Эта осень вошла постепенно и тихо, не сразу
Ей ещё предстоит на костре погребальном сгореть,
А мне видится та, где метался затравленный разум
Между выбором жить или вслед за тобой умереть.
Как в стекле боковом проносились, вращаясь берёзы!
Несказанный соблазн, застилая туманом глаза,
Звал забыть поворот и закончатся горькие слёзы,
И несносная боль, если вдруг не найти тормоза.
Но мешали глаза мне тобою оставленной дочки,
Крик сестёр долетал через гул разогретых колёс,
На стекле лобовом залипали берёзок листочки
Осень лик обрела в тихом вальсе несбывшихся грёз.
Вдруг возникшие ритмы и образы стали стихами
Увлекал и кружил мир безумных, роящихся снов
Наяву возникали и рушились в пене волнами
Все религии мира заветами тонких основ.
И я верил, не веря, надеясь без всякой надежды
Проклиная судьбу, а уж бога то как поносил!
Искушал уничтожить меня и мой разум мятежный
А в ответ лился вальс и укачивал тихо, кружил...
Я его не читаю, там несказанность в тысячи больше
Он всего лишь фрагмент из картины, которой не быть.
Бесконечная боль филиграннее стала и тоньше
И засела иглой, чтобы помнить, любить и служить.