Здравствуй, сестренка. Я знаю, ты где-то здесь.
Глупые ноги ведут прямиком сюда.
Я не поверю, что ты умерла. Ты есть!
– Там, где на солнце спокойно блестит вода.
Я бы не прочь искупаться, но фрау Фрош
Мне запретила, мол, я утоплюсь к чертям.
Знаешь, сестренка, цена мне, наверно, грош;
Плохо в приюте, когда ты ди(карь)дитя.
Гретхен и Сюзи подкинули мне в кровать
Мерзкую жабу. «Ну, будешь ходить к пруду?»
Буду, сестренка! И верить в тебя, и звать!
Нет, я не плачу. Увы. На свою беду.
Наш воспитатель задумчиво хмурит лоб.
Дети хоть раз да заноют. Камилла – нет.
Сара за это меня ненавидит. Боб…
Плохо, мне, плохо за эти почти пять лет.
Я же не помню ни маму, ни папу. Эх…
(Может, хоть ты бы?) Лишь старшую вот сестру.
Виктор, наш пастор, сердился, кричал, что грех
Думать об этом – а что, если я умру?
Что, если в воду – и прямо к тебе на дно?
(Я-то ведь знаю, ты там и тихонько ждешь)
Это же лучше, чем снова в приют, одной,
Слушать насмешки и гадкую фрау Фрош.
Ладно, пойду я, сестренка, а то обед.
Кто-то опять мне подкинул в письме: «Тефнут»
Завтра я снова, я честно приду к тебе!
Только… забыла вот – как же тебя зовут…