Проснулась ночь нежданной мукой,
На потолке горит заря
Полоской света фонаря,
И в тишине крадутся звуки
Сквозь раму старого окна
Тревожа слух, слепя глаза.
Съедает свет на потолке
Остатки сна,
наедине
С пропавшим миром и фонарь,
Нелепо светлостью морозит,
Жара, июль, а он изводит,
Он как подаренный алтарь,
Он светит тупо и бесцельно,
Он несуразен и смешон,
Самим собой заворожен
Стоит, глядя несоразмерно
В белесость скорую ночей
Ненужной резкостью своей.
Он не спросонья, что-то знает,
Он пригубил заветный миг,
И мысль нервно замирает…
И он как будто бы затих,
Внедряясь в мозги с раздраженьем.
Неся никчемность от себя,
Не убивая – не любя,
Тиранит светом отчужденья.
Все тщетно в желтом потолке,
Ведь он проникся в суть надежды,
Что мир напутственен, как прежде,
Что главный смысл на земле
В существованье, крайне, важен,
Что всё не зря, что путь заказан
Оттуда… свыше и извне,
В незримой мозгу стороне.
Минуты в прожитых годах…
Как безнадежно смотрит вечность,
Знобит невластный воле страх,
Совсем чуть-чуть…
и вновь беспечность,
Легко, как много, много раз
Под руки, ветрено, берет
Спасая думы от распятья,
Их отрезая как ломоть,
И прорастает в сфере счастье
Полоской света янтаря,
Моргнула ночь – и всё пустое
Зловредное, теперь родное
Желает жить, опять горя,
Под сенью света фонаря.
Он враг, о нет, какая глупость,
На потолке всего, лишь, блик,
Обман ушел, как в ночь старик,
Изрек наказ, но скучно слушать,
И тотчас с мудростью забыт.
Спокойно стало в толчее,
И сон смеркает веки нежно,
Как просто в мире и блаженно,
Фонарь, и свет на потолке.