Меня Муза ревнует к жене
И приходит когда она спит.
В полудрёме пишу, в полусне,
Полусказочник, полупиит.
Тихой ночью приходит, крадясь.
Тронет лиру овеет крылом –
Возникает таинственно связь
За пустым полуночным столом.
В голове клубятся бестолково
Мысли в лототронной чехарде.
Ни одна не выкатилась словом,
Музы нет поблизости нигде.
Муза эти дни, должно, в отгулах,
Завершая месяц, был аврал.
На пушистом облаке уснула
Под негромкий ангельский хорал.
Поэтическая Муза
Своенравна и строптива.
Равноправного союза
Избегает как крапивы.
Снисходительной ухмылкой
Отметёт поползновенья,
Рифмоскладная копилка
Ссохнется без вдохновения.
Неожиданно сюрпризом,
Вновь заявится без спроса
И по женскому капризу
Строчки лягут точно росы.
День ещё не завершится,
Но с причудою знакомой
Муза снова заершится,
Ночевать уйдёт к другому.
Я опять готовлю свечи,
Ужин поздний, как приманку,
Ожидаю каждый вечер
Госпожу мою, служанку.
На пару с Музой квасили вчера.
Я предложил, она не отказалась.
Сегодня мы болеем с похмура,
Хотя вчера казалось: мало, мало…
Она сегодня чуть ко мне дошла,
А ведь вчера и пела, и плясала.
Она и лиру волоком везла
И целых струн осталось мало, мало…
Закуска, стопка, ничего не жаль,
Лишь только бы концовку дописала.
Она нахально кутается в шаль:
«Не жмоть, добавь, - ворчит, -
ведь мало, мало…»
Я понимаю, выпить не дурак,
«Ну подскажи хоть строчку для начала,»
Она мне говорит: «Пойдём в кабак.
Для творческой души здесь места мало…»
Искусству в жертву приношу себя,
Где моя трезвость раньше пропадала:
«Пузырь поставлю только для тебя,
Не уходи…» - она мне: «Мало, мало…»
Поэзия в белых перчатках
Фланирует в парках и скверах.
Дама света, аристократка,
Блещет изысками в манерах.
Лебединой плывёт походкой
Пыль дороги не потревожа.
Грациозна, легка и кротка,
С голубою мечтою схожа.
Но мечта далека от правды
В бытовой грязи часто вязнет.
Я в дорогу с ней не отправлюсь,
Сберегая мечту от грязи.
Остаётся мечта мечтою,
В жизни Золушка необходима.
Любоваться могу красотою,
Жизнь делить предпочту с любимой.
Той, которая также мыслит,
Слёзы льёт, негодует и верит.
Не боится шагнуть под выстрел,
Твёрдо знает, где её берег.
Патриотка и амазонка
Без сопливых надежд на дядю.
Я люблю эту злую девчонку,
Поэтическую наяду.
Однажды Музу встретил
Я в парке у фонтана.
Нельзя сказать, что «леди»,
Но вроде не «путана».
До омерзенья был я трезв.
Она с похмелья мучалась.
Нашли мы общий интерес
По этому по случаю.
Я не дурак на грудь
принять,
Но собутыльник – дама.
Решил, что следует начать
С бутылочки бальзама.
Бальзамчик съели
не спеша,
Ведя за жизнь «базары».
Я чую близкая душа
Сидит со мной на пару.
С ней сам Есенин водку
пил, Любя и ненавидя.
Твардовский спирт ей
разводил,
Почти в окопах сидя.
Высоцкий струны рвал со зла
И бил её гитарой.
Она их Музою была,
Со мной лишь пьёт на «шару».
Я осерчал и ей в упрёк:
«Подруга, выдай чувства!
Я, может с виду и пенёк,
Но хочется искусства.
Ударь по струнам хоть ногой,
Неважно как там будет.
Мне главное своей строкой
Запомниться бы людям».
И Муза дёрнулась слегка,
Но свет из глаз пропал.
Нога была или рука,
Однако есть фингал.
Муза – дама в белом хитоне,
Инструмент музыкальный и слух.
Может лира, может валторна
Я, признаюсь, в этом лопух.
Но своей сладкозвучной речью
Для поэта почти экстаз,
Мне однажды попала на встречу
Пусть не порча, но всё же сглаз.
Я теперь на любое слово
Реагирую так легко.
Кто-то скажет: «Идёт корова».
Я в ответ ему: «Молоко»,
Кто-то скажет: «Бутылка водки» -
Я в ответ ему: «Наливай».
Рядом муза в кривой походке
Свой настраивает курай.
Кто-то скажет – пьяные бредни.
Я, однако, отвечу всерьёз.
Я у Музы был не последний
Кто пил водку разбавленных слёз.
У пьяной Музы грубый нрав,
Фривольны шутки,
Выходки дерзки.
Она, порой приличия поправ,
Гуляет сутки,
Прячась от тоски.
Наскучил яркий светский бал,
Фальшивые восторги,
Подхалимаж слегка.
Иду в прокуренный вокзал,
Где в пьяной оргии
Правдивость кабака.
Здесь реверансы не в чести
И прочие заслуги,
Пусть ты одет во фрак.
И можешь в морду огрести,
Коли не чист на руки
И на словах дурак.
Зато не шепчут за спиной,
В ухмылке раскорячась,
Загаженный слушок.
И с Музой выпьют по одной,
Глаза не пряча,
На посошок.
Об чужой замызганный паркет,
Обтирая нос, бока и плечи,
Русский я ругал менталитет
За желанье выпить что покрепче.
И пока, трещала голова,
Вспоминал всех матерей Союза.
Где-то рядом ошивалась Муза,
Как обычно не совсем трезва.
Неопохмелённый, злой, как пёс,
И глаза, корячась, лезут в кучу.
Мучил неразгаданный вопрос:
Что вчера я спьяну отчебучил?
Сам не помню… Муза, подскажи,
Мы вчера с тобою вместе пили…
А она: - Ах, как меня любили,
Вечер, а казалось на всю жизнь!
Так вчера стихи читали здесь!? –
Выскребаю мысли как скорлупки.
- Что ты, милый, с пьедестала слезь, -
Просто я была в короткой юбке.
Она, порой, уходит на неделю.
Не только по весне – в любой сезон.
Обидно, горько, мучаюсь бездельем,
Ревную и безвременно седею,
И покурить скрываюсь на балкон.
Что позволяешь, глупая ты стерва,
Изранена тобою вся душа.
Конечно, у тебя я не был первым,
Но есть предел и для железных нервов,
И для моих замызганных стишат.
Имей в виду, найду себе моложе.
Вернёшься – не пущу и на порог.
Конечно, молодые все дороже,
Им кошелёк важнее честной рожи,
Надеюсь, потяну на пару строк
Ах, ты уже пришла? Я не заметил…
Сядь, отдохни, снять обувь помогу.
Ну что там нового на белом свете?
Вот чай, конфеты, молоко в пакете…
… И подскажи, пожалуйста, строку.
Жду её с утра и стол накрыт.
Фрукты, торт и лёгкое винцо.
Звонят. Открываю. «Ипполит»
Корчит ироничное лицо.
Слесарь из Горгаза. Вот талон.
Всё в порядке? Ниже распишись.
… Сохнет на тарелке закусон
Как моя обманутая жизнь.
Звонят. Ноги к двери мчите,
Это, без сомнения, она…
Почта. Заказное. Получите.
Что-то ваша подпись не ясна.
Жду её с утра и стол накрыт.
Фрукты, торт и лёгкое винцо.
Я уже набегал аппетит,
Я уже осунулся лицом.
Звонят. Открываю, торопясь…
Там сосед: – Червонец дай взаймы.
К чёрту мне такая с Музой связь
Толь ко до сумы иль до тюрьмы.
Звонят. Надоели. Подождут.
Скрестил пальцы, хоть не суеверен.
Открываю через пять минут –
Так и есть, опять ошиблись дверью.
Жду её с утра и стол накрыт.
Фрукты, торт и лёгкое винцо.
… Съеден торт. Пузырь уже допит,
А из фруктов – пара огурцов.
Привет, привет… Пишу письмо опять…
Безадресное, просто на удачу.
Для почтальона трудная задача –
Потерянную Музу отыскать.
Тебе я слал открытки в райский сад
И на Парнас отправил телеграмму,
Но почта возвращала всё упрямо
С простой отметкой – «Выбыл адресат».
Звонил в больницу, в розыск подавал,
Все злачные оббегал заведенья…
Где носит тебя злое провиденье?
Кто в гости тебя, гордую, позвал?
Признаюсь, были мы порой на «вы»,
И обижали, и давали сдачи…
Но это жизнь, а в ней нельзя иначе,
Прости меня, мы оба не правы.
Всё лето на курортах провела,
У моря, где и фрукты и вино.
Но осень… и она опять пришла.
Прощу её… Я счастлив всё равно.
Ей шоколадный так к лицу загар,
И лёгкая распущенность в глазах.
Я предложу ей кислый «Солнцедар»,
Ирисок, тех, что вязнут на зубах.
Расспрашивать не буду что и как…
Без слов понятно – лира в паутине.
Она легко рифмует мне «кабак»
И вдруг не к месту вспомнит о мартини.
Я помню Стрекозу и Муравья,
Но, если честно, два ботинка – пара.
Конечно, моя Муза не подарок,
Но ещё чаще не подарок я.
Ходят мимо поэтессы и поэты.
С ними Музы – просто любо поглядеть.
У кого-то – как весною первоцветы,
И нарядны и, попросишь, - могут спеть.
А моя, как белая ворона:
И неряшлива, и даже чуть пьяна.
И причёска слиплась в макароны,
И на платье – пятна красного вина.
Но, однако же, приятна для беседы –
Иронична, любит юмор, весела.
О любви даёт мне добрые советы,
Вспоминая всё какого-то козла.
Муза мне и друга заменяет,
Пьёт, бывало, наравне, не отстаёт.
И такое под рюмашку сочиняет:
Вслух сказать, так ухо отпадёт.
И не важно, что шокирует снобистов,
И что критиков слова бросают в дрожь.
Грязь на платье – это всё же ложь,
На душе у Музы очень чисто.
У Музы сладостная дрёма –
Усталой то ль ещё простишь.
Ведь своего не зная дома,
Так безмятежно где поспишь?
Не потревожат. Не подымут
Рукой ли, голосом, пинком.
Спи Муза нежная всю зиму,
Свой сон не мучая стихом.
Спи, набирайся вдохновенья,
Весна тебя разбудит в срок.
Я буду рядом в то мгновенье –
Со мною ручка и листок.
Я был пацан без ярких перспектив,
Но Муза все расставила акценты.
Не хам, не сволочь – это мне в актив,
А то, что молод – это дивиденды.
Пусть четверть века мимо пронеслось,
Но до сих пор она со мною вместе.
Пусть стать поэтом мне не удалось,
Но для людей стал более известен .
Пусть Муза пьяница и я алкаш,
Но все легко читают наши строки.
Прости мне, Муза, этот эпатаж
Как я, любя, простил твои пороки.
У Музы склочная натура,
Не угадать на первый взгляд.
Такое может ляпнуть сдуру,
Что не споёт и «Ленинград».
На завтра каяться без толку,
Слов не поймать – не воробьи.
И не найти нигде иголку,
Чтоб раны штопала твои.
Потом самой ей будет тошно,
Противно, плохо и «не в масть».
Такой стервозно-суматошной
Так трудно в такт с людьми попасть.
Она всегда о том жалеет,
Прощенья просит, в грудь лупя…
За Музу я душой болею
И всё прощаю ей, любя.
Здравствуй, Муза! Удивила. Я не ждал.
Не спеши, не обижайся, не турю.
Стих хороший я давненько не писал.
Сядь-ка рядом, может что и сотворю.
Не впервой мечтать и грезить наяву:
Жизнь такое преподносит – будь здоров!
Но ведь выжил и упрямо так живу
И нематерных хватает пока слов.
Потому не лезь в бутылку от обид.
Нервы, знаешь, не железные у всех.
Друг поддатый иногда наговорит,
А на утро, по трезвянке, сморит смех.
Вот уж если на бумаге что слепил:
Объяснительную, кляузу, донос,
То автографом ты насмерть зарубил
Всё доверие, с которым жил и рос.
Каждый творческий немного человек
С Музой может пошептаться не спеша.
Это, знаете ли, вовсе и не грех –
Посекретничать решит с душой душа.
У моей Музы «едет крыша»,
Как эскалаторы в метро.
То ниже катится, то выше –
Устройство сделано хитро.
Я с этой напастью справляюсь,
Мы с нею точно близнецы.
Я алкоголиком считаюсь,
Она надела бубенцы.
Нам шутовство, по крайней мере,
Серьёзным кажется порой.
Когда нам скажут: «-Вы сдурели!»
Смеясь ответим: «-Сам такой».
Муза где-то запропастилась.
В ожиданьи немой упрёк.
Мне, наверное, не простила –
Поэтессу сберечь не смог.
Я и сам себя виноватил,
Но словами жизнь не продлить.
Приходи, помянем и, кстати,
Что-то в память бы ей сочинить.
Слышу в кухне звенят бокалы,
Захожу, а она – «под шофе».
«- Что-то, знаешь, закуски мало,
Как и рифмы в последней строфе.
Рифму сделаем звонкой и яркой,
К поэтессе с халтурой нельзя.
А пока, давай-ка, по чарке,
Чтоб была ей пухом земля».
Встретить Музу кажется легко.
Открываю – дама на пороге.
Кавалер в заштопанном трико
Выглядит до мерзости убогим.
Понимаю, налицо конфуз,
Надо исправляться как-то срочно.
В рукаве моём козырный туз –
Опоздал, бегу менять сорочку.
Шутка, улыбнитесь, я вас ждал.
Дама в замешательстве – я в темпе.
Ровно две минуты – я предстал:
Не Юдашкин, но и не отрепье.
Дальше, как и следует, экспромт –
Роза в вазе, лёгкая уловка.
Мы же с вами творческий бомонт,
Удивлять не стоит сервировкой.
Два фужера, лёгкое вино,
Апельсин, слегка ещё не спелый.
Пару строк, написанных давно,
Муза-дама даже покраснела.
Чем не замечательный сюжет –
Ловелас прищурился довольно.
Я влюблённый искренний поэт
Не стесняюсь темы алкогольной.
Вы в предисловии своём перестарались
И моя Муза явно приукрашена.
Но будучи мишенью для морали,
Она не только бесшабашна, но безбашенна.
Приходила Муза и ушла
С твёрдым обещанием вернуться.
Понимаю, могут быть дела,
Но друзья друзьями остаются.
Как же встретить? Что подать к столу?
Может быть её сменились вкусы?
Музу привечали на балу,
А тут я, с надрезанным арбузом.