1
Успех - когда мужик с рожденья
Шёл к своему предназначенью
Создать семью, поднять детей
Без умозрительных затей
И передать сию науку
Ему внимающему внуку.
Всё в мире - суета сует,
Лишь гены оставляют след.
За исключением великих
Все остальные - просто блики
От солнца на воде пруда,
Их не запомнят на года.
Едва кончается закат -
И блики больше не горят.
Уходят все с пустой котомкой
За наступившие потёмки.
В котомке нет наград и званий -
Есть имя, под которым знали
И, может быть, любили нас.
И если есть любви запас,
То это имя выбьют в камне,
Когда уйдём вперёд ногами.
И, может быть, два раза в год
Потомок к камню подойдёт
И камешек положит в честь
Того, кто был и в сердце есть.
Но если оборвался род,
То память вместе с ним умрёт.
И для чего служил нам Разум,
Когда всё оборвётся разом?
2
С Днём Рождения, ровесник!
Ты по духу - друг и брат.
Мы одни и те же песни
Много лет поём подряд.
Те же нас гнетут печали,
Те же шутки нам смешны.
Наша жизнь, считай, в начале
До поры, пока нужны
Мы родным своим и близким,
И равны между людьми.
Наливай, дружище, виски,
То есть, водку, чёрт возьми!
Выпьем, Фима, русской водки,
Охлаждённо-ледяной
За нестарую походку
С несогбенною спиной,
За несогнутую волю
С несогнутым кое-чем,
И за то ещё, тем боле,
Что ты дорог всем, всем, всем!
3
Ты лёг на дно подводной лодкой,
Где тишь, и ветер не сечёт...
Мы шли два года локоть к локтю,
А расстояние - не в счёт.
И я зову тебя, ровесник,
Рождённый в тот же самый год
И в тот же век, что (хоть ты тресни!)
Обратно нам не возвернёт
Ни силу, и ни стать былую,
Ни ту отвагу в два крыла,
Ни ту Россию, что минула,
Но всё же нашею была.
А то, что веком забралось,
Но было нам дано в природе,
Включая смоль густых волос,
Считаем, что украл Мавроди.
С такой же лёгкостью дадим
И веку нашу отступную,
Один оставшись на один
С тем, кто не будь помянут всуе.
Не огорчайся - миллион
Другому веку впрямь - не деньги,
А жизнь всего лишь краткий сон,
Но всё же стоящий обедни!
4
Вот собрались два аксакала,
И говорят - не та, не тот...
Хочу заметить для начала -
Я тоже полный идиот.
И я бывал идеалистом,
И я идеями горел,
И я светился взглядом чистым,
Когда на Сталина смотрел.
И я горел былым восторгом,
Когда Дудинцева читал,
И честь свою предметом торга
Я никогда не почитал.
И я был горд двадцатым съездом,
И я "Денисыча" - взапой,
И у меня стонало сердце,
Как возвращались повсеместно
Сидельцы пятьдесят восьмой.
И я в толпе у Политеха
Андрея с Робертом качал,
И мне бывало не до смеха,
Когда Хрущёв на них кричал.
Я чёрной краскою не стану,
Всё мазать, я - наоборот,
Но доверительно Батанов(*)
Мне говорил, кто был сексот.
Я не держу на сердце морозь,
Но помню я сквозь немоту,
Как сын Бобровникова**, сволочь,
Меня срезал в МВТУ.
В конце годов пятидесятых
И я был эйфорией пьян,
И думал я тогда, ребята,
Что Будапешт, огнём объятый,
Всего лишь маленький изъян.
Но зрела, зрела эта брага,
Чем нас поили допьяна,
Когда вводила танки в Прагу
Моя любимая страна.
И я горел гореньем чистым,
У радио порой ночной,
Когда арабские нацисты
Израиль гробили войной***.
И я уже встречал без веры
Тот скорбный для России год,
Когда кремлёвские старперы
Афганцев брали в оборот.
И я смотрел на "перестройку",
Как на большое благо, но
Остыл, как, словно на помойке,
Наверх попёрло гуано.
Мне в девяностые постыли
ГКЧП и иже с ним..
Но и тогда - Виват, Россия!
Но и тогда - Позор, режим!
*Алексей Степанович Батанов - мой научный руководитель
**Бобровников - крупный партийный и советский чин тех лет
***Речь идёт о "Войне Судного дня" 1973-го года
5
"Вот сочувствия, Семён, нам, в Изра'иле не надо..."
Ефим Шаулов
Зря на меня обиделся Ефим,
а мне и вовсе никакой причины.
Мы не ругались с ним ни в прах, ни в дым,
но были резковаты, как мужчины.
"Сочувствие" - одно из русских слов,
что множество имеет смыслов разных.
Имеет много смыслов и "любовь",
но этим словом оскорбляют разве?
Сочувствие бывает между строк,
Оно порой в иронии таится.
В сочувствии порой не видят прок,
оно потом откликнется сторицей.
Когда наш вождь Михоэлса послал
в Америку в ту страшную годину,
Михоэлс не ругался и не клял -
он рисовал правдивую картину.
Он выступал везде, где только мог
и вызывал сочувствие словами.
Рассказывал, как кованый сапог
родную землю топчет под ногами.
Рассказывал, как лют голодомор
в израненном, блокадном Ленинграде -
и тот, кто честен, помнит до сих пор
тушёнку в жестяном её наряде.
Сочувствие переполняло тех,
кто в той войне ещё не пролил крови,
и это слово призывало всех
без договоров, лишь на честном слове.
И караваны шли через моря,
и бил радист "Спасите наши души".
На чьих машинах русские "Катюши"
передвигались, гитлера громя?
На деньги,что Михоэлс собирал,
сочувствие словами вызывая,
через моря шли "Студебеккера",
и жаль того, кто этого не знает.
Израиль горд, он слёзы зря не льёт,
Сочувствия он гордо сторонится.
Не потому ль народы всех европ
сочувствуют несчастным палестинцам,
кого забрал в заложники джихад,
чьи дети - щит хамасовским бандитам,
чьи матери который год подряд
во всяких СМИ рыдают по убитым.
Израиль горд - сочувствие претит,
он слёз своих напрасно не покажет.
Не потому ль хамасовский бандит
себя во СМИ лишь белой краской мажет?
Сочувствие и жалость - не одно,
сочувствие есть сопереживанье.
В сочувствии искать двойное дно
не вижу никакого основанья.
Сочувствие - ещё не есть любовь.
Сочувствие - ещё не солидарность.
И всё-таки Сочувствие - из слов,
в ответ которым только - благодарность.
6
Во всех державах по-соседству,
Куда ни глянь - везде не так.
Что мне другие королевства,
Когда в моём царит бардак?
Покуда мы, простые барды,
Поём себе на все лады,
Козлы воруют миллиарды,
И им народ, как до...звезды.
В России тоже, Фим, проколы -
Уходит нефтяной уют,
Там ставят вертикали колом,
"Юриста сыну" бьют поклоны -
Юриста, смотришь, и убьют.
Хохлы, Ефим, вообще заразы,
Их конопатый обормот
В Европу не пускает газы,
А валит, что Россия - жмот.
Арабы трахают Европу,
Как претенденты - Пенелопу,
Нет у арабов тех кондиций,
Но для Европы всё сгодится.
В Иране новый бесноватый,
И при деньгах, и при делах,
Запрячет в бомбу «мирный» атом –
И на кого пошлёт Аллах!
О президенте в этом разе
Грузинском не смолчу, Ефим -
Добро бы он на женщин лазил,
А то ведь на Россию, блин!
На что Китай уж не бездельник,
И тот «обул» почти весь мир -
Скопил себе трильоны денег,
И пьёт проценты, как вампир.
Одна надежда - на Израиль,
Я не шутейно говорю,
Он террористов раком ставил
И будет ставить их в бою!