Ещё маячит отблеском тепла,
Как коньяком янтарь невинно ранит,
Таинственно-прекрасная пора…
Мне нравится взрослеющий сентябрь…
Он не седой, он зрело-золотой,
Натянутый изящной мощью мышцы.
Мне стать его хотелось бы с тобой…
И я делила… только плохо вышло.
Нет слов, чтоб объяснить… но чтоб понять –
Скажу тебе, дай своего Зимбабве.
Дай горечи, которой не унять,
И искренности, той, которой ради
И стрелки суетливы и пьяны,
И руки блУдны, и голОдны мысли,
Мы рукава одной большой реки,
Которая совместной, увы, жизнью
Не облачилась в картах и мирах.
Мы между дат останемся дефисом,
Который просто есть, и этим рад…
Не всякая черта лобзает выси.
Пропью рассвет – пусть будут миражи,
Пусть грубо ржёт чреватое похмелье.
На будущей неделе горстку лжи
Я мимоходом брошу в измеренье
Твоих удач. Сложи в лихой сюжет
Все наши недомолвки, недодачки.
Скажи вперёд, что виноватых нет.
Ну а назад – могло бы быть иначе?
Не знаю я, и знать хотеть устал…
Слабеет мозг, весь зарастает в память.
Он странен так: он мог быть пьедестал.
А мог не быть. Но мог с него бы править.
Крепка строка. Мне не хватает дна.
Чтоб оттолкнуться, чтобы верить вдоху.
Всё глубже скорбь. Всё больше не видна…
Попытка благодарного упрёка…
Весь стол в снегу. Целебный порошок…
Простая осень… похотливой самкой
Идёт навстречу. Да, всё хорошо.
Всё хорошо. Я улыбнусь украдкой.
30.08.11, Финляндия, г. Хельсинки