Я в весеннем лесу и на летнем лугу,
на осенней листве и зимою в стогу,
при луне, при тоске, при чужих, при своих,
и стояли стеной Капитонов, Долгих,
Кириленко и прочие, в шапках и без,
ветер дул озорной из разбитых небес,
и кружило меня, и крутило её,
и мутило порой, и мочило бельё,
я кричал «Зашибись!», я шептал «dans tes yeux...»,
а в ответ раздавалось её «ой-ё-ё»,
и животная страсть о спинные мозги,
и проклятая совесть – нечистая, сгинь!
Брежнев умер, сказали, а Ленин – живой,
утомлённо Андропов качал головой,
занималась заря непотребством в ночи,
и чернила текли из потухшей свечи.