Возрыдаем умиленно вместе с Серафимом Романовым
о Святой Руси, открываемой заново.
Не выпускай из рук псалтырь вместе с м.Евфросиньюшкой,
пока мастерски тайнопись её не осилишь ты.
Придите, поклонимся и припадем к Отцу нашему чистому,
беспримесному, нерукотворному и нерукописному,
непричастному ни порче, ни смерти, ни скверне -
Отцу, которого нет милосерднее.
У доброго пастыря овцы накормлены,
на пажитях злачных пасутся преупокоены.
Днесь гласы пастырские слышат и различают,
поют пастуху литургическую величальную.
Не приведёт добрый пастырь овцу на бойню кровавую -
приведёт к Отцу обожаемому Аве Отче Аве!
О как далёк от Москвы пустынножительной
Отец наш! Скрывается в братской обители,
где сёстры сорастворены девственным братьям,
и свечи возжжены к чистым объятьям.
Ничего выше супружества Агнцу бессмертному!
Ничего прекраснее атлантического консоламентума!
Истаивали от Миннэ отцы наши на архипелаге.
Отбивали после свидания с ней вражьи атаки
в красном Гулаге, в откровенном Гулаге.
Иные уже больше полвека брюзжат надоедливо
одну и ту же песню в полтретьего,
как если бы ни Гулага, ни Второй Соловецкой не было
и не существует ничего кроме змеевника и вертепа.