Осень 1994 года.
* * *
Шелестят в тишине камыши,
Отдыхают моря и озера,
И в таинственной, темной тиши
Неуместны вообще разговоры.
Спиритическим светят огнем,
Под луной, с кратким веком не споря.
Были, снова окажутся дном
Океанским – моря и озера...
* * *
Забыв про войны, древние народы,
Вкушают сладко радость бытия.
В хаосе и гармонии природы
Их от природы отличить нельзя.
Но вдруг чего-то смутно опасаясь,
Они вглядятся вдаль из-под руки...
Там звери, в человеков превращаясь,
Готовят в наступление полки.
* * *
Желтеет степь неуловимо,
И эскадрильи журавлей
Кружат, инстинктами гонимы,
Над светлой дымкою полей.
Что им, крылатым, путь опальный,
Границы стужи, зноя, стран!
Стоит задумчивый, печальный
В степи ковыльной тарбаган...
* * *
А лето, ликуя, не ждало разлуки,
И в сумраке скомкано смолкнул напев.
Но новые, чистые, вздрогнули звуки
И замерли тоже, в ночи прозвенев.
И стали прозрачными, чистыми, воды,
А воздух – свежее. И, друг мой, заметь:
Становится мудрой и щедрой природа,
Встречая с достойным смирением смерть!
* * *
Для меня гладиолус опять расцветает,
Согревает береза сосновый мой дом.
Бескорыстно и щедро Земля одаряет
Неразумных людей красотой и теплом.
Мы любить не умеем, но только любимы -
Нас Земля никогда не устанет любить!
Почему же не можем так ярко цвести мы
И – любовь свою ближним так щедро дарить?
29 августа 1994 года. Ночь-рассвет.
* * *
«В цветах и травах до колен...»
(Н. Заболоцкий).
Какую радость тракторами
Не растерзали здесь едва,
Как вспыхнет степь моя цветами,
Какая вымахнет трава!
Какой потомок на рассвете
Пройдет в туман, ища коней,
Воспетый строками поэта:
«В цветах и травах до колен»!
* * *
Как будто снова орды Чингисхана
Во мгле ночной кострища разожгли:
В степи клубятся дымные туманы,
Горят огни тревожные вдали.
И мечутся испуганно бараны,
Пожары оставляя позади.
Но спят спокойно в норах тарбаганы,
И где-то собираются дожди...
* * *
Гул в степи! Может конные лавы
Чингисхана исчезли вдали,
Или хунну, пригнувшие травы,
В ту же даль, той же лавой прошли?
И холодный могильник, как пламень,
Обожжет страшной тайной ладонь,
Чешуей, что впечатана в камень,
Высекавшим когда-то огонь...
* * *
За городским мудреным разговором,
Когда всему поверить ты готов,
Узреешь ложь сердечным чутким взором
И умысел, вплетенный в сети слов.
И вспыхнет ярко в памяти картина,
Затмив людскую подлость на устах:
Орел степной, парящий в небе синем
И одинокий всадник в ковылях...
* * *
Вы опять напомнили кого-то,
Копии вы чьи-то, только чьи?
Воробьи, как будто самолеты,
Самолеты – будто воробьи.
Краски, грим – и копия готова!
Ватман, циркуль и карандаши.
Мертвое копируют с живого
Достоверно... Только без души.
* * *
Ночую на старой чабанской телеге,
И мир опрокинут опять подо мной,
В ночной тишине я как будто в ковчеге,
Плыву и плыву, а в дали голубой
Вращается медленно наша планета,
И вижу свой путь я с далекой звезды,
Пустыни Монголии, горы Тибета,
Жемчужные цепи Курильской гряды...
29-31 августа 1994 года.
* * *
Мелкий дождь барабанит по крыше
Третьи сутки. Набух огород
Так, что чудится – сочно и слышно
Наливаясь, капуста растет.
Мелкий дождь барабанит ночами.
Милый дождь, не части, не спеши!
В огороде друг друга плечами
Раздвигает картошка в тиши...
* * *
Сапоги отдыхают на прясле,
И падучая блещет звезда,
Разбиваясь о плес. И, как в масле,
Там тягучая плещет вода.
Сапоги отдыхают. И друг мой,
Вспоминая, сидит на крыльце:
Как, ночной очарованный думой,
Я на старом сидел солонце...
* * *
В муках выняньчив эту ватагу
Бабы русские горько молчат.
Обобрав и убив бедолагу,
Бедолаги ночами кричат.
Те убиты, а эти убили.
Снова крики и стоны в ночи.
Были ноченьки сладкие, были!
Но как скорбны старухи. Молчи...
* * *
Счет сошелся опять на ничьей,
Начинают игру по нулям.
Хоть в крапленой колоде твоей
Пять тузов к четырем королям.
Карты биты!.. Снимают с петли,
Закрывают банкроту глаза.
Что же чуткие пальцы твои
Не узнали шестого туза?
* * *
Гром оглушительный, трескучий,
Взорвал земную, ширь и тишь!
И ты, подавленный могучей
Стихией, немощный дрожишь,
Раздавлен волею Вселенной
Не значишь, бренный, ничего.
А час назад еще, надменный,
Ты был хозяином всего...
* * *
Прохладой осени палимы
Шумят деревья на ветру.
И гуси, будто херувимы,
Трубят тревожно поутру,
Скользят торжественно и ясно
С деревьев листья без конца,
Вот также в старости прекрасной
Летят, созрев, к земле сердца...
* * *
Осень, осень! В степи поседевшей,
Одиночество также любя,
Я душой умудренно-созревшей
Улыбнусь и увижу тебя:
По вечерней проходишь аллее,
Льется ливень листвы золотой,
И листва пламенеет, алея
Над твоей золотой головой...
2-3 сентября.
* * *
Бесконечная пыль дождевая
Сквозь мельчайшее сито идет.
А к утру эта пыль, остывая,
Вдруг морозной прохладой дохнет.
Не душа ли твоя так поблекла,
То ли радость в ней, то ли печаль?
Но однажды увидишь сквозь стекла
В белых искрах алмазную даль...
* * *
От каких ты бежишь опасений,
Что пытаешься всем доказать?
И о чем этот ветер осенний
Тщетно пробует лесу сказать?
Как крепки эти корни и вера!
(Ветер ветви их гнет до земли).
В чем хотел он уверить деревья
И исчез, разъяренный, вдали?
* * *
Тараторит трескуче транзистор,
Призывают куда-то людей
Президент, депутат и министр
И какой-то еще лиходей.
Молча слушаем мы ахинею,
Жарим жирных в жиру карасей.
А ловить рыбу в сети труднее,
Чем наивные души людей...
4 сентября
* * *
Холодный дождь от края и до края,
А на душе и слякоть, и печаль.
Идут сквозь мглу машины, завывая,
И мне бы тоже мчаться с кем-то вдаль.
А мне бы слушать пение мотора -
Машины, самолета, корабля...
А этот дождь закончится не скоро,
Все глубже вязну, хлюпает земля.
* * *
Рядом дико ревут идиоты...
Где-то птицы и звери кричат,
Где-то в небе летят самолеты,
Где-то в поле машины урчат.
Слышу – чайки над морем летают,
Слышу – рыбы плывут под водой!
Жаль, что рев идиотов мешает
Слушать гул этой жизни земной...
* * *
«Ты уходишь? Тебя подменили!
Что ты делаешь? Черт бы побрал!»
И мужские слова говорили
Женских губ затвердевший овал.
Что наделал ты, жив ли и где ты?
В мире больше и больше беды,
Значит – меньше мужчин на планете.
Губы женщин сухи и тверды...
* * *
Те спешат, не торопятся эти.
Все не вовремя. Горе опять!
Всех тщеславие губит на свете,
Заставляя про срок забывать.
Есть свой срок для тепла и мороза,
Есть свой срок для любой красоты.
В марте корни замерзнут у розы,
В сентябре – запоздают цветы...
* * *
Так куда бы вообще мне податься
От словесной тупой ерунды?
На словах можно с Богом равняться,
Всех спасать от вселенской беды,
Все уметь, созидать в душах храмы,
Всех прощать, бескорыстно любя.
На словах! Но ведь в этом и драма,
Что вы любите только себя...
4-7 сентября
* * *
А лист последний не слетает,
Хоть ветры злее и сильней.
Меж клочьев черных туч мелькает
Последний куцый клин гусей.
Прощальный крик морозно тает!
В провале черного окна
Их в путь старуха провожает.
И – цепенеет тишина...
* * *
Стреляли, резали ножами,
А кто-то грабил, воровал,
Но каждый принципы и знамя
Как оправданья поднимал.
В церквях, мечетях замолили
Убийства, кражи, грабежи,
И руки выскребли, омыли...
Кровь не смывается с души.
6 сентября 1994 года.