Первое сентября. Мы с сестрой идём в школу, и несём два огромных букета
Гладиолусов, привезённых днём ранее с дачи. Покупать цветы накладно.
Позади идёт мама, взявшая по этому случаю на работе отгул.
Из школьных динамиков звучат песни, которые ещё не раз будут спеты
Фальшиво, всеми кому не лень. Кажется, что музыка нудна, а тексты нескладны.
Я сам веду сестру в первый класс в то место, куда бы ни пожелал ходить врагу.
…………………………………………………………………………………………
Эх! Если бы я знал, в кого она превратится через тридцать четыре года:
В страшную, скрюченную старуху, умирающую от интоксикации
В съёмной девятиметровой комнатушке на окраине города Подольска,
Я бы не вёл её за ручку в школу, до которой две минуты хода.
Не вёл в этот мир, где языком вылизывают, а зубами клацают,
Где её первым разочарованием станет Пашенька Никольский,
Который неожиданно умрёт от опухоли яичек ещё до Перестройки.
Наши родители дружили семьями, она знала его с Детского сада,
Потому и не поехала хоронить его со всем классом. Ей было плохо.
Не вёл туда, где её не любили, и только из жалости ставили тройки,
Где русичка часто приводила меня в пример, втолковывая ей, как надо
Писать сочинения, и читать с выражением Маяковского и Блока.
Теперь я знаю, что она была из тех людей, которым не нужна школа.
Тихо сидела бы себе целый день дома, вышивая на пяльцах крестиком,
Говорила глупости, ко всем знакомым и незнакомым обращалась на «ты».
Зимой ходила бы по квартире в старом отцовском свитере, летом – голой.
Слушала бы простенькие песни, тексты для которых написаны Резником,
И считала бы, что гладиолусы – всего-навсего необычные цветы.
***