Бизнес-план этого проекта я сел писать, находясь в некоторой задумчивости, имея перед собой чашку чая, полстола заваленного бумагами и, разумеется, понятия не имея чем все это закончится. Надену телогрейку, найду старый стул, чтобы люди не думали, что отдают что-то ценное, чтоб оставляли его как ненужный мусор, считая, что это старый изживший хлам, который лишь тяготит.
У меня были помощники, надо было только ограничить их роли, чтобы не вовлекались чересчур, надо устроить смешную присягу в полной непритязательности кого бы то ни было. Только кому ее давать? Не зверям же, не друг другу, не мне, но кому? Вот так и с самим теплом - надо было обставить так, чтобы не казалось, что оно кому-то надо, но и чтоб равнодушием не пахло.
Маленькая будка, когда-то тут принимали стеклотару, но так давно, что сейчас мало кто вспомнит. Внутри, правда, все отделали деревом - довольно свежо и уютно. Снаружи вывеска тонкими желтыми буквами на фоне старой стены. В этом городе почти всё старое. Человек садился напротив меня, я немножко заглядывал ему в глаза, отвечал, что сдавать не мне, что сейчас человек выйдет, и задавал несколько мелких вопросов. Потом выходила приятная внешне и добрая девушка, они сидели друг напротив друга, кажется, о чем-то говорили, не помню. Люди уходили с облегчением, оставив то, что хотели. Сначала мы думали куда девать это тепло - заниматься раздачей не только неохота, но и не входило в наши планы - себе брать нам не надо, иначе мы бы вряд ли за это взялись - стали просто складировать его в подсобке, прямо за ящиками. У Сани работы получилось немного, он в основном проводил время на велосипеде, таком же длинном и тонком. Дни текли, нам становилось скучно, но мы уже не могли просто так закрыться. Много позже мы убрали дверь и всю мебель и просто оставили комнату с собранным душевным теплом внутри, а вместо старой вывески написали, что все, кто хочет, могут заходить и брать сколько надо. Как мы и ожидали, тепла там не убавлялось, хотя люди иногда заходили. Что хотели - мы сделали. Нам всё равно, что тут будет потом – пустырь или чей-то дом или зоомагазин. Мы ходим по улочкам старого города, сидим на кухнях, лежим в спальнях, и может когда-нибудь будет по-другому.