(Из книжки "Исповедь убийцы Сталина")
О том, что Сталин никогда не умрёт, я знал абсолютно точно! Это было моим первым и единственным на всю жизнь научным выводом. Как я пришёл к нему в своих рассуждениях? Следите за ходом мысли.
Переступать порог нашей землянки я боялся после одного страшного события. В деревне умер человек и все об этом говорили: - Только хотел переступить порог квартиры, упал и умер! У него был порог сердца.- Так говорили взрослые и пересказывали дети.
Квартирой называлось любое жильё - особняк начальства, комната в бараке, землянка. И везде имелись пороги. Значит, коварный "порог сердца" подстерегает каждого, кто переступает порог... Ну, и так далее.
Порог у нас был высокий, чтобы весной талая вода не заливала жильё. После того случая я через него не переступал, а становился на него, только затем входил вовнутрь или выходил наружу. Обезопасив себя таким простым способом, я забеспокоился мамой и папой - как бы они не попались на уловку коварного "порога сердца"!
С папой было всё нормально. Он сильно хромал на раненую ногу и поэтому сперва становился на порог здоровой ногой, подтягивал больную, а только потом входил или выходил.
С мамой было сложнее. Но когда она заносила домой воду или ведро с молоком из-под коровы, выносила бурду поросёнку, она тоже становилась на порог и переносила груз туда или сюда, не переступая порога. А поскольку мама налегке почти никогда туда-сюда не моталась, то настало время забеспокоиться о ком?
Правильно! Как же дела с порогом сердца у товарища Сталина? Ведь так совпало, что про смерть от "порога сердца" в нашей деревне и о Большом Сердце товарища Сталина я узнал одновременно. Про первое говорила вся деревня, а про второе говорили по чёрной тарелке нашего реродуктора.
Москву я видел только на картинках. Различить на них пороги было невозможно. Кто же будет рисовать такую мелочь, изображая дома в столице! Да и зачем в этих огромных домах нужны пороги? Ни одна лужа от талого снега в них и так не затечёт. Но всё же страх за Сталина меня не оставлял. Я даже стал осознавать личную ответственность за жизнь вождя. Вдруг он не знает про порог!
Фотографию московского Кремля я изучил во всех деталях с особым пристрастием. Ведь товарищ Сталин работает и живёт в Кремле, потому что день и ночь именно там он думает о нас, своё Большое Сердце отдавая советскому народу.
На фотографии была изображена высоченная башня с огромными часами. Бой кремлёвских курантов по нашему репродуктору звучал еженевно, значит, вот эта башня и есть Кремль, где товарищ Сталин... Ну, ход мысли понятен.
Никакого порога в Кремле нет! И никакой "порог" Большому Сердцу угрожать не может! Вот такой научный вывод сделал я и успокоился.
Моя порогофобия незаметно отступила, когда я научился читать и стал отличать слова "порог" и "порок". А кроме смерти от порока сердца появилось множество других забот - детский мир так стремительно расширяется, что за всем и не уследишь.
Так и затушевались страхи за жизнь товарища Сталина. Вот тут-то беда нас всех и настигла. И особенно ранила лично меня, потому что вина моя за смерть Сталина перетекла из новой фобии. Но это страшное событие требует отдельного рассказа.