Ель- изумруд, что в шелухе орехов
хранится, - словно в трудных складках шторы
хранится луч - она невидима на первых
порах, пока не загорится желтый шорох
завесы памяти и музыки прибудет;
и искра пробежит; и музыкой остудит;
и вызвонит из студня ломких нитей
воспоминание. Есть квадратуры истин
и искр в струне - есть кавдратура звука.
В глухом орехе есть заснеженность испуга.
Молчанья завороженная странность.
Я ж - квадратура памяти. Я ж - жалость
к паденью, к трещинам,
к каким-то млечным слухам,
я различаю треск до трещины, и духом
я различаю щель
в любом волшебном пеньи.
Hо то, что Елка есть живое средостенье
ореха, - помню я, пока бегу по кругу,
смотря, как клетка обретает форму лука
в стреле сознания, и как из чащи ели
пространство снега входит в дом свирелью.
Но вспомню - вдруг - что дудкой крысолова
та обернулась. Что ждала совсем другого
зеленого огня.... - и об орехи грудью
я разбиваюсь вновь. Ах, нет! Давай не будем.
Орешек сьели. То что пели-спели.
Зачем плескать свирелью мертвой ели?
Я - просто белка. Пусть она забудет.
Я просто белка - мысль об изумруде.
*** "А ОРЕШКИ - НЕПРОСТЫЕ, В НИХ СКОРЛУПКИ ЗОЛОТЫЕ, ЯДРА - ЧИСТЫЙ ИЗУМРУД! Слуги белку стерегут!" (А. С. Пушкин "Сказка о царе Салтане")
7 Август 2011 г.