Знаю его давно. Его легко примечали все. Так как стоял он всегда как бы в стороне, где-то на обочине жизни. И не потому, что был в обиде на мир. Просто из скромности, чтоб не мешать другим двигаться к светлому будущему. В общем, уступал дорогу из вежливости.
По этой причине от него уплывали пароходы, улетали самолёты, уходили поезда и невесты. Но ничего не омрачало его грустного осеннего настроения. Были за его долгую жизнь и счастливые случаи, о которых приятно вспоминать. Жёны уходили тихо и мирно, не выдержав задумчивый темп жизни. Им хотелось всего и сразу.
А он, кроме всего, очень любил осень. Он даже женщин любил увядающих, как осень. Шум и весёлость претили ему, а вот тихое увядание природы и женщины заставляли почти плакать.
Когда наступал сентябрь, он брал отгулы на работе и рано утром уходил в пригородные леса. Бродил там под мелкие осенние дожди до самого вечера, обследуя поля, озера, горы…
В сухую погоду он засыпал в опавших листьях, наслаждаясь тишиной и покоем, чего не может дать город. Бродил он по осени до самого первого снега.
Лет в двадцать увлёкся поэзией. Начал писать стихи. Его вирши были похожи на стихи тех поэтов, с которыми он поочерёдно знакомился – Блока, Пушкина, Лермонтова, Есенина.… Так он дошёл до Вознесенского…
И стихи его, любительского уровня, лучше всего удавались про осень. Опавшие листья, на которых он так часто засыпал, отложили на его мысли свой пожизненный отпечаток.
Незаметно летели годы. Поэт, по прозвищу Осенний Странник, писал стихи в стол и старел в своём осеннем одиночестве.
Ему встречались в городе его ушедшие невесты, теперь уже старые, побывавшие замужем бабы, с красными, потрескавшимися от работы в саду и на улице руками, обременённые хлопотами на работе и дома… «Надо и мне к чему-то пристать», - думал Осенний Странник, всё ещё ничем не обременённый, ещё только мечтающий когда-либо вкусить радость бытия.
Он подал заявление в Московский Союз Графоманов. Вместе со своими стихами был сразу и безоговорочно принят. Теперь ему надо было собрать своё творческое наследие и представить на суд народа, который многократно осудил его за бесцельную жизнь. В оправдание можно сказать. Что он всё же посадил одно дерево, которое теперь только всем мешает своей тенью и семенами.
Стихов осталось мало. Пару портфелей поэт как-то сжёг, разочаровавшись. С удвоенной энергией стал бродить по осени. И она сдалась на его мольбы – в первую новой рыночной диктатуры он накропал целую дюжину стихов об осени и жёлтых листьях.
«Ну, летит.…Ну, жёлтый.…А дальше что?» - недоумевали городские поэтессы. «Бывают и у людей дети пьяницы», - оправдывался на это Осенний Странник. И творил просто:
«Обращаюсь ко всем графоманам-братьям,
По сентябрьской красе всех прошу начать я!
Опишите красоту стихотворной строчкою –
Как блистает на весу листик жёлтой точкою».
Да ещё сожалел:
«Всё о жёлтых пою, а цвета-то разные:
Хорошенько поглядеть – есть и листья красные…
Не успеть мне воспеть все оттенки осени,
Ты, прости, красный цвет, что тебя забросили…»
И так он писал сотни строк! Он по-прежнему был на обочине жизни и литературы. Его до боли трогал вид опавших листьев, которые убирала дворник его двора тетя Фая. Взволнованный увиденным, он тот час же написал осенний романс, где такие вопли души:
«Ах, зачем? Остановите неполезный этот труд!
Мои листья не гоните, пусть на родине умрут.
Только дворник, тётя Фая, с сожаленьем говорит:
«Я бы листья не гоняла… да начальник так велит.
Говорит: нет в листьях толку. Многим лист не по нутру,
Потому их втихомолку убирают поутру».
Да, жутко ошибались в те давние годы прошлого века наши начальники, заставляя выметать опавшие осенние листья, и только в наше время ученые доказали ошибочность прежних взглядов. Но до сих пор никто не наказан за те проделки и чистый садизм горе-руководителей.
Повинуясь приказу, дворники выметали чисто. Оставляя серый надоевший асфальт, но ещё больней для странника было, что уходила сама Осень, вдохновительница Поэзии! О.С., если писать имя поэта сокращённо, оставался один и. бывало, уже глубокой зимой писал об осени, глядя из окна на февральскую метель.
«Неужели уйдёт от меня Бабье Лето?
Неужели опять я останусь ни с чем?
Разрешите ружьё, - я ударю дуплетом…
Если вдруг попаду,… подарю его всем.
Расставляйте столы, наливайте бокалы,
И отведайте все угощенье моё;
Во лесах золотых этой снеди навалом,
И пресытилось ею лесное зверьё…»
Как-то я зашёл на творческий вечер одного уфимского композитора и вдруг услышал там строчки из творчества Осеннего Странника. Композитор нашёл в его строках мелодии Осени и сделал весьма успешный для себя шлягер, с которым ездил по всяким конкурсам и даже получал призы. Впрочем, вот эти строчки:
«И под дождиком Осени я смеюсь и пою…
Ах, зачем она бросила мне улыбку свою?»
Строчки пели. Вальсируя под оркестр, мужчина и женщина явно осеннего возраста и даже волосы женщины были цветом в осень! Спев, они рассказали, что исполняли эту песню в Москве и скоро она выйдет в сборнике песен.
Много лет прошло с той песни, сборника я не видел, может быть, он и был или есть, но, изучая творчество Осеннего Странника, вижу, что его труды не пропали зря и, вероятно, кому-то приносят пусть небольшие радости, сам, же О.С. стал стар и не пишет осенних строк, ибо нет тех молодых сил, чтобы пройти по осени десятки километров. Да и леса нынче стали людными – народ по совету поэта берёт всё из осени с собой. Чтобы припасов хватило надолго.
Исследование жизни и творчества
Осеннего Странника провёл Геннадий Юдин