Спина, как мул, безропотно везла
дровишки лет в утяг, наперевес,
завод забот и планов громодье -
во боли лес, мужик,
во боли лес.
Спина мечтала жизни пересол -
в реку - венком, мужик,
в реку - венком,
чтоб хрустнуть, весело и озорно,
любимым, самым слабым позвонком.
Спина хотела с плоскою доской
в любовь сыграть, мужик,
в любовь сыграть.
И грыжу лет, как от груди дитя,
взять и отнять, мужик,
взять и отнять.
Повеситься на детском турнике
в полоску светлую половиком,
и пазлом вхрустнуть юрко в домик-диск
потертым, битым жизнью позвонком.
И спину понимал один матрац,
ортопедический,
он так ее жалел,
что вечером тихонько к креслу полз
и писал в тапочку,
и в предвкушение млел:
– Сейчас спина потянет позвонки
и хрустнет вафельно,
и матерно зевнет,
и даст пинка…
И полечу тогда в привычный угол.
Пять… четыре… взлет!
Вот так у нас проходят дни в любви.
Примерь корсет, мужик,
и улыбнись.
Покуда жив, – ты у себя герой!
И спину выпрями...
Молись, мужик,
молись…
20 сентября 2011