Распластав лиловые крыла,
расшвыряв по далям вороньё,
взмыло ввысь из тесного угла
звонкое проклятие моё.
Не ходила кругом голова,
не сбивался голос на нытьё;
зазмеились цепкие слова –
страшное проклятие моё.
Разыгрался аспид на ветру,
клювень вострый – что твое копьё;
адресата выловит к утру
вечное проклятие моё:
«И в глазах твоих встанет мрак
и в дому твоём будет тлен,
как напустят с родимых стен
на тебя четырёх собак;
не узнаешь, который год,
не поймёшь за спиной возни,
или жалок ты, или горд,
упади – усни.
Не достанет силы в руке
отмахнуть назойливый рой,
тщетно нору себе не рой;
не увидишь брода в реке,
не упрячешь ты в ниве лик,
не уплатишь слезами дань,
или мелок, или велик,
упади – не встань.
Не поможет никто вокруг,
не спасет частокол молитв
и печалей не утолит;
станешь немощен, близорук,
чудодейственный твой кулон
будет жечься по всей груди,
или слаб ты, или силен,
упади – уйди».
Выдохнув всю ненависть за раз,
упиваюсь полночью;
чью-то раздавить судьбу горазд,
только вот не помню, чью.
Засыпая, град-гермафродит
краски все сгущает сам.
И летит проклятие, летит
и не возвращается.
2011