Я знаю, что бывает немота,
когда черта – и больше ни черта.
В твоей породе шлак. В составе шлака
обрывки какофоний ветровых,
труха, и шелуха, и горький жмых,
и ты молчишь, как старая собака,
всё понимаешь, смотришь и молчишь.
И, как охотник, бдишь. Но ловишь тишь,
и разделённых звуков мятый хаос
сгущается за предрассветной мглой.
И двор метёт облезлою метлой
горбатый алкоголик, доктор Фауст.
Все прежние слова – напрасный труд.
Гомункулы в закрытых колбах мрут.
Ни грамма золота на тонну серы.
Лишь век спустя, меж тьмой и немотой,
поймаешь слово с шёрсткой золотой,
и снова ночь.
И ночью кошки серы.