Другие бережно строят гнезда, уют крадется котом в дома,
А ты не понял, не строил. Поздно. Ну, не дано тебе понимать.
Пока ты бродишь по белу свету, целуешь ветер, гоняешь пыль,
Хранишь в кармане ключи от лета, на песни странные тратишь пыл,
Друзья из детства выходят в зрелость, играют свадьбы, растят детей,
Их раньше старые сказки грели, теперь их греет огонь в плите.
У них хозяйство, любовь, работа, семья, дом-крепость и счастье в нем.
Другие цели, дела, заботы, и жизнь спокойным горит огнем.
Ты брел за солнцем в густую просинь, слова лелеял за годом год,
Вдруг оглянулся - а рядом осень, а кроме осени - никого.
Другие выросли - сосны, кедры, ветвями щупают небеса,
А ты поднялся ростком из недр, а после выгнулся, как бонсай.
И вот, бредешь по пожухшим листьям, невольно смаргиваешь слезу,
Воспоминаниям смотришь в лица, а душу странный терзает зуд,
И, извиваясь от новой боли, кричишь, уставившись в вышину:
"Я счастья в доме не стою, что ли?! Я хуже прочих? Ответь же, ну!
Даруй стабильность, ну, сколько можно, на что я трачу бездарно жизнь?"
И слышишь голос: "Да мне несложно. Но раз так хочется, откажись
От вольных странствий, костров в дороге, привычки спать на сырой земле,
Идти туда, куда тянут ноги, платить стихами за свежий хлеб.
Пора из задницы вынуть шило, довольно песен и звонких фраз.
До трех считаю. И раз решился, снимай котомку, готовься. Раз..."
Ты отступаешь на шаг поспешно, у сумки стискиваешь ремень:
"Прости, должно быть, я глуп и грешен, но не готов на такой обмен.
Я слишком мало забрал у мира и мало выдал ему в ответ.
Должно быть, Господи, я не вырос. Другой дороги пока что нет.
Как буду жить - не твоя забота. Короче, это... я поспешил".
И бог тебе отвечает: "То-то. Ступай отсюда и не греши".
Уходишь прочь и тебе не легче прощаться с теми, с кем пел и пил,
Но раз уж был ты с дорогой венчан, иди по ней, сколько хватит сил.
И вот из зыбкой осенней хмари идешь, насвистывая, в рассвет.
А в спину шепот: все будет, парень.
Иначе.
Позже.
Но нынче... нет.