Деревенские мальчишки ловят плотву на удочку.
Безногий бородач на телеге с сеном.
Избы вздыбились на косогоре,
как плоты на речном повороте
при заторе.
Между ними,
словно льдинка,
в белой блузке и косынке
вдоль заборов по тропинке,
до колен подняв подол,
к мутным водам —
к перевозу,
из былины с ходу — в прозу
забежала, а потом —
отдышалась, улыбнулась,
встав на колесо телеги,
посмотрела через реку —
не покажется ль паром?
На губах её помада.
Грудь под блузкою —
что надо!
Не везло, видать, калеке,
взял и приобрёл телегу.
И теперь она в телеге
уминает задом сено,
а старик глядит елейно.
Впечатляющая сцена.
Оглянулась на мальчишек
(не посмотришь —
не уважишь),
ей бы нужен мужичище —
из плотвы плота не свяжешь.
Он, наверное, не знает,
тот, который подошёл бы.
Он, уверена, не с нами —
грудь спокойная под шёлком.
Он, наверное, в Норильске,
иль плывёт по Енисею,
или вовсе
на Карельском —
броситься б ему на шею.
Может, этот подошёл бы
со своей судьбой тяжелой?
Тот, что рядом
на телеге.
Может, было б ему легче?
Запоздалые свиданья,
бесталанные любови.
Сколько было опозданий!..
Бесконечна эта повесть.
Все так медленно и ёмко —
избы, удочка, берёза
(как замедленная съемка),
женщина у перевоза.
Борода глядит нелепо
на обтянутые икры.
Нескончаемая лента,
не придуманные игры.
1972