Двойка

Ольга Немыкина
 Варенька стояла перед дверью квартиры, в которой жила с родителями, и не решалась нажать кнопку звонка. Наверное, они уже пришли с работы, и отец, как обычно, попросит дневник.

          Сегодня ранец казался особенно тяжелым. Двойка по арифметике пудовой гирей давила на плечи.

          Украдкой, так, чтобы соседи не заметили в глазок, Варя неумело крестилась и тихонько шептала: «Господи, помоги! Аминь». Слова коротенькой молитвы делали ее смелее и давали надежду на то, что наказания удастся избежать. Так, несколько раз ей везло, и она поверила в то, что Бог есть, и это  именно он подсказывает, как себя вести.

          О том, что он существует, Варенька узнала от бабушки, когда все лето жила у нее в деревне. В ее доме, в углу под вышитым полотенцем висела картина в красивой оправе. На ней женщина с ласковым взглядом держала на руках ребенка. Бабушка объяснила, что это икона, женщина – дева Мария, а ребенок – сын Божий.

          Они помогают, если нужна помощь. Нужно только молитву прочесть. Варя не видела такой картины в городской квартире. И нигде не видела, ни у подруг, ни в школе. Зато в школе она каждый день видела другого маленького мальчика. Недавно всех третьеклассников принимали в октябрята, и теперь, с ее школьного фартучка сиял задорный взгляд красивого кудрявого мальчугана Володи Ульянова, в обрамлении пяти золотистых лучей.

          Его соседство с ней, Варей, грело душу и заставляло сердечко трепетать от сознания того, что теперь она принадлежит одной большой семье, называемой октябрятами, и на груди у нее – самый главный октябренок страны. А данное октябрятское слово не было пустым звуком, и верили ему больше, чем честному слову.

          Ей нравилось быть октябренком. Она так же знала, что когда подрастет, станет пионеркой, будет носить пионерский галстук и на клич: «Пионер, будь готов», гордо отвечать: «Всегда готов!». Правда, к чему должен быть готов пионер, Вареньке пока еще было непонятно.

          Бога в школе не было. Да и взрослые говорили, что его нет и быть не может. Но бабушка точно знает, что он есть. Именно поэтому она повела Вареньку в станичную церковь на крещение и объяснила, что у нее теперь будет божья защита и сильные ангелы-хранители. Варя спросила:
- А какие они, бабуль?
- Они, внученька, легкие, невидимые и добрые. У них есть крылья. Они всегда рядом и следят, чтобы ничего плохого с человеком не случилось. Я тебя очень люблю. Но когда-нибудь я умру, но все равно буду рядом, буду твоим ангелом.
- Значит, его у меня еще нет?
- Есть, Варюша. Их бывает несколько. Но они слабы, пока человек не крещен.
- Бабулечка, я хочу, чтобы ты жила долго-долго и не умирала. – И она уже точно знала, что идет с бабушкой в церковь для того, чтобы добыть для своих ангелов-хранителей силу.

          В церкви было очень красиво: горели свечи, на стенах – много икон. Само крещение запомнилось ей плохо, наверное, потому, что было непонятным. Но в душе осталось ощущение радости, чего-то необыкновенно светлого и доброго. Нежный женский голос и голос самого батюшки проникали в самую душу и завораживали так, что хотелось слушать, слушать…, и плакать.
          Чувство теплоты, счастья и чего-то еще, чему Варя не знала названия, наполняли все ее существо, и стремилось наружу чистыми слезами. А еще ей запомнилась грунтовая дорога; жаркая, пыльная, но совсем не скучная. Она вилась лентой между бесконечными полями с веселыми желтыми подсолнухами, над которыми высоко в небе звенели жаворонки.
- Ну вот, внученька, - говорила бабушка на обратном пути, - если будет трудно, вспомни о Боге, он поможет.
    
          «Господи, помоги! Аминь!» – произнесла Варя последний раз и решительно позвонила в квартиру. Тишину за дверью не нарушил ни один звук. Это обрадовало ее. Она с облегченьем слегка прислонилась плечом к двери и, вдруг обнаружила, что та не заперта.
          Радость смешалась с тревогой: значит, родители все же дома. Но почему тогда так тихо?

          Осторожно, на цыпочках прошла коридор и маленькую прихожую. Заглянула в зал – отец спал на своем любимом диване. Рядом с ним, на полу стояли две пустые бутылки из-под вина «Вермут». Стало ясно, что отец был пьян.

          Варенька мышкой прошмыгнула мимо него в свою комнату, успев подумать: «Точно, бабушка права, что Бог есть. Папа сегодня будет добрым». Она быстренько переоделась и уже ничего не страшась, прошла на кухню. Там она продолжала размышлять о том, почему же взрослые все-таки врут, когда говорят, что Бога нет. Она же сама слышала, как мама иногда произносила: «Ну и слава Богу!» или «Да ради Бога!»

          Значит, они знают, что он есть, но почему-то не признаются в этом.
Божьего сына Варя уже видела.  А  самого Бога представляла стариком  огромным и белобородым, с умными, добрыми глазами.  Он  сидит, высоко за облаками и видит весь мир. Наверное, и ее, Варю, он тоже видит. Ему нельзя лгать. И при маленьком Володе Ульянове тоже нельзя. А уж если даешь кому-нибудь обещание, скрепленное  октябрятским словом, так и подавно.

           Правда, родителям такое обещание она боялась давать, потому что не всегда справлялась с двойками, и стыдно было не только перед ними, но и перед звездным мальчиком на фартуке.

           Она размышляла обо всем, даже о том, почему детей нельзя крестить в церкви. Разве им станет от этого хуже. Наверное, нет. Ей же неплохо живется. После крещения ничего не изменилось. Все те же люди, та же школа, тот же дом. Да и по телевизору она часто слышит, что страна дала всем детям, и ей, Варе, в том числе, счастливое детство. А в школе научили благодарить за него: «За детство счастливое наше, спасибо родная страна», дружно кричали дети на сборах.Но где же оно, это счастье? Сегодня да, она счастлива, что избежала наказания. Вот если бы папа совсем не пил…

          Вскоре Варенька совсем запуталась в своих мыслях. Вдруг поняла, что трезвого папу она боится. Вымыв посуду, она спокойно прошла мимо папы в свою комнатку. Отец лежал в той же позе и шумно дышал. Он пьян, и ему не до Вариной двойки.

          Но почему, когда он трезвый, то раздражительный и не разговорчивый? Почему он не обращает на нее внимания, а если и обращает, то всегда находит повод к чему бы придраться. С плохой отметкой в дневнике ему лучше не попадаться на глаза. Тогда он вспоминает, что давно не занимался воспитанием дочери, что угол без нее заскучал, а ее коленки давно не пробовали соли, а то и пшена. В ход шел и ремень. Бил больше для острастки, и плакала Варя от обиды. Доставалось и маме, чтоб не защищала дочь. И еще летели бранные слова, после которых мама плакала. В такие минуты Варенька тихо ненавидела папу и мечтала о том времени, когда подрастет и сможет защитить себя и маму от унижений.
          А сегодня, она знала, отец проснется в благодушном настроении, будет шутить, рассказывать анекдоты и смешные случаи из своей жизни. Потом купит всем мороженое и начнет делить с ней библиотечные книги, выбирая для себя более интересные из них. В таком настроении он мог запросто взять ее с собой по грибы или на рыбалку. Вместе они могли часами бродить по полям, посадкам, берегам рек. Они взбирались на деревья и рассматривали птичьи яйца в гнездах, а то и вылупившихся уже птенцов, купались во встречных водоемах, а потом, уставшие и довольные выходили на какую-нибудь железнодорожную платформу и электричкой возвращались в город.
   
          Такого отца она любила, тянулась к нему всей душой, прощала ему заветную бутылочку «Вермута» в рюкзаке и была счастлива от встреч с этим  удивительным миром растений и  животных. Все это зерном падало в чистую Варину душу, как в благодатную почву, чтобы затем произрасти многократно.

          Так и жили в ней любовь и ненависть. Но детское сердечко умеет прощать.
Сегодня Варя спасена, но почему-то не радостно. Какая-то тревога завладела сердцем и гасила ее хорошее настроение.

          Тягостное чувство росло и уже не давало покоя. Оно было связано с папой. Девочка тихо прошла в зал и остановилась перед спящим отцом. В знакомой позе было что-то не так. Но что? Он спал и, в то же время, его сон не   был похож на сон. Вдруг она поняла – дыхание, оно было другим, тяжелым. Обычно во сне отец чуть посапывал. Теперь же, его дыхание напоминало звук засорившегося насоса – он втягивал воздух тяжело и долго. Какое-то внутреннее чувство подсказывало Варе, что это плохой сон, страшный.
   
          Ей показалось, что папа вот-вот перестанет дышать. Она испугалась за него, упала на колени и, заглядывая ему в лицо, схватила его руку в свои ладошки. Он не шевельнулся. На его шее часто пульсировала жилка. Варя не сразу поняла, что так бьется сердце. А оно уже не просто билось, а казалось, выскакивало  из  груди, как будто его хозяин очень долго бежал.
          - Папа, папочка, просыпайся. Тебе плохо?
В ответ лишь тяжелый стон вырвался из его с трудом расклеившихся губ. Лицо стало белым, и пот выступил на нем крупными каплями.
Варя выскочила из квартиры и стала, что есть мочи, стучать  кулачками в соседнюю дверь, забыв о звонке.
         - Тетя Даша, - кричала она, - вызовите «скорую», папе плохо…
         - Фу, шальная, - пробормотала соседка, перепуганная Вариным видом, и кинулась к телефону.
         Варя вернулась к отцу, уткнулась лбом и губами в его руку, без конца повторяя, как заклинание:
         - Папочка, не умирай! Потерпи немножко.

Ее маленькое сердечко тоже трепыхалось. Ему было тесно в груди и страшно.В комнату вошла тетя Даша:

          - Вот болезный, - качала она головой. – Кабы удар его не хватил. Молодой, поди, еще. Мать-то скоро придет? - И не дождавшись ответа, молча забрала, пустые бутылки и, пошла, встречать врача «скорой помощи».
          Отца увезли в больницу. Тетя Даша уехала с ним. Варя осталась одна в пустой квартире. В ее голове, как в тумане носились обрывки событий: белые халаты, шприцы, носилки, отца на них, звучали непонятные слова – «госпитализация», «инфаркт». Этот «инфаркт» казался ей злобным существом в теле папы, забравшим его силы.

          Позже, немного успокоившись, Варя вспомнила о своей злополучной двойке, и о том, как просила Бога спасти ее от наказания. Теперь двойка казалась ей событием мелким и незначительным. И еще, она вдруг поняла, по-своему, по детски, что помощи такой ценой она не хотела. Не желала она отцу болезни, а просила лишь о том, чтобы папа не наказывал ее.
          Подумав немного, Варя встала на колени посреди комнаты и повернулась лицом к тому углу, в котором у бабушки в доме она помнила, висела икона. Закрыв глаза, представила Бога и обратилась к нему с молитвой, в которую вложила свою горячую просьбу, отчаяние, боль и жгучее желание помочь родному человеку. И слова полились  свободно из самых глубин ее существа, пробиваясь к свету, солнцу, Богу.
         
          - Миленький дядечка Бог! Спасите моего папу. Я очень его люблю. Пусть и у него будут добрые ангелы-хранители. Пусть он никогда не вспоминает про «Вермут» и не болеет. А я обещаю Вам никогда не получать двоек и не обманывать. Вот увидите. Честное октябрятское слово! Аминь! И она, как умела, трижды перекрестилась.
         
          Вот такой и застала ее тетя Даша.  Вернувшись из больницы, она  ругала отца, его друзей – алкашей, дешевую «бормотуху», хвалила врачей и утешала Варю.
      
          - Ты, дочка, не переживай. Врачи сказали - отец жить будет. Вон медицина как вперед скакнула.  А ты что ищешь на полу? Потеряла чего?
      
          - Да, но уже нашла,  - ответила Варя, украдкой вытирая слезы.