1.
Совершенно непонятно как идти вперёд.
Наверно, также как идёт на взлёт
И режет небо острая ракета.
Тогда, быть может, нищего рука
В пошарпанную шерсть одета
Тебя с сырой земли не подберёт,
И не качнется и не упадёт твоя монета
Тогда с заветного и тонкого ребра.
2.
Как будто опустив холодную ладонь
На потное пространство лба, как на огонь,
Подёрнется в сухих глазах пространство.
И в этот миг прозрение придёт к тебе.
Тогда, не глядя на кривых зеркал коварство,
Ложась на неотвеченных вопросов бронь,
С большой претензией на постоянство,
Солнечный блик забрезжит в темноте.
3.
Я снова этот август провожу один.
Я жду, когда душа моя надломится,
Скользнёт сквозь зубы жизненных картин,
И вспенится слюной, и успокоится.
Движеньем резким вылетит из головы,
Завьётся на висках, перетекая в бакенбарды,
Мой план побега из двухкомнатной тюрьмы,
Мой свежий воздух, запертый окном веранды.
4. Ане Байковой
Мы были счастливы давно с тобой,
Верней, как ты - не знаю, я-то - точно.
И я сижу, обёрнутый закатной пеленой,
И грустно улыбаюсь вспоминая. Прочно
Ты засела в подреберье у меня тогда,
Когда я юность собственную тратил
И за тобой болтался банкою, что на хвосте кота
Гремит. Но счастлив был. На этом - хватит.
5. Маше Коган
Возможно, не станет "завтра".
И "когда-нибудь" не станет тоже.
И смешная для нас доля фарта
скользнёт пухлой каплей по коже.
Настанет, быть может, время,
или что-то с его названием,
когда ворочаясь и пламенея,
развиваясь алым знаменем
из рук твоих маленьких цепких
выскользнет лист с признанием.
И останется только бледным
светом в памяти нежность сравнения
наших имён с чем-то волшебным,
и на французский манер ударение.
6.
Всего лишь двадцать минут
На пустой ночной летней трассе.
И капли жидкости из глаз уж боле не текут,
Не стало мне! Я чай не в первом классе.
Я не берусь тебя винить.
И осуждать не буду.
Но мне теперь не сотворить
Тебя такой, как ты была
Со мною, без меня, нигде и всюду.
И лёгкость твоего крыла
Не поднимает больше ввысь ассоциаций груду.
7.
Последние выходные лета.
Последняя песня спета,
Последние трубы гремят,
Взывая к знаниям и возраста порокам.
И листья календарные зашелестят,
И тени ровно встанут в ряд,
И дёргается веко в сне глубоком.
8.
В абстракцию превращается погода,
И я на ней с лицом урода
В окне с включённым светом остаюсь.
Во рту коптится пряный привкус,
И льётся мутным дымом дискурс
О том, что, я, простите, повторюсь,
Нет у судьбы начала и конца,
И без яйца не снесть куре яйца,
О том, что времени не существует.
О том, что Мёбиус не изобрёл кольца,
А лишь придал кольцу пространство,
Где оное берёт размах жнеца
И проповедуя вселенной пуританство,
Себе противореча, торжествует.
9.
Вот уже сентябрь целует меня
Так нежно, как будто в последний раз.
И ложится осадком на дно колбы дня
Жаркого трёхмесячья перифраз.
Отлетает от неба тяжёлый кусок,
Превращаясь в грозу и тьму.
На ветру реверанс отдаёт лепесток
Ослабевшему стеблю своему.
Я стою, подняв голову. Мокрый асфальт.
В чёрное небо направлен глаз.
Я слышу, как рушится мир, переходя на альт,
И смещается цикл природных фаз.