по сердцу мои творческие потенции в эротическом смысле. Эта женщина была из Москвы, очень притягивала взоры мужчин, потому что цвела совершенным цветом умной, эротичной, интеллигентной самки. У нас были 2 или 3 дивные ночи, она уехала в Москву и, как оказалось, взяв отпуск за свой счёт, вернулась именно из-за того, что у нас всё было так дивно.
  Итак, танцы закончились, все разошлись и на площадке остались только жены моих музыкантов и две гражданки. Одна из них - почти подросток с глазами полными слёз, лишь вчера пережившая дефлорацию. Другая, с чемоданом, в предвкушении красивых эротических ночей, с глазами полными уверенности и любви. Мне не оставалось ничего другого, как подойти к этой женщине, которая приехала специально ко мне из далёкой Москвы, специально для того, чтобы продлить своё женское счастье, чтобы отдать себя всю без остатка, подойти к ней и сказать: «Прости, сейчас у меня встреча вот с этой девочкой! Я говорю тебе правду, вчера я сделал её женщиной и не имею право быть сегодня с тобой, как бы я этого не хотел, и каким бы подонком в твоих глазах я не был! Прости и…. – тут я пошло-театрально запнулся –…. и прощай!» Прямо сцена из мещанского сериала.
  Она с болью посмотрела мне в глаза, взяла чемоданчик, повернулась и молча пошла от меня по аллее. Я понимал, насколько ей было плохо, и вот сейчас, спустя уже много лет, я вспоминаю и мне стыдно до сих пор и противно за себя, и жаль её, уходившую тогда из моей жизни так плохо. Я помню её глаза, полные неподдельного, настоящего женского горя.
  Я всегда был парадоксален: циник, романтик, идеалист и бабник.






                ГЛАВА 11 Студия Грамма.

 Опять ныряем назад, в ностальгию.
 Шёл второй год великого процесса свержения социализма и ликвидации большевизма, шёл второй год «перестройки». Большинство людей просто не знали, что им делать с этой, как снег на голову, обрушившей на них свободой. С этими экономическими преобразованиями, с этими непонятными реформами, которые почти каждый день что-то постепенно меняли в сознании, куда-то вели, звали, что-то ломали. Люди, родившиеся в страхе, прожившие жизнь в униформе и в одинаковых панельных норах, имевшие дешёвые стенки в большой и письменные столы в маленькой комнатах, не представляли для себя иной жизни, чем  та, к которой их 70 лет вели коммунисты. Чем та, которая уже была построена и была реальной. Все очень настороженно относились к изменениям, вроде бы и не возражали, ничего не предпринимая самостоятельно, как стадо ждали пастуха и постоянного окрика: «Куда?! Стоять!!» Старые говнюки, по трупам таких же говнюков, карабкавшиеся всю жизнь к кормушке, очень крепко держались за власть и постоянно мешали процессам обновления, принимая нелепые постановления и законы, взаимоотрицающие друг друга. От этого была путаница и проблемы у людей, которые хотели что-то реально делать. Начиналась страшная инфляция, цены прыгали как лобковые вши, люди поумнее, получившие теневое экономическое образование, пользовались моментом и, выхватывали друг у друга куски пирога. Они постепенно делали себе гигантские состояния.
  Кредиты ещё не были таким модным бизнесом. Как-то интуитивно я пришёл к мысли о том, что при первой же возможности возьму ссуду, куплю аппаратуру, создам студию, воссоединю опять - таки свою, распавшуюся уже к тому времени, группу «Визит». Зная, что рискую очень серьёзно, я всё-таки осмысленно шёл к творчеству, тосковал по музыке, концертам, мне хотелось всё-таки совершить маленькую революцию в культуре моего народа. Эти мечты всегда были моим горючим, запускающим стимулом, они заставляли меня, да и, скорее всего, до последних дней моих, будут заставлять совершать поступки, пытаться не быть просто червяком, рабочим муравьём.
  Вскоре возможность получить на год деньги была любезно предоставлена мне судьбой. Совершенно случайно разговорились на эту тему со своим двоюродным братом, я выяснил, что МЖК, где он работал, достаточно богатое и занимается сейчас как раз тем, что ищет новые сферы вложения средств. Директор МЖК – женщина, и это тоже было определённым плюсом для меня. Кроме того, эта женщина достаточно прогрессивных воззрений и положительно относится к музыке, как выяснилось в процессе разговора. Всё это меня чрезвычайно обрадовало, через какое-то время мы созвонились ещё раз, я был готов к встрече с этой гражданкой, о чём мы и договорились.
  Определённые способности убеждения в перспективах сотрудничества именно со мной и именно по моим проектам у меня были всегда, поэтому встреча с Анной Петровной прошла успешно. Анной Петровной звали милую, энергичную молодую женщину – директора этого молодёжно - жилищного кооператива. Услышав то, что уже через год я им принесу фактические дивиденты и рекламу как «Кока-коле», она, с удовольствием, уже через пару недель после нашей первой встречи, выдала мне чемодан денег, огромную по тем временам сумму – 60 тыс. рублей. Я взял большую часть и поехал в Москву наводить мосты, снимать клипы, знакомиться, общаться, обрастать связями, писать песни и т.д.
  У меня в руках было целое состояние, я мог легко купить себе пару хороших трёхкомнатных квартир в центре Москвы, мог открыть свой бизнес, предприятие, студию в столице. Но до того ли мне было! Я был юн, неискушён, меркантильность как черта характера до сих пор мне не свойственна. А уж тогда….Поэтому я приехал к своим знакомым, вхожим в музыкальную элитную тусовку, поил их коньяком, кормил икрой, мы ходили в рестораны за мой счёт, это устраивало всех, в итоге с аранжировщиком Сашей мы записали 3 песни и сняли 2 видеоклипа. Деньги разлетелись веером. Съездив домой и, взяв оставшиеся пачки трёхрублёвок и пятёрок, я снова приехал в Москву. Клипы необходимо было давать в эфир, иначе для чего же они снимались?! Успешно потратив на 10-12 эфиров оставшуюся сумму я понял, что не получил ничего, кроме удовлетворения собственных амбиций и кроме 2 кассет с 2-мя клипами.
  А ведь деньги нужно отдавать…! Иначе – суд, т.е. позор и непонятное, предстоящее наказание или бега от правосудия, что уж вовсе не для меня. Да, сейчас вспоминаю то время с улыбкой, сколько было мыслей, опасностей грозивших мне, бессонных ночей, переживаний и как сейчас это далеко и мило. По всей видимости, мне необходимо было пережить эти финансовые приключения, для того, чтобы приобрести необходимый опыт.
  Спасение пришло не само по себе, мне пришлось немало потрудиться, прежде чем я погасил этот свой первый кредит в жизни.
  У нас в городе вставала достаточно активно на ноги юная профориентационная фирма, занимавшая коммерческой деятельностью и имевшая достаточно солидную поддержку в руководящих лоббистских кругах нашего областного центра. На директора этой конторы меня вывел  совершенно случайно один из моих товарищей ещё по детству. Его звали Николай Николаевич. Он выслушал мои страстные мечты о создании студии, которая в моих рассказах была неким региональным шоу – бизнес - центром, оценив мой энтузиазм и энергию по достоинству. Он не сказал мне ни да, ни нет. Но какая - то надежда была, и я решил всё-таки добиться во что - бы то ни стало положительного результата. В течении 3-х месяцев я был у него практически ежедневно. Приносил ему кучу бумаг, всевозможные технико-экономические обоснования моего проекта, высиживал часами у него в приёмной, много и увлечённо рассказывал ему о совместных перспективах. Вода точит камень, через 3 месяца Николай Николаевич, хитрая лиса, сдался и любезно предоставил мне кредит уже в 90 тысяч советских, родных рублей. Шестьдесят я, естественно вернул в МЖК, чему МЖК очень обрадовалось, а на 30 тысяч купил 3 синтезатора и кучу модулей для студии, которая называлась «Грамма», став одним из компаньонов и директоров этого замечательного проекта, впоследствии погубленного человеческой глупостью.
  Начиналась студия так. Как говорят – на ловца и зверь. У меня уже была уверенность в том, что Николай Николаевич даст мне кредит. Я как-то раз сидел дома и мне позвонил человек, представившийся директором молодёжного центра какой-то строительной организации. Он сказал мне, что очень наслышан о моих музыкальных достижениях, видел мои клипы по центральному телевидению и очень хотел бы встретиться, так как ему есть, что мне предложить. Я немного поломался положенное время и согласился на встречу. Он сообщил мне адрес, мы договорились о дне и уже скоро познакомились. Звали его Игорь Круфанов, он был директор молодёжного клуба при строительном тресте. Собой представлял такой образец комсомольского воришки, деятельного, бодренького и всегда улыбающегося человека, который очень предпочитает ношение галстука рабочей робе. Впечатления, впрочем, отрицательного на меня не произвёл. Кроме него, на нашей встрече присутствовал ещё один человек, на которого Круфанов смотрел с каким-то благоговейным трепетом, и слова которого выслушивались с очень большим уважением. Это был Эдуард Кандрианов, музыкант – аранжировщик, человек – спининг, высокого роста, худющий  брюнет в очках, с глубокомысленным выражением лица, по-мужски немногословный и, на первый взгляд мудрый,  как удав Ка из «Маугли». Как выяснилось позже – это был защитный имидж слабенькой, тщедушной личности, не обладавшей никакими положительными качествами, кроме музыкальных способностей. Этот Эдик впоследствии из-за своего имиджа разносторонне развитого и глубоко порядочного человека,  был допущен мною к руководству и организации ряда серьёзных проектов, о чём я очень и очень пожалел впоследствии, так как достойные дела были загублены не без его участия. Но об этом позже.
  Ну, так вот. Круфанов и Эдик рассказали мне свои планы о создании творческого объединения на базе помещения, которое у них было в данный момент. Мы посмотрели помещение, мне оно очень понравилось. Это был первый этаж одноподъездного девятиэтажного строительного общежития. Достаточный метраж и планировка комнат подсказывали, что здесь можно сделать нечто большее, чем просто творческое объединение с дискотекой и студией. Предварительно пообщавшись и познакомившись, мы договорились встретиться в следующий раз, когда я буду готов предоставить им свои предложения о предполагаемой совместной деятельности.
  Дома я серьёзно подумал и понял, что это шанс и упускать его нельзя. Соответственно сделал кое-какие наброски на бумаге и цифровые, перспективные выкладки на бумаге. Дофантазировал и до валютного элитного ночного клуба и до студии, которая будет упакована последними техническими новинками и, собственно, станет уже не просто записывающей студией, а продюсерским центром, объединяющим разные направления деятельности и курирующим коллективы самых различных жанров и направлений. Моя идея сразу понравилась и была принята единогласно. Мы с моими новыми коллегами договорились о паритетных условиях вложений, о том что: И. Круфанов берёт на себя бюрократические обязанности и определённые займы на приобретение имущества, я – определённые деньги, связь с Москвой, творческое руководство и работу с коллективами, а Эдик – музыкальное руководство над всеми проектами.
  Работа пошла. Через пару месяцев студия была построена, оснащена и начала функционировать. Началась работа над моим альбомом, Эдик делал два своих музыкальных проекта, начали записывать коллективы, приезжавшие к нам уже из других городов. Валютный клуб, в другом крыле здания активно строился, всё было достаточно серьёзно и круто.
  Вот тут то и начались постепенно конкретные просоветские заморочки. От записи коллективов начали поступать деньги, которые никак не могли поделиться, все, разумеется, считали, что должны заработать больше товарища, который сделал меньше. Начались постоянные, секретные собрания у господина Круфанова то со мной, то с Эдиком. Люди, которые вообще не имели никакого отношения ни к проекту, ни к организации его, начали давать советы и высказывать свои мнения по поводу и без. Каждый человек, который был к тому времени в тусовке, а количество тусовщиков, как в любом творческом процессе постоянно возрастало, начинал говорить какие-то слова, хотя наши внутренние проблемы совершенно не касались посторонних. К словам этих «друзей» с какой-то стати прислушивались и, постепенно, дело, которое начиналось втроём начало медленно, но неумолимо, разрушаться. Сначала я вникал во все расклады, болезненно реагировал на любые пустопорожние разговоры, на любые неприятности. Но атмосфера становилась всё хуже и хуже. Если  Круфанова, как любого комсомольца – хозяйственника, интересовали только деньги, то Эдик музыкант вдруг ударился в религию, на студии стали появляться какие то неприятные безликие «пассажиры», как оказалось – баптисты – евангелисты. Их песнопения мы должны были почему-то записывать бесплатно. Отношение ко мне, как к одному из руководителей, было совершенно каким-то детским. Меня и боялись и не доверяли одновременно. Месяца два прожив в таком состоянии, я понял, что дело гибнет безвозвратно. Переговорив ещё раз с Эдуардом, я выяснил для себя, что дальнейшие попытки работать по намеченному плану – просто бессмысленны. Было очень жаль всех тех трудов, всей энергии, которая была потрачена, было очень жалко, что люди, едва приподнявшись из своего молодёжно – клубного уровня, возомнили о себе какие-то невероятные вещи и не отдают уже отчёта в своих действиях и поступках. Дело было загублено. Я понимал, что дальнейшие мои попытки изменить чего-либо будут направлены в пустоту непонимания. Поэтому постепенно я продал свою аппаратуру, спасибо инфляции - отдал взятые 90 тысяч кредита и попрощался со своей мечтой – создания в родном городе серьёзного арт - центра, который смог бы реально воздействовать на мозги трудящихся. К сожалению, была похоронена и телевизионная передача, которая уже дважды выходила на местном телевидении, кроме того, и своя собственная радио рубрика. Да! Где начинаются деньги – там кончается всё остальное! Вот уж воистину.
  Через какое-то время, через полгода или чуть больше я начал узнавать, что студия «Грамма» пришла в полный упадок, была по дешёвке скуплена одним серьёзным музыкальным дельцом и впоследствии распродана им же по частям. Валютный элитный ночной бар так и превратился в долгострой и до сих пор никто даже не берётся за его доделку, хотя строительство было почти законченно молодыми студентами – энтузиастами, которым ничего не платили за их труд и они, естественно, сбежали. А само помещение, все эти эффективные площади, сначала было отдано под коммерческий магазин, а позже, насколько я знаю, и магазин тоже захирел и пришёл в упадок. Да. Жизнь проходит. Эпизод за эпизодом в памяти остаются незаконченные проекты, недоделанные дела, лица, приключения, события. Студия «Грамма» была отличным уроком, толчком для постижения определённых истин, для лучшего, более объективного взгляда на людей и на мои взаимоотношения с ними. Тем не менее, после этого факта в моей биографии, я ещё очень много совершу ошибок, идеализируя своих коллег и товарищей, оправдывая их не совсем приличные поступки, по всей видимости, ещё долго я буду верить в человека и надеяться всё – таки на соответственное отношение людей ко мне. Такой уж я провинциал.  Единственным положительным воспоминанием сейчас является то, что на той студии записал свой первый альбом тогда ещё совсем никому неизвестный молодой человек, по имени Сергей Наговицын. Впоследствии – мой друг. Память о котором я всегда буду хранить в своём сердце.






               

                ГЛАВА 12 Заграница

  Я очень благодарен этой женщине за то, что она сделала ряд поступков, в корне изменивших мою жизнь. Тем, что она вывезла  меня за границу не только моей многострадальной Родины, но и за границу моего мировоззрения, за границу моего кругозора. Я обязан этой женщине своей первой поездкой за рубеж и, наверное, всеми последующими поездками на протяжении 4-х лет. Конечно, я бы жил более спокойной, более уравновешенной и, соответственно, более здоровой жизнью, если бы в ней не было таможен, первых потрясений от увиденного и всевозможных заграничных приключений. Но если спросить меня:
 - Хотели бы вы дружок этой спокойной размеренной жизни?
 - Конечно, нет! – отвечу я.
 Я не представляю, как сложилась бы моя судьба, если бы не было у меня всех этих Венгрий, Польш, Испаний, если бы не было Франции, Австралии и Голландии, да и других совершенно, замечательных приключений. Для того, чтобы подробно описать мои путешествия, потребуется немало терпения и бумаги. Насколько это возможно, я постараюсь вспомнить наиболее яркие впечатления и случаи из этих моих турне. Моя заграница – это настолько серьёзная эпопея, что всего и не вспомнить, конечно. На данный момент я выезжал за пределы страны около 50 раз фактически был везде, кроме Скандинавии и Юго – Восточной Азии, ну и кроме Северного полюса.
  Начну с первых моих впечатлений о Дальнем Зарубежье, о моём Зазеркалье.
  Помню вечер, осень, небольшой иней на чистых, будто вымытых с мылом, тротуарах. Я иду к первому в своей жизни супермаркету, с волнением оглядывая всё, что вижу. Я в Венгрии, впервые не на своей территории. Ничего враждебного, наоборот, мир и покой, да ещё тишина, и воздух, совершенно чистый осенний воздух, без гари и выхлопов. Кругом, мало сказать ухоженные, прямо какие-то игрушечные домики, вылизанные дворики, декоративные, подстриженные садики, очень много света, хотя вечер, нет ни одного негорящего фонаря. Мне на встречу идёт женщина, она натянула на глаза какую-то дикую мохеровую шапку. Я понимаю, что это из нашей группы, туристка. Она идёт, сгорбившись, и часто-часто вытирает рукой глаза. Когда подходит поближе, я узнаю её, это учительница, награждённая за трудовую и партийную доблесть путёвкой в Венгрию. Она плачет как-то горько, всхлипывая, по-бабьи как-то плачет. Я спрашиваю:
 - Что с Вами? Что случилось? –
Она вскидывает голову, как-то вздрогнув нервно, и произносит сухими губами:
- Да лучше б я этого не видела!!! Зачем мне это на старости лет?!
Я понимаю позже, у неё, у этой пожилой учительницы – шок от осознания того, что жизнь свою она прожила не так, как проживают её учительницы в нормальной стране. Она впервые в жизни увидела её, эту нормальную жизнь и поняла где она оставила свои годы, в каком кошмаре живут, и будут жить её дети, в какой грязи и среди какого кошмара она существовала и будет существовать.
  Не переживай, милая! Всё это имеет свойство забываться очень скоро, по себе знаю. Через месяц ты уже и не вспомнила, наверняка, те чувства, которые испытала, впервые увидев как можно жить человеку. Человеку, вообще, очень свойственно быстро привыкать к месту и пространству, к нравам и окружающей среде. Человеку очень свойственно быстро привыкать ко всему…
  Я получил потрясение, конечно, от своей первой заграницы. Продав втихаря от руководителя 2 бинокля и трубу, 10 банок икры и 2 бутылки водки, мы вдвоём с товарищем оделись полностью в разные модные свитерки и брючки, купили себе и родным столько подарков, сколько не купили бы за год в любимой коммунистической стране.
  Девочка одна запомнилась. Комсомолка – активистка. Она трахалась с пожилым, мусульманского типа, мадьяром, нашим водителем, просто и обыденно рассказывая своим русским подругам по туристической группе, как ей повезло. Он поселил её в своём, гораздо более комфортабельном, чем наши, номере, покупал ей сигареты, угощал вином и хот - догами. Кошачьего вида такая брюнетка – комсомолка. Достойная довольно – таки внешность, между прочим. Я, романтик и идеалист, никак понять не мог, дурачок, как же за хот – доги то, с пожилым дяденькой, у которого из ушей чёрные волосы растут…?
  Поразил Будапешт. Очень красивый, эффектный, рыцарский какой-то вид со стороны реки. Крепости, мосты, всё горит в ночи, огромный каменный, позеленевший от времени, орёл. Реклама, огни, интеллигентная какая-то красота. Потрясающая наглость русских торговцев днём. Бинокли, фотоаппараты, командирские часы, платки, матрёшки, икра. Совершенно одуревшие от русской наглости респектабельные японцы, немцы, англичане.
  В Венгрии я был трижды. Очень, чистенькая и пригожая такая. Зачем только русские люди так много пьют и постоянно, как мелкие шкодники воруют? Зачем? Неужели у нас все понятия о чести уже закончились навсегда?! Спасибо партии родной! Уничтожили вы, господа коммунисты, всех тех, кто мог привить черты порядочности и какие-то понятия о нравственности русскому народу. Только гнильё, подобное себе и быдло оставляли жить. Только тупое стадо и живодёры – пастухи.
  Польша не потрясла. Очень понравился какой-то прибалтийский Краков, старинный, холёный, соборы, голуби, вкусное мороженное и красивые молодые польки. В Кракове был дважды, социалистическая Варшава не понравилась, хотя в те временна поляки, конечно же, жили гораздо лучше.
  Пионеры челночного промысла возили туда мотопилы. Причём умудрялись провезти по десять, одиннадцать тяжеленных,  12 кг,  пил. Зарабатывали, конечно, даже не смотря на все таможни. Усталые, воняющие потом, с нагруженными руками хохлы, бывшие врачи, бывшие учителя, бывшие инженеры. Все те, кто посмекалистей, уже давно имеют прекрасные квартиры, дачи, машины. Нарождался новый класс – предпринимателей. Честно говоря, никогда ещё я не пожалел, что все мои торговые поползновения не приносили мне стабильного дохода, ковров на стены. Конечно, я всегда ездил и зарабатывал, но это было не главное, далеко не главное. Главное было другое – заграница! Другая планета, другой воздух, другие взаимоотношения, разговоры, много эмоций – от, авантюрных до, по-детски наивных и радостных.
  Я никогда не ездил только за наживой, я не ездил в грязный, голодный Китай за пуховиками и дизентерией. Один лишь раз я попал в нищую, диковинную страну, в Индию, но на второй уже день пребывания – курил через настоящий кальян настоящий индийский гашиш. Индия – это нищета, люди, с обрубками вместо конечностей, спящие в пыли, писающая старуха, прямо в центре Дели, прямо на главной улице. Это рикши – таксисты, ездящие без всяких правил, грязные обезьяны на заборах в центре города, оборванная толпа и роскошные гигантские крепости – храмы, прекрасные  отели. Это единственная страна, которую можно уверенно назвать страной контрастов. 
  Особое место в моих путешествиях занимает болгаро – турецко – греческий период. Дело всё в том, что по этому маршруту я ездил очень и очень много раз.  По моим подсчётам, в Турцию, через Болгарию, я ездил 12 раз, и 3 раза был в Греции, тоже через Болгарию. Просто был такой маршрут: Группа приезжала в Софию, день была в городе и вечером уезжала на автобусах в маленький горный городок Велинград.  Там туристы проводили 2-3 дня, днём торгуя на местном рынке, а вечером – купались в открытом бассейне с горячей водой, на минеральных источниках. Ночи проводили в танцах на местных, довольно неплохих дискотеках и в разврате. Через 3 дня обычно выезжали в Турцию, в Стамбул. Там покупали мешки мохера, дублёнки, кожаные куртки. Килограмм по 60-80 каждый турист считал своей обязанностью вывезти из Стамбула. После всеобщей запаковки товаров, после ночи на турецкой таможне, все на автобусах, чаще всего тех же самых, возвращались в Болгарию. Опять кутили, танцевали, совокуплялись и через 2 дня выезжали на Родину. У себя в городе старались как можно быстрее продать и через неделю – другую, вновь, по тому же маршруту, с новыми чужими жёнами, торговали, танцевали, любили, давали взятки на таможне, одним словом, жизнь била ключом.
  Мы обычно ездили в группе по 25-27 человек. Из них 15-20 человек ездили уже много раз вместе. Все друг друга знали, жадный был – жадным, проститутка – проституткой, приличный человек – приличным. Все, так, или иначе, были связаны одной целью, одним пространством, одной судьбой. Прямо как не в автобусе, а в космическом корабле вылетали к другой планете, были постоянно в экстремальной ситуации, отсюда и особая эмоциональная атмосфера, особые взаимоотношения внутри этого странного, путешествующего коллектива.
  Практически в каждой поездке у меня была свежая любовница. Часто их было две, реже три. Все они, разумеется, были чьими-то жёнами, кроме того, зная уже мою репутацию ловеласа, так или иначе, раньше или позже летели милые,  как птички на маяк. Ходили легенды о моей повышенной сексуальности, в городе при возвращении, было много слухов, иногда даже преувеличенных. А я всего лишь оставался самим собой, играл на гитаре, устраивал психологические опыты, ну и не отказывался, конечно, от того, что предлагали. Уверенно могу сказать лишь одно – никого старался не обижать, замуж никого не звал и по-хамски никогда не настаивал ни на чём. Просто жил как умел и дружил, как хотел. Через пару поездок мои товарищи и подруги из группы обязательно брали с собой инструмент, потому, что знали - я буду петь их любимые песни. Что я с удовольствием делал, ну, а, как известно, поющий ловелас – это ещё более желаемый любовник. Восторженные, любопытные  глаза, немного секса в моих, полуулыбка, чуть хриплый, с придыханием вокал, посыл энергии, да мало ли всех этих достаточно традиционных приёмов совращения. А вы испытывали когда – нибудь что-либо подобное? Например,  когда смотришь через зеркало водителя на объект и чувствуешь по её случайным  взглядам, что она уже мокрая там внизу. Что ей хочется смотреть иначе, но она довольствуется только стрелянием глазками, потому, что накануне ночью я трахал в бассейне её лучшую подругу, которая с восторгом  рассказывает ей об этом всю дорогу. Она лишь изредка позволяет себе через зеркало нырнуть в мои глаза и сильно сжать свои бёдра, потому что знает, что сегодня я хочу только её. А она чувствует моё желание, и уже наверняка решила для себя, что всё сегодня произойдёт:
- Чёрт с ним с мужем, подруга прости! Да наплевать на весь этот автобус позади нас, который следит за нашей перестрелкой! –
А вы испытывали такое? Когда болгарская девушка, имевшая одного мужа, да и того – абсолютного бездаря в постели, бросается к вам на шею и причитает как портовая шлюха, хотя не могла представить, что способна на такие слова :
– Милый, мне ничего не нужно, только полюби меня сегодня, ведь у меня никогда не будет больше этого в жизни, ведь никто не будет дарить мне такую радость, как ты! Пожалуйста! Умоляю! Полюби меня ещё раз!-
И всё это, с акцентом, уронив свою миленькую птичью головку вам на плечо. И вы любите её долго и страстно, уже не получая того, что в первый раз, когда она позволила себе преодолеть все барьеры. Потому, что она учительница, а не шлюха, потому что она гид, а вы турист. Вы любите её, выполняя уже свой долг перед этой маленькой болгаркой, а она трепетная и юная……. тихонько плачет, когда получает то, что хотела. А потом приезжает из своей цветущей Болгарии в серую унылую Пермь, чтобы встретиться, увидеться и повторить. И ты вынужден скрываться и не отвечать на звонки.
  А вы испытывали такое? Когда мать двоих детей, жена уважаемого бизнесмена, благополучная зрелая леди осматривает вас пренебрежительно и говорит:
 – А так это вы? А знаете, Вас наверное очень удивит, но я безумно люблю своего самого сексуального и желанного мужа! –
 Следя за вашей реакцией, предполагая, как ей кажется, все ваши дальнейшие слова и поступки. А Вы поступаете по-другому, ломая ей психику, её биологическую защиту, совершая всё не так, как она думала. И эта мощная, сильная духом женщина, эта гордая чужая самка, через пару дней ведёт вас в женский туалет на болгарской дискотеке и делает Вам потрясающий минет. Или отдаётся в лесу, когда болгарская молодёжь случайно обступает вас и молча смотрит, как вы совокупляетесь голые  прямо на  тропинке, которую просто не заметили, в темноте…. А это их постоянный маршрут.
 – Ах! Оказывается, мы на их пути легли! Тише, тише! Мне так стыдно! Боже! Ну что же они смотрят?! Ну, скорей бы уходили! – шепчет та, что ещё недавно была такой жёсткой и недоступной.
 – Да уходите же Вы! - вдруг бьётся и кричит она им, захлёбываясь уже от непобедимого желания кончить.
  А вы испытывали такое? Когда уже в городе вас выдёргивают в 3 часа ночи из кровати криком по телефону:
 - Срочно, срочно приходи! Ты не можешь не прийти! Ты не имеешь право не прийти! –
А вы ведь уже заснули, и вас обнимает женщина, которая почти жена? Но этот, какой-то совершенно отчаянный крик заставляет вас встать, быстро одеться, объясняя что-то совершенно фантастическое, ловить такси, приехать куда-то в баню и увидеть там собравшихся вместе ваших друзей и среди них троих!!! ваших любовниц. А они, так получилось, уже давно дружат по жизни, но, тем не менее, никогда, никогда не говорят о Вас, потому что Вы – это очень личное для каждой из них. А тут они вместе, у кого-то из друзей день рождения, с Вами просто пошутили. Вы некоторое время пытаетесь быть рассерженным этой ночной шуткой, но, в конце концов – именины, шампанское, Три!!! ваших любовницы вместе с Вами в бассейне. Они же не могут Вас отпустить с одной из них. И Вам приходиться очень не просто, а потом Вы плюёте на всё и начинаете вводить свою плоть в воде в каждую из них, они негодуют, но им так хорошо, они стесняются друг друга, они просто чуть-чуть пьяны, это как прощение, и им ведь так хорошо………И мне тоже……..
  Во Франции я был уже не в качестве туриста, а в качестве обычного человека, приехавшего на деловые переговоры и параллельно приглашённого на Новый Год. Этой первой своей поездке в одну из самых респектабельных стран мира я опять - таки обязан этой женщине, с которой жил в то время. Она была руководитель большого Ансамбля песни и пляски и поехала по приглашению для подписания гастрольных контрактов на следующий год. Ну а я просто оказался «на подножке», думаю, что никто не отказался бы съездить на Новый Год во Францию.
  Франция – безусловно, великая, мудрая и очень богатая страна. С первых же мгновений пребывания там, отчётливо понимаешь, что все эти Греции, Турции, Индии и Венгрии – это всё как бы предисловие. Нет некрасивого, просто нет совсем. Это лишь не касается людей. Я был потрясён впервые, когда увидел этих людей, модных, стильных, прекрасно пахнущих, но очень некрасивых, с печатью вырождения практически на всех лицах. Если в толпе мелькало красивое лицо – это было лицо иностранца, всё же французы, как это ни страшно, напоминали каких-то уродцев, каких-то недочеловеков с безобразными носами, ушами, лбами, с выпученными глазами и тройными подбородками. Я был потрясён. Им чрезвычайно нужна свежая сильная сперма, это сразу становится ясно, как только поближе знакомишься с ними и живьём видишь этих людей, эту нацию.
  Я не видел ни в первый раз, ни в последующие два своих визита туда ни одной, по-настоящему красивой француженки. Может быть, не попадались, не буду спорить.
  Мы были приглашены отметить Новый Год в замечательном месте, что построено рядом с городом Мэц в Лотарингии - в Аквадроме. Этот великолепный Аквадром, этот грандиозный Новый Год я запомнил навсегда. Прежде всего, любопытен тот факт, что мы встретились с Маратом, с которым не виделись больше года после выпуска из института. Он, такой же «подножечник» как и я, приехал нахаляву с женой – танцовщицей. Дело в том, что параллельно с нашей группой, во Францию был приглашён русский фольклорный ансамбль, где как раз танцевала жена Марата. Они, этот ансамбль, был как бы культурной программой Нового года в Аквадроме. Богатые французы, лучшие люди города Мец, придумали устраивать себе каждый Новый Год по-разному: по-итальянски, по-мексикански и т.д. Ну, а в этот Новый год, соответственно, по-русски. Пригласили фольклорный коллектив, русская музыка, русская кухня, ну и нас, пять человек бизнесменов из России, удивляющихся их причудам.
  Так вот. Мы очень обрадовались друг другу с Маратом, искупались во всяких бассейнах аквадрома, попрыгали со всяких водных трамплинов, поныряли в цветных трубах, одним словом вкусили все прелести этого крытого дворца на воде и попали в очень забавную экстраординарную историю.
  После того, как все не по разу уже выпили за Новый Год, французы бросились в пляс, а мы с удовольствием кушали омаров и канапе. Я чуть не забыл сказать, что у нас с Маратом был ещё третий товарищ – художник Виктор, который отвечал за оформление всего праздника. Это взрослый, жизнерадостный талантливый человек, с которым я познакомился впервые тоже во Франции. Мы втроём после обильного праздничного ужина решили прогуляться по аквадрому, искупаться, пару раз нырнуть в трубу, ну и параллельно посмотреть на девчонок, хотя нам ничего конечно не светило. Моя благоверная сидела за праздничным столом, а жена Марата – отплясывала свою положенную культурную программу. Тем не менее, смотреть на девчонок нам никто не мог запретить. Мы отправились вниз, (праздник был на втором этаже Аквадрома) к бассейнам и аттракционам. Спустились, попрыгали в разных бассейнах, и уже собрались, было обратно, как совершенно случайно увидели какую-то дверь. Заглянули туда и чуть не попадали в обморок. Это оказался нудистский клуб. Если учесть, что это происходило в период, когда в России «секса не было» - понятны наши рефлексии. Виктор хотел, было убежать к столу, но мы его удержали, сказав, что такого ещё не видели и вряд ли увидим. Набравшись смелости, снова открыли дверь и в нерешительности встали у порога. К нам тут же метнулась от барной стойки официантка, одетая только лишь в беленький, ничего не скрывающий передник. Она залопотала что-то по-французски. Марат ей сказал:
 - Мы ни хрена не понимаем, что ты говоришь!
  Она недоумённо пожала плечами, повернулась и позвала бармена. Когда  тот подошёл, тоже, в чём мать родила, я включился в беседу, понимая, что нас сейчас выгонят:
- Мы русские! Андестанд? Хотим посмотреть, что тут у вас твориться, бродяги!
  Бармен посмотрел на меня, на Марата, на убелённого сединой Виктора – художника, улыбнулся и сказал:
- Руси? – и чего-то добавил по-французски.
Мы увлечённо и энергично закивали головами:
- Руси! Руси! Давай пропускай!
Он улыбнулся ещё раз и сказал:
 – Силь ву пле – или что-то в этом роде и показал, мол, - проходите! Только показал рукой на наши плавки и добавил:
 – Но! Но! – мол, типа – В плавках вход воспрещён! – и пошёл к себе в бар, тряся рыхлым телом.
  Мы переглянулись, делать нечего, сняли плавочки, скомкав их в кулак, и пошли в зал. Как только мы вошли в помещение, в глаза бросился огромный праздничный стол. За ним сидело человек шестьдесят – семьдесят голых людей. Мужчины средних лет, молодые женщины, совсем пожилые дамы, дети, девушки лет 20-ти и моложе, юноши, короче люди всех возрастов. Они все были голые!!! Представляете?!! Мы - то ведь приехали из Перми, из серьёзного рабочего города, перестройка сознания ещё только началась. А тут целая свадьба голых людей, ладно бы молодёжь, но ведь и пожилые тоже. Очень удивились мы, конечно. Они же тактично удивились нам не очень. Виду не показали. Мы прошли мимо этого стола, заставленного разными французскими новогодними блюдами и напитками, с видом комиссии, которая пришла к ним с проверкой. Посмотрели другие помещения, бассейн из которого можно вынырнуть на улице, нырнув в помещении, душевые, сауны, разных форм «джакузи» с бурлящей водой. Посмотрели на голых женщин, которые плескались в искусственном водопаде, и решили вернуться обратно; но не к столу, а упасть в «джакузи», которая стояла рядом со столом, таким образом, занять позицию удобную для просмотра нудистского новогоднего вечера.
  Голый Витя, художник, мужчина 40 лет, посмотрел на всю эту тусовку и сказал:
 – Вы меня извините, но вы ребята помоложе. Вы оставайтесь, а я, пожалуй, пойду!
 Мы его немного поуговаривали, но Виктор был непреклонен. И вот сидим в джакузи, греемся и наблюдаем этот праздник плоти. К нам подходят три молодые девушки и с ними 2 молодых француза, которые несут нам с Мариком шампанское. Вежливо благодарим их, принимая бокалы, они падают к нам в ванну, и мы начинаем беседовать насколько, получается на разных языках. Люди оказываются милыми, улыбаются, смеются над нашими вытянутыми лицами, понимая, что мы впервые в такой ситуации. Постепенно осваиваемся и начинаем уже поглядывать с интересом на молоденьких наяд, сидящих с нами в ванне. Вдруг открывается дверь и заходит фольклорный ансамбль, который, как выяснилось, попросили спуститься и поздравить с новым годом. Нарумяненные щёки, искусственные косы, бас-балалайка, баян, мгновенное потрясение на лицах танцоров и танцорш. Я говорю Марату, посмотрев на часы:
 - Марик, через 10 минут в Москве Новый Год! Вот твоя жена на тебя смотрит, а ты в «джакузи», с голыми девками! Мы во Франции, Марик! С Новым Годом!
- Марат попытался нырнуть и спрятаться в джакузи, но потом сказал:
 – Да хрен с ним! С Новым Годом Серёга!
  Мы с ним чокнулись и выпили шампанское! Вот так вот один раз я встретил праздник в городе Мэце, что в северной Лотарингии!

  Испания тоже очень удивила меня своей цивилизованностью, чистотой, радушием приёма и замечательным морем. Мы были в курортном городе Бильбао, где проходил международный фестиваль фольклора. Испанцы оказались довольно радушными людьми, достаточно богатыми для того, чтобы радоваться жизни и не показывать своей неприязни к бедным, т.е. к русским. Они обильно угощали нас замечательным вином на завтрак, на обед и на ужин, дарили сувениры и возили на пляж. Удивило и то, что на молодёжных испанских пляжах практически все отдыхают нагишом, даже не «топлес», а совсем голыми, это воспринимается спокойно и естественно. Очень впечатлил Мадрид. Совершенно необыкновенная, архитектура, обилие памятников и статуй. Великая страна! Только, находясь там, начинаешь задумываться о том, сколько народов они завоевали, сколько колоний у них было, насколько цивилизованнее и умнее они, чем многие народы, населяющие эту планету.
  Голландия! Вот где осуществляются мечты любого самца, любого хоть мало-мальски мечтающего мужика! Прежде всего, начиная с момента прибытия на таможню сразу, и резко понимаешь, что тебе здесь рады. Любезные жандармы, любезные таксисты в отличных костюмах, приветливые портье в отелях. Ощущение такое, как будто попадаешь в очень старую, мудрую страну, где все заняты, прежде всего, тем, что дарят друг другу улыбки и по каждому поводу говорят: «сорри». Их не интересует – кто ты, как ты одет, откуда и зачем. Чаевые никто не берёт – это признак дурного тона, это унижает их, как нам пояснили. Я понаслышке немного знал, что это Дивная страна ещё в далёкие времена
была якобы отлучена Папой Римским от церкви за свою приверженность ко всевозможным эротическим проявлениям. Но я не мог предположить, что здесь настолько культивируется и почитается секс. На главной площади Амстердама стоит огромная модель фаллоса, вокруг него, в камне, хороводом – женщины, мужчины, дети, животные. Сама главная площадь – центр Великого города – необыкновенной красоты, мы попали на неё, когда уже смеркалось, но на ней было светло как днём от обилия прожекторов, храмов и дворцов, рекламы и самых разных разноцветий. Проблема с гидом решилась очень легко. Мы просто остановили такси, за рулём оказалась пожилая, но не старая ещё  негритянка, похожая чем-то на Вупи Голдберг. Она улыбнулась всем своим жемчужным ртом и показала на сиденья, сразу смекнув, что мы иностранцы. Я сказал ей:
- Хай! Уи уонт перформанс, секси-шоу, и так далее! Короче ты поняла меня?!
 Она ещё раз засмеялась, показав свои белые зубы, и сказала весело: - О кей!
 Мы поехали по этому красивейшему из городов, и по пути я вспомнил, что мы богатые, поэтому, повернувшись к ней, добавили: -Бест секси-хауз! О кей?
 Она на мгновение задумалась, кивнула головой и, развернувшись, повезла нас конкретно в публичный дом. Мы ехали минут 20. Остановились возле старинного особняка, возле старинной, с рыцарскими уголками, двери. Да, совсем забыл сообщить, что нас было двое, я и мой товарищ, в то время еще президент ювелирной фирмы – Вадим. Вышли из машины. Позвонили в звонок. Нас оглядели из-за двери в окошечко вышибальим взглядом, открыли и пригласили внутрь. Мы что-то не много  заплатили за вход, прежде чем вошли. Войдя в зал, увидели сразу несколько столиков, танцевальный пятачок и барную стойку, за которой скучали 8-9 девочек разных цветов, прилично одетых. Они наперебой, но достаточно спокойно, начали приглашать присесть с собой рядом. Я, разумеется, выхватив взглядом маленькую симпатягу с чёрной кожей, сразу присел рядом с ней. Вадим сел к белой девице, которая оказалась голландкой. Негритянка сразу активно начала общаться со мной на хорошем  английском. Сказала, что её зовут Джина, что она из Чикаго и потребовала, чтобы я не смотрел на других девочек, а лучше угостил бы её чем-нибудь выпить. Всё это очень профессионально, с задором и тактом, но уверенно и легко. Я ей сказал, на мой взгляд, комплимент:
- Ю а профи!
 На что она сыграла обиженную женщину, надула губки, поцеловала меня в щёку, всё это почти натурально, и изрекла:
- Ноу! Ай лайк ю! Риали!
 Мы с ней ещё поболтали, она, увидев, что я не пью совсем, спросила:
 - Ю нот дринк? Уай?
 На что я ответил:
- Y don’t like drink! Y like smoke! – и угостив её, закурил свой WINSTON, которому не изменяю уже много лет.
  Она затянулась, она была на работе, ей нужно было раскручивать меня на бабки, посмотрела мне в глаза и спросила:
- Do you wont djoint? You know djoint?
 Я понял, о чём идёт речь и, разумеется, ответил: 
- Yes y like marihuana! –
 Мне, конечно же, было очень любопытно отведать легальной голландской травки. Позже я понял, что она в некоторых барах даже есть в меню. Голландцы объяснили мне позже, что у них в стране разрешены слабые наркотики.
  Джина быстренько поболтала с барменом, крепким, молодым голландцем, тот улыбнулся, сказал мне сумму, что-то около 10 долларов и скоро я уже имел маленький пакетик и сигаретную бумагу. Негритянка сама закрутила мне небольшую сигаретку, я пару раз затянулся и осознал, что я сижу в публичном доме, в старом сердце Европы. Трава была обалденная, мягкая, весёлая и очень мощная. Мы поболтали ещё минут 20, Вадима раскрутили на 500 баксов и он уже успел сгонять в отель. Когда он привёз ещё денег, я понял, что если не проявить настойчивость, нас разведут на все деньги, так и не угостив любовью. Пару раз дав понять это негритянке, которая резвилась и требовала шампанского, я сделал злое лицо. Поддержка неожиданно пришла со сторона подружки Вадима. Милая голландка с овальным лицом и длинными волосами что-то довольно резко сказала вдруг моей обезьянке, потом повернулась ко мне и выразительно по-английски сообщила:
- 200 долларов, но это последние!
 Ну что ж, мы отдали им очень приличную сумму в этот первый наш голландский вечер, но это стоило того. Они отвели нас на второй этаж, раздели, вымыли обоих в огромном, джакузи, сделали дивный кремовый массаж грудью и замечательно трахнули несколько раз. Причём, что характерно, буквально заставив нас не двигаться. Замечательно работая ртом и телом, эти две кошки показали двум русским парням, что такое Голландия. Наверху мы были часа два. После всего нас снова вымыли, заботливо вытерли как детей, одели, угостили виски и заказали такси. Это было невероятно! В отеле мы долго не могли заснуть, потому что вспоминали, делились впечатлениями, понимая, что праздник, оказывается, существует, и мы только что на нём были.
  На следующий день мы долго бродили по этому роскошному городу, посетили два музея секса, музей восковых фигур, набрели наконец на знаменитый квартал красных фонарей – «Ред лайт дистрикт», приобрели кое-что из вещей и сувениров. Вечером, совершенно однозначно, мы были в этом «квартале красных фонарей». Несколько узких улочек, разделённых каналами, соединяющихся аркообразными мостиками, ярко освещённые витрины с женщинами, девочками, зрелыми дамами на любой вкус, разных оттенков кожи, национальностей, все виды сексуальных услуг, толпы мужчин, всё это красиво, празднично – вот что из себя представляет этот довольно большой по площади район. Если учесть ещё то, что помимо этих, стоящих в окнах ночных бабочек, здесь есть много театров, клубов, магазинов, всевозможных секс-шоу, становится понятно, почему мужчины всего мира так стремятся сюда. Что характерно, ни мне, ни Вадиму всё это не показалось какой-то грязью, мерзостью. Нет. Наоборот, постоянное ощущение естественного праздника, любезно предложенного тебе за твои деньги. Что называется, не «хочешь - не ешь!» Народ бродит разный: итальянцы, французы, англичане, мы видели совсем юную группу мальчишек из Германии, которые хохотали, пили пиво и бродили здесь как по музею со старшим наставником, который, по всей видимости, намеренно привёл их сексуально  образовывать.
  Побродив и посмотрев, мы определились в выборе, посетили банановое – шоу, где нам показывали курящих влагалищем женщин, вылетающие оттуда же бананы и ещё много разных, забавных вещей. После этого решили разделиться и совокупиться. Не помню, с кем был Вадим, а я подружился с тайкой. Эти гражданки из Таиланда меня свели с ума. Я не предполагал никогда, что в природе бывают такие совершенные тела. Если у женщины грудь 3 или 4 размера, без силикона, торчит вверх, как пластилиновая, если у неё талия, как у гимнастки, лицо с обложки «Плейбоя», ноги невероятной длины, любой одуреет, наверное?!
 – А?! Не понял?!! Вы мне не верите??!! – Граждане! Посетите Голландию и убедитесь лично!!! Секс здесь стоит около 30 немецких марок, и начинается с облизывания вам пальцев ног! Устраивает?!
  Время проведения в Голландии, навсегда в моём сердце. Если даст ещё раз Господь увидеть мне эту странную и любопытную страну, не знаю, сумею ли вернуться оттуда. Дело вовсе не в дармовом и обильном сексе, дело в другом. Это старейшая страна – законодательница мод. Она просто очень умная и спокойная. Так как легализованы слабые наркотики и проституция – в стране нет проблемы детской наркомании и изнасилований. Просто это никому не нужно. Зачем? Каждый выбирает то, что хочет. Даже гомосексуалисты, для которых здесь масса льгот и нет напрягов, как во всём остальном мире, не вызывают отвращения (хотя все равно сжег бы их напалмом, уж извиняйте, если что….). Просто каждому своё, и это понимают все. Никто никого не растлевает, все друг другу рады. Живите, как хотите, работайте и отдыхайте, как вам нравится – вот и все лозунги.
  Мы проехали на поезде и посетили Бельгию, Люксембург и всё-таки вернулись обратно, в любимый город Амстердам, древний и мудрый.
  Англия - страна зрелищ. Если есть у вас деньги, время и желания посмотреть истоки культуры, основные базы мирового интеллекта, театры, концерты, музеи, современнейшие магазины – это, безусловно, Лондон и только Лондон. Если вы хотите посмотреть живые легенды, людей, которые создавали и создают современное искусство, это – Лондонский Мюзик - холл, галереи, выставки, клубы, цирки. Страна, которая создавала мировую историю, прививала миру цивилизацию. Страна банков, двухэтажных стильных улиц, богатых, прекрасно одетых людей, стабильная, уравновешенная, спокойная и основательная. Очень понравилась, потрясла!
  Америка - какая-то опасная, деньги, деньги… Нью-Йорк – огромен, давит. Два квартала от центра, от 5-ой Авеню, и на вас уже косятся какие-то криминогенные негры. Хочется постоянно быть готовым к обороне. Желание раствориться, слиться с толпой. Всё большое, всё самое грандиозное, но, почему-то устаёшь.
  В Америке был дважды. У Сани в Сан-Франциско, живёт у меня там друг такой Александр Стражгородский, диссидент – аранжировщик. В Майами, в Нью-Йорке. Жить там, почему-то не хочу. Каждому – своё. Америка – не для меня.
  Первое, что сказал по – возвращению – Америка – это Советский Союз, спустя 50 лет. Такие вот были ассоциации. Неприветливая страна, братцы. Но это, разумеется, субъективно.
  Совсем недавно был в Африке, на каникулах, так сказать. Решили мы себе отдых устроить! Потрясающий получился вояж. Помню стаи разноцветных рыб, которые клюют как птички твои ноги, когда плывёшь прямо среди них. Помню маленький восьмиместный самолётик – трудягу, в котором мы перелетали с острова на остров. Гонки по горам на джипах. Ночь, дороги серпантином по джунглям, гигантские папоротники, тёплый воздух африканского леса. Белый, белый песок, маленькие роскошные бунгало на берегу Великого океана, бассейны с голубой водой, бездельники – негры  вдоль дорог, их ленивые, толстые жёны, субтропики, джунгли, островки, океан,  моя голая любимая…….. ох уж эта Африка!
  Мы проиграли много денег в казино, но их вовсе не было жаль, мы были на каникулах, мы отдыхали, всё было просто замечательно!

  А вот где бы я, скорее всего, мечтал жить, писать свою музыку, свои мемуары, где бы очень хотел воспитывать своих детей – это в Австралии! Единственная, самая идеальная во всех отношениях, безукоризненно цивилизованнейшая, добрая страна. О ней когда-нибудь я напишу отдельно, это стоит того. Первое путешествие туда я совершил в феврале 94 года и никогда не забуду о том чувстве, о том желании поселиться когда-нибудь на этом, самом лучшем из всех, континенте.
  Австралия – это страна грёз, это то, о чём я, наверное, мечтал всю свою жизнь. Может быть, если эта мечта осуществится, то это уже будет и не мечта?! Там живёт наш Билл, уехавший к бабушке и оставшийся там навсегда. Я был  в Сиднее и Мельбурне,  у него в гостях. Общался с одесситами, свалившими туда ещё в 80х, курил траву, ездил на «шоу пингвинов», кормил кенгуру….. загорал в феврале на «Бондей Бич».
  Но ты, читатель, простишь, я надеюсь, меня за маленькую слабость? Я ведь, как и ты всего лишь человек. Без мечты не бывает полёта, а как же жить без полёта – ради денег что - ли? Но ведь не для этого нам позволили существовать на старушке Земле?! Эти бумажки будут так или иначе с нами, если мы будем жить чем-то большим, не так ли?! Мне уже достаточно лет, но до сих пор я пытаюсь что-то сохранить в своей душе, что-то оттуда, из детства. Я говорю не о наивности, а о детской мудрости, не о беспечности, а о выстраданности. Глубоко заблуждаются те, кто живёт только корыстью, они и не живут вовсе, им в голову никогда не придёт – нырнуть в стаю рыб и почувствовать себя рыбой, маленьким ребёнком, частицей Вселенной. Люди без чувств – разве люди?! Машинки по пересчёту бумажек, обманутые существа, рождающие, как роботы, себе подобных только потому, что так положено, так заведено. Я не знаю, для чего они живут, но, по наблюдениям, уж вовсе не для того, чтобы сделать что-то во благо других, подобных им, уж вовсе не для того, чтобы сделать наш мир чуть-чуть красивее, чуть-чуть умней и радостней. Мне повезло, конечно. Но, будь я хоть немного другим, не повезло бы ведь, скорее всего, как вы считаете? Я посмотрел много стран, потому что у меня были основные цели не заработать, а именно посмотреть, понять, изменить что-то внутри себя. Постоянное стремление к знанию и самосовершенствование – это ли не главное в жизни? Я убежден, что это касается всех областей человеческого бытия: искусства, культуры, нравственности, созидания материального и духовного, воспитания детей, отношения к любви, сексу, отношения друг к другу, к природе, животным, к своей планете. К Богу.
  Простите за выспренность и лозунги. В следующих главах буду проще.






                ГЛАВА 13 Москвички

  Опять туда……снова и снова, в юность….
Сцена в курзале была большая и глубокая. Было где развернуться, пофантазировать, поиграть. Каждый из нас знал, что он должен делать в следующей песне, как двигаться, как забирать на себя внимание определённой части зрителей. Билл очень любил играть в переглядки с какой-нибудь стайкой молодых девчушек. Он давал такого простягу, своего парня, улыбался во весь рот, подмигивал и немножко кокетничал. «Мышки» лет 16ти очень его любили, всегда тусовались возле него, смущались и хихикали. Биллу это страшно нравилось. Вытянув шею, прикрыв чуть-чуть свои глазки, с большим чувством, он подпевал кому-нибудь из нас, потом отходил от микрофона и снова начинал подмигивать и улыбаться. Они с Шуриком – клавишником были чем-то неуловимо похожи, оба невысокие, крепенькие, оба как бы олицетворяли типажи добряков и простяг. Саня был чуть-чуть пониже, но компенсировал недостаток в росте подвижностью и оптимизмом. Без улыбки просто не выходил на сцену. Когда он работал за клавишами, мы были уверенны за свой тыл. Играя и пританцовывая, Саня всё всегда делал с большим вкусом, очень технично и профессионально. Любой инструмент звучал именно так, как должен был звучать. Александр вытаскивал из любого своего органчика какие-то приличные тембра, умудряясь играть на таких инструментах, которые и инструментами назвать нельзя. Певец от бога, он всегда пел у нас в репертуаре самые сложные  в вокальном смысле произведения.  В первые годы я воспринимал его, как своего учителя пения и он терпеливо обучал меня многим вокальным приёмам, необходимым любому человеку,  который пробует открывать рот  для того,  чтобы петь.
  Мы с Юриком держали всегда первый план, работая на самом краю сцены. В отличие от Билла и Сани, мы были достаточно жёсткими типажами, постоянно цепляли зрителей своей жёсткой энергетикой. Юрик – большой, массивный с томными глазами и сипловатым голосом, редко улыбающийся и загадочный злодей. У него был имидж такого интеллигентного  хама, разорителя гнёзд и покорителя женщин среднего возраста. Я же – конкретный такой городской бабник, скандально ироничный певец, с ****скими глазами. Мне всегда очень нравилось общаться со сцены, говорить в микрофон разные колкие и умные штучки. Песенки «нервнопаралитического» любовного содержания мы разыгрывали с Урием довольно смешно, устраивая целые спектакли. Он мастерски играл импровизации, с очень большим чувством, как бы оргазмнизируя вместе со своей любовницей – гитарой.
  Одним словом то, что считается визуальным образом группы, у нас было в полном порядке. Первое лето, практически 4 месяца, мы работали в белых костюмах, загорелые и дерзкие. У нас не было ни одного вечера, когда кто-нибудь просто работал бы как на обычной работе. Каждый вечер все волновались перед выходом на сцену, пели и играли с огромным чувством и с полной самоотдачей.
  Наш барабанщик, Серёга – Шима, был постоянно возбуждён, когда играл свои сбивки, что - то тихонечко подвывал, частенько что-то выкрикивал на каком - то своём, одному ему понятном, языке. Он был худ, жилист, человек чрезвычайно активный и бойкий, постоянно шевелил нас, заражал своим темпераментом и бодростью.
Однажды случилось нечто…
- Сергей, смотри! – Юрик показал мне глазами в центр зала. Совершенно неожиданно там, где ещё минуту назад танцевали какие-то невзрачные граждане, вдруг появились три яркие девушки, одетые модно и вызывающе. Что-то было в них свежее и немножко порочное, что – то очень резко выделяло из толпы. Разного роста, худенькие, в шортах и каких-то разноцветных маечках, они с любопытством встали посреди зала и стали дерзко наблюдать за нами.
- Слушай, клёвые тётки! – сказал я Юрику. – Наверное, только что приехали!
 Жабик кивнул и внимательно поглядел на них:
 - Давай - ка что-нибудь сыграем новенькое! – предложил он. Я подошёл к Биллу:
 - Игорь! Смотри, какие девчонки, у меня сегодня день рожденья, ты помнишь? Давай что-нибудь споём наше!
 Игорь шатнул  утвердительно головой, подошёл к микрофону и уверенно объявил:
- Дорогие друзья! Я хотел бы от всего сердца и по поручению нашего коллектива поздравить с днём рождения нашего солиста Сергея Русских, пожелать ему удачи и счастья!
 Все в зале захлопали и стали смотреть на меня. Под этим обстрелом из сотен глаз, в том числе и трёх пар этих девушек, которые меня очень заинтересовали, я подошёл к микрофону и сказал:
- Спасибо! - а затем, увеличивая силу голоса, возбуждённо добавил: - А сейчас Рок - н Ролл «Когда нам было по 17 лет!»-
  Юрик, не давая никому прийти в себя, заиграл рок – н – рольную тему, и все мы начали двигаться подвижно и нахально. Зал завёлся. Те, кто сидели и смотрели на танцующих, ринулись со своих мест. Все танцевали, смешно подпрыгивая и улыбаясь друг другу. Но меня больше всего интересовали, конечно, эти 3 юные особы, в центре. О! Они показывали всем рок – н - рольный класс. Лицом к сцене, эти 3 девчонки, очень неплохо двигались, танцевали европейский рок – н – ролл и напропалую кокетничали глазками с нами.  По всей видимости, я очень понравился одной из них, маленькой, худенькой, блондинке, которая смеялась и не сводила с меня глаз. Я понял, что нам сегодня просто необходимо пригласить их на мой праздник.
- Берём?! – спросил я Юрика.
 – Конечно! Если получится – ответил он.
- Да без вопросов! – сказал я и спрыгнул вниз, в зал, в тот момент, когда Юрик заиграл импровизацию – я знал, что у меня есть минута, когда я не пою и быстро, сквозь толпу подрулил к девчонкам. Я подошёл к маленькой блондинке, она остановилась, огромными глазами вопросительно посмотрела на меня.
 – Могу я пригласить тебя после танцев вместе с приятельницами поучаствовать в моём дне рождения! Я бы очень хотел, чтобы Вы дали положительный ответ. –
 Она чуть-чуть задумалась и спросила: - У меня есть время подумать?
 Я улыбнулся и сказал:
 - Конечно! Но в случае положительного решения, дождитесь, пожалуйста  конца танцев, хорошо?!
- Хорошо! - рассмеялась она, и я подбежал к сцене, допевать рок – н - ролл.
  Она, разумеется, была на моём дне рождения.
  Мы закупили ещё днём много маленьких 300 граммовых бутылочек с «Фетяской» и «Массандрой», накрыли стол, довольно не плохой, с фруктами и салатами у нас в павильоне. Девчонок звали: Оля, Света и Люда. Люда, как раз та блондинка с короткой стрижкой, с которой мы обменивались определённо непростыми взглядами. Света - очаровательная брюнетка. Впоследствии у них с Юрой был бурный, продолжительный роман. Оля - самая высокая, подружилась с Игорем – Биллом и, в итоге,  ко всеобщему изумлению оказалась девственницей. Девчонки были из Москвы, весёлые, с бездной юмора и прекрасного настроения. Люда была постарше их, ей было 22 года. Мы с ней сразу почувствовали очень сильное физическое влечение, и, разумеется, не стали бороться с природой. Юрик и Билл, совершенно влюбившись оба, дружили с «Москвичками» до самого их отъезда. Первую неделю – это была просто дружба, но потом это платоническое общение как-то незаметно перешло в эротическое, причём Билл дал настоящего мужика и дефлорировал длинную Олю.
  Нам с этими девушками было очень интересно. Они постоянно придумывали какие-то штучки и шевелили наше воображение. У нас с Людой, например, была такая забава. Я шёл по набережной, кругом было много отдыхающих. Она разбегалась, и, будучи легкой, как маленькая птичка, сзади, совершенно неожиданно для окружающих запрыгивала мне на плечи и, в таком положении ехала на мне вдоль пляжей. Люди, конечно, недоумевали и осуждали такие поступки молодой девушки, но они ещё больше одуревали, когда мы в таком положении вдруг, неожиданно падали в воду. Всё это, разумеется, сопровождалось хохотом, писком и весельем. У нас был настоящий роман, это уж точно. Звонкий, яркий курортный роман. Когда девчонки уезжали, нам было очень грустно. Мы стояли и смотрели на них через стекло троллейбуса, который увозил их в далёкую Москву. Они махали нам ручками и плакали, милые. Прошёл месяц……
 Как-то вечером, после работы мы поднялись к себе в «павильон», открыли дверь и застыли на пороге. Под потолком висели гирлянды воздушных шариков. Их было штук 20.
- Кто бы это мог быть? –
 загадочно спросил Билл. Мы все недоумевали, понять не могли, кто же действительно подвесил эти шары, кто мог знать – где у нас обычно хранится ключ. Мы вошли, я подошёл к своей кровати и увидел какую-то коробку.
- Слушайте, это ещё что такое? – невольно спросил я и взял её в руки.
 – И у меня такая же! – воскликнул Юрик, тут и Билл подошёл к своей кровати, отдернул одеяло и так же среагировал, как и мы:
 – У меня тоже есть!
Мы открыли коробки и увидели в них прекрасные финские наборы мужской парфюмерии.
 – Обалдеть можно, хорошие подарочки! – сказал Юрик, и добавил: – Только вот кто их нам подарил?
  Мы недоумевали ещё минут 5 и вдруг услышали, что по крыше кто-то ходит:
 – Слышите, там кто-то есть! – сказал Саня Катаев – Я пойду, посмотрю!
  Тут мы все ринулись из павильона и полезли наверх, на крышу.
  Батюшки! Это были наши любимые «Москвички». Они весело смеялись, прыгали как козочки вокруг, целовали нас и обнимали. Мы, конечно, были очень рады. Встреча была какой-то романтической и очень нежной. Девочки рассказали нам, что по приезду в Москву они взяли отпуска за свой счёт, так как очень страдали без любимых музыкантов.
  У всех опять начались бурные дни и ночи, наполненные поцелуями и любовными играми. Мы проводили все дни с любимыми, купались, загорали, смеялись и дурачились.
  Девчонки явно влюбились, они стали нашими первыми серьёзными, постоянными любовницами в Крыму. Юрик страшно ревновал свою Свету к каждому столбу, устраивал ей допросы, лазил по ночам к ней в окно в домике, который они сняли. Рвал ей букеты роз и переживал по поводу её ответных чувств к нему.
  Наш Билл тоже активно ухаживал за длинненькой Олей, но у них не было страстных сцен ревности. Наверное, потому, что Игорь  сам по себе, достаточно спокойный и не ревнивый человек, и, конечно ещё и потому, что он был первым мужчиной в её судьбе, которому она отдала то, что было ещё невостребованным, то, что берегла до сих пор. Поэтому их чувства были  взаимными.
  У нас же с Людой всё закрутилось очень серьёзно. Практически бессонные ночи, полные секса и нежных слов, целые дни вместе. Всё это грозило перейти в нечто большее, чем обычный курортный роман. Так оно и случилось бы, если бы не ряд обстоятельств, о которых я расскажу несколько позже.
  Закон жизни: Человек предполагает, а Бог располагает! Порой мы не властны над обстоятельствами, иногда случаются такие вещи, которые никак нельзя просчитать! Поэтому судьбой было предназначено, чтобы мы расстались, с нашими «птичками – москвичками» как только закончился их отпуск.
  Опять у нас были слёзы расставания, провожание на троллейбусной остановке, три пары заплаканных глаз смотрели на нас через стекло троллейбуса. Наши милые, жизнерадостные птички уезжали, забирая с собой частички наших сердец, частички нашей чуть-чуть сумасшедшей и прекрасной юности.

  Что может быть прекраснее нашего взбалмошного, наполненного соблазнами и искрящейся радостью, прошлого?
  Что может быть священней и любимей, чем те женщины, которых мы искали и находили в юности?
  Разве может повториться тот невероятный трепет, когда ныряешь дельфином в глаза только что увиденной и оттого чрезвычайно загадочной и желаемой юной женщины, которая к тому же ещё и отвечает тебе влажным взглядом.
  Что может быть чище и ярче той любви, которая длится всю ночь, когда вы пили друг друга быстрыми торопливыми и жадными глотками, куда-то спешили, не жалея себя и дарили друг другу бесконечные вспышки совместных оргазмов.
  Да! Боже мой! Почему же я никогда уже не смогу вернуться туда, в своё сумасшедшее детство, в свою необыкновенную сумасбродную юность, в которой не было никаких занудных и бездарных проблем.









ГЛАВА 14. Наступила осень, аборты и дети.

  Бархатный сезон постепенно переходил в мягкую южную осень. Отдыхающих становилось всё меньше, море постепенно остывало. Несмотря ни на что наша танцплощадка всегда была очень оживлённой, люди любили проводить вечера под нашу музыку. Есть такая пословица: «Цыплят по осени считают», она очень правильно отражает мои проблемы, возникшие после моего первого бурного лета в Крыму. Всё очень просто. Совершенно неожиданно стали съезжаться гражданки, претендующие на мою свободу. Их было четверо, и каждая имела, разумеется, определённые права на меня, потому что все они были беременны. Первая пухленькая украиночка, с которой ещё в апреле я умудрился за одну ночь совершить 12 половых актов. Я, собственно, уже и забыл давно, о её существовании, поскольку этим летом так много было встреч, что некоторые эпизоды просто стёрлись из памяти. Но вот она появилась и сообщила, что собралась рожать. Для меня это было, как гром среди ясного неба. Два дня я ходил вокруг нее и рассказывал - какой я, подлец, мерзавец и негодяй, приводя примеры из своей ****ской жизни и убеждая её в том, что ни в коем случае такой очаровательной и милой девушке нельзя этого делать от меня. В конце второго дня она долго плакала и всё-таки сдалась. Я помог ей, как мог, деньгами, проводил домой и немного успокоился, убедив её в необходимости сделать аборт. Чувствуя себя последней скотиной, я пребывал несколько дней в ужасном настроении. Товарищи успокаивали меня, мы много говорили по этому поводу:
 - Ты кто? – говорил мне Юрик – Ты готов стать отцом? Ты сможешь обеспечивать семью? Создавать гнездо? Бросить музыку!? –
Всё это было резонно, потому, что я был всего лишь бродягой, студентом - первокурсником. Эти доводы говорили мне и Билл, и Шима, да и сам я слушал их только для того, чтобы убедиться ещё раз в том, что поступил бы не разумно, если бы позволил этой, совсем малознакомой девочке рожать от меня.
  Через неделю, в один день, мало того, на одном самолёте ко мне прилетели ещё две, беременные от меня, гражданки. Вот тут-то я понял, что это уже судьба. Если бы это были какие-то мимолётные романы с малознакомыми мне,  похотливыми женщинами, всё было бы проще. Естественно я бы постарался тактично, однозначно решить проблему. Но приехала Ирина, с которой я жил около года ещё в Перми, до того, как мы поехали работать на юг, и Люда – москвичка, с которой уже здесь, у нас было очень сильное чувство. Они чуть ли, не держась за руки, неожиданно появились в курзале. Одна за другой. Мои музыканты чуть в обморок не попадали. Легко себе представить, каково было мне в этой ситуации. Я понял, что встал перед серьёзным выбором, потому что обе мои женщины наотрез отказались даже слушать об аборте. Они сказали, что всё обдумали и, что сейчас решать мне. В глазах одной я оставался, так или иначе  подонком. Но дело всё в том, что Ирина была на 5-ом месяце беременности, а Люда на 3-м. У нас с Ириной уже фактически была семья в Перми и, конечно же, я сказал ей, что женюсь. Она мне ответила, что особо не настаивает и готова одна поднимать ребёнка. Но выбор был сделан и это действительно был выбор, как ни пошло это звучит. Достаточно сложные обстоятельства, не так ли!?
  Когда я начал говорить с Людой, она уже всё почувствовала без слов.
- Не надо! Ничего не говори! – заплакала она. Я чувствовал себя так, что впору, было куда-нибудь в лес убежать.
 – Люда! Я всё тебе рассказал! Вот скажи, что мне, вешаться что - ли?!!! Что я могу предпринять в этой ситуации??!! Ты же знала, что я бабник, что веду распущенную жизнь! Как мне быть сейчас, пойми!?!
  Девочка тихо кивала головой и смотрела умоляюще на меня своими большими глазами, полными слёз:
 – Я хочу только одного! – говорила она, - Чтобы ты записал ребёнка на свою фамилию, чтобы у ребёнка был отец! А после этого катись на все четыре стороны!
  Я гладил её по голове и как мог, успокаивал. Она прижалась мокрым лицом к моей груди и шептала:
 – Я ведь так тебя люблю! Поедем в Москву, у нас есть с тобой двухкомнатная квартира, я помогу тебе перевестись в Московский институт, у меня хорошая мама, у нас всё будет хорошо!
  Я сам чуть не плакал, мне было очень больно, я понимал, что совершаю тяжкий грех, и что Бог меня накажет за это:
 - Пойми, я уже дал слово! Я жил с ней год до этого юга! У неё уже 5-й месяц беременности и она уже по годам просто должна рожать!
  Короче я бормотал какие-то слова, чтобы хоть как-то успокоить эту маленькую птичку, которой ничем не могу помочь, потому, что решение, я уже принял. Она неожиданно отпрянула от моей груди, оттолкнула мои руки и твёрдо сказала:
- Запомни! Рожать я всё равно буду! Ребёнка ты не увидишь никогда! Бог тебе этого не простит! - затем повернулась, взяла свою сумку и ушла из моей жизни навсегда.

  Спустя два года я случайно встретил Свету, её подружку – брюнетку. Она рассказала мне, что Люда родила девочку, вышла замуж за молодого офицера и уехала из Москвы, куда-то в Сибирь. Светка сказала мне, что девочка очень похожа на меня и, что Люда никогда больше не вспоминала и не говорила ни с кем обо мне.
  Только я знаю, что мы всегда будем связаны с ней какой-то незримой нитью. Прости меня, птичка – москвичка!

  Я женился на Ирине, у нас родилась дочь Алиса, которая очень похожа на меня, которую я очень люблю. К сожалению, брак наш распался, так как это было предначертано ещё до того, как он состоялся. Я два года был папой и жил со своей деткой, но потом моя странная, не очень рассудительная супруга, увезла мою дочку от меня на 5 лет, отказавшись от материальной помощи и от всяческих контактов. Ссылаясь на то, что у Алисы новый папа, она хотела изменить ей фамилию и совсем разлучить её со мной. Но её брак, уже 3-й по счёту, быстро закончился, она оказалась без средств, к существованию и приехала, спустя 5 лет, в Пермь.
  Алиса меня сразу вспомнила. Эта, уже совсем большая девочка подбежала ко мне, обняла меня за шею и, повернувшись к своей матери, радостно и по-детски наивно, воскликнула:
- Мама! Зачем ты меня обманывала?!! Это не дядя Сережа! Я же помню, что это мой ПАПА! …………
Забегая вперёд сообщу, что, в итоге Алису воспитывала и поднимала моя мама. А эта тётка, которая фактически была её мамой,  оказалась кукушкой. Страшным, безответственным существом. Вот так и наказал меня Бог.



И еще у меня есть много обожаемых мной людей. У меня есть Муза, любимая женщина по имени Танюша…..которая прошла и идёт со мной по этой моей необыкновенной жизни….у меня есть сын Георгий, сын Глеб, но об этом позже…….




                ГЛАВА 15                Короткое изложение мыслей по поводу происходящего на подмостках эстрады. Можно не читать, просто взять и пропустить эту главу.


  В отличие от массовой культуры любой цивилизованной страны, наша массовая культура является не средством самовыражения определённой творческой прослойки молодёжи, пытающейся открывать что-то новое в искусстве, а является серьёзным идеологическим оружием, способствующим отуплению и деградации основных категорий населения. Кому и для чего это нужно?
  Во-первых. В связи с общей национальной культурой. В течение длительного периода у руководства культурой стояли малообразованные люди, которые изначально получали интеллектуальное образование у людей таких же малообразованных.  В течении семидесяти лет в школах и учебных заведениях осуществлялась политика диктатуры малообразованного, следовательно плебейского класса. Те мафиозные структуры, которые были у власти, закрыв железным занавесом свою территорию влияния, методично уничтожали наиболее думающую, элитную часть населения, т.е. уничтожали душу народа, духовную сущность нации. Будучи малообразованными, власть предержащие навязывали свои бандитские вкусы всему остальному населению. Те представители прогрессивной молодёжи и интеллигенции, которые осмеливались подниматься своим умом и талантом выше запросов интеллекта бандитского правительства, немедленно уничтожались или высылались из страны. Таким образом, одна из самых высокодуховных, высокоразвитых философски и гуманитарно, нации на планете, постоянно существовала в информационно – прогрессивном, культурном вакууме. В гуманитарных вузах страны превальвирующими были не специальные, профессионально – необходимые, а так называемые общественные дисциплины. Главные идеологи этих общественных дисциплин были люди, напрямую заинтересованные в духовном обнищании, человеческой роботизации народа. Все прогрессивные, неформальные деятели искусства, постаравшиеся постепенно внести вирус в общую милитаристическую концепцию превращения людей в послушное, безмозглое стадо, постаравшиеся подтолкнуть людей на путь ассоциативного, а значит, духовного восприятия немедленно объявлялись врагами нации и уничтожались.
  Четыре или даже пять поколений, таким образом, воспитывались в чрезвычайном страхе перед физическим уничтожением. Дети, будущее народа, росли и воспитывались на милитаристических догмах, в отрядах и лагерях. В них всячески поощрялись такие задатки как: стукачество, кляузничество, стадность, бездушная преданность идеалам, животное послушание, стремление к идеологической карьере любыми путями, слепая любовь к сомнительным вождям и лозунгам.
  Дети со слабыми интеллектуальными плебейскими генами становились молчаливыми исполнителями чужой воли, им претило всё новое и прогрессивное, они ненавидели и, рефлекторно, не понимая причин, завидовали тем, кто пытался думать и созидать. Этот класс самый многочисленный, это – так называемые «троечники» и «ПТУшники», т.е. люди со слабыми и средними умственными способностями от природы.
  Дети с повышенным знаком умственного развития становились: 1) либо лицемерными, лживыми сторонниками диктатуры и делали карьеру на поприще власти в любых её проявлениях. 2) либо пытались что-то изменить в существующем порядке и, соответственно становились изгоями и уничтожались, если не хотели менять своё мировоззрение. В данный момент, когда не появились ещё новые поколения, думающие и развивающиеся по новым канонам не подавления всех естественных индивидуальных стремлений, мы имеем общество, сложившееся по старым, диктаторским принципам. У нас нет и, возможно, может не быть в ближайшее время новой культуры потому, что:
1. Все средства массовой информации захвачены врагом. Они  в руках людей, не желающих совершить усилие над собой, попытаться что-то кардинально изменить в своей деятельности. Это, в основном, взрослые люди, воспитывавшиеся при диктаторском, малограмотном режиме. В данный кризисный момент основная часть этих влиятельных людей не заинтересована в судьбе своего народа, а заинтересована лишь в собственных интересах, материальных и корыстных.  Эти люди, сделавшие себе карьеру, т.е. став в итоге людьми безнравственными, так карьера делалась при безнравственном режиме, в данный момент, естественно, безнравственно борются за сферы влияния, наживы и власти, что является закономерностью – кому не хочется становиться бедными. Причём не всегда бездарные в юности, энергичные и способные в своих профессиях, эти деятели нашей культуры, едва достигнув определённой ступени своей карьеры, резко тормозятся  в повышении своего творческого уровня, перестают работать, творить, пытаться создавать что-то новое, модное и неординарное. В этом контексте хочется привести несколько примеров. Алла Борисовна  Пугачёва – эту сильную, способную и дерзкую женщину можно уверенно назвать крёстной матерью советской эстрады. Она собрала в своём окружении молодых людей, которые делают трёх - аккордную массовую культуру в этой стране. Почему? Да потому, что «золотая секвенция», эти 3-4 аккорда милы сердцу Аллы Борисовны, женщины которую, при всём желании молодой и модной не назвать. Всем, мало-мальски образованным музыкантам, известно, что без поиска новых форм, ритмических, гармонических, мелодических, прогресса в музыке не бывает. Дело не в «золотой секвенции», она во все временна, использовалась и, будет использоваться всеми композиторами, дело в том, как и насколько не проституционно это совершается. Если во временна взлёта Аллы Борисовны у неё и были определённые скандально – эксгибиционистские достижения в женской лирической песне. Это было новым для культуры страны, и это прогрессивное тогда отношение к эстрадной музыке и подняло её на самый верх, то непонятно почему сейчас, при достаточной свободе самовыражения, до сих пор не открыто ничего нового, кроме этих 3-4 аккордов и пошлых, мещанских, примитивных стихов на эту музыку. Не потому ли, что это очень выгодная форма завоевания дешёвой популярности у основной массы «ПэТэУшного» населения и, не потому ли, что это очень удобно для Власть имущих? Но как же тогда духовность, культурное развитие, «искусство должно вести за собой», как же тогда прогресс, как же тогда будущее?
                Почему же в остальном цивилизованном мире постоянно открываются новые           имена, течения, целые пласты нового? Почему же старые мастера, мультимиллионеры, такие как Мадонна, Принц, тот же Элтон Джон, Миг Джаггер, Фил Коллинз и т.д. постоянно самосовершенствуются и ведут поиск новых форм, аранжировок, подачи, постоянно дают миру модную и качественную продукцию, отвечающую запросам времени. Почему наши музыканты и исполнители способны либо заниматься плагиатом с западных образцов, либо создавать примитивные, коньюнктурные произведения, работающие как жевательная резинка – пожевал, не понравилось - выплюнул.
  Почему так работает до сих пор эта клановость во всех эшелонах культурной жизни. Неужели не стыдно нашим певцам, которых воспринимают на любом международном, модном фестивале, до сих пор только лишь, как экзотику, как обезьянок, но не как равных среди равных? Где же чувство гордости за свою землю, за свой народ, за свою культуру? Нету! Нет, и не будет, по всей видимости, ещё очень долго, если не совсем.
   Такое ощущение, что нашу страну активно делают какой-то свалкой радиактивных отходов, сырьевым придатком, страной низкосортной и не перспективной, которая уже ничего не может дать для человечества, кроме глупости. Для того, чтобы уничтожать народ, превратить его в рабов, послушных тупых животных и используется это страшное оружие – массовая культура.
  Граждане! Вы посмотрите на наших звёзд и сравните их с мировыми звёздами. Попробуйте сделать вывод сами, это ведь несложно, я надеюсь?
  Во - вторых в связи с извращённым восприятием советскими людьми мировой культуры.
  Несколько поколений советских людей воспитывались в лютой ненависти ко всем проявлениям «антинародной, буржуазной культуры». Несмотря на то, что очень много творцов, изгнанников своего неблагодарного народа нашли свою вторую Родину и смогли самореализоваться на Западе, русские люди всегда ненавидели их и тайно завидовали их таланту и смелости не быть до конца жизни рабами.
  Странность характера русского человека, обусловлена многими факторами: необычное географическое расположение, смешение рас, народностей, кровей, войн, революций, великое множество всевозможных исторических коллизий, слепое подражание Западу испокон веков.
  Последняя ярко – выраженная тенденция наших артистов просто смешна. Наши великие певцы и рок – музыканты как «попугаи» пытаются копировать мировых знаменитостей, их поведение, стили, манеру исполнения. Но всё это настолько вторично, что сразу резко бросается в глаза и выглядит дешёвой пародией на оригинал. Неужели наши деятели настолько тупы, чтобы не понимать этого. Было бы правильнее, наверное, хотя бы попытаться поступательно развивать стили и направления, предварительно очень хорошо изучив и проанализировав первоисточники, если уж совсем ничего не приходит в голову своего, собственного.  Все эти Аля – рэггеи, Аля – хард - роки, Хип – хопы и псевдорэпы, и всё это настолько по – дурацки – это же видно всему миру за версту, ребята. В Японии тоже есть свой «Секс пистолз», свой «хард рок», даже свои «панки» - всё это выхолощено, волосок к волоску причёсано. Музычка такая кругленькая, японская, прибранная и аккуратная. Но ведь мы - это не Япония. Они ведь никогда не пытались говорить миру о своей эстраде. Они просто покупают весь мир, и, на досуге, позволяют с куражей своим деткам играть в «секспистолз». Пусть, типа, «балуются». У них никогда не было Чайковского, Рахманинова, Дягилева, Мусорского. У них никогда не было такого количества гениев, повлиявших на весь ход мировой культуры, как у нас.
  Так почему же? Потому что лень пошевелиться мозгами, потому что проще слизать чужое, чем родить в муках своё. Потому, что это приносит быстрые деньги и быструю славу. Каждый народ достоин своих кумиров. Но, боже мой, доколе ж кумиры будут у нас настолько тупыми, дешёвыми и продажными?

1994 год.

Прочитал это  в 2010м….. и решил ничего не редактировать и не исправлять. В сути так и есть, всё стало всё ещё более отвратительней. Все эти годы, в одиночку я пытался бороться с растлителями нашей духовности. Писал в интернете, говорил, общался с разными людьми. Ныне пришёл к выводу, что моё «Донкихотство» бесполезно, соответственно – бессмысленно. Это – идеологическая война с моим народом!








Очерки о друзьях и предательстве.

После того, как я переехал в славный город Москву - у меня не было близких друзей. Может быть, кроме Игоря Германа и Ваньки Охлобыстина. С которыми  мы общались достаточно долго и плотно. Ну, с Игорем у нас ещё в Перми была эпопея со студией «Грамма», о которой подробно рассказано в моём романе. Кроме того, мы и учились в детстве вместе в Академической Хоровой Капелле мальчиков. И в Москве мы общались очень близко долгие годы. Потом «кайфы разошлись» и мы постепенно стали общаться всё реже и реже. Не вижу в этом своей вины даже потому, что я гораздо чаще звонил ему и приглашал в гости. Почему то наши отношения стали становиться прохладней сразу после смерти Сергея Наговицына. Который довольно часто  приезжал в Москву и общался практически  только с нами. Особенно с Игорем. Мы и до сих пор с Игорем в отличных отношениях, просто в редких, встречаемся только по поводу. Чаще всего на каких – то совместных концертах. Просто раньше были друзьями, сейчас – коллеги.
Ну, а с Ваней вопрос особый! Ваня Охлобыстин – это непостижимое существо! Ходячий парадокс! Я всегда буду испытывать к нему сильные чувства. Благодаря воспоминаниям об общении с этим удивительным человеком. А их много! Мы познакомились с ним ещё в первые посещения мной Москвы, на заре «перестройки». Когда я приехал с деньгами, взятыми мной в виде ссуды в одном пермском МЖК. Я куролесил, сорил ими, записывал песни, знакомился с людьми, снимал свои первые клипы. В этот период в общежитии ВГИКа меня и свела судьба с ним. Уже тогда он поражал своей эрудицией и остроумием всех вокруг! Любил эпатировать народишко! К примеру, рассказывал такое: Его пригласили в Америку, в качестве победителя какого-то кинофестиваля выпускников кинематографических вузов. Ну, так вот – на одной из экскурсий он при всей делегации достал свой член и начал мастурбировать! Все были в ужасе! И когда спросили его – зачем он это делает? Он ответил:
- Я хочу отиметь вашу американскую землю!!!
Врал, наверное….как всегда. Любил приврать. Но делал это виртуозно и чрезвычайно весело! Но меня тронули, задели его необыкновенные, какие-то рваные, но чрезвычайно талантливые  стихи. Так задели, что  когда, спустя 5 лет я снова вернулся в Москву, первое что я сделал – это нашёл его! И началась наша дружба. Ваня был беден, я нет.  Он таскал нас по всевозможным кинофестивалям, много пил. А когда Ваня пил – он вытворял! И такое, что никогда не придёт в голову обыкновенному любителю «зелёного змия». Любил, к примеру кататься между вагонов метрополитена….Или на крыше троллейбуса, держась за канаты «рогов»…Или мог банально описаться в респектабельнейшем, элитном клубе на виду у всего бомонда… Или купил себе мотоцикл, никогда на нём не ездил, затащил его на 5 этаж и поставил рядом с кроватью. Когда его спрашивали – Для чего? – Он отвечал, что это мечта его детства, которую он наконец-то воплотил!
Он мог в Сочи, на глазах у всей артистической богемной толпы артистов днём, в женской майке, с «выточками» на груди абсолютно пьяным спать в волнах прибоя, который его мотал туда-сюда. Затем, весь покрытый водорослями, в лифте «Жемчужины» он знакомил нас с Верой Глаголевой, которая укоризненно смотрела на него:
- Веруня, познакомься, это мои друзья, БОГАТЕИ!
Вечером, на фестивальном приёме, когда все – в вечерних нарядах «от кутюр» Ваня появлялся всё с теми же водорослями, уже присохшими к этой же маечке. Вращал пьяными глазами, бегал по залу приёмов, хохотал. Его выводила охрана, он снова бегал, шалил, одним словом! Но его все любили. Что уж там говорить! Он всегда был искромётен, разговорчив и неожиданен. Знакомил на одном из фестивалей со многими, ныне очень звёздными актёрами. Как-то вечером познакомил на с Машковым и Верником, с другими. А утром я поразился, придя на пляж «Жемчужины», что они все бегут ко мне и руки тянут подобострастно! Я понял, что это опять Ванина заслуга….Когда он, опохмелившись наконец-то соизволил придти, я спросил его:
- Ваня, что ты опять наплёл вчера?!
На что он, со своей традиционной ехидной улыбкой ответил:
- Они спросили, - кто это со мной? Я и ответил многозначительно…..Это мой друг………киллер !!! Вот они и бегут к тебе здороваться…..
И весело захохотал!
Помню, как я был его официальным продюсером и мы основали свою кинокомпанию. Работали тогда в Фонде Ролана Быкова. Это была заслуга Вани. Ролан его обожал и дал нам возможность бесплатно быть на своей  территории. Дал офис. Ролан Быков – Глыба!!! Я горжусь тем, что мне посчастливилось общаться с этим Мастером! Он как-то сказал Ивану при мне и обо мне:
- Ты этому пермяку верь! Он честный!
Как то случайно я пробил поездку в Канны, на фестиваль. Для участия во внеконкурсном показе фильма «Нога», в котором Иван играл главную роль. Счастливое время! Мы даже нашли спонсора,  и у нас было по 400 долларов в кармане «суточных». Я поехал раньше на 3 дня, Иван задержался по каким-то причинам. Лежу себе на замечательном лазурном берегу, загораю. Вдруг прибегает взъерошенный француз и говорит мне на жуткой смеси всех возможных языков:
- Месье, бегите скорее в гостиницу, там скандалит ваша русская звезда!-
Я вскочил, понимая, что это прилетел мой подопечный ….. Как только зашёл в холл, сразу увидел Ивана, стоящего на стойке «ресепшен», без носок и ботинок, но в  шёлковом костюме, который я ему подарил перед отъездом. Он был пьян! И орал, стуча, как Хрущёв по стойке ботинком:
-Я «рашен Супер Стар!» Где мой лимузин! –
Увидев меня, немного сник. Я быстро стащил его со стойки, как мог извинился перед портье и потащил в номер, страшно ругая и попинывая. Оказывается,  он познакомился с режиссёром Бахытом Килибаевым, тоже летящим на фестиваль и пропил почти все деньги в самолёте. Я страшно разозлился и бросил его в кровать.
Ваня никогда не давал унывать окружающим. Но меня побаивался, потому, что всегда знал, что мог попасть под физическую расправу. В тот период я просто попал в полосу его запоев. Он всегда жил периодами. Увлекающийся человек, он вдруг начинал упоённо заниматься историей той, или иной религии, изучал досконально, с первоисточников. Или – экспериментировал с наркотиками. Доводя себя до состояния, когда помогала только «капельница». Или вдруг начинал поиски масонов и мощно исследовал эту тему. Обладая библиографическими знаниями и сумасшедшей памятью, он вновь и вновь приумножал свой интеллектуальный багаж. Вместе с тем очень часто «шалил», порой на грани фола! Вспоминаю, как мы встречали Новый год вместе с ним и Ксенией Качалиной у нас дома. Было очень весело и интересно! Варили пельмени, выпивали и наслаждались рассказами Ивана. На следующий день, он пришёл уже без неё, пьяный и грязный, но с товарищем. Он, кстати, вообще не любил мыться. Как говорил:
- Удачу смывать!
Покричав что-то в своём духе и выпив у нас ещё, побежал на улицу. Через некоторое время мы снова услышали звонок в дверь! Я открыл и увидел необыкновенную картину. Ваня был избит, в синяках, одна половина его туловища была настолько грязной, что стало понятно – именно этой половиной он и лежал в луже! Он мычал что-то нечленораздельное. Я поставил его в ванну прямо в одежде и начал поливать из душа. В это время его товарищ рассказывал, что же чудил наш Иван. Как оказалось, они вышли из подъезда, Ване «не хватило», но денег не было, он подбежал к ларьку, открыл окошечко, сунул туда голову и заорал:
- Пуля, или бутылка пива!
Ему в ларьке моментально прищемили голову. Затем несколько кавказцев забежали сзади и начали колотить.
Вот такой «шалун» был наш Ваня. О его проделках в ту пору можно вспоминать много….. Тем не менее, именно ему я обязан своим «образом жизни без наркотиков». Именно он много говорил со мной, многое рассказывал из своего опыта. Именно он психологически мне помог в тяжёлую минуту жизни.
Сейчас остепенился, принял сан священника. Стал неплохим актёром. Очень жаль, что мы перестали общаться. Видимо – несовпадение энергий. Он всегда меня побаивался и просил:
- Не дави на меня!
Как – то раз, спустя много лет встретил его в Суздали, на съёмках фильма. Я страшно обрадовался, мне показалось, что он тоже. Дал мне свой телефон, но так ни разу и не ответил. Кстати то, что я прекратил писать свой мемуарный роман – тоже Ваня. Он мне сказал в те годы – рано пока, Сергей! Тормози…. Привет тебе, О Иван Охлобыстин! Прошли годы и я снова решил повспоминать…Уж не взыщи!


Владимирские.
Всегда горько разочаровываться в людях. Особенно в тех, кому отдал часть души, доверял полностью и безоговорочно. В близких, казалось бы – в очень близких!
Судьба свела меня с людьми, о которых хочу рассказать подробно. Как-то несколько лет назад на меня вышла по интернету девушка Ирина из города Владимира. Она сообщила, что увлечена моим творчеством и очень хотела бы организовать концерт в замечательном городе Владимире. Я не возражал, такие подвижники меня всегда радуют. Она лихо, как умела взялась за организацию. Вышла на местное отделение Радио Шансон, договорилась с ними об эфирной поддержке мероприятия, договорилась с небольшим залом и местной рекламой. Всё шло неплохо. На Радио ей даже дали спонсора, который любезно решил помочь ей с арендой зала. Это была некая фирма «Альянс», занимавшаяся тогда торговлей большегрузными автомобилями. Подошло время концерта, я приехал во Владимир, славно отработал концерт. Общался с залом, отвечал на записки, пел свои лучшие песни. Зрители  были довольны. Надо сказать, что я, разумеется,  уже давно стал Мастером своего ремесла и чувствую зал. Опыт уже гигантский. Я давно не тот мальчик, который на танцах в парке Горького,  в Перми прятался за колонки и краснел от любой реплики. Несмотря на волнение перед каждым выступлением, я давно собираю энергии из зала и умею работать с любой публикой. В принципе, для меня уже понятно – был бы зритель! Любой! Жулики, военные, милиционэры, депутаты, учёные, дети, женщины, или врачи – мне всё равно. Бывало такое – сегодня выступаешь в зоне «строгого режима», а завтра – в закрытом городе Снежинске, городе физиков-ядерщиков для кандидатов наук и доцентов! Я поработал со всеми социальными слоями. А иначе как? Иначе – какой бы я был артист? Жизнь всё расставляет на свои места. И всех по своим местам!
Ну, так вот. Концерт во Владимире прошёл уверенно хорошо. После концерта эта девушка попросила меня спуститься в кафе, на фуршет и пообщаться со спонсорами этого мероприятия. Что я и сделал. Войдя в зал кафе, с удивлением обнаружил скудность стола: какая-то убогая варёная колбаса, нарезанные ломтиками апельсины на тарелках, дешёвая водка и вино. Но виду не подал. В зал вошла группа мужчин и две женщины. Одна - шатенка, другая – полублондинка. Это и была фирма «Альянс»! Среди них выделялись крепкий, улыбающийся, высокий брюнет. Он представился:
- Сергей Худяков. Очень рад познакомиться, Сергей!
Я сказал, с улыбкой:
- Взаимно! Спасибо за поддержку концерта!
Мы начали общаться, знакомиться с остальными. Рядом с ним стояли тоже крепкие мужчины. Одного из них звали Дима, другого Володя. Позже я понял, что это – близкие товарищи и партнёры. Но хозяином фирмы был как раз Сергей Анатольевич Худяков. Все начали дружески пожимать мне руку и говорить, что концерт был просто отличный. И что они даже и не предполагали, что я написал эти песни, которые они не раз слышали по радио. И что не предполагали, что песню «Ту, ту, ту. На, на, на» написал тоже я.  Вообщем, - всё как всегда! Столько раз в жизни я уже слышал подобное…..Но, тем не менее, конечно всегда приятно! Что люди открывают моё творчество для себя, таким образом – меня, как деятеля, как творца. Сергей оглядел столы и тихо возмутился набору продуктов на них. Быстро распорядился и официанты начали чего-то подтаскивать более съедобное. Стоявшие рядом женщины оказались двумя Наташами: одна – женой Сергея, другая – ближайшей подругой жены с юности. Женщины мило улыбались и говорили мне приятные слова по поводу моего творчества. Я, в ответ – комплиментарно улыбался и благодарил. Мы пообщались минут 40 и я решил отчаливать в Москву. Все стали одеваться и выходить. Моим, уже подвыпившим музыкантам пришлось тоже брать интструменты и спешить на выход. Там нас ждала девушка Ирина, которая организовывала концерт. Она передала мне деньги и я, с удивлением обнаружил только половину от оговорённого заранее гонорара!
-А в чём дело? – спросил я!
Она стала извиняться и говорить, что не смогла собрать нужной суммы. Что было много расходов по аренде зала, аппаратуры, рекламе и прочее…
Я бы удручён. Потому, что мне нужно было платить музыкантам. В этот момент к нам подошёл Сергей. Увидев моё вытянувшееся лицо, он спросил:
- А в чём дело, Сергей? Что случилось?
Я объяснил ему ситуацию и он моментально, не задумываясь ни на секунду достал недостающую сумму денег и передал мне. Я поблагодарил. Он спросил Ирину:
- Ну а где машина для артистов?
Она показала на стоянку рукой. Там стояла какая-то убогая то ли «Таврия», то ли «Москвич»!
Он засмеялся и рыкнул на Ирину:
- У тебя как с головой-то? Сергей поедет в Москву на этой рухляди? Он что подумает про владимирцев? Убирай это дерьмо!
Тут же, по телефону заказал «Волгу», мы постояли ещё минут десять, пообщались, договорились созвониться. Я, воспрял духом и был впечатлён этими жестами «доброй воли». Подошла машина, мы загрузились, попрощались со всеми ещё раз и поехали в Москву.
Вот так и произошла наша встреча, впоследствии определившая многое! Так произошёл первый контакт с людьми, с которыми мне предстояло общаться долго и много. Как я написал в одной из моих песен:
-И закружило и понесло
-Попался «фраер» такой умелый!
-Братан Серёга! Держи весло!
-Гораздо лучше твой «парабеллум»!
Следующая наша встреча состоялась на праздновании годовщины фирмы «Альянс», на которую меня пригласил Сергей в качестве артиста. Мы по телефону оговорили гонорар, за мной приехала машина. Приехали Дима и Володя. За рулём сидел невысокий человек с жёстким выражением лица. Мне представили его, как Романа. Здесь нужно немного углубиться в характеры персонажей моего повествования:
Дима – крепкий, сильный, светлый парень. Очень напоминает этакого фашиста с плаката, истинного арийца из советских фильмов. За 30ть, в прошлом – боевой пловец, боксёр. Человек, служивший во Вьетнаме. Понятно, что в спец.частях, понятно, что может легко сломать челюсть любому негодяю. Парень замечательный, душа коллектива, улыбчивый и надёжный! Преданный Худякову. Тогда он служил заместителем начальника милиции железной дороги города Владимира. Куда перевёлся из Якутии, где был «опером» несколько лет. Димка – единственный человек, которому я до сих пор доверяю, и, не смотря ни на что – на которого надеюсь.
Володя – сильный, полноватый, но не рыхлый, а такой – крепко сбитый, с короткой стрижкой мужчина. Всегда улыбающийся, подвижный, всегда с шуткой, душа компании. Подполковник милиции, начальник «убойного отдела» города Владимира. Занимается «моржеванием», любит холод и готовить.
Роман – таких называют «отрицалово». В хорошем смысле слова. Внешне – напоминает злодея. В этой жизни не раз пришлось поработать кулаками. Боец, однозначно! Позже он доказал это. Весельчак и балагур. Криминален, но такова уж его судьба, таково было его детство и юность, в которой пришлось и за колючкой посидеть. В своё время он пришёл к Сергею Худякову за спонсорством команды по «минифутболу». И Сергей ему не отказал. Купил команде форму, бутсы, создал возможность тренировок. И команда «Альянс» не раз доказывала свою боеспособность. А Роман был рядом с Сергеем кем - то вроде  личной охраны. Ромка был очень весёлым, травил анекдоты, постоянно балагурил, подкалывал Димку. Тот тоже не оставался в долгу. Впоследствии мы втроём с ними не раз веселились, ездили в Суздаль, ходили в рестораны. Ромке до сих пор очень по душе моя песня «Лагеря, Лагеря»! У меня хорошие воспоминания, связанные с ним. Жаль, что так произошло всё потом и наши пути разошлись. Когда наступила наша «чёрная полоса», его вдруг неожиданно арестовали. Он отсидел 1,5 года в СИЗО и, спустя этот кошмарный срок за «недоказанностью» был оправдан! Выпущен из зала суда! Нормально? Сейчас пытается судиться с ментами!
Идём дальше…..Ромка гнал машину, как бешеный! Он иначе не водил. Мы довольно быстро проехали 160 километров до Владимира. И повернули в сторону Суздали. Я удивился. Парни мне объяснили, что в 20 километрах от города, между Владимиром и Суздалью есть хорошее местечко, под названием «Старый Двор». И что банкет будет там. Там и гостиница. И мы там остановимся. Так и случилось. Мы приехали в такую «минидеревушку». Деревянные коттеджи, пара бань, бассейн, пара ресторанов. Замечательно. Мне всё понравилось. Нас уже с улыбкой радостно встречал Сергей Худяков. Кухня была неплохой, людей много, аппарат звучал. Там я познакомился с хорошей певицей Мариной. С которой впоследствии мы много спели самых разных кабацких дуэтов. Годовщина прошла достойно, все веселились, танцевали, выпивали. Сергей был бесспорно лидером вечера и своего коллектива! Димка с Ромкой не отходили от меня ни на шаг и оказывали всяческие знаки внимания. Это уважительное отношение меня просто подкупало и окрыляло. Я познакомился со многими сотрудниками фирмы, с братом Сергея – Алексеем, огромным человеком, любителем компъютерных игр и алкоголя. Зажигали мы там пару дней. Пели караоке, купались в бассейне, выпивали, ездили на экскурсию в Суздаль, гуляли по этим намоленным местам. Всё было просто отлично! Позже я приезжал в «Старый Двор» не менее 15-20 раз по самым разнообразным поводам и без! Это была своеобразная база «Альянса». Хотя принадлежала не им. Но Сергей со-товарищи пользовался там авторитетом и скидками, соответственно. Был всегда желанным клиентом. Понятно почему все праздники, юбилеи, даже свадьбы проводились именно там, в «Старом Дворе». Ну, и я тоже был практически на всех мероприятиях этого коллектива. Мы сразу, моментально сблизились и подружились. Димка с Ромкой были искренни и проникновенны, Володя весел, нам было клёво! Всем очень нравились мои песни, и это прямо висело в воздухе! Все танцевали, подпевали, внимательно слушали. У многих появились свои, любимые из моего репертуара. Худяков называл меня «старшим братом» и говорил, что уже не мыслит ни одного мероприятия без моего присутствия. Говорил, что если не видит меня больше двух недель – уже начинает страшно скучать! Ну, и, сами понимаете – когда я почувствовал ТАКОЕ отношение к себе, то, разумеется, отвечал только взаимностью. У меня уже давно не было такого коллектива, не было ТАКИХ друзей! Такой контакт у нас установился приблизительно на полгода. Он ещё больше приумножился дружбой и взаимопониманием после следующих событий….
А события были любопытные. Сергей позвонил мне и сообщил, что есть у них один энтузиаст, который вышел с предложением сделать ряд благотворительных концертов по МЛС, Местам Лишения Свободы, по лагерям. Он договорился с документами и организацией, позволявшей проведение подобных мероприятий. По моему – с ГУИНом в Москве.
- Как ты к этому относишься, братишка?- спросил Сергей. - Мы оплатим все расходы по организации.
А как я мог к этому относиться? Разумеется, я согласился. И мы поехали в такой необычный тур. Посетили 8 зон. Начали с легендарного «Владимирского Централа». Там отработали концерт в каком-то «красном уголке». Осужденные в начале были настороженные, как будто постоянно ждали какого-то подвоха с моей стороны. Но уже к середине концерта я почувствовал отдачу и увидел уже другие, уже более мягкие взгляды. Не смотря на то, что в зале сидели те, кому было позволено присутствовать на моём концерте, то есть – кому благоволила администрация, я работал с полной самоотдачей. А как иначе должен работать артист? Это же его концерт! Его жизнь и работа. В «Централе» мы позже посмотрели такой своеобразный музей, познакомились с историей этого острога, перекусили. Мне сообщили, что это – второй концерт в истории тюрьмы. Первый был – Миши Круга, прославившего это место своей одноимённой, легендарной песней. Да…. Мишка был талантливый парень, я рад, что довелось не раз пообщаться с ним.
Потом были самые разные зоны: строго, общего, усиленного режимов. Везде принимали одинаково. Сначала с недоверием, с непониманием – Как? Почему? Зачем?-
 После 3й-4й песни и после моего общения с залом – с огромным удовольствием и энергетически тёплым посылом.
Вспоминается некая странная, и может быть,  кому-то покажется – не совсем уместная параллель. Когда мы в 2002м  приехали с концертом в Чечню, в Шали. Мне, после концерта сказал один из спецназовцев:
-Сергей, у нас тут полгода вообще «штатских» не было, а тут вы и с концертом!!! Ты не представляешь – какое дело делаешь….!
И ещё одно письмо женщины, пожалуй, вспомню…..Из женской колонии, что в  посёлке Головино, Владимирской области:
«Серёжа, Вы себе даже не представляете – что Ваш концерт был для нас «глотком свободного воздуха». Все об этом событии ещё долго вспоминали и вспоминали! Спасибо Вам, Вы – настоящий! Я уже на свободе, я уже вернулась оттуда, но это событие останется в моей памяти навсегда!»
Об этом концерте я сейчас расскажу отдельно. Но прежде – хочу о «малолетке», которую мы посетили несколько раньше…. «Малолетка» - это жуть….! Всей кожей чувствуешь благодарность Богу и судьбе, что тебя миновала «чаша сия». Внешне – вроде бы всё красиво. Чистенько, опрятно. Столовая, Отряды, актовый зал. Посмотрели меню в столовой – всё замечательно: Первое, второе, компот… Зашли в большой актовый зал, настроили аппаратуру, микрофоны. Начали строем приходить отряды. Зал наполнился. Мы начали концерт. Я вышел, начал петь, общаться. Для этого лагеря составил более «мягкий репертуар». Сразу обратил внимание на то – как сидели осужденные пацанчики. В первых рядах – бритоголовые, но с дегенеративными чёлками здоровенные лбы! Их было – человек 10-12. Позже мне сказали, что именно они и «держат» колонию. Некоторым уже и больше 18ти, то есть положено переводить на «взросляк», но их держат тут. Даже потому, что там просто убьют за те дела, которые они здесь творят. Зековская почта всемогуща….Если их переведут, сразу за ними поедет «малява» о том, как они издевались на «малолетке» над слабыми и маленькими. Вот и держат их здесь менты. За ними, дальше по рядам сидели пацаны….подранки…..
Я работал честно, встречали настороженно, тревожно. Но хлопали, конечно.
Правда без возгласов одобрения, или оценки. Молча….как сироты - волчата. Жаль мне пацанчиков, жаль. Я вот сейчас пишу, а там кто-то сидит. И тоскует. Маленький такой, нелепый, глупый. Карму свою отрабатывает…
Ну, вот. Продолжаю. Сейчас про женскую колонию, что в посёлке Головино!
Едем туда и происходит удивительное! Едем на двух машинах. Одна уходит раньше, с аппаратурой и деятелем, который был инициатором этих концертов. Мы позже, на джипе, нас четверо: Сергей Худяков, Димка, Володя и я.  Не доезжая до поворота на Гусь-Хрустальный, остановились. Я попросил:
- Парни, давайте остановимся пописать, -
Сергей тормознул, мы вышли около какой-то остановки. Я отошёл. И тут, с удивлением увидел ноги…! Чьи-то ноги торчали из пожухлой весенней травы! Я понял, что это - Труп!
- Пацаны, а чего это у вас трупы кругом разбросаны? – обратился я к своим спутникам. Парни подошли.
- И правда труп! – сказал Серый…
Все как-то не очень кстати рассмеялись. Володя вздохнул:
- Блин, опять работать!
Он же – «Начальник убойного отдела»! Ему никак нельзя проходить мимо этого факта, мимо этой моей неожиданной находки. Он открыл багажник, что-то там порыскал, нашёл два полиэтиленовых пакета, натянул их на руки и стал ощупывать труп этого бродяги, лежащего на обочине. Димка сказал:
- Наверное – «подснежник». Они часто по весне бывают!-
Володя осмотрел труп, выбросил пакеты, достал телефон  и стал названивать в отдел. Всё порешал:
- Сейчас приедут. Поехали дальше, к бабам!
Немного забегу вперёд …Когда мы ехали обратно, уже после концерта, спустя 4 часа – труп всё ещё лежал на том же месте! Мы опять остановились, посмотрели, опять Володя звонил в отдел… Вот так работала на тот момент Владимирская милиция. Позже он нам сообщил, что недалеко от этого места, в лесу нашли ещё один труп. Только уже пожилой женщины.
А мы тем временем приехали на место. Колония – как колония. Чистенько, прибрано, порядочек. Прямо – пионерский лагерь из моего советского детства. Плакаты на стенах, призывы. Только стены эти – с колючкой. И окна на зданиях – с арматурой. Вдруг увидели нечто неорганичное для этого места – за низеньким заборчиком – здание, перед которым детская площадка, песочница, качели:
 - А это наш Дом Ребёнка-
Пояснила нам офицер, женщина, которая нас сопровождала. Мы переглянулись, ничего не сказали. Из-за самых разных зданий, напоминающих казармы выглядывали женщины в  телогрейках и тёмных платках. Их было много. Они были похожи на чёрных птиц. Переговаривались, курили, переминались с ноги на ногу. Но самое главное  -Они с любопытством, кто-то с нескрываемым, кто-то из-подлобья – тщательно и пристально разглядывали наш коллектив. Сейчас я понимаю – им было на что  смотреть. В сопровождении начальницы лагеря шли четверо здоровенных мужчин, в цвете лет, с инструментами, коробками в руках. Шли через женскую зону, через их личное пространство, через их жизнь. Понятно, что такое было для них не каждый день, наверняка – не каждый год даже! Понятно, что это было нечто удивительно волнующее и непонятное для осужденных женщин! Только позже, спустя несколько лет, когда я начал получать письма от тех женщин я только понял – насколько волнительным был сам факт нашего появления там, в этой «Стране Печали»!
Мы зашли в одноэтажное серое здание, в котором размещались библиотека и сам клуб. Настроили инструменты, попили чайку, я переоделся. Слышали – как за стеной заполняется зал. Теми зрительницами, перед которыми мне предстояло выступать. Вдруг я вспомнил, что забыл дополнительную микрофонную стойку и попросил Диму сходить в машину за ней. Дима ушёл. Через несколько минут вернулся весь красный и какой-то взъерошенный:
- Пацаны! Я обалдел вообще! Больше туда не пойду!
- Я как только пошёл через зал, они сначала смотрели! Потом, вдруг кто-то закричал: - Девки! Щупай его! Щупай! –
- И они как набросились на меня со всех сторон! И начали трогать везде! Еле вырвался! Кое-как обратно вернулся!-
Мы все расхохотались. И это было, безусловно, впечатлением для каждого!
Я понимал – перед какой аудиторией мне сейчас придётся петь! Но, как ни странно – это окрыляло! Я же всегда их любил. Их, ЖЕНЩИН! А их не обманешь. Они нутром чувствуют мужскую суть, они нутром чувствуют ложь и кривду. Они кожей понимают – действительно любит их этот самец, или нет. Уважает ли он? Или просто тупо использует?
Я это знал….И чувствовал, что всё будет в порядочке. Поэтому выгнав пацанов в зал, на первый ряд,  вышел следом и начал концерт:
- Привет Вам, сестрёнки!!!
Это были мои первые слова. На протяжении концерта потом услышал несколько раз восторженное :
-Давай, Серёжа! Давай, братишка!
Нам сказали потом, что зал рассчитан на 400 человек, а их было 750 !!! Они сидели везде: в проходах, на подоконниках, на полу! Приём, уже после первой песни был фантастическим! Женщины, изголодавшиеся по впечатлениям, не просто хлопали, они отдавали такое количество эмоций и энергии, что хотелось взамен отдать всё своё тепло. Я работал страстно и отчаянно. Нельзя было ни капли лжи, ни капли фальши. Впрочем, это правило существует для каждого моего концерта, но здесь был случай особенный, эктраординарный!
Контингент удивлял. Все были поделены на группы. В одном углу сидели цыганки, их было много. Как потом нам пояснили – очень много сидит за наркотики! В центре – много молодых, крепких девушек, явно дерзкого вида.
Дальше – уже разношёрстные группы, пожилые, молодые.
После концерта некоторые из центровых кричали:
 - Серёжа! Блатным распишись! Блатным!
Среди них было несколько явных пар. Они нежно прижимались друг к другу. А одна пара даже раз поцеловалась после романса, который я проникновенно спел. Этот романс, на стихи Гумилёва я спел намеренно, без оркестрового аккомпанемента, просто под гитару. Разумеется понимая, что этот нехитрый приём не пройдёт просто так, ординарно и бесследно. Спел хорошо, проникновенно, с «качем», включая все свои обертона и вокальную технику. Закончил. Пауза. Мгновение тишины. Взрыв. «Браво!!!»:
- Браво, Серый……- подумал я….
Мои парни сидели довольные…. Улыбались и показывали большие пальцы.
Концерт прошёл не просто «На Ура!». Концерт прошёл великолепно. Такие острые впечатления я получал, как я уже сказал выше, пожалуй, только в Чечне, когда мы выступали перед бойцами, которые ежедневно встречаются со смертью. Парадокс, но вот такие ассоциации возникают сейчас, когда вспоминаю эти два мероприятия. Да, конечно все концерты, как-либо связанные с экстремалом вызывают весьма взрывные впечатления. В Челябинской «однёрке», несколько лет до этого, я тоже был в шоке. Когда впервые «заехал» с концертом в зону «строгого» и «особого» режимов.  В зону, где увидел на стенах в отрядах плазменные телевизоры и паласы на полу. Где увидел такой порядок, какой и на воле в некоторых домах не встретишь. А у библиотекаря «зековская» роба больше фрак, или смокинг напоминает. Настолько она отглажена и чиста. Там мне объяснили:
- Срока большие, поэтому так и живём!
Но этот концерт, в женской колонии – это было нечто совершенно удивительное! Сразу после концерта нас выводили под охраной, через задние двери, объяснив это тем, что «порвут на сувениры». А когда мы приближались к воротам, на территории колонии мы снова прошли мимо «Дома Ребёнка». И тут ещё одно острейшее впечатление! Я увидел маленьких деток, которых вывели на прогулку. На эту детскую площадку. Представьте себе детей, которые, собственно мужчин то толком и не видели в своей жизни….. В своей этой странной и страшной жизни за «колючкой»! Они сгрудились вокруг «воспитательниц». Некоторых женщины поставили деток прямо на заборчик. Они смотрели на нас с таким восторгом и так глубоко в души…..
- Гости пъиехали!
Не выговаривая буквы пропищал кто-то из них….
Сердце зашлось…..Комок в горле….Как сейчас вижу эту картину со стороны….
Я позже написал песню «Я родился в тюрьме…..почему так случилось?»
Просто «Торкнуло»! Просто задумался над этими вопросами. Почему человечек рождается и там, в неволе? За что ему такое наказание? Зачем, почему он так несчастлив уже с момента рождения? С самого первого момента прихода в наш мир?! Какую такую карму он отрабатывает?! Почему душа там, на небе выбирает себе именно такой путь?! Или заставляют выбирать?!
Песня получилась хорошая. Я даже альбом так назвал, именем этой песни. Мне бы очень хотелось когда-нибудь спеть её там, в посёлке Головино, Владимирской области…..
Женская колония была последним пунктом нашего благотворительно -концертного маршрута по местам лишения свободы в том году. Я очень рад, что это произошло в моей жизни. Это нас всех ещё больше сплотило с «владимирскими», их со мной, меня с ними!
Потом была Астрахань! Вернее – наша поездка туда, на рыбалку! Сохранилось много фотографий и потрясающих впечатлений. Это была абсолютно алкогольная, мужская вылазка в необыкновенные места. Мы опять ездили всё тем же коллективом: Сергей, Володя, Димон и я. К нам добавились ещё три «рыболова», которые, собственно и пригласили туда. И ещё один персонаж, по имени Андрей, собственно муж той самой Наташи-парикмахерши, которая была самой близкой подругой жены Сергея Худякова. Он тогда работал у Сергея в автосалоне  компъютерщиком. Человечек слабовольный, закомплексованный, а потому молчаливый и неинтересный, как личность. На тот момент он ревновал меня к своей весёлой жене, хотя оснований для этого не было абсолютно. Ну, - пару раз я потанцевал с ней на мероприятиях, ну – глазки построила. Она, как выяснилось потом – строила глазки многим! Худяков мне сам об этом рассказывал. Хищник, вернее – маргинальная хищница. Такая – мелкая, но острозубая пиранья. Но об этом позже.
Вот таким составом мы и прибыли куда-то под Астрахань, в местечко с названием «Раскаты».  Поселились в ветхом домике, абсолютно по-спартански. Так было договорено заранее. Туалет – во дворе, умываться – в речке, столовая – рядом. И началась наша алкогольно-рыболовная эпопея. Впечатлений – море! Во-первых: рыба просто кишела в реке, вода, сразу за нашей столовой была как кисель от «малька», плавающего гигантскими стаями. Во-вторых: наша повариха, с необъятными бёдрами, Ира, готовила так вкусно и разнообразно, что я и предположить не мог, что бывают такие блюда из рыбы! Такие котлеты из щуки! Такая уха и прочие кулинарные изыски! В-третьих: мне, разумеется, сразу нашли гитару. И тут началось паломничество! Егеря, пограничники, ФСОшники, местные приблатнённые, просто жители начали приходить, приезжать на мои импровизированные концерты. Потом пошли дары! В основном,- в виде осетров! Сергей Худяков смеялся:
-С тобой хорошо ездить! Можно даже денег с собой не брать, всё даром! Ешь – не хочу!
В-четвёртых: мы много выпили виски. Очень много! Я никогда так не «рыбачил» ещё в своей многострадальной жизни. Димка, наш «Морской котик»,  ловил за хвост змей, их там удивительное количество и постоянно приходится смотреть под ноги. Щука клевала великолепно, мы даже съездили с егерями на местных «каяках» на спинингование. Арбузы – сумасшедшие, ароматные, сладкие,  коровы – бешеные. Коровы в Астрахани вообще удивили нас. Просто так бродят себе по дорогам, днём, ночью. Прямо в степи! Сто километров туда нет жилья, сто километров обратно – тоже! А коровы бродят! Худые какие-то, полудикие! Их машины чуть ли не ежедневно сбивают! Мы на обратном пути видели такую, сбитую. Прямо сразу перед нами, за пять минут до нас «Камаз» сбил такую. Лежит, агонизирует! Чуть не врезались в неё!
Астрахань покорила своей дикой, великолепной природой, своей энергетикой и ещё больше сплотила нас, сблизила. Мы проверились по-мужски в таких правильных, «полевых» условиях. Они поняли кто я, я – какие они, эти «владимирские»! Домой приехали с полными багажниками рыбы и впечатлений!
Мы общались уже довольно долгое время. Было ещё несколько моих поездок туда, к своим близким друзьям! Были посиделки, концерты, просто замечательное общение. Сергей постоянно повторял мне о том, что ему не с кем поговорить по душам, и что никто так не понимает его, как я. Мне было это понятно и, разумеется, - приятно. Они приезжали за 300 километров ко мне, в Завидово на дни рождения и Новый год. Всё было просто замечательно. На тот момент мы окончательно сблизились по-товарищески и, казалось – ничто не помешает этим отношениям.
Но, увы! Ничто не вечно под луной…
Что разъединяет близких по духу людей, друзей, товарищей? Либо – экономика, либо – шерше ля фам! В данном случае случилось и то, и другое, как я подозреваю.
Сергей вдруг взял и влюбился в эту худую, белёсую деУшку по имени Наташа, в пиранью – парикмахершу, которая была самой ближайшей подругой его жены!!! Они вообще были с юности – «не разлей вода». И я не раз наблюдал такую картину, что они втроём, Сергей и две Наташи были вместе везде. В гостиницах, на мероприятиях, ужинали с нами и прочее. Сергей смеялся:
-Ты только не подумай чего! Многие уже и так думают, что мы живём втроём! Но это не так! Просто давно дружим с Наташкой!
Я отвечал:
- Да, ладно, чего ты! Мне то какая разница! Ну, ты сказал – я услышал.
Всё было нормально до момента, когда Сергей позвонил мне в Москву и попросил забронировать гостиницу. Что я и сделал. Он сообщил:
- Понимаешь, первый раз такое! Ну, люблю я её! И жена меня всю жизнь не понимает, рожать от меня не хочет. А её, ну прям, люблю!
 Я был в шоке. И не только я, разумеется. Все его друзья были потрясены таким раскладом. Мы то все прекрасно понимали, что за персонаж он выбрал себе в спутницы. Это была такая банальная, нелепая драма! Он мне сам рассказывал, что порой не может понять, что происходит. Что умом понимает, а сделать ничего не может. Что его жена заставала её перед их дверью с какими-то травками, волосами. И что они обе ходили в разное время к одной и той же бабке-колдунье ворожить на него! Он вдруг совершенно неожиданно чуть не умер от воспаления поджелудочной железы! Был страшный приступ и его еле откачали. А потом неоднократно этот приступ повторялся. Он вдруг разогнал всех своих друзей, оставив только Димку. Со мной стали вдруг натянутые отношения внезапно и резко. Пропала та доверительность и искра, которая бывает между близкими друзьями. По непонятным для меня причинам мы с ним просто взяли и поругались «в хлам» на одной из встреч. Причём он мне говорил, что я оскорблял его женщину! Хотя я абсолютно не помнил этого, собственно это и не свойственно мне – оскорблять чужих женщин. Тем более – женщин своих друзей! Я понимал, что ему просто методично «дуют в уши»! С простой целью – максимально монополизировать влияние на него, изолировать от всей прежней жизни.
Параллельно развивалась другая, экономическая история наших отношений.
У Сергея Анатольевича Худякова начался, в связи с этими шерше-ля фамными обстоятельствами, с регулярной «ворожбой» на него, с регулярными стрессами и прочей пакостью,  самый поганый период под названием – ЖОПА. Но мы тогда ещё не понимали этого. У нас пока ещё не произошло главного конфликта, он пока только уходил из семьи. Только-только они провели первую «брачную» ночь в Москве со своей Наташей -парикмахершей. Как-то раз, при нашей очередной встрече он предложил мне:
- Слушай, Серый, у тебя же столько связей! Ты общаешься со многими, от прокуроров до депутатов! Я вот тут думаю сменить профиль своего бизнеса. Надоело торговать машинами. Хочу всё свернуть и заняться другими, более перспективными вещами. Я же на реке вырос. На Клязьме. А мой батя всю жизнь на «земснаряде» проработал. Да и мы с Лёхой, братом тоже не один сезон, по юности! Хочу поставить на Клязьме свой «земснаряд» и начать мыть песок. Вот это – самый перспективный и вечный бизнес! Дорогам и стройкам всегда  нужен песок. Подумай об этом. Может, придут какие-нибудь идеи!
Я ответил:
- Хорошо, подумаю.
Уже, через неделю мы выехали к одному очень крупному чиновнику, моему отличному знакомому, который помог выделению Сергею Худякову участка на реке Клязьма, длинной в несколько километров. Благодаря мне и начался этот новый бизнес, новый этап в развитии наших отношений.
Вроде бы всё разумно, вроде бы всё нормально. Человек при каждой встрече говорит тебе:
- Да ты брат мой!
И никак по-другому. Сергей начал активно работать в направлении строительства «земснаряда». Сообщил мне, что за эту услугу, оказанную ему в получении лицензии и разрешений я уже «имею» свой небольшой процент. И тут у него начинаются проблемы. Оказывается, что «земснаряд» вещь не из дешёвых. И что для этого нужны серьёзные средства. А его деньги, полученные от продажи прошлого бизнеса – кончаются. И он обращается к кому? Правильно, вы угадали – к своему «брату», то есть – ко мне. Он знает, что я только недавно продал квартиру, приобрёл новую и делаю ремонт в ней. И что у меня есть некоторые средства для этого.
И что же происходит далее? Разумеется, его «брат», то есть я даёт ему серьёзную сумму  для того, чтобы «наш» совместный бизнес наконец-то заработал. За это Сергей Анатольевич Худяков на словах гарантирует своему «брату», то есть мне тридцать процентов от прибылей с нашего совместного теперь уже бизнеса. Какие документы? Я же – «брат»! Всё пока красиво, не так ли, читатель? Но карма есть карма….. и поганый период только набирает обороты. И дружба только начинает ещё разрушаться. 
Совершенно неожиданно для всех происходит отвратительное! Димку, который - заместитель начальника железнодорожной милиции, который – «подводный пловец», и  который наш в доску - арестовывают!
Якобы за получение взятки! И ему грозит – минимум 8 лет за решёткой!
Что наступает за этим? Дима – в тюрьме, Серёжа нанимает адвоката. Отказывается от моих услуг, связей и всё решает сам. В итоге это сработало и оказалось правильным ходом. Местные адвокаты всегда лучше московских знают обстановку у себя в регионе. Но адвокату нужно платить! Не так ли? А где для этого взять средства, как не у «брата»? То есть у меня… И «брат», разумеется, опять вынимает из семьи на этот момент уже последнее…..
Димку выпускают. Я еду на суд во Владимир. И страшно радуюсь, что мой близкий, наш Димон выходит на свободу! Мы едем в ресторан, празднуем это чрезвычайно радостное событие. Сергей Анатольевич Худяков клянётся и божится своему «брату», то есть мне, что деньги быстро вернутся. И очень скоро мы уже будем лежать в шезлонгах на побережье Испании, в тени собственных домов…………………………………………………………………………………………………….
Шли годы…….к телефонам никто не подходил….
Нужны ли комментарии? Думаю да.
Всегда противно получать разочарование в людях. Когда это касается тех, кому верил безоговорочно – вдвойне противно! Когда близкий человек, которому ты доверил сердце, отдавал часть своей души,  просто плюёт тебе туда, в душу, поступает как последняя тварь, как чёрт последний – вообще не укладывается у меня в голове. Меня воспитывали так, что мужчина всегда должен отвечать за свои слова и поступки! А как воспитывали тех, кто предаёт?