Свет от Солнца и лучины

Драматические произведения

http://fotki.yandex.ru/users/gagafeya/view/304863/?page=0

                ПРИШЕЛЕЦ И КАТИЛИНА
                Историческая драма
               
                От автора

    В 1947 году на западном побережье Мертвого моря, в пещерах, в районе Хирбет-Кумрана, Масада и других были найдены рукописи общины Кумранитов. Древние свитки рассказывают, что в 1 веке до н.э. существовала религиозная община Кумранитов. Они называли себя «сынами света», «простаками», «нищими». «Сыны света» жили замкнутой общиной, осуждали рабство. Они были главными предшествен¬никами христианства. Впоследствии Иоанн Креститель был близок к общине Кумранитов. Иисус Христос, ученик Иоанна Крестителя, также многое принимал из их учения.
Древние свитки рассказывают, что «сыны света» ожидали решающей схватки с «сынами тьмы», понимая, что зло будет побеждено. Основателем общины назван некий «Учитель праведности» — «Праведный наставник». Ему отводилась роль главного борца, предводителя в борьбе с силами зла. Преследуемый «нечестивым жрецом», Праведный наставник вступил в конфликт с «неверными последователями» и погиб. Члены общины кумранитов были уничтожены в результате восстания против римлян (60-73 гг. н. э.).
События настоящей драмы «Пришелец и Катилина» относятся к тому периоду, когда «Праведный наставник» посетил Рим в качестве миссионера, где посеял семена новой веры.

          Действующие лица:

Катилина Люций Сергий - римский революционер
Пришелец, пророк, предвестник новой веры
Цезарь Гай Юлий, полководец
Цицерон Марк Туллий,  консул
П е т р е й  Марк - легат
Сообщники Катилины:
Курий Квинт
Лека Марк
М а н л и й
Семпрония
Фу л ь в и я,  фаворитка Курия
Сострата,  служанка Фулъвии
Саллюстий Гай Крисп, чиновник
Граждане Рима, воины, слуги.
Место действия – Рим
Время действия -73 год до н.э.
               
                ТЕАТРАЛЬНОЕ  ВСТУПЛЕНИЕ

На авансцену выходят директор театра и режиссёр драмы.
Директор (обращаясь к режиссёру) Хотите, скажу Вам откровенно и не как директор театра режиссёру, а просто по дружбе?
Режиссёр (участливо) Я всегда с большим интересом прислушиваюсь к Вашему мнению.
Директор (Кладет руку на плечо режиссёру.) Пожалуйста, не обижайтесь на меня, но в драме, которую вы поставили, имеется, если так можно выразиться, небольшой «перебор». Я бы сказал - идейная пе¬регрузка. (Жестом руки приглашает, прохаживаться по сцене.) Я хорошо ознакомился с текстом драмы. Меня подкупил Ваш необычный, оригинальный взгляд на идею о вечно улетающей свободе (Жестом руки останавливает собеседника.) Вот вокруг этой идеи Вам и следовало бы вращать события драмы, но не перегружать её ещё одной идеей о зарождении новой веры. (Снова кладет руку на плечо режиссёра.)
Режиссёр (Вежливо снимает его руку со своего плеча, и жес¬том руки приглашает прохаживаться по сцене.) Имею основания оспорить Ваш тезис, религия - это история народов. Когда-нибудь люди осудят нас за то, что мы так варварски обращаемся с верой; они возьмут всё лучшее из религии, искусства и истории себе на службу и достигнут небывалых высот в духовном развитии человека.
Д и р е к т о р (извинительным тоном)  Поймите меня правильно: я ни в малейшей степени не подвергаю сомнению исключительную важность религии в историческом развитии народов. Меня беспокоит другое: захотят ли зрители «переварить» такую обильную пищу идей? Известно ведь, что трудно уживаются две идеи в одной драме, подобно тому, как не уживаются две медведицы в одной берлоге.
Режиссер. Но ведь мы с вами «переварили» эти идеи, и ника¬кого расстройства не случилось. Я уверен в том, что и наш зритель благополучно их «переварит». Известно, что у нашего зрителя отменный аппетит на духовную пищу...
Директор (поднимает обе руки вверх) Хорошо, хорошо!.. Мне нравится Ваш оптимизм и боевая позиция. Давайте, пожалуй, начинать наше представление, не то - мы можем вывести зрителя из терпения нашими междоусобными переговорами.
Режиссер (обращается к зрителям в зале) Итак, вашему вниманию предлагается драма под названием «Пришелец и Катилина». Действие происходит в Риме в 73 году до Рождества Христова.
Директор театра и режиссер уходят за кулисы.

                ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

                СЦЕНА ПЕРВАЯ

 Из-за кулис на авансцену выходит Семпрония с кифарой в руках. Следом за ней идет её раб, несёт в руках свиток. Медленно проходя вдоль занавеса с кифарой в руках.
С е м п р о н и я   (играет на кифаре, поёт)
Не открою секрета важного,
И не станет ни слаще, ни горше,
Чем меньше доходы каждого,
Тем общая ценность больше.

Мне великим Рим представляется –
Во всей красоте и силе,
Вот всё, что «вождям» полагается:
Харчи, одежонка и мыло.

Но в роскоши знать купается,
Их свинство терпеть - не годится,
Вот всё, что «вождям» полагается:
Дубина, петля и темница...
(Семпрония останавливается и обращается к своему рабу.)
Семпрония  Любезный, положи этот свиток, который ты так бережно держишь в своих руках, на самую обочину дороги... (немного подумав) А впрочем, клади его прямо на дороге, так быстрее кто-нибудь заметит его и поднимет.
      Раб молча кладёт свиток на средину сцены и направляется вместе с Семпронией за кулисы, но в это время по проходу в зрительном зале к сцене подъезжает на осле странник, одетый в лохмотья, подпоясанный бечёвкой вместо пояса.
Пришелец (Обращается к Семпронии и её рабу.) Постойте, почтенные граждане Рима, не уходите.  (Семпрония и её раб останавливаются, оборачиваются в сторону Пришельца, вопросительно смотрят на него.) Будьте такие хорошие, скажите на милость: могу ли я поселиться в Риме, хотя бы на короткое время? И ещё скажите мне, пожалуйста... (Пришелец слезает со своего осла, потрепав его по шее.) Вот что ещё скажите мне, будьте такие драгоценные: возможно ли мне встретиться с консулом или с кем-либо из сенаторов?..
Семпрония  Разве тебе не известно, почтенный, что иногородние могут проживать в Риме только на правах раба, а всех пришлых людей здесь бросают за решетку. Нужно иметь протекцию сената на проживание в свободном Риме. Если же тебе так страстно хочется увидеть консула или кого-либо из сенаторов, советую набраться терпения и ждать у городских ворот, может быть, тебе повезёт увидеть кого-либо из наших правителей-светил.
Пришелец (удивленно качает головой) Какая же это свобода в Риме, коль человек не имеет права жить там, где захочет, и где всякий, подобно барану, может только висеть за свою ногу?..
Семпрония  А ты сам-то как думаешь, почтенный, если даже жители пригорода Рима получили запрет на проживание в Риме, а ты, пожалуй, ещё и не житель Италии?
Пришелец (с иронией)  Так, так, так! Понимаю, понимаю!.. Свободы нигде и никогда не хватало на всех, поэтому всегда её необходимо было обносить высокими крепостными стенами. Иначе свобода растворится в народе, подобно тому, как вино растворяется в воде, и никому не достанется глотка чистой свободы...
Семпрония (сочувственно) Совет мой ты получил, но боль¬ше мне помочь тебе нечем...
Пришелец (с удовлетворением) В таком случае, прошу те¬бя, скажи мне, будь хорошей, - как пройти мне на самое людное место в Риме?
Семпрония (жест рукой: с готовностью!) Пожалуй, я мо¬гу проводить тебя на главную площадь в Риме Аргилет, которая располагается в конце главной улицы Субуры... Но не забудь, о чём я предупреждала тебя. Сказано ведь: крепись, змея, чтобы не брызнул яд. И ещё сказано: у тех, кто борётся за счастье народное, одежда трещит по швам (приглашает жестом руки) Итак, следуйте за нами...
Пришелец  Видишь ли, почтенная, прежде всего я должен накормить и напоить моего осла и только после этого могу ехать дальше  (Пришелец слезает со своего осла и по лестнице принуждает его подняться на сцену.)
Семпрония (Участливо наблюдает за тем, с каким трудом пришелец затаскивает осла на подмостки.) Почтенный, я согласна подождать, пока ты накормишь и напоишь своего осла, позволь только полюбопытствовать: чего ты ожидаешь от встречи с сенаторами?
Пришелец. Ты прежде помогла бы мне затянуть моего бед¬ного осла на несколько ступенек выше - к свободе. Видишь, как он, сердешный, упирается? Семпрония вместе со своим рабом помогают Пришельцу затянуть осла на сцену. Пришелец треплет за ухо своего осла и говорит ему на ухо. Глупый ты, глупый мой Буцефал, чего ты так перепугался? Подумал, наверное, что здесь твою шкуру немедленно натянут на барабан? (Пришелец описывает своей вытянутой рукой в воздухе дугу, как бы приглашая всмотреться в далекую перспективу.) Видишь, дружище, из этой, хоть и небольшой области свободы совсем другой вид. Смотри: немало тут людей, которые намного умнее тебя, но остались там, внизу, грязь толочь, между тем как ты - здесь - на самой вершине свободы. Видишь, как тут всё словно вылизано? (обращается к Семпронии) Вот и даром, что осёл, а кое-что понимает: видишь, он кивает?.. О чём это ты меня спрашивала, когда я тянул наверх своего упрямца? Ах да, - я вспомнил. Ты спросила меня: чего я хочу от сенаторов? Отвечаю: я хочу окинуть их презрительным взглядом и ничего более...
Семпрония (пожимая плечами). Это очень изысканное пожелание. Но скажи мне на милость ещё вот что: зачем тебе непременно хочется попасть в самое людное место в Риме?
Пришелец (загадочно улыбается) Ты такая разумная и ми¬лая, попытайся сама ответить на свой вопрос...
Семпрония (также загадочно улыбается) Все ясно. Ты также хочешь окинуть толпы римлян презрительным взглядом и ничего более...
Пришелец (смеется) Ты растешь в моих глазах. Ты просто умница. Именно это я и хочу сделать и ничего более...
Семпрония (Смеётся, подходит вплотную к ослу и треп¬лет его по голове, после некоторой паузы обращается к Пришельцу.) Странно, очень странно: приехать издалека в Рим только лишь для того, чтобы окинуть всех презрительным взглядом... Это достойно самого изысканного восхищения (переходит на серьезный тон). Но, как мне кажется, что это неспроста,  слишком уж всё загадочно и покрыто какой-то тайной...
Пришелец. Ты не равнодушна к тайнам?..
С емпрония (немного кокетливо) Сказать по совести, для меня, как и для любой другой женщины, желание обладать тайной - слабость...
Пришелец (улыбается)  Не могу не позволить тебе сделать несколько спасительных глотков из кубка Истины и утолить ваше желание (берет Семпронию за руку). Послушай, сейчас я скажу нечто очень важное. Я прибыл в Рим не только за тем, чтобы окинуть всех презрительным взглядом. Напротив того, главная цель моего прибытия - посеять в Риме семена новой веры: Вся вселенная есть Единое Божество, Земля - родительница всего сущего на ней, люди, на Земле - дети Божьи, а в сердце каждого человека воцарился Господь искрой Божьей. Поэтому, все люди на Земле равны между собой и должны восстать против возвышения кого бы то ни было перед одним для всех законом...
Семпрония (В знак сомнения и отрицания пожимает пле¬чами и покачивает головой.) Верится с большим трудом...
Пришелец Ты сомневаешься?
С емпрония Человека можно было бы посчитать Божеством, если бы ему не было дано тела, но, если бы ему не был вложен ум, то он был бы скотом...
П р и ш е л е ц   Неужели так трудно понять, что у человека не мог бы появиться ум, если бы Вселенная не обладала Высшим Разумом?  Подобно тому, как в части яблока не может быть того, чего нет в целом яблоке. Ещё раз хочется сказать: неужели так трудно понять такую простую вещь?..
Семпрония (пожимает плечами) Сказать, конечно, можно очень цветисто и складно, но как эту идею можно доказать на практике?..
Пришелец (многозначительно улыбается) Думаешь, что необходимы доказательства?..
Семпрония  (улыбается с иронией)  Доказательства жела¬тельны, ибо слепо верить - просто невежественно...
Пришелец (Продолжает улыбаться, потирая свои ладони.) Доказательства у меня имеются более чем внушительные. Дай мне свою руку.
     Семпрония протягивает руку. Пришелец берет её руку, сначала поглаживает её, а затем прикусывает ей большой палец. Семпрония громко вскрикивает и отскакивает в сторону от своего обидчика.
Семпрония (обиженно)  Что ты сделал, грубиян? Полюбуйся: ты почти до крови прокусил мне палец. Ты в своем уме? Вот, полюбуйся! (Показывает на свой укушенный палец указательным пальцем другой руки.) Я просто возмущена!..
Пришелец Ты же сама просила доказательство, ты его полу¬чила. Подумай только: я лишь слегка прикусил твой палец, а твоей голове это не понравилось, и она тут же вскрикнула. На этом практическом примере ощутимо видно, как любая, пусть самая незначительная часть твоего тела, связана со всем телом в целом. Подобно этому и душа отдельно взятого человека связана с Всеобщей Мировой Душой. Неужели это так трудно понять?  Пытаюсь я выяснить у тебя это вот уже в третий раз...
Семпрония (Потирает свой укушенный палец и говорит Пришельцу притворно слегка обиженным голосом.)  Вот ты всё говоришь о душе, но что это такое - хочу я тебя спросить, разве душу можно потрогать руками, подобно тому, как я трогаю свой укушенный палец?..
Пришелец (слегка шутливым тоном)  Можно, конечно, потрогать руками и душу, но руки наши слишком велики, чтобы почувствовать её. (Меняет свой шутливый тон на серьёзный.) Душа, искорка Божья, находится в сердце любого живого существа, а тело - это храм для души. Когда тело запущенно, болезненно и грязно, то и душа больна. В здоровом, чистом теле царит здоровый дух, и душа радуется... (Вопросительно смотрит на Семпронию.)
Семпрония  (после короткой паузы)  Всё это очень интересно, но...
Пришелец  Что, означает твоё затянувшееся «но»?..
Семпрония  Всё это как-то туманно...
Пришелец  Неужели так трудно понять столь простую исти¬ну? Может быть, тебе нужны новые доказательства?..
С емпрония  (Поспешно отходит от него в сторону.)  Нет, нет!.. Мне больше не нужны доказательства, они у тебя своеобразны. В заключение хочу у тебя спросить: не порабощает ли Мировая Душа маленькую душу человека?..
Пришелец (говорит с пафосом)  Истинно говорю тебе: нич¬то в мире не освобождает так основательно человека от рабства, как вера в Единого Господа Бога, в существование единой Мировой Души. Верующий человек перестает поклоняться обществу и людям. Подобно тому, как звёзды на небе видимы только до восхода Солнца, а с его восходом меркнут. Человек знает, что звёзды где-то существуют, но они ему уже не интересны...
Семпрония (задумчиво и мечтательно) Складно, конечно, все это у тебя получается...
Пришелец (иронизирует)  Снова последует твоё любимое «но»?..
Семпрония (также задумчиво)  Вовсе нет, просто я поду¬мала, что жителям Рима эта новая Истина слишком трудна для понимания и к тому же небезопасна...
Пришелец  Но эта Истина очень проста для понимания тем людям, которые желают справедливости на земле...
Семпрония (После задумчивости, словно очнувшись.)  Будь такой хороший, скажи на милость: как мне величать тебя?
Пришелец (отвечает неохотно и уклончиво)  Я не стану называть своего имени, чтобы не подумали жители Рима, будто бы я ищу себе славы...
Семпрония (с некоторым смущением)  Как же мне в таком случае обращаться к тебе?
Пришелец   Называй меня просто Пришельцем...
Обращается к своему ослу, разговаривает с ним, кормит и поит его.  Семпрония в это время гладит осла. Раб Семпронии всё это время стоит, переминаясь с ноги на ногу.
Мой бедный Буцефал, есть у меня последний кусочек хлеба, и остался последний глоток воды. Ешь и пей - это всё тебе... (Треплет его за шею.) Пища тебе сейчас нужнее, чем мне, пока ты ещё можешь передвигаться и тащить меня. Мы с тобой не жители Рима, нам не дадут хлеба, а от одних только зрелищ - не очень-то разжиреешь... Посмотри, Буцефал, как живут жители Рима, на которых работает весь круг земель. Нам с тобой так не жить, дружище... (Замечает свиток на дороге, неспешно берёт его в руки, разворачивает, читает вслух.) «Рим поражен чудовищными пороками с повсеместным падением нравов и ростом самого ужасного разврата. Рим обречён на гибель собственным своим ростом. Республикой управляет никуда не годный Сенат - подкупный и дряхлый... (Читает быстрее и с увлечением.) Аристократами овладела страсть к распутству и излишествам. Вместе с тем, римские граждане имеют смелость сокрушаться о былой доблести: у римлян хватает духу говорить о любви к Отечеству, о народной гордости, хватает бесстыдства быть довольными собой и своим Отечеством»... (Осторожно и бережно кладет свиток на прежнее место.) Пусть и другие прочтут, Буцефал, нам лучше увидеть всё это своими глазами и услышать своими ушами... Вольёмся в события жизни Рима и докажем людям, что человечество развивается по законам веры: вера живёт в сердцах людей и, как всё живое на белом свете, она нарождается, живёт и умирает для обновления и появления на свет новой веры. В Риме дряхлая вера доживает свои последние дни. Вперёд, Буцефал! Пора сеять новый ветер в Риме - вестник нового мира, новой веры, который перерастёт в бурю, истребит старый мир, искоренит постыдное рабство порядочных, добрых людей. В будущем рабами станут только уголовные преступники, которых на рабство осудит сам народ. Вперед, Буцефал, вперед! (Пришелец едет на осле на середину сцены, Семпрония и раб следуют за ним следом.)
Пришелец (обращается к Семпронии)  Скажи, почтенная, это и есть главная базарная площадь Аргилет?
Семпрония  Да, почтенный, это  она самая: площадь Аргилет...
Пришелец  Яс первого взгляда так и догадался. Сразу видно, что тут и Диоген со своим фонарем не отыскал бы человека, которому захотелось бы открыть истину...
Семпрония (Поднимает, вверх правую руку, ладонью от себя, как бы спрашивая разрешения высказаться.) Если хочешь моего доброго совета, то я рекомендую тебе встретиться с Юлием Цезарем и Катилиной. Они поймут твоё толкование Истины, достойно её оценят и поддержат тебя в твоих искренних начинаниях. Им суждено очистить Рим от скверны и создать новое, свободное от проказы общество.
Пришелец  Позволь с тобой не согласиться. Не стоит нам самих себя обманывать и тешить надеждами на доброго господина, радеющего за народ. Эти два представителя Сената - Цезарь и Катилина, как и все остальные сенаторы, грызутся за свои корыстные интересы: получения государственных должностей и выгодны постов...
  Семпрония приставляет свой указательный палец к его губам, но Пришелец вежливо отстраняет её руку и продолжает говорить более громко.
 Все эти говорливые радетели Отечества обещают показать людям Солнце новой свободы, взглянув на которое доверчивые люди слепнут, и их словно овец уводят в кабалу, заставляя лить воду на их мельницу славы. Подобно тому, как каменный дом не возводят с крыши, так и «верхушка» в обществе не может изменить жизнь к лучшему. Храм свободы возводится угнетенными людьми своими собственными руками...
Семпрония  Где же угнетенным людям черпать силу для борьбы?  Разве просить ее у Богов?
Пришелец  Все Римские Боги бессильны помочь им. Их спасение зависит исключительно от них самих... (Далее заговорил очень громко.) Вся сила угнетённых людей находится там же, где находится их душа и Бог - в их сердце, и сила эта непобедима...
Семпрония   (Говорит умоляющим тоном.)  Прошу тебя, почтенный путешественник, говори, пожалуйста, тише... Твои нелестные отзывы о Римских Богах губительны для тебя. На нас уже обратили внимание и прислушиваются, в то время как тебя явно заносит...
Пришелец (Не обращает внимания на её замечания.)  Не сто¬ит за меня волноваться.  Если даже меня и заносит, то именно в ту сторону, в которую я хочу, чтобы меня заносило. Я сознательно говорю именно для граждан Рима, что Боги Рима доживают последние дни...
Семпрония (Закрывает рот Пришельцу своей ладонью.) Опомнись, безумный!.. Знаешь ли ты, какую черную птицу беды накликаешь ты на свою голову? Ты примешь медленную, мучительную смерть на кресте, имя твоё запретят произносить. Дело твоё и твоё имя покроются ночью забвенья...
Пришелец (Отстраняет ее руку и продолжает громко говорить.) Новая вера полным цветом может развиться только из самой гущи народной. Я готов пострадать за неё, но не просить её, как милостыню...
Семпрония  (Надеется исправить положение, делает по¬пытку увести его, но Пришелец противится этому.) Безумец, разве ты не видишь, что сюда уже идут стражи порядка? Оглянись назад, они уже близко!..
Пришелец  Пусть меня арестуют, судят и казнят, но на моё место придут другие. Старая вера, служит основой тирании в Риме. Мы будем раскачивать основы тирании до тех пор, пока она не рухнет...
Семпрония   (с отчаянием)  Пойми же ты, наконец, глупо пропадать таким образом. В Риме борьба должна быть тайной...
Пришелец   (Берёт Семпронию за плечи, разворачивает и слегка отталкивает от себя.)  Уходи, женщина, ты мешаешь мне бороться с омерзительными червями, которые подтачивают корни здорового тела нации. Государственные дельцы, заражённые духом продажности, становятся столь же преступными, как разбойники, хозяйствующие в лесах...
Семпрония  (Качает головой и разводит руками, как бы показывая: я сделала все, что смогла.)  Мне жаль тебя,  я уже ничем не могу тебе помочь, ты сам себе подписал смертный приговор... (Берёт за руку своего раба и уходит с ним за кулисы.) Этот безрассудный человек ищет смерти и умрёт в муках...
При ш е л е ц  (Решительно поднимает правую руку вверх, ладонью от себя.) Слушайте меня, жители Рима! Вера народа перестаёт быть истинной верой, как только она становится верой государственной. Как и всё другое в этом поднебесном мире, вера нарождается, живёт и умирает. Зарождается она, как манифест Свободы, а умирает, как манифест рабства... Новая вера уже зреет в недрах народа. Не учёные жрецы распространяют её, но сами - простые люди. И уж если дорогой веры решили идти люди, то никакие преграды не остановят их, и никакие пытки не устрашат их. (Подходят трое стражей порядка, двое из них берут его за руки, а третий резко и грубо говорит ему в лицо.)
Стражник  Прекрати недозволенные речи! Заткнись!..
Пришелец  (гордо поднимает голову) Знайте же, граждане Ри¬ма, что истинная вера живёт в сердцах лишь свободного народа. Когда свобода утрачивается, то и смысл веры утрачен. Ибо, зачем сети рыбаку, если русло реки пересохло?..
Стражник  (Угрожая в лицо Пришельцу двумя кулаками.) Держите его крепче, ребята, так, чтобы его кости трещали.  (Продол¬жает угрожать ему в лицо кулаками.) Какой неслыханный наглец, он ведёт себя так, словно мы не к нему обращаемся... Ну, погоди, по¬годи! Ты у нас в застенке не такие песни запоёшь!.. Мы и не таких  героев обламывали...
Пришелец  Граждане Рима, знайте, что все дворцовые перевороты и посулы - это ложь, обман, игра в справедливость. На место одних тиранов приходят новые тираны; они размножаются, как насекомые. Горе земле, которой правят многие. Такая земля напоминает корабль, на котором все капитаны, но нет гребцов...
Стражник  А ну-ка, друзья, скрутите ему руки, да так, чтоб ему мало не показалось.  (Ударяет Пришельца по лицу.)
Пришелец. Не смей меня бить, ты не имеешь права поднимать на меня руку. Я - не раб, но свободный человек! Знаешь ли ты, что это такое?!
Стражник (заикаясь)   За-за-заткнись, смутьян!  Ка-ка-какой ты человек!?  Пёс недобитый!.. Жаль, что по нашему закону я должен тащить тебя в тюрьму мне не хочется марать об тебя руки. Привязать бы тебя ногами к лошадиному хвосту, чтобы твоя голова запрыгала по камням...
Пришелец (пытаясь вырваться)  Граждане Рима!.. (Страж¬ники наваливаются на него.)
Стражник. Валите его, ребята, этот смутьян вздумал не подчиниться законным представителям властей... Заткните ему глотку,  вяжите его!..
   Пришельца валят на землю, бьют кулаками и ногами... В это время сверкает молния, гремит гром. Стражники падают на землю, закрывают руками головы... Пришелец садится на своего осла и уезжает.             Занавес
               
                СЦЕНА ВТОРАЯ

Рабочий кабинет Цезаря. Стол завален свитками, книгами и всевозможными предметами роскоши; здесь же ваза с фруктами, графин с вином, кубки. За столом сидит Цезарь, что-то пишет. Входит Слуга.
Слуга  (Приседает на правое колено, склоняет голову, прикла¬дывая правую руку к груди.) Цезарь, Саллюстий просит аудиенции.
Цезарь (оживленно) Пусть Саллюстий войдет, и оставь нас одних. (Слуга быстро уходит, появляется Саллюстий, держа руку в приветствии над головой.) Мое почтение, Цезарь!.. (кланяется)
Цезарь (Кладет руку на плечо Саллюстия.) Друг мой, к чему такие подчеркнутые церемонии поклонения? Ведь я - не царь и не фараон... (Хлопает Саллюстия по плечу.) Выше голову, патриций!..
Саллюстий (Поднимая голову высоко, но в голосе звучат нотки просителя.) Цезарь, когда мне трудно, то я обращаюсь к друзьям...
Цезарь (Жестом руки приглашает Саллюстия садиться, и сам первый садится в кресло напротив). Я всегда готов искренне протянуть тебе руку помощи, друг мой...
Саллюстий  (Делает легкий поклон в знак признательности.) Благода-
рю, Цезарь, сейчас я как никогда прежде нуждаюсь в твоей защите... (делает паузу.)
Ц е з а р ь  (участливо) Что с тобой на этот раз необыкновенного стряслось, дружище?
Саллюстий (проникновенно) Цезарь, пока тебя не было в Риме, со мной случилось большое несчастье. Как только я узнал, что ты прибыл в Рим, тотчас поспешил к тебе с моими бедами, чтобы не опередили меня мои недоброжелатели...
Цезарь (С поддельным чувством нетерпения.) Ой, не томи, Саллюстий, говори скорее о главном, что воду-то в ступе толочь?
Саллюстий (Продолжает вкрадчивым голосом.) Так вышло, Цезарь, что я оставил о себе недобрую память в провинции... (Снова делает паузу.)
Ц е з а р ь   О какой провинции идет речь, Саллюстий?
Саллюстий  Я говорю об африканской провинции, Цезарь.
Цезарь  Выкладывай все начистоту: что ты накуролесил в Африке?
Саллюстий Цезарь, Сенату стало известно, что я в африкан¬ской провинции брал взятки и, тем самым, оставил о себе скверную память в Африке...
Цезарь (Негромко смеется, встает с кресла, подходит к собеседнику, кладет свою руку ему на плечо; Саллюстий пытается встать, но Цезарь усаживает его на прежнее место, сам начинает ходить по кабинету.) Не обижайся, Саллюстий, даю слово чести, что я невольно сейчас засмеялся, пусть этот мой смех тебя не смущает, но, однако, уверяю тебя, что тут есть от чего засмеяться. Видно, здорово ты, брат, нагрел руки в солнечной Африке, коль на твои взятки обратил внимание римский Сенат. Всем известно, что в наше время такой способ обогащения, как взятки, считается делом обычным. Не так ли, Саллюстий?
Саллюстий  Может быть оно и так, Цезарь, но уверяю тебя, что мне сейчас не до смеха...
Цезарь (Возвращается в свое кресло.) Ты вот что, дружище, не унывай. Давай, Саллюстий, как в старые времена, нальем по бокалу доброго вина... Впрочем, нет... сегодня у меня - дела, дела, дела... (Цезарь загадочно улыбнулся.) Я почему-то сейчас подумал, что наша с тобой беседа может стать когда-нибудь достоянием театра, какой-нибудь автор вставит сцену нашей беседы в свою трагикомедию...
Саллюстий (говорит угодническим тоном)  Не понимаю тебя, Цезарь, ка¬ким образом наша тайная встреча может стать достоянием гусиных перьев мастеров? Твои слова всегда были пророческими, сколько я тебя знаю, - неизменно ты словно в воду смотришь; я не припомню ни одного случая, чтобы хоть одно твое изречение расходилось с делом, но здесь уже, прости меня - чистой воды мистика...
Цезарь  Нет никакой мистики, Саллюстий, я просто уверен, что все тайное становится явным, и наша встреча не может быть исключением. Но шутки в сторону. (Цезарь резко встает, вплотную подходит к Саллюстию, кладет ему руки на плечи, не давая ему приподняться с места.) Взятки твои в Африке были совершенно фантастическими, дружище, вот в чём фокус... Что ты на это скажешь, Саллюстий?..
Саллюстий (Безуспешно пытается приподняться, насту¬пает значительная пауза.) Цезарь, ты снова, словно в воду глядишь, ты... ты - просто пророк...
Цезарь (На шаг отступает от Саллюстия, скрестив руки на своей груди.) Не льсти мне, Саллюстий, здесь вовсе не надо быть пророком, чтобы представить себе, как ты выжимал все соки из африканцев. А, Саллюстий? Ты теперь, пожалуй, богаче всех фараонов вместе взятых, каких только знавал Египет, а? Саллюстий, а? Что ж ты молчишь, а? (Саллюстий переминается с ноги на ногу, потирая правой ладонью свою грудь в области сердца, Цезарь кладет ему свою руку на плечо.) Ну, хорошо, хорошо, Саллюстий, успокойся, не падай духом...
Саллюстий (сокрушенно)  Выручай, Цезарь...
Цезарь (Похлопывает по плечу Саллюстия.) Хорошо, хорошо, я походатайствую перед судьями за своего верноподданного. Надеюсь, что суд тебя оправдает. Ты же прекрасно знаешь, что никакие республиканские вольности не освобождают людей от уважения к влиятельным лицам. Так что ли, Саллюстий, а?
Саллюстий (Кивает головой в знак безоговорочного согласия.) Истинно так, Цезарь... (Пытается улыбнуться, но, встретив строгий взгляд Цезаря, гасит улыбку.)
Ц е з а р ь  (Говорит предельно строго.) Ты должен иметь в виду, Саллюстий, что я сделаю это небескорыстно. В обмен на это ты поможешь мне поправить мои пошатнувшиеся денежные дела. Предлагаю следующее условие: я вызволяю тебя из сетей правосудия, а ты, в свою очередь, подаришь мне две трети твоих африканских капиталов...
Саллюстий (Снова начинает потирать ладонью правой ру¬ки свою грудь в области сердца.) Побойся богов, Цезарь!.. Что мне-то останется?..
Цезарь. Давай оставим в покое наших богов, дружище, имей в виду: ты по своей наивности можешь потерять все свое состояние и надолго лишиться свободы. Так что не жмись, Саллюстий, уверяю тебя, что наша дружба стоит намного дороже... (Цезарь садится и Саллюстий, следуя его примеру, также садится на свое место.) Кстати, Саллюстий, как мне стало доподлинно известно, от тебя в последнее время частенько разит вином, как из винной бочки. Мне стало известно также, что ты шляешься по кабакам с девицами сомнительного поведения. Ты, по-видимому, забываешь, что являешься государственным чиновником и занимаешь довольно высокую должность в правительстве. Чем это можно объяснить, Саллюстий, что ты стал без Бога в голове?..
Саллюстий (опустив голову) Цезарь, клянусь тебе всеми богами, что впредь я никогда от тебя ничего не скрою, ибо ты видишь то, чего никто другой не видит, и слышишь то, чего никто не слышит. Позволь мне в свое оправдание сказать лишь то, что все это случилось со мной от горя...
Цезарь (Укоризненно качает головой.) Горя не зальешь вином, Саллюстий, к тому же всегда следует помнить о том, к каким пагубным последствиям приводит злоупотребление выпивкой: пьяный человек сам себе не хозяин, от избытка выпитого вина он падает затылком об землю, а от избытка выпитого пива человек падает об землю лицом. (Жестами показывает, как человек падает лицом вниз.) И, кроме всего прочего, пьяный человек решительно не помнит всего того, о чём он говорит. По-пьяному делу можно нагово¬рить немало опасных слов, за которые придется впоследствии отве¬чать по всей строгости закона. Вот, к примеру, Саллюстий, ты ведь наверняка не помнишь всего того, о чем ты наговорил два дня тому назад, будучи в хмельном угаре: ты крыл нашу свободную республику во все лопатки - на чём только белый свет стоит... (Саллюстий, закатив глаза, уставился в потолок.) Что скажешь, Саллюстий?
Саллюстий  (остается неподвижным)  Э-э-э...
Цезарь (Терпеливо выждав длительную паузу.) Ну, а дальше-то что?..
Саллюстий (Словно очнулся от дурного сна.) Цезарь, по¬верь мне, что только отчаянье заставило меня предаваться порокам, которые ты перечислил...
Цезарь  (Меняет свой жёсткий тон на снисходительный.) Что привело тебя в отчаянье, Саллюстий? Собственные дела твои или, быть может, государственные?
Саллюстий (с прискорбным лицом) И те и другие, к сожале-нию. О государствен¬ных моих неудачах ты уже осведомлен - пресловутая африканская Одиссея. Что касается моей частной жизни в Риме, то прошу тебя, Цезарь, огради меня и мой дом от развратной шайки Катилины. Мало того, что он объедает меня самым бессовестным образом со своей «золотой» молодежью, так он учиняет ещё настоящие погромы в моей усадьбе. Эта гвардия бездомников толпами ходит по улицам и притонам, проматывается до последней нитки, они залезают по уши в долги, а потом рыщут, подобно шакалам, по благородным домам в поисках поживы. И нет на них никакой управы. Я просто в отчаянье, Цезарь...
Цезарь  (Кладет свою руку на плечо Саллюстия.) Позволь, Саллюстий, у тебя отличная охрана, что же она не защитит тебя?
С а л л ю с т и й   В том-то и дело, Цезарь, что легче было бы разбить бесчисленное войско врагов на поле битвы, нежели справиться с толпой наших сограждан. Я думаю, что тебе известны все пороки этого проходимца Катилины? Это чудовище убило своего кровного брата, свою жену и сына. Этот отпетый мошенник напропалую беспут¬ствует со своей дочерью. А совсем недавно шайка единомышленников Катилины поклялась ему в верности, и в подтверждение своей клятвы эти головорезы принесли в жертву младенца, при этом все они съели по куску человеческого мяса. Благодаря такой соблазнительной славе, Катилина в Риме уподобился Богу Солнца, он стал любимцем рим¬ской знати и в особенности женщин...
Ц е з а р ь   (с раздражением в голосе) Довольно, Саллюстий! Говори, да знай меру. Ты уже докатился до сплетен. Что, если о них узнает Катилина? Думаю, что тогда уже и я ничем не смогу помочь тебе.
Саллюстий (растерянно) Цезарь, у меня голова идет кру¬гом. Что мне делать? Посоветуй, Цезарь... (Берет Цезаря за руку.) Помоги мне по старой дружбе. (Цезарь отворачивает от него голову в сторону.) Хочешь, я стану перед тобой на колени?.. Ни перед кем не стану, но перед тобой стану: выручай, Цезарь!..
Цезарь  Довольно, Саллюстий, не надо так унижаться. Вот тебе мой совет: оставь себе столько средств, чтобы жить безбедно. Разбей сады при своей даче в Риме, уединись в собственной вилле и в тени садов предайся литературным занятиям. Я обеспечу тебе покой от Катилины и его сподвижников. Отсидись в своем раю неприметным - тише воды, ниже травы, а когда страсти понемногу улягутся, я дам тебе знать. Заполучив две трети твоих африканских капиталов, я сумею кое-кому заткнуть глотку, а кое-кого урезонить.  Я уверен, что наши с тобой дела пойдут в гору...
Саллюстий (в растерянности) Но позволь, Цезарь, две трети капитала - это же... (Разводит руками и мотает головой, как бы показывая, что это уму непостижимо.)
Цезарь (Обрывает Саллюстия на полуслове и меняет свой дружеский тон - наиболее резким.) Саллюстий, не уподобляйся торговке на базаре. Ты не забывай, какая кровь течет в твоих жилах. Зачем выглядеть плебеем в глазах Цезаря? (Снова делает тон  дружеским.) Я предлагаю тебе свою дружбу и покровительство, а это дороже всяких денег, поверь мне Саллюстий: дороже всех сокровищ, - это говорит тебе Цезарь!.. Давай на этом и решим. Не унывай, ходи героем и во всем положись на меня... (Саллюстий гордо поднимает голову.) По рукам, Саллюстий!.. (Цезарь протягивает руку.)
Саллюстий (После краткой паузы, как бы встрепенувшись.) По рукам, Цезарь!.. (Обмениваются рукопожатиями, Цезарь хлопает по плечу Саллюстия, обнимаются.)
Цезарь  Прощай, Саллюстий, меня ждут неотложные государственные дела. Не обижайся, но право же: мне пора приниматься за дела - не терпят ни малейшего отлагательства.
Саллюстий. Да здравствует Цезарь!.. (Саллюстий поднима¬ет вверх свою правую руку, так и уходит за сцену с приподнятой вверх рукой.)
Цезарь (Очень довольный, ходит взад-вперед, потирая руки.) Хорошо, хорошо, Цезарь! Очень хорошо! Теперь у Цезаря есть деньги, и деньги немалые: хватит, чтобы заткнуть глотки всем сенаторам в Риме!     Занавес

                СЦЕНА ТРЕТЬЯ

Посредине сцены - большая деревянная бочка, скамья и столик. На скамье и на столике лежат банные принадлежности и одежда. Рядом с бочкой, на охапке сена стоит босиком полуобнаженная Фульвия. Сострата с большим старанием помогает ей одеваться.
Ф у л ь в и я. Как приятно помыться в прохладной воде! И хорошо как чувствовать себя такой чистой! (Кокетливо демонстрирует разные части своего тела.) Сострата, милая, не очень-то мне к лицу это одеяние. Принеси мне мою любимую тунику. Я хочу сегодня всем мужчинам понравиться.
Сострата (льстивым голосом)  Коль ты красива, милая Фуль¬вия, так к лицу тебе любое платье. К тому же, ты так умна, воспитана прекрасно, и не станешь понапрасну гонять меня с места на место... (Неожиданно входит Цицерон и несколько раз хлопает в ладоши.)
Цицерон. Браво, Сострата!..
  Фульвия и Сострата одновре¬менно вскрикивают. Фульвия прячется за бочку; Сострата прикрывает её, раскинув руки в стороны.
Фульвия (гневно) Ах, Цицерон! Какое вероломство! Скажите, ради всех богов Олимпа: можно ли похвастаться таким агрессив¬ным человеком как Цицерон?
Ц и ц е р о н   (Подмигивает Сострате и с лукавством в голосе обращается к ней.)  Как могу я допустить, чтобы даром хвалили прелестную Фульвию? Сострата, за твои изысканные слова к своей прелестной госпоже  - стоишь ты достойного подарка. (Протягивает Сострате маленькую шкатулочку.)
Сострата  (Принимает подарок, из рук Цицерона, открывает шкатулочку, достает из нее ожерелье, восхищается.) Какая прелесть это подаренное ожерелье. Подарок достоен Цицерона! Покорно благодарю. (Уходит за кулисы, рассматривая на ходу ожерелье и примеряя его к себе.)
Ф у л ь в и я  (С притворной обидой в голосе.) Сострата, куда же ты, предательница? Вернись сейчас же! Не оставляй меня одну на этом поле боя!..
С о с т р а т а  (игриво) Не волнуйся понапрасну, Милая Фульвия, нет более надёжной крепости, чем эта деревянная бочка. Диоген много в своей жизни много времени провёл в подобной бочке и ничего не боялся...
Ф у л ь в и я   (с притворством) Вот негодница! Оставить меня такую беззащитную, одну на поле боя, перед лицом такого грозного противника, как Цицерон!
Ц и ц е р о н   (Решительно приближается к Фульвии.) Милая Фульвия, я вынужден вступиться за Сострату. Она действительно права в том, что нет более надёжной защиты для тебя, чем эта огромная деревянная бочка. Мыслимое ли дело мне угнаться за тобой вокруг этой бочки? Я предпочёл бы другое поле боя, чтобы сразиться с такой хорошенькой женщиной. Как Фульвия!.. Охапка сена, это слишком просто для такой богини красоты. (Целует Фульфию в обнажённое плечо.)
Ф у л ь в и я   Цицерон, как видно, поставил целью своей жизни перецеловать всех хорошеньких женщин Рима. Не так ли, Цицерон?
Ц и ц е р о н   Милая Фульвия, я даю себе отчёт в том, что подобная цель неосуществима. Задача моя немного скромнее: я надеюсь перецеловать только самых красивых и молоденьких женщин, а их не так уж много. Здесь даже невесты такие старые, как наш древний город Рим. (Бережно надевает ожерелье на шею Фульвии.)
Ф у л ь в и я    (с восхищением) Какая роскошь! И как это мило с твоей стороны! У тебя, Цицерон, изысканный вкус, по крайней мере, к двум вещам: к словам и к украшениям. При такой щедрой натуре, как у тебя, Цицерон, может быть простительно твое вероломство. (Целует в щёку Цицерона.) Цицерон, ты, несомненно, заслуживаешь более значительной награды, чем этот поцелуй, и ты наверняка догадываешься, о чём я подумала. (Кокетничает, приближается к Цицерону так близко, что ближе трудно себе вообразить.) Я сумею ответить тебе достойной щедростью на щедрость настоящего мужчины.
Ц и ц е р о н    Сердце мужчины не сумеет забыть столь лестных слов, милая Фульвия, однако мой нынешний визит к тебе не лишён капли корысти в целой бочке твоей божественной любви. (Поочерёдно целует Фульвии то левую, то правую руку, одновременно с этим, продолжает говорить.) Фульвия, позволь мне быть с тобой откровенным. Ту же знаешь, я всегда обращаюсь к друзьям за помощью, когда мне трудно...
Ф е л ь в и я   Кому в Риме не лестно быть в друзьях у самого Цицерона? Однако чем и как я могу скрасить твои затруднения, Цицерон? Ты явно преувеличиваешь мои скромные возможность и способности, но я внимательно слушаю тебя, Цицерон, и ты можешь на меня положиться...
Ц и ц е р о н   Милая Фульвия, есть у меня такое дело к тебе: завтра предстоят выборы консула на Марсовом поле. На пост консула будет предлагаться моя кандидатура, но, как мне стало известно, консульства будет добиваться и Катилина. В связи с этим у меня не радужные предчувствия. В Риме закопошились всякие отбросы общества. Эти неудачники только и ждут удобного случая, чтобы грабежами поправить свои денежные дела. Все честные граждане Рима должны общими усилиями спасти Великую Культуру. (Цицерон всё ещё не выпускает из своих рук руки Фульвии и время от времени поочерёдно осыпает их  долгими поцелуями.)  Фульвия, я обращаюсь к тебе без особых китайских церемоний, скажи мне откровенно: известно ли тебе что-либо о заговоре Катилины?..
Ф у л ь в и я   (удивлённо)  Цицерон, меня, конечно, так и подмывает спросить у тебя, почему ты именно ко мне обратился с подобным вопросом? Но я не стану спрашивать об этом, потому только. Чтобы не поставить тебя в неловкое положение. Скажу откровенно, мне кое-что действительно стало известно о заговоре Катилины, и я не умолчу тебе об этом, хотя бы потому, чтобы досадить Семпронии, этой вертихвостке, которая готова из кожи вылезти, только бы стать героиней Рима. Мне известны даже подробности, что тебя, Цицерон, собираются завтра утром прихлопнуть прямо на Марсовом поле, как только тебя провозгласят консулом. И это послужит сигналом к тому, чтобы Рим подожгли одновременно с двенадцати концов. При этом, сообщники Катилины собираются перерезать глотки стольким сенаторам, сколько это будет возможно. (Освобождает свои руки от рук Цицерона, многозначительно разводит свои руки в разные стороны, как бы показывая, что всё сказано.)
Ц и ц е р о н   (Крайне удивлённый сообщением Фульвии.) Непостижимо!.. Где Катилина сможет навербовать столько дикарей, у которых может подняться рука на подобное злодеяние?!
Ф у л ь в и я   В этом ты можешь быть уверен, Цицерон, для Катилины не стоит большого труда навербовать головорезов. Немало бездельников гуляк  в Риме, которые промотали отцовское состояние. Катилина хитро опутывает их: одним доставляет продажных женщин, другим покупает и дарит собак или коней, и всем обещает золотые горы...
Ц и ц е р о н    До меня дошли слухи, что Катилина причисляет меня к низшему сословию. Это просто смешно и нелепо. (Цицерон высоко поднимает руки над головой, как бы показывая, до какой степени это обвинение смешно и нелепо.) Во-первых, разжигание такой ненависти между сословиями в нашей республике никому не пойдет на пользу и может только навредить его делу, а во-вторых, какое же у меня низшее сословие? Родился я, хоть и в небольшом, но всё же в известном городе, Арпине. Родители мои принадлежат к сословию всадников, второму аристократическому после сенаторов сословию Рима. Обо всем этом известно всякому смертному в Риме, и мне непонятно, к чему Катилине потребовалась вся эта комедия с причислением меня к низшему сословию. (Цицерон соединил свои ладони и опустил их до самой земли, как бы показывая до какой степени низка комедия Катилины.)
Фульвия  Твоя наивность, Цицерон, достойна удивления...
Цицерон (сконфуженно) Вот как? Интересно было бы услы¬шать разъяснение. (Картинно скрестил руки на груди.)
Фульвия (смеется)  Ой, Цицерон, насмешил ты меня своей картинной позой!
Ц и ц е р о н  (говорит  обиженным тоном)Насмехаться и я умею. (Отворачивается от Фуль¬вии.)
Фульвия (Подходит к Цицерону, кладет ему руку на плечо.) Шипы твоей обиды я не стану украшать цветами, Цицерон, но скажу, в чём твоя наивность. Никто в Риме и палец о палец не ударит, чтобы восстановить истину о твоей родословной. Какую пищу дадут граж¬данам Рима, такую они и проглотят.  Не станут  люди подробно разбираться, с какой «горы» катили тебя твои родители:  с  высокой или  с низкой, с большой или с малой?  Впрочем, это не моё дело судить о политике.
Цицерон (Берёт Фулъвию за руки). Как ты поступила бы на моем месте, Фульвия?..
Фульвия. Народу всегда нужна была подачка. Как гласит китай¬ская пословица, лучше бежать за сытой лошадью, чем от голодного волка.
Цицерон (После некоторого раздумья). Фульвия, у тебя такие обширные сведения о заговоре Катилины... Имеются ли какие-либо доказательства, что это не пустые слухи?
Фульвия (Шутливо берет руку Цицерона и водит своим указательным пальчиком по его ладони в такт своим словам.) Мои доказательства могут тебе дорого стоить, Цицерон, не станешь же ты возражать против этого?
Цицерон (Шутливо берет руку Фульвии и также водит  указательным пальцем по её ладони.) Милая Фульвия, кто возражает прекрасной женщине, тот сокращает свое долголетие...
Фульвия  Ах, эти мужчины! Так и стараются словами позо¬лотить руку.
Цицерон  Нет, Фульвия, я говорю уже вполне ответственно, что озолочу тебя, как только мы раскроем заговор Катилины. Пойми, Фульвия, надо спешить, чтобы спасти Отечество и великую культуру. Слишком мало у меня времени осталось - всего одна ночь. А пред¬стоит сделать немало. Нужны доказательства, Фульвия...
Фульвия  Ловлю тебя на слове, Цицерон, что озолотишь меня, и вот тебе мои доказательства: мятежники Катилины пересылают в Фезулы к Манлию деньги, которые они собирают в долг по всей Ита¬лии. Кроме того, в Риме находится склад с оружием в доме Семпро¬нии. Она ведь вызвалась поднять городских рабов и организовать поджоги в Риме... (Фульвия снова берет руку Цицерона и водит своим указательным пальчиком по его ладони.) Думаю, что моих дока¬зательств достаточно, чтобы озолотить меня?
Цицерон (целует руку Фульвии). Милая Фульвия, я не пере¬стаю восхищаться не только твоей красотой, но и твоими много¬численными способностями...
Фульвия Мне трудно представить, друг мой, чем ты станешь рассчитываться со мной. Мои сведения поистине бесценны!
Цицерон Скоро увидишь, Фульвия, как Цицерон умеет благодарить. Но ещё один, последний штрих, Фульвия, - можешь ли ты назвать еще несколько имен из сообщников Катилины?
Фульвия  Цицерон, неужели ты ещё не насытился сведениями, которые получил от меня? (Цицерон снимает со своего пальца дорогой перстень, надевает его Фульвии на палец.) О! какое чудо - этот перстень! Ты просто чародей, Цицерон! Напомни-ка мне: о чём это ты только что спрашивал меня?..
Цицерон Милая, несравненная Фульвия, припомни-ка имена сообщников Катилины, хотя бы наиболее влиятельных из них.
Фульвия  Всё, о чём я тебе только что рассказывала, Цицерон, я вызнала от Квинта Курия. Я уж было собиралась выгнать его, когда он пришел ко мне и по привычке стал обещать золотые горы. Но надо знать Курия - он никогда от скромности не погибнет. Когда я назвала его жалким нищим и показала на порог, он, к моему изумлению, стал размахивать своим мечом, демонстрируя, как он собирается раскромсать всех сенаторов в Риме. Он буквально привел меня в шоковое состояние тем, что в приступе ненависти к сенаторам погрузился в экстаз. Когда же, наконец, он успокоился, то стал уверять меня, что очень скоро станет богаче всех египетских фараонов во все времена их правления, вместе взятых.
Цицерон Это уже более, чем забавно. Кто же ещё, кроме Курия, украшает шайку Катилины?
Ф у л ь в и я  (Предусмотрительно оглянулась по сторонам и нашептала что-то на ухо Цицерону.)
 Ц и ц е р о н    (С удивлением, отступил от неё на несколько шагов.) Этого не может быть, чтобы Цезарь!..
Фульвия  (Прикрывает Цицерону рот своей ладошкой.) Ты имеешь шанс убедиться в этом сегодня ночью в доме Леки на улице Серповщиков. Надеюсь, что своим глазам и ушам ты ещё доверяешь. Ну, так что, Цицерон, на сегодня будем прощаться? Вот тебе мой поясок в знак особого к тебе расположения (Фульвия бросает Цицерону свой поясок; Цицерон ловит поясок и целует, его.)
Цицерон  Прощай, милая Фульвия! У меня не остается больше ни единого мгновения, чтобы восхищаться твоим изяществом, красо¬той и тонким умом.
  Фульвия, с изяществом поклонившись, уходит со сцены.  Цицерон, потрясённый полученными сведениями, качает головой. Ай, да Цезарь! Ай, да факир!.. Азартно играет заодно  с проходимцем Катилиной... С этим бродягой, убийцей и вором... Погибла, погибла великая  Римская империя!..  Уходит
               
                СЦЕНА   ЧЕТВЕРТАЯ

Небольшая комната, в которой царит полнейший беспорядок. В центре комнаты стоит стол, заваленный яствами и заставленный вином в кувшинах и в бокалах. За столом сидит Катилина. Цезарь ходит из угла в угол, беседует с Катилшой.
Цезарь  Послушай, Катилина, ты становишься легендарным героем в Римской империи. Думаю, что скоро о тебе начнут слагать песни, коль о тебе уже рассказывают легенды и сказки. Я завидую тебе, Катилина.
Катилина Пьёт вино, закусывает и разговаривает одновременно. Нет, Цезарь, ты не совсем прав. На самом деле, моя слава недостойна зависти. Всякий, кто способен издавать звуки, непременно раскрывает рот, чтобы обозвать меня врагом Отечества. Недорого теперь стоит слава в Риме, в котором граждане продают свою свободу ради дарового куска хлеба и зрелищ с острыми ощущениями. (Поднимает бокал с вином.) За твоё драгоценное здоровье, друг мой Цезарь!..
Цезарь (Берёт со стола бокал с вином, поднимает его.) Я пью за здоровье нашего общего беспримерного дела! Пусть граждане думают и говорят всё, что угодно, нам важно, Катилина, самим знать, что мы не желаем зла своему народу.
Катилина Об этом можно сказать иначе: какое зло мы делаем своему народу, если из двух тел, одно из которых, тоще и слабо, но с головой, а другое,  велико и сильно, но без головы, мы выбираем второе и даем ему голову гения?
Цезарь  Если я правильно понимаю твоё иносказание, то оно относится к сенату и к народу?
Катилина  Именно так, Цезарь! Наш дряхлый Сенат - этот свинушник и псарня на Капитолийском холме - пора выбросить на  свалку истории. Эти торгаши Отечеством повязали нас векселями по рукам и ногам. Мы все у торгашей в мешке, скоро они завяжут мешок и станут пинать его ногами. Посмотри, как подняты цены на продоволь¬ственные товары. Жизнь для большинства населения становится просто невыносимой, и нет никаких надежд на улучшение. А в это время деловары устраивают роскошные пиры за счет средств респуб¬лики... (Цезарь подходит вплотную к Катилине, кладет ему руку на плечо.)
Цезарь. Да, да, Катилина, эти жирные коты не стесняются пировать на глазах голодающего народа и даже не зашторивают своих окон...
Катилина  Посмотри, Цезарь, как они нагло держат себя, будто они не презренные торгаши вовсе, но аристократы духа. Как же можно дальше терпеть такое свинячество?  Будь хорошим, полюбуйся на то, как эти жирные коты гадят на всю нашу культуру. А послушаешь, так они радеют об Отечестве и народе. Только и слышишь: да здравст¬вует римский народ! Слава народу! А сами ненавидят народ лютой ненавистью. Надо перерезать всех паразитов, как бешеных собак, и дать народу одну, но настоящую голову.
Ц е з а р ь   Вот это, дружище, по-нашему! Однако необходимо вырезать не только Сенат,  но и всех сочувствующих Сенату. Для этого необходимо исповедовать блестящую идею Суллы: установить диктатуру личности, составить списки людей, подлежащих уничтожению, а все их капиталы и имущество забирать в государственную казну. Только так, Катилина! И никакой  не должно быть жалости к ним, никакой им пощады, пока они окончательно не подъели изнутри ещё цветущее древо Рима...
Катилина (наливает вино в бокалы) Ты, верно, смеешься на¬до мной Цезарь? О какой жалости может идти речь? Скорее у меня на ладони вырастут волосы, нежели я пожалею дряхлых, развратных паразитов, которые смердят. Глупо жалеть опухоль только потому, что её больно удалять. Рим нуждается в обновлении. Если не ты да я, то кто вырежет опухоль на теле Отечества?
Цезарь Верно говоришь, Катилина. Это также верно, как-то, что нет козла без запаха. Жизнь - это вечное обновление. Наш гнилой Сенат почуял веянье свежих, новых идей, они дрожат, как сукины дети, завидевшие кнут! Вот увидишь, как на предстоящих выборах в Сенат эта свора римской знати забудет междоусобную борьбу за власть и выберет консулом чуждого им Цицерона. Они сплотятся вокруг него и примутся защищать своё прогнившее болото от маленькой горстки бунтарей, во главе которой стоишь ты, Катилина. Вот почему у тебя завидная судьба, друг мой. Даже в случае поражения слава твоя затмит славу Спартака, а в случае успеха - ты станешь на одном уровне с Олимпийскими Богами...
Катилина Не прибедняйся, Цезарь, насчет славы, тебе её также не занимать. Не стоит забывать старую, добрую заповедь: было бы дело, а лавров на всех хватит... (Входит Семпрония.)
Семпрония Катилина, всем нам пора идти. Наши единомышленники уже собрались на улице Серповщиков и ждут нас в доме Марка Деки. К счастью, ночь выдалась тёмная, и на улице нет ни души.
Катилина. Очень хорошо, Семпрония, сейчас мы пойдем, но, однако, следует немного повременить... (Обращается к Цезарю.) Вот, дружище, позволь представить тебе Семпронию, мою милую, совершенно очаровательную подругу. Она стала душой нашего тайного общества. С её помощью мы надеемся поднять городских рабов и поджечь Рим с двенадцати концов. Семпрония уже немало сделала того, что требует мужской отваги. Кроме того, она прекрасно одарена: знает греческую и римскую словесность, прекрасно умеет петь и танцевать, сочиняет стихи, отличается прелестью и остроумием.
Семпрония  Катилина, ещё несколько твоих лестных слов обо мне, и у меня вырастут крылья, и я, чего доброго, улечу...
Катилина Милая Семпрония, будь так мила, спой нам что-нибудь из своих сочинений.
Семпрония Друг мой, Катилина, может быть, не время сейчас песни распевать?..
Катилина  Как раз напротив, любезная моя Семпрония, именно сейчас самое время воодушевить нас  (Целует Семпронию в щечку.)
Семпрония  Считай, друг мой, что я не устояла от твоего поцелуя, но мне в таком случае нужна кифара. (Катилина подает Семпронии кифару, она играет и поёт.)
Тяжким усильем до звёзд вознесенные ввысь пирамиды –
Славный Юпитера храм, высших подобье небес,
Склеп Мавзола в своем роскошном великолепье –
Участи общей они на гибель обречены...
Или потоки дождей, или пламя лишит их величья,
Или под тяжестью лет, сверху свалившись, падут,
Но не погибнете в веках талантом добытое имя,
Слава таланта и блеск вечным бессмертьем горят...
Счастлива Муза - в сердце как струны запели,
Каждая песня моя - памятник вечной красе!..

Катилина  Браво, Семпрония!..
Цезарь (Подходит к Семпронии, целует ей руку.) Я отдал бы тебе, Семпрония, пальму первенства в кружке Мецената, поскольку нынешние поэты только и делают, что прославляют никуда негодных сенаторов и их никудышные дела и порядки. Твоя же поэзия, милая Семпрония, достойна восхищения! Твои песни возбуждают благородные стремления.
Катилина (Протягивает руки Цезарю и Семпронии.) Друзья мои, дадим друг другу руки в порыве лучших чувств. (Все обмениваются рукопожатиями.) Цезарь, у нас с Семпронией будет ещё достаточно времени, чтоб восхищаться друг другом, но сейчас нам пора уходить. Семпрония еще не один раз доставит нам удо¬вольствие своим пением, но теперь нас зовёт голос будущей истории. Я выйду первым, Семпрония пойдёт следом, а ты, Цезарь, пойдешь вслед за нами...
Ц е з а р ь   Ты прав, Катилина, нам пора. Настает наш звёздный час! Скоро мы шагнем в вечность! Итак, друзья мои, до встречи на пиру отваги.
Играет торжественная негромкая музыка, уходят за кулисы по очереди: Катилина, Семпрония, Цезарь.        Занавес
             
                СЦЕНА   ПЯТАЯ

   В небогатой комнате за длинным столом сидят несколько мужчин, пьют вино, шумно разговаривают.
Курий  Послушайте, друзья, хочу поделиться с вами, как я набирал себе людей, из которых впоследствии выходили гениальные мошенники. (Возгласы пирующих: расскажи, расскажи, Курий, не жалей красок.) Вот, слушайте: я бросал кошелек с деньгами на дорогу; прятался и наблюдал кто поднимет. Как только кто-то поднимал мой кошелек, я тут же догонял его и спрашивал: не поднимал ли ты, любезный, на дороге мой кошелек с деньгами? Если только человек начинал отпираться, то, будь уверен, что ты встретил талантливого проходимца. Такой фрукт может прекрасно развиваться на любой почве. В этом случае можно смело сказать: Диоген, гаси свой фонарь, - наконец-то ты встретил того человека, которого искал!
Возгласы присутствующих: Курий, ты просто гений преступного мира!.. Расскажи нам ещё что-нибудь поучительное.
К у р и й   Да, разве же мне жаль?..  Пожалуйста, слушайте, друзья мои, в своё удовольствие. Вот какое восхитительное зрелище мне довелось наблюдать в одной воровской шайке. Эта игра пользуется большим, успехом в преступном мире. Представьте себе: в ширме вырезается дыра, сквозь которую все желающие по очереди просовывают свою голову и корчат при этом невообразимые физиономии. И того, кому больше других удается посмешить почтенную публику, выбирают главарем шайки на целую ночь. Игра эта настолько эффектная, что многие смеются до умопомрачения, можете мне на слово поверить. Довелось и мне стать главарём этой шайки на целую ночь, я вместо своей физиономии показал им вот эту часть своего тела (Курий встал из-за стола и похлопал двумя руками себе по заду.) Спьяну они, конечно, не разглядели, что я их надул.
 Возгла¬сы присутствующих: умеют же люди развлекаться! Припомни-ка еще что-нибудь, Курий! Повесели нас...
Курий  Вот послушайте, друзья мои, как я когда-то развлекался в обществе хорошеньких женщин. Выло время, когда я подрабатывал тем, что занимался гаданием на рынке. Вот, например, как я гадал на воде. Брал тазик, наполнял его доверху водой, опускал на воду дере¬вянную щепку, на которую устанавливал зажженную свечу, и просил какую-нибудь смазливую бабоньку внимательно смотреть на отраже¬ние пламени свечи в воде и считать вслух до десяти. При счете десять, я с размаху ударял ладонью по воде. Эффект получался ослепитель¬ный. Я хватал перепуганную женщину в охапку и валил её на землю. Редкая женщина вырывалась из моей конуры, да и куда она могла выскочить такая мокрая, надо же ей было просушиться. Нередко мы сушились до самого утра, но только снаружи, а вовнутрь заливали вина столько, сколько могла принять грудь (Присутствующие отчаянно смеются, некоторые просто закатываются со смеху.) Были, конечно, случаи, когда я получал звонкие пощечины от прекрасного пола. Но, во-первых, пощечины были не такими частыми, а, во-вторых, не всякая пощечина была мне во вред, иная шла на пользу моему мужскому достоинству, уж кто-кто, но я умею высекать искры сострадания в женском сердце...   (Входят Катилина, Цезарь и Семпрония.)
   Катилина  Приветствую вас, друзья мои!.. Посмотрите-ка только: кто к вам пришёл! С нами сам Цезарь! Курий, где у нас почетное место за столом для Цезаря?
Курий  Думаю, что в обществе Семпронии Цезарю за столом будет недурно, а место Семпронии - рядом со мной. (Курий пред¬лагает Семпронии кресло рядом с собой.)  Вот, Семпрония, твое кресло, оно ещё не успело остыть с тех пор, как ты отлучилась от нашего тесного дружеского кружка.
Катилина  В это нетрудно поверить, Курий, всем известно, сколько огня у нашей несравненной Семпронии (Катилина, Цезарь и Семпрония усаживаются за стол.)
Цезарь  Слов нет, друзья мои, место для нашего собрания выбрано как нельзя лучше - на самом краю города; здесь можно не опасаться любопытных глаз и ушей.
Катилина  Да, Цезарь, не случайно мы облюбовали именно это место! Трудно сказать, что нас более влечёт сюда: взаимная неприязнь к существующим порядкам в Риме или наши взаимные симпатии друг к другу. Так упоительно осознавать, как хороши мы и благородны все вместе и каждый в отдельности. Эй, кравчий, живее наливай-ка нам ещё кувшин консульского вина. Возвышенные чувства не могут долго ждать! (Кравчий приносит кувшин с вином и наливает в бокалы.) Итак, друзья мои, с чего начнём: с консульского вина или с вопроса о выборах нового консула?
Курий  Катилина, что за вопрос? Нам всегда превосходно удавалось смешивать вино с политикой.
Катилина  Ну что ж, Курий, пусть будет по-твоему: первое   слово - Гай Юлию Цезарю.
Цезарь Спасибо за честь, друзья! Предлагаю выпить за Ка¬тилину, нашего римского Навуходоносора, который по примеру великого Вавилонского царя задумал расправиться с паразитами в своем Отечестве.
    Все присутствующие поднимают бокалы, встают из-за стола, пьют стоя. Кравчий вновь наполняет бокалы вином.
Катилина  Я предлагаю выпить за Цезаря. Цезарь, мы надеемся на твою финансовую помощь. Денег для нашего дела нужно немало, но как только мы распотрошим денежных воротил Рима, то возвратим наш долг незамедлительно.
Цезарь  Обещаю вам, друзья, что в самое ближайшее время у вас будут деньги, и немалые. Ничего не пожалею для спасения Отечества от торгашей, мракобесов и предателей. Нет иного метода для спасения Родины, как вывести эту проказу огнём и мечом. (Все аплодируют Цезарю.)
Катилина  Золотые слова, Цезарь! Именно огнём и мечом, ибо все другие лекарства будут неэффективны. Как говорил Гиппократ: «Чего не исцеляют лекарства, исцеляет железо, чего не исцеляет железо, исцеляет огонь». - Твое здоровье, Цезарь! (Все встают и пьют за здоровье Цезаря, Катилина поднимает руку над головой.) Друзья, прошу внимания, приступим к делу. (Обращается к Семпронии)  Семпрония, всё ли готово у тебя, чтобы поджечь Рим с двенадцати концов? Нужно одновременно подпалить, как можно больше зажиточных гнёзд и поднять рабов под знамена свободы!..
Семпрония  Да, Катилина, можешь быть уверенным, что всё готово, и мы ждём только твоего сигнала.
Катилина  Как только мой меч пронзит Цицерона на Марсо¬вом поле, это и послужит сигналом к выступлению  (Обращается к Курию.) Курий, нынешней ночью тебе необходимо отправиться в Манлиев лагерь. Как только заметишь, что Рим пылает, так незамедлительно отправляйся туда со своим войском. Когда ворвешься в Рим, действуй умно, по обстановке...
Курий  Да, Катилина, не беспокойся, всё пойдет, как по маслу...
Катилина (Снова обращается к Курию.) Мой милый мерзав¬чик, расцеловать бы тебя, и больше ты никто; но имей терпение выслушать приказ до конца, я ещё не все новости вытряхнул из мешка. Мне удалось благополучно упрятать неподалеку от Сената три сотни отборных воинов. Я так их пристроил, что, думаю, и любопытный солнечный луч их не разыщет. Это совершенно превосходные ребята, все, как на подбор. Этим молодцам поручено охотиться за сенаторами. Они будут орудовать не кинжалами, но мечами, ибо меч - оружие героя. Поклянемся же, друзья, в нашей верности друг другу и нашему правому делу. Пожмём друг другу руки!.. (Все присутствующие встают и протягивают Катилине руки.)
Катилина  Да поразит моя рука всякого, кто усомнится в на¬шем правом деле, кто струсит в бою или отречётся от нашей клятвы! Пусть так же поступит любой из вас со мной, если я нарушу клятву. Друзья мои, я ещё не сказал вам о том, что у меня в основном римском войске есть свои надежные ребята, в которых я также уверен, как в том, что после своей смерти я угожу прямо в тартарары... У всех ворот Рима будут стоять по пять наших соколов, которые в нужный момент напоят всю стражу до бесчувствия и все ворота Рима будут распахнуты настежь, как руки наших любовниц. Ещё немного терпения, и мы так встряхнем Рим, что все рассыплется в прах, хоть метлой выметай! Друзья мои, пусть совесть вас не мучает за то, что мы должны будем огнём и мечом очистить Рим - другого выхода у нас нет. Злаки заглушены сорняками. Современный Рим - это уже вавилонское столпотворение. Люди перестают понимать не только друг друга, но и каждый сам не понимает, что он вытворяет. В общее строительство уже никто не верит. Люди отказываются работать. В народе стали вино называть божественной влагой и любовным напитком. Вино пьют неразбавленное, до потери памяти. Кто бы мог ещё недавно поверить в то, что Тит Лукреций будет впадать в безумие от злоупотребления вина? И это заразительно. Где выход? Выход только один - римские Авгиевы конюшни необходимо вычистить огненной рекой. Итак, друзья, переворот совершим сегодня же утром. Забьём тревогу на всех улицах, ударим в набат и одним махом перевернём Рим! Необходимо выполнять только одно условие: полное повиновение мне...
Курий  Свободная жизнь в будущем стоит того, чтобы неско¬лько часов мы побыли твоими рабами, Катилина. Мы готовы повиноваться...
Катилина. Друзья мои, пусть не вычтут из нашей жизни ча¬сов, проведённых вместе. Пусть потомки высекут на мраморе наши имена и дела! Настала пора, друзья мои, испробовать силу наших крыльев. Выпьем за нашу несравненную Семпронию! Ей выпала честь первой поднять знамя свободы Рима от ига торгашей и предателей. (Присутствующие аплодируют, встают, поднимают бокалы, пьют.)
Цезарь  Милая Семпрония, спой для нас в звездный час на¬шей дружбы. Дружные возгласы: спой, Семпрония!..
  С е м п р о н и я   (играет на кифаре, поёт)
Нет большой любви без муки,
Нет и встречи без разлук,
Разомкнулись наши руки,
 Разорвался тесный круг.

А в разлуке, как в неволе:
 И руки подать нельзя,
Незавидной этой доле
Покорилась я, друзья.

Но придет такое время –
Веселись, душа моя!..
Скину я разлуки бремя,
 И воскликну: вот и я!..

Шумный, радостный и тесный
Вновь сомкнётся наш кружок,
Заплетем мы новых песен
 Зеленеющий венок.

И пока светило греет,
И сердца в груди стучат, -
Пусть цветет и зеленеет
Нашей дружбы дивный сад!
                Все аплодируют.
Ц е з а р  ь   Семпрония, ты божество! Ты создана для волшеб¬ства!..
Катилина. Друзья, подумайте только: кем мы были до сих пор, и кем мы стали теперь? Мы воскресим справедливость, освободив Рим от негодных правителей. Мы создадим такие порядки в Риме, за которые не обидно и  сгинуть со света. Однако, друзья мои, нам пора расходиться. Пробил наш час переставлять ноги истории. Скоро начнёт светать. Наша ночь должна успеть задушить их утро. Поспешим, друзья, на Марсовое поле. Выпьем, что ли, напоследок по бокалу консульского вина. Эй, кравчий, наполни наши бокалы! (Кравчий наполняет бокалы.) Друзья, я пью за наш нерушимый союз! За нашу победу!.. (Все пьют, обнимаются, расходятся.)         Занавес

                СЦЕНА  ШЕСТАЯ

Площадь перед Триумфальной аркой, украшенной лентами и цветами. Торжественное шествие нового консула Цицерона. Перед Цицероном несут знамена, пучки прутьев, секиры - все, что приличествует консулу. Раздаются возгласы: «Да здравствует новый консул Марк Туллий Цицерон! Слава новому консулу!
Шествие преграждает Катилина со своими единомышленниками. Катилина устремляется к Цицерону, но Цицерона плотно окружает его охрана.
Цицерон. Катилина, опомнись! Уступи мне дорогу!
Катилина (Обращается к телохранителям Цицерона.) Вои¬ны, оставьте Цицерона, я пролью его кровь и готов ответить за неё перед народом. (Телохранители Цицерона остаются неподвижными.) Воины, вы слышите, я обращаюсь к вам, - оставьте Цицерона, ибо вместе с его кровью сейчас прольется и ваша кровь. В последний раз говорю вам: оставьте Цицерона, я разделаюсь с ним и всю ответственность беру на себя. Итак, я начинаю загибать пальцы на своей руке, как только я загну пятый палец - судьба ваша и Цицерона решена. (Катилина считает, загибая пальцы на своей руке.) Раз! два! три!.. (Перед Китилиной появляется Пришелец, верхом на своём осле.)
Пришелец. Постой, Катилина!..
Катилина (Обращается к Марку Леке, стоящему с ним ря¬дом.) Это еще,  откуда взялся такой печальный образ? Скажи мне, Лека.
МаркЛека Это новый пророк, пришлый издалека. Предсказывает скорое явление Спасителя всех стран и народов. Он разъезжает в Риме на своём осле и показывает образцы чудес. (Понижает голос.) Следует с ним обходиться деликатнее, не стоит искушать судьбу; думаю, что лучше нам привлечь этого чудотворца на свою сторону...
Катилина (обращаясь к пришельцу) Зачем, чужестранец, ты впрягаешься в нашу историю? Зачем тревожишь ты естественный ход событий в Риме? Проезжай себе мимо, а не то, чего доброго, твой осел осиротеет. (Раздается смех среди воинов.)
Пришелец  Надеюсь, что ты в таком случае, Катилина, как искатель справедливости, не оставишь мою бедную сироту без внимания и усыновишь моего осла. (Среди воинов смех усиливается.)
Катилина. А ты, приятель, шутник, как я погляжу, но, как ты сам видишь, нам сейчас не до шуток...
Пришелец. Катилина, я понимаю твоё состояние, но всё же прошу выслушать меня. Эта история, которая сейчас происходит в Риме, будет повторяться из века в век, и поэтому она должна быть поучительной. Поэтому же исключительно важно правильно начать это дело. Ты, Катилина, ослеплён идеей свободы. Но тебе не ведома истина, ради которой действительно стоит бороться. Та голая свобода, ради которой ты намерен пролить много крови - это утопия. Знай, Катилина, что не может существовать новой свободы без новой истинной веры. Истинно свободным может быть только тот народ, у которого свободны от цепей ростки новой веры. Или тебе не ведомо, Катилина, что в Риме сейчас уже никто ни во что не верит? Что человек становится хуже всякого зверя, люди потеряли всякий стыд, честь и совесть?..
Катилина. О какой новой вере ты хлопочешь, чужестранец? Тебе-то какая корысть в том, каким богам мы станем поклоняться?
Пришелец. На Земле и во Вселенной есть один Бог - это сам человек. И в этом смысле все люди равны. Вот истина, ради которой стоит бороться! Ибо, притесняя других, человек тем самым притесняет себя, поскольку этим разрушает в себе веру в Бога-человека. Человек - частичка, искра божья - загорается, живёт и гаснет, а единый Господь во Вселенной - это единое целое всех этих частиц - живёт вечно...
Цицерон. Браво, Катилина! Наконец ты нашёл истинного единомышленника. Мало того, что тебя распирает мятежный дух против Отечества, так ты ещё потакаешь богохульнику. Уж не намереваешься ли ты с этим оборванным господином свергнуть наших богов с Олимпа! Браво, браво, Катилина! О, Боги бессмертные! Почему не расступится земля и не поглотит крамольников? Уйди с моей дороги, Катилина, не отягчай своей вины перед отечеством своими безумными выходками...
К а т и л и н а. Заткнись, Цицерон! Какая вопиющая неблаго¬дарность к этому почтенному иноземцу. Ты обязан этому человеку хотя бы тем, что все еще жив, а ведь мне оставалось всего лишь два пальца на своей руке загнуть, и я смел бы тебя с лица земли... (Обращается к Пришельцу.) Я подумаю над твоими словами, почтенный чужестранец, но не теперь, а на досуге. Думаю, что они не лишены здравого смысла. Твоя мысль хороша уже тем, что она нова. Если у тебя есть еще что-либо стоящее сказать мне, скажи об этом во всеуслышание...
Пришелец. Могу дать тебе полезный совет, Катилина - не торопись доказать свою правоту силой, ибо, коли ты сейчас прикончишь Цицерона, то создашь тем самым ореол мученика вокруг имени Цицерона. Такая победа может стать для тебя не только поражением, но и позором. Лучше организовать диспут с Цицероном при всём народе. Силы твои от этого не убудут, но приумножатся.
Катилина (После короткого раздумья.) Ну, что ж, чужестра¬нец, твои слова не лишены здравого смысла. Кровь этому жирному коту мы всегда успеем выпустить. Пусть будет так, как ты советуешь. (Обращается к Цицерону.) Слышал, Цицерон?
Цицерон. Ещё бы не слышать!.. Вы вдвоём с пророком осчастливили меня - подарили мне вторую жизнь...
Катилина. Не виляй, Цицерон, отвечай лучше перед лицом народа, согласен ли ты на диспут? Но непременно в присутствии всех граждан Рима.
Цицерон (После короткой паузы.) Хорошо, Катилина, я со¬гласен. Предлагаю провести диспут в помещении сенатской курии на форуме сегодня перед началом заседания Сената.
Катилина (Ударяя своим мечом по щиту рядом стоящего воина.) Будет так! А теперь ступай, проходи, я уступаю тебе дорогу. Временно...       Занавес
               
                ДЕЙСТВИЕ   ВТОРОЕ
               
                СЦЕНА  СЕДЬМАЯ

Внутренний храм Юпитера Статора. На скамьях сидят сенаторы. Входит Катилина, молча садится в первом ряду. Все сенаторы, сидевшие на первом ряду, демонстративно встают и пересаживаются на другие ряды. Цицерон обращает свою речь к Катилине.
Цицерон. До каких же пор, скажи мне, Катилина, будешь злоупотреблять ты нашим терпением? Или ты не чувствуешь, что замыслы твои раскрыты? Будет ли когда-нибудь предел твоей разнузданной заносчивости? Ты будто не замечаешь сторожевых постов в городе, опасения и озабоченности добрых граждан, не замечаешь того, что заседание Сената на этот раз происходит в укреплённейшем месте, не замечаешь, наконец, эти лица, эти глаза... Или ты не видишь, что всё здесь знают о твоем заговоре, и тем ты связан по рукам и ногам? Что прошлой, что позапрошлой ночью ты делал, где ты был, кого собирал, какое принял решение - думаешь, хоть кому-нибудь из присутствующих это неизвестно?
Таковы времена! Таковы наши нравы! Все понимает Сенат, все видит консул, а этот человек ещё живёт и здравствует! А мы, вместо того, чтоб немедленно умертвить тебя, Катилина, мы только и делаем, что вовремя уклоняемся от твоих бешеных выпадов. И дерзость не покидает тебя, но лишь усугубляется! И всё же, отцы сенаторы, моё глубочайшее желание не поддаваться гневу и раздражению, но сохранять самообладание и выдержку. Но, к сожалению, я вижу и сам, как это оборачивается недопустимой беспечностью.
На итальянской земле, подле теснин Этрурии, разбит лагерь против¬ников римского народа, а главу этого лагеря, представителя наших врагов мы видим у себя в городе. Всякий день он готов поразить республику изнутри. Однако я до сих пор не тороплюсь схватить и казнить тебя, Катилина. И тому есть своя причина. Короче говоря, ты будешь казнён тогда, когда не останется такого негодяя и проходимца, который не признал бы мой поступок справедливым и законным. А пока найдётся хоть один, кто осмелится защищать тебя, мы будем следить за каждым твоим шагом и разоблачать твои поступки против республики. Нам яснее дня все твои козни...
Катилина. Какие, например, козни известны тебе, Цицерон?
Цицерон. Ну, давай с тобой, Катилина, припомним прошлую ночь. В эту ночь мы оба бодрствовали: я - на благо республики, ты - на её погибель. А именно: в эту ночь ты явился в дом - не буду ничего скрывать—в дом Марка Леки на улице Серповщиков. Туда же собралось большинство твоих особо приближённых товарищей в преступном безумии. Полагаю, ты не посмеешь этого отрицать. Молчишь? Улики изобличат тебя, если задумаешь отпираться. Ведь здесь, в Сенате, я вижу кое-кого из тех, кто были там с тобой...
Боги бессмертные! Есть ли где народ, есть ли где город такой, как наш? Что за государство у нас? Здесь, среди нас, отцы сенаторы, в этом священнейшем и могущественнейшем Совете, равного которому не знает круг земель, здесь пребывают те, кто помышляет о нашей общей погибели, о крушении чуть ли не всего мира. А я, консул, смотрю на них, на тех, кого следовало бы поразить железом, и не смею их беспокоить даже звуком моего голоса. Итак, в эту ночь, Катилина, ты был у Леки. Вы поделили Италию на мелкие части, установили план: кто и куда должен направиться, выбрали тех, кто останется в Риме, разбили город на участки для поджогов! Едва только ваше сборище было распущено, как мне всё уже стало известно. В чём дело, Катилина? Выбери, наконец, тот день, когда ты покинешь этот город - ворота открыты, ступай! Так называемый Манлиев лагерь - твой лагерь! - заждался тебя, своего предводителя. Да уведи с собой всех, а если не всех, то, по крайней мере, как можно больше твоих сообщников, очисти город!
Катилина. Мне подозрительна мягкость такого решения, консул Цицерон!
Цицерон Думаю, что в мягкости моего решения больше пользы для общего благополучия. Ведь если я прикажу сейчас казнить тебя, Катилина, то в Риме осядет горстка твоих сообщников. Если же ты удалишься из Рима, то зловещее скопление нечистот, пагубное для республики, будет вычерпано из города.
Катилина Кого из нас надо вычерпывать, так это еще вопрос. (Катилина встает, вытягивает руку вперед, как бы давая знать, что желает высказаться.) Довольно шельмовать народ, господин консул! Народ уже прозрел... Не об интересах римского народа печёшься ты, Цицерон и все вы, присутствующие здесь господа! Тебя и всех подобных тебе бесит то, что мы, сознательные граждане Рима, плевать хотели на ваши подачки; что мы мешаем вам опутывать наш народ торгашескими сетями. Что общего может быть в интересах римского народа с торгашами? Это не Катилина, а Цицерон и его приспешники – злейшие враги римского народа!..
Цицерон Что ж, Катилина, неужели мой приказ заставит те¬бя сомневаться в том, что так отвечало твоему собственному желанию? Ты враг наш. Уйди из города! - такова воля консула. Ты спросишь: - Означает ли это изгнание? Я не даю такого распоряжения, но если хочешь знать, таков мой настоятельный совет...
Катилина  Если я правильно понимаю тебя, Цицерон, то мне даруется свобода? Но уж если кто из нас и подарил другому свободу и жизнь, так это я тебе вчера. Надеюсь, ты ещё не позабыл того, что вчера мне оставалось загнуть всего лишь два пальца на своей руке, и сегодня мне не с кем было бы дискутировать. Однако, ведь мы же с тобой вчера при народе уговорились организовать диспут не в храме Юпитера Статора на Полатине, а, как мне помнится, в помещении сенатской курии на форуме. Что же случилось, что ты так поступаешь, Цицерон, а? Окружил себя целой армией легионеров и дрожишь за свою драгоценную жизнь. В этом ты весь, Цицерон! Не кажется ли тебе, что уже одно это красноречиво говорит о том, какая кровь течет в твоих жилах? Ответь мне на такой вопрос: отчего не я, а ты дрожишь, как сукин кот? Молчишь? Эта пауза опять же не в твою пользу, Цицерон! Ловчение и трусость - вот твоя душа! Что же касается меня, уж если я что-то и имею в свободе, так это только борьбу за неё! Обладание же ею, меня меньше всего интересует...
Цицерон  О какой свободе ты говоришь, Катилина? Ты спишь и видишь свободу утопающей в крови. Какой ещё свободы могут желать граждане Рима? Разве не сам народ у нас находится у власти? Разве нет в Сенате популяторов - представителей сельского и городского плебса?
Катилина Свобода в Риме - это тот колпак, с помощью которого одурачивают простодушный народ. Когда-то Персей нуждался в шапке-невидимке, чтобы преследовать чудовищ. Вы же пытаетесь закрыть своим сенаторским колпаком глаза и уши, чтобы иметь возможность отрицать самое существование чудовищ. Свобода и борьба за неё – неразделимы друг от друга. За свою свободу народ должен бороться, не останавливаясь ни на один день. Ибо невозможно свободой запастись впрок. Всякое обладание свободой исключает возможность постоянно стремиться к ней. Если в борьбе за свободу остановиться и сказать: вот, я обрел свободу! - это значит немедленно утерять её, поскольку в застое погибает вечно улетающая свобода. Можно со свободой лететь рядом, но не прикасаться к ней, иначе она погибнет...
Цицерон  Довольно, Катилина, нам давно ясно, какая свобода нужна промотавшемуся преступнику, врагу Отечества. (Возгласы сенаторов: гнать его, чего с ним долго рассуждать?!)
Катилина  Вот такое затыкание рта кляпом вы называете свободным диспутом. Может быть, вы думаете, что, заслышав ваши выкрики, я упаду в обморок. И мне останется как будто бы одно: захлебнуться в море уничтожающей критики и умереть от презрения кучки торгашей? Ну, нет, господа!.. Довольно я обитал по грязным притонам и достаточно огрубел, чтобы не быть раненым от прикосновения слизняков. Брань ваша не пристанет к моей одежде. Вон, отцы сенаторы не пожелали сидеть со мной на одной скамье, а теперь и вовсе повернулись ко мне спиной. Но ничего, ничего! время нас рассудит. Я потушу развалинами пожар моего жилища- Рима, который стал змеиным гнездом. Рим обрекает меня на ужас провести полжизни с торгашами. Вот и сейчас мне не хватает воздуху в этом гадком свинушнике. Скорей на воздух! Мы приведем эту конюшню в такой беспорядок, как волосы на голове эфиопа!
    Катилина стремительно уходит за кулисы. Поднялся всеобщий шум среди сенаторов в собрании.         Занавес
         
                СЦЕНА  ВОСЬМАЯ

Лагерь Катилины. Катилина стоит у шатра и вслух, рассуждает сам с собой.
Катилина  Встает пламенное солнце. Взойдет ли моя звезда? Пусть она хотя бы только вспыхнет и быстро сгорит, но сгорит ярко! Что в сравнении с этим целая жизнь? Растянуть удар грома на десятилетия - выйдет звук, убаюкивающий ребенка, но единый удар с небес сотрясает землю. Выдержали бы только крылья, чтобы взлететь на них, долго продержаться в воздухе и вернуться назад не опаленным мировым пожаром, который должен вот-вот вспыхнуть в Риме. (Появляется Квинт Курий.)
Курий  Катилина, беда: из Рима плохие известия...
Катилина  Да говори ты, наконец, что там стряслось!
Курий  В том-то и дело, что в Риме  ни единого камня с камня не упало...
Катилина  Да что ты все тянешь по капле, словно смакуешь?
Курий  Беда, Катилина, Рим не горит, и поджигать его уже не¬кому.
Катилина Ну, говори дальше-то, что же из тебя по словечку вытягивать приходится? Тебе бы только небылицы рассказывать...
Курий Представь себе, Катилина, эта хитрая лисица - Цице¬рон всё пронюхал в Риме и в одну ночь обескровил там все наше братство. Он распорядился произвести повсеместные обыски. Обнаружен наш склад с оружием. Арестовали Летулла, ему обещали прощение, если он всех выдаст, и он всех выдал поименно. Арестованы и казнены без суда все наши единомышленники. Пред утром, возвращаясь в свой дом, Цицерон крикнул толпе народа: Они мертвы! Чернь сопровождала Цицерона рукоплескания-ми с криками: Спаситель! Отец отечества!..
Катилина Постой, постой! Ты сказал, что все арестованы. Что, арестованы и наши люди из дворцовой стражи?
Курий  Да, Катилина, арестованы все до единого.
Катилина  Как же это могло случиться, ведь об этом знали только ты да Катилина. Хитришь, Курий!.. На двух креслах захотелось тебе посидеть одновременно?  (Катилина обнажает меч.)
Курий Ты ошибаешься, Катилина, остановись... (Неожиданно появляется Манлий, встает между Курием и Катилиной.)
Манлий  Катилина, не время сейчас сводить счеты. Надо поднимать лагерь по тревоге. Промедление - смерти подобно. Надо немедленно выступать навстречу войску Марка Петрея.
Катилина Хорошо, Манлий, поднимай лагерь по тревоге. Бейте сбор. Выступаем незамедлительно. Построй войско в когорты, организуй, чтобы передо мной несли связки прутьев, секиры и знамена. (Обращается к Курию.) А ты, мой хороший, в бою от меня ни на шаг, понял? Предупреждать и напоминать не буду. (Курий и Манлий поспешно удаляются за кулисы.)
К а т и л и н а  (говорит вслух)  Вот оно дело-то как обернулось. Не мы идём на пылающий Рим, а Рим идёт на нас. Лихо дело! Ай, да Цицерон! Ай, да ехидна! Неужели долгожданная свобода исчезнет из виду! Ну, гори, моя звезда! Ярче гори! Чтобы даже и поражение наше жгло память людям. Мне хорошо известно, как сегодня даже Солнце могут затмить тучами молчания. И врёшь ты, Курий, что в Риме не осталось наших единомышленников. А Цезарь? Он подхватит знамя борьбы, если я вдруг выроню его в бою! Как мне не  хватает сейчас Пророка-чужестранца. Так хотелось бы сказать ему, что я сражаюсь за свободу и новую веру в Бога-человека! Да, именно в человека! Неужели об этом так никто и не узнает?.. (Слышится дальний бой барабанов.) Что это?.. Я слышу бой барабанов наших врагов.
 Катилина стремительно уходит на битву.  Слышен шум боя: звон мечей, бой барабанов, боевые возгласы...                Занавес

                СЦЕНА  ДЕВЯТАЯ

Кабинет Цицерона. Стол, заваленный свитками. Цицерон сидит за столом, пишет. Входит Марк Петрей, кричит с порога.
П е т р е й  Радуйся, Цицерон! Мятежники разбиты. Катилина погиб, пронзенный насквозь, умирал в страшных муках...
Цицерон Туда ему, собаке, и дорога... Расскажи Петрей, как происходило сраженье?
Петрей  Они нас не ожидали. Мы навалились на них с оглушительным криком. Противник наш мужественно оборонялся. Катилина с легковооруженными воинами всё время был в первых рядах. Повсюду поспевал, сам бился без отдыха. Сопротивление Катилины было яростным. Пришлось в средину вражеского войска бросить преторскую когорту и нанести одновременно удары по обоим флангам. Катилина, убедившись, что войско его разбито и уцелела лишь горстка его людей, не забыл о своём происхождении и о своём достоинстве, кинулся в самую гущу преторской когорты с криком: за свободу, за новую веру в человека! И он упал в схватке, пронзенный копьем насквозь... Только по окончании битвы можно было увидеть, какая отвага и сила духа была в войске Катилины! Почти каждый из них покрыл бездыханным телом то самое место, которое занял в начале сраженья, и все до единого были повержены в грудь... Катилину нашли далеко от своих воинов. Он ещё дышал, и лицо его по-прежнему выражало неукротимость. До удивления много сразил он наших бойцов...
Цицерон Похоже, что имя Катилины будет овеяно славой героя. Добился-таки своих целей этот проходимец. Надо позаботиться о том, чтобы покрыть его имя ночью молчания... Каковы же потери в нашем войске?
Петрей  Победа нам досталась дорогой ценой. Самые храбрые воины либо пали в бою, либо получили тяжелые раны. Разные чувства охватили наше войско в час победы: радость и грусть, скорбь и ликованье.
Цицерон  Но дух Катилины ещё долго будет витать над Ри¬мом. Дружки его ещё немало испортят нам крови. Они уже распускают слухи о том, что Римская империя доживает свой век и скоро сама по себе рухнет.
Петрей  Этого не случится, пока в Риме будут жить граждане, способные так любить своё отечество, как любим его мы с тобой, Цицерон!
Цицерон Золотые слова! Ты, Петрей, настоящий герой нации! Отечество не забывает своих героев. Тебе ещё при жизни полагается памятник.
Петрей  Мне всё это лестно слышать от тебя, Цицерон. Ничего сверхъестественного я не совершил. Я исполнял лишь долг перед своим отечеством,
Ц и ц е р о я  Твоя скромность ещё больше тебя украшает, Петрей... Однако нам пора расставаться, жаль, что у меня нет больше времени для беседы с тобой. Ох, уж эти вечные дела, нет от них никакого просвета!   
    Петрей уходит. Цицерон остается один. Ходит по кабинету в сильном возбуждении.
Ц и ц е р о н    Итак, Катилина, как ярко ни вспыхнула твоя звезда, но, увы, и она угаснет, и тем ярче вспыхнет моя звезда! Теперь главная забота - выловить бездельника Пришельца. Необходимо, как можно быстрей искоренить из умов римских граждан бредни о новой вере в Бога-человека. Это опасная утопия. Необходимо заполнить умы римлян другими, более насущными проблемами, например, о куске хлеба. Надо больше соблазнять народ зрелищами. Заподозренных в причастности к новой вере я выгонял бы на арену и выпускал бы на них голодных тигров. И пусть убедились бы граждане Рима, что единый Бог во Вселенной не способен спасти своих поклонников от лютой смерти. Плох же тот Бог, который сам себе не в состоянии помочь в беде. Нет, человек не Бог, он - раб...            Занавес

                СЦЕНА  ДЕСЯТАЯ

Торговая площадь. Продавцы выкрикивают названия своих то¬варов: ожерелье из стебля риса! Прочные сандалии - лучшие во всей Италии! Баночка духов для невест и женихов! Вот вино искрометное, пейте сегодня за деньги, а завтра - бесплатно!..
Первый гражданин   О, боже! Торгашей-то в Риме ста¬ло, хоть пруд пруди! (Обращается к торговцу вином.) Любезный, нельзя ли сделать наоборот: сегодня налей мне вина бесплатно, а завтра я куплю у тебя вино за деньги. Наливай, приятель, не скупись, а то у меня болит живот, голова горит и во рту горько.
Продавец Никак не могу сегодня продать вино в долг - де¬ньги мне очень нужны именно сегодня...
Первый гражданин На, подавись ты своими грошами, скупердяй. Вы высосали уже все соки из народа... И Великий Рим через вас погибнет, если головы вам не свернут вовремя... Наливай, собака, живее.
   Продавец молча наливает вино, гражданин кидает монету на землю. Торговец поднимает монету отходит в сторону, выкрикивает: вот вино искрометное, пейте сегодня за деньги, а завтра-бесплатно... Гражданин выпивает вино, разбивает кружку об землю, поёт.
Опять царит уныние на родине моей,
Опять враги отечества, хозяйствуют на ней,
Я знаю, что уныние - плохой советник нам,
Вином и песней с плясками мы досадим врагам!

Погибель неизбежная, но духом крепок я,
Назло врагам отечества - полней бокал, друзья!
Вино и песня с пляскою пусть не изменят нам:
Споем дружней! Споем дружней! Споем назло врагам!..
 Выплясывает, напевает: тра-ля-ля!  Хлопает в ладоши, качается из стороны в сторону.
Второй гражданин Вот уж третий день не выдают лю¬дям хлеба!.. Запляшешь, пожалуй, поневоле. Сколько можно терпеть такое нахальство? Когда такое было? Одурели совсем наши правители. Умом рехнуться можно от такой жизни...
Третий гражданин Из Сицилии пришли караваны су¬дов, нагруженные хлебом до отказа, а нам нет ни крошки. Какая неслыханная наглость! Некоторые объедаются в три глотки, а другие, у которых такой же ненасытный аппетит, сидят - зубы на полку. Кормят народ одними обещаниями. Только и слышишь: Слава народу! Хвала народу! Да здравствует справедливость и равенство!.. Ой, одурачивают же нашего брата, ой, одурачивают!.. В Сенате, видимо, нас считают за олухов, за круглых дураков, надеются, что наши желудки с них не взыщут. Как легкомысленно они забывают о том, что римский народ долго терпит, но больно бьёт! (Появляется Пришелец верхом на своем осле.)
Пришелец. Неужели вот эти люди считаются потомками великого римского народа? Совершенно верно гласит истина: что было прекрасным вчера, нынче становится мертвым. Общество, как плодородную почву, необходимо чаще перепахивать, уничтожать сорняки, сеять новые семена. Только тогда всходит добрая нива. А тут ещё лучшие семена уничтожаются, всходы вырываются с корнями и вытаптываются на протяжении многих лет. Горе тебе, Рим! Горе тебе, смрадный, грешный народ, отягощенный беззаконием. О, Рим! Все тело твоё в язвах! Скоро ты исчахнешь... Когда-то в глазах всех народов ты являлся образцом свободы граждан, теперь же представляешься «дьявольским котлом», где копится жидкая грязь, готовая затопить весь мир. Души людей опустошены погоней за наживой, нет больше великих помыслов и возвышенных идей. Гибнет искусство, театр превратился в вертеп. Всё меньше надежды на свободу народа. Все надежды только на новую веру и на гения.
Второй гражданин  (Брызжет пеной изо рта.) Проваливай отсюда... Тоже мне пророк отыскался. Вот такие смутьяны и подвели Рим к самому краю могилы. Катись отсюда! Кому говорят... Тебе что - захотелось на кресте помычать?..
Третий гражданин (Еле держится на ногах.) Да такого дохлеца и до креста не доведешь, со страху обложится... (Смеётся в одиночку.)
Пришелец  (Обращается к своему ослу, поглаживая ему шею.) Посмотри, Буцефал, какие развратные физиономии но¬сят теперь граждане Рима. Как только не стыдно носить такие постыдные физиономии? Да, Буцефал, видимо повымерли все красивые граждане Рима, а которые сами не умерли, таким помогли доброжелатели. Вот и остаются под солнцем только те, кто способен пробить себе дорогу локтями и глоткой... Тяжелый камень запрета возложили они на имя Катилины за то, что всколыхнул это стоячее болото. Но есть в мире книга, перед которой никто не властен, эта книга - память людская. В этой великой книге обретёт Катилина своё бессмертие.
Второй гражданин (еле держится на ногах) Хватайте этого смутьяна!
Третий гражданин  Тащите на крест этого негодяя, пусть помычит он при распятии!..
Первый гражданин  Прочь от почтенного человека! Ес¬ли вы хоть одним пальцем прикоснетесь к этому благородному человеку, то я клянусь всеми богами, что утоплю вас всех в винной бочке...
Второй гражданин  Хватайте и этого забулдыгу - при¬бьём и его на второй стороне креста! (Двое граждан наступают на третьего, тот пятится в сторону Пришельца.)
Третий гражданин  Нализался винища, зараза такая!.. Хватай его, ребята, да покрепче!.. (Между ними завязалась драка, переходящая за кулисы.)
Пришелец  Ну, Буцефал, пора нам уезжать из Рима. Семена новой веры упали на почву. Подождем до жатвы. Вперед, Буцефал, вперед! (Пришелец уезжает на своём осле по проходу в зрительном зале, на сцене появляется Семпрония.)
С е м п р о н и я  (Играет на кифаре, поёт.)
Настанет день и обновится Рим,
На корабли погрузят всех тиранов,
Устроят в море им последний пир -
Потопят, словно сборище баранов.

И человек вздохнет без армий и темниц,
Не станет на земле правительств и столиц,
Растопчут люди герб и переплавят меч,
До звёзд зажгут костер - знамена будут жечь!..
(На сцене появляется Цезарь.)
Цезарь  Браво, Семпрония! То, что ты исполнила, может стать нашим гимном.
Семпрония Скажи, Цезарь, неужели дело наше пошло прахом? И не останется даже памяти о нашей борьбе и о Катилине?
Цезарь  Милая Семпрония! Ничто в этом мире не проходит бесследно. И наша борьба и жизнь наша - не прах земной. Мы подхватили знамя свободы, которое выронил Катилина в честном бою, и мы понесём это знамя дальше и поднимем ещё выше!..
Семпрония  Ах, Цезарь, вот и Пришелец покинул Рим и уже скрылся из виду.
Цезарь  Что ж, Семпрония, этот почтенный человек сделал своё доброе дело, он умело рассыпал семена новой веры на поле жизни. Природа - Божество, Земля - мать всего сущего на ней, а человек - сын Божий и сам - Бог, вот истина!.. Милая Семпрония, я хочу сейчас познакомиться с моими единомышленниками: Помпеем и Крассом. Мы продолжим дело, начатое Катилиной, и доведём его до победного конца. Итак, время не ждёт. Вперед, Семпрония!  (Семпрония уступает дорогу Цезарю.)
Семпрония. Цезарь, вперед!..
Уходят за кулисы рядом, плечом к плечу; каждый из них не желает идти впереди.
                Конец спектакля               
               
            НЕПУТЁВЫЙ  САМОЗВАНЕЦ
        Историческая музыкальная драма

                СЮЖЕТ

   Правительство Бориса Годунова с самого начала проводило политику изоляции России от сопредельных государств, но при этом, создавала видимость открытости границ, совмещая на Руси нравы опричнины с традиционным устройством Русской земли.
  Польско-литовские магнаты, составлявшие правительство Речи Посполитой, хорошо знали о непопулярности царя Бориса Годунова на Руси, о ненависти русского народа к нему за убитого им в Угличе мало- летнего  царевича Дмитрия. Поэтому, появление в Литве самозванца, назвавшегося царевичем Дмитрием, якобы чудом воскресшего, когда слепой праведник помолился над его могилкой, послужило прекрасным поводом для организации похода на Москву. В этом походе Лжедмитрия на Москву при поддержке поляков, русский народ помогал ему; все желали освободить отечество от опричнины Бориса Годунова. Москву никто не хотел защищать. В результате Годунов скончался  от потрясения. Его сына Фёдора люди схватили и убили вместе с его матерью (дочерью Малюты Скуратова). Царевну Ксению постригли в монахини. Правительство, созданное Борисом Годуновым и его полицейский режим рухнули в одночасье, и на Московском престоле оказался самозванец Григорий Отрёпьев с поляками и польской красавицей-невестой Мариной Мнишек.
Лжедмитрий обязан был проявлять щедрость к полякам, а посему, деньги из государственной казны полились рекой: подарки и пожало - вания делались без разбора направо и налево. Казна быстро истощи-лась, и народу оставалось только удивляться странному расточитель-ному нраву нового царя, который поспешил провозгласить себя первым на Руси императором.
Польские паны, посадив своего царя на Москве, стали обращаться с московским населением крайне пренебрежительно. Русским стало невыносимо обидно быть изгоями в своём отечестве, и конфликты вспыхивали постоянно, но русский царь всемерно поддерживал поляков. Возмущения против Лжедмитрия возрастали во всех сословиях. Русские Бояре во главе с князем Василием Шуйским организовали заговор и, несмотря на своих польских защитников, Лжедмитрий был схвачен и убит; труп его сожгли, и, пеплом зарядив  пушку, выстрелили в  сторону Запада, туда, откуда этот самозванец пришёл...   

Действующие лица:

Самозванец-Лжедмитрий, инок, расстрига Чудово монастыря.....тенор
Марина Мнишек, жена Лжедмитрия, дочь польского агната...сопрано
Шуйский Василий Иванович, князь.  .............................разговорная роль
Кирилл, митрополит ростовский...................................разговорная роль
Щелкалов, думный роль
Клешнин, Телятевский, Безобразов, Мстиславский, Воротынский, мос- ковские роль
Пушкарёв Ярослав, ружейных дел мастер. ..................разговорная роль
Коржай, посадский торговец пирогами................ .............................тенор
Удалов Демьян, торговец-краснорядец ....................... разговорная роль
Горлов Сенька, Адам Вишневецкий, Иезуит Лавицкий, Мнишек Юрий, Ян Бучинский,
польские вельможи в Московском кремле.....................разговорная роль
В массовых сценах участвует народ московский. Воины, стражники, слуги, ремесленники, торговцы, мастеровые, служилые, холопы, калики перехожие. Польские  стражники и воины.
 Действие происходит в Москве; Время: 1606 год;
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
 КАРТИНА ПЕРВАЯ
Кипучий и пёстрый Китай-город. В перспективе на киноэкране видно изображение храма Василия Блаженного. Вдоль красных рядов прохо- дит юный гусляр с гуслями и с сумой для пожертвований; рядом с ним идёт слепой старец-баян, держась своей сухонькой рукой за плечо гусляра.
Г у с л я р  (Играет на гуслях и поёт песню «Гусляр», старец-баян ему подпевает.)
Как налаживал гусли гусляр молодой,
Для избочин брал явор зелёный,
Звонких струн наковал он могутной рукой
Для колков дуб строгал прокалённый.

Вышли гусли на славу – поют соловьём,
Зарокочут, как сердце взыграет,
И слезами зальётся, а спросишь: «О чём?»
Что ответить, они и не знают.

То не кованый ковш о братину стучит,
То не жемчуга сыплются груды,
То не ветер гулливый травой шелестит,
Запевают, поют самогуды.

Уж не водит рукою по струнам гусляр,
Гусли сами свой сказ зачинают.
Про крещеную Русь, про князей и бояр
Самогуды про всё распевают...
Люди кладут свои дары в суму гусляру. Певцы уходят за кулисы. От красных рядов к ружейному ларю, находящемуся в центре сцены, идёт раскованной походкой посадский торговый человек по кличке Коржай, известный всему здешнему торговому люду своим весёлым нравом и вкусными пирогами (всех встречных вежливо приветствует улыбкой и поклоном). На шее у Коржая простой ремешок от лукошка, наполнен- ного горячими пирогами.
К о р ж а й  (Громко распевает, на все лады, расхваливая свои необыкновенные пироги.) Подходи, народ, валом в мой огород!.. У кого две ноги – недорого продам пироги! У кого одна нога, тому за полцены дам пирога!.. Ну, а если кто вовсе без ног, не приведи Бог, задарма отдам пирог!.. Пироги горячие, как языки телячьи! Гей, люд голодный, подходи, поспешай, пироги покупай! Пирожки со всякой всячиной!.. С капустой и  с поросятиной! С начинкой есть и  с таком! С повидло есть и с маком! Подходи, подлетай, пироги покупай! Покупай, покупай, всех отоварит Коржай!.. Покупай, не скупись, кто купил – ешь, торопись, а то ляхи набегут – все объедки отберут!.. (Подошёл к мастеру ружейных дел  Ярославу Пушкарёву, который осматривал пистоль и обратился к нему, хитро прищуриваясь.) Скажи, Ярослав, по совести, как тебе нравятся гости польские, наши новые хозяева?..
П у ш к а р ё в  (Продолжает осматривать и протирать тряпочкой пистоль.) Ты, Коржай, наверное, и сам не слепой, видишь, какую свору ляхов притащил на хвосте из Польши непутёвый смутьян-растрига (Поглядел с ненавистью в сторону Кремля и сплюнул.)
К о р ж а й   (Поправляя на своей шее тесёмку от лукошка с пирогами.) Да уж замутил растрига жизнь нашу, всю запоганил лжёй и грабежом. Усадил на Москве родимой воровскую шайку шляхов-выхристов. А величать-то себя как заказал: импер-р-ратор!.. (отвернулся и сплюнул): поганка, она и есть поганка...
П у ш к а р ё в  (помрачнел) Да уж бывали на Руси всякие воры, но такой воровской шайки испокон веков не водилось на Руси – Боже упаси!.. Уж до того они лютые, жадные и бессовестные, что просто невмоготу... Всё растащили, всё разворовали, и всех подряд в застенки волокут...
К о р ж а й   (Осторожно оглянулся, понизил голос.) Но помяни моё слово:  недолго пировать им на Руси доведётся. Обломают они зубы на наших московских бубликах (Указывая пальцем на мешочек с порохом, что стоял на прилавке.)  Я примечаю, Ярославич, что ноне зелье-то твоё пороховое лучше моих пирогов раскупают, несмотря на голодное время, а это верный знак, что дело порохом запахло...
П у ш к а р ё в  (чуть заметно улыбаясь) А ты, Коржай, примечать-то примечай, но помалкивай... (К ларю подошёл боярин со слугами, Коржай быстро отошёл от прилавка.)
К о р ж а й  (Зазывая к своим пирогам, звонко закричал нараспев.) Поспешай, народ, кто подойдёт вперёд, тот больше всех возьмёт! Пироги горячие с котятами зрячими: их едят, а они - в оба глаза глядят!.. Гей, люд голодный, подходи, поспешай, пироги покупай! Недорого и мило, не проходите, люди добрые мимо!.. (Заприметил знакомого краснорядца Демьяна Удалого, заступил ему дорогу.) Здорово живёшь, Демьян! Что-то ты, брат, загулял в будний день. Гляжу утром – замок на твоём ларе... Вот, думаю, Демьян Удалов снова с молодой женой в своём тереме расстаться не может...
У д а л о в  (Взглянул на Коржая ясным, но печальным взглядом.) Нет теперь у меня дома моего...
К о р ж а й   (удивлённый) Чи-и-во говоришь-то?! Как это так, что нет теперь дома у тебя?..
У д а л о в   (говорит с отчаяньем) Вчера, вечёр уже, вломились ко мне в дом целым полчищем ляхи. Орут мне, что хоромы эти теперь не мои, а их будут, потому как подходящие для них... (Демьяна и Коржая стали обступать знакомые люди, здоровались и участливо слушали пострадавшего Демьяна.) Да вот и всех детей моих повыкидывали за порог; жену изобидели!..
К о р ж а й  (Перебивая Демьяна, указывая глазами на его изорванный кафтан.) А это что, они тебе кафтан-то порвали?..
У д а л о в  (смутился) Да что ж, братцы вы мои, вот не сдержался я, сердце-то моё взыграло, не потерпело обиды. (Демьян потряс в воздухе своим огромным кулаком.) Сунул я одному вору в рыло, дак они все в драку полезли. Да не на того напали... Скулы-то я многим посвора- чивал... Ну, а что кафтан мой порвали, так на это наплевать! (Послышались голоса из толпы.)
П е р в ы й   Молодец! молодец, Демьян!..
В т о р о й   Да что же это, братцы, деется? Нам уже и в своём доме житья не стало? Понапустили в Москву выхристов на погибель нашу!..
Т р е т и й   Бить их, мерзавцев надо, крепко бить!..
К о р ж а й   Как раз теперь самое время...
П е р в ы й  В самый раз теперь! Свадьба нынче у царя-то нашего самозваного... Ляхи-то все перепились на радостях...
К о р ж а й   (неожиданно прервал разговор) Смолкнем, братцы, идёт сюда боярин Клешнин. Не напрасно ведь люди-то говорят, что он и Гришка расстриженный и есть те самые убийцы малолетнего царевича Дмитрия... Недаром же Клешнин теперь в большой милости у самозванца-расстриги... (Все сразу смолкли и стали расходиться; Клешнин подошёл к посадским людям.)
К л е ш н и н  (дружелюбно поздоровался) Желаю добрым людям доброго дня!..
К о р ж а й  (Говорит не очень радушно в ответ на приветствие боярина.) Да, уж денёк нынче, слава Богу, знатный (Повернулся спиной к Клешнину.)
К л е ш н и н   (обращается к Удалову) Слыхивал я тут, Демьян, что у тебя поляки домишко отняли...
У д а л о в  (отвечает холодно) А тебе что за кручина в том, боярин знатный?..
К л е ш н и н   Колючие глаза сузились. Недовольно крякнул, но  ссориться не пожелал. Ударил себя ладонями по полам кафтана и заговорил с задором.
     Ну и ершистые вы, ребята-молодцы! Любо видеть вас на Москве!..          Повернул Коржая за рукав к себе лицом, подтолкнул его вплотную к Демьяну и, низко наклоняясь к обоим, говорит негромко.
     Ох, крамольные вы речи тут ведёте, но я не потяну вас в приказ. Сам тако же, как и вы мыслю... (Нагнулся к ним ещё ниже, что-то прошептал, а потом выпрямился и сказал громко.) Да смотрите, не суньтесь по ошибке в другие ворота во тьме ночи... (Клешнин поспешно пошёл от своих собеседников прочь, трусовато оглядываясь.)
К о р ж а й   (произнёс негромко ему вслед) Чёрта два лысого – я к тебе приду...
У д а л о в    А я пойду, Коржай, с ними на это дело. В другое время я бы этого Клешнина самого вот этими бы руками задушил, а теперь чую, что надо быть с ними заодно... Всё равно с кем, только бы согнать с родимой земли проклятых шляхтичей и эту набитую ими кремлёвскую куклу – расстригу... Тошно мне, Коржай!..
К о р ж а й   (сочувственно) Эх, милый, кому теперь на Руси не тошно? Подожди малость, точно тебе говорю, всё перемелется, мука добрая будет! Пирогов напечём горячих!.. (Выбрал из своего лукошка самый румяный пирог, подал Демьяну.)  Ешь, Демьяныч. Жизнь плоха – до первого пирога!.. А после пирога – нам врага бы - за рога!..
У д а л о в   (Взял пирог с доброй, благодарной улыбкой.) Весёлый ты, добрый, Коржай, на таких-то вот и вся Москва держится!..
К о р ж а й   А нынче иначе нельзя. Уныние плохой нам попутчик. Без веселья жизнь наша, что тесто без дрожжей, не поднимется. (Поправил своё лукошко с пирогами, заговорил нараспев громко, увлечённо.) Пирожки горячие-прегорячие! Хватай, покупай! Продаю недорого: с русского – полденьги, со шляхи – по-разному: за пирог с требухой – воеводу со шляхой! за пирог с кашею – царя не нашего! Моими бы пирогами с грибами – надавать бы по губам да по носам им!.. За пирог с калиною – из Москвы гнать шляхов – под зад коленами!..
Демьян дёрнул Коржая за рукав. Коржай умолк и оглянулся. К ним бежал отряд вооружённых поляков. Начальник их – худой и кривоно-гий бежал впереди, часто спотыкаясь и на бегу орал пьяно и злобно.
П о л я к   А Цо то есть пся крев? Не можно так мувить!.. (Коржай смешался с толпой, поляк остановился перед Демьяном.) Куда он есть задевался? Который тут непотребно лаял, чей будет человек? 
Д е м ь я н   (Ответил не сразу, яростно впиваясь глазами в поляка.) Богов он человек и Бог его унёс – куда следует... 
П о л я к   (говорит нагло, хамовато) Дать бы тебе за дерзость по морде, да пану Будзило негоже руци марать... Знай нашу пощаду!..
Демьян спокойно переложил свой надкусанный пирог из правой руки в левую руку, и покачал в воздухе своим кулачищем, величиной с ядро от Царь-пушки; поляк попятился назад, решил уйти от греха подальше, так как вокруг них собралось множество людей.
П о л я к  (злобно воскликнул) Быдло! Хам московицкий!.. (Резко повернулся и побрёл к оружейному ларю  вместе со своим отрядом и обратился к Ярославу Пушкарёву.) Пороху мне, по пять дюжин зарядов на каждого!..
П у ш к а р ё в  (Демонстративно снял мешочек с порохом со своего прилавка и поставил его к себе вниз под прилавок, спокойно ответил поляку.) Пороху у меня для панов нет...
П о л я к   Брешешь, свинух! Мигом продавай для мине порох!..
П у ш к а р ё в  (невозмутимо) Сказано тебе русским языком: нету у меня пороху...
П о л я к  (понижая голос) Послухай, Москаль, ты должен зауважать польское шляхство и продавать мне порох, сколько моя душа забожае...
  П у ш к а р ё в  (тоже понижая голос) Это за что же мне вас уважать
  прикажете, а? За какие такие добрые дела?..
  П о л я к  (задумался, сверкая очами) А что мы вам царя кращего задали!..
П у ш к а р ё в  (насмешливо улыбнулся) За такого кращего царя спасибо вам огромное в обе руки, но пороха у меня для вас всё-таки нет, понял?..
П о л я к   (Озлобившись, обратился к своему отряду.) Это поруха чести, панове... Руби его, хама!..
    Поляк уже наполовину вытащил свою саблю из ножен, но, увидев, что московские люди  вплотную подошли к полякам сплошной стеной, опустил саблю обратно в ножны;  перед поляками появился юродивый Сенька, босой, в лохмотьях, с тяжёлыми  веригами на теле. Вид его был столь ужасный, что поляки невольно попятились назад.
С е н ь к а  Не давая ляхам опомниться, юродивый пронзительно закричал, разрывая у себя на груди лохмотья. На, руби  меня, польская шляха!.. Зарежь и положи рядом с зарезанным царевичем Дмитрием.
     Сенька вдруг захохотал неистово, глаза его налились кровью, пена выступила на губах, всё его тело затряслось, как в лихорадке, вериги на нём пронзительно зазвенели... Послышался треск сучьев, - посадские люди выламывали деревянные колья из изгороди. Поляки вначале просто пятились назад, а потом весь польский отряд в панике побежал, не соблюдая строя. Они спотыкались, падали, вскакивали и снова бежали с возгласами: «Чума! Чума москвитная!» Послышались дальние выстрелы и топот копыт кремлёвской конницы. Люди быстро разошлись. Юродивый Сенька Горлов остался у оружейного лотка один.
С е н ь к а    Поправил на своей груди вериги, удобно уселся на землю  и запел, безмятежно улыбаясь, поглаживая себя по голове.
Над столицей занимается
Вечерняя заря,
Ночевать мне разрешается
Под стенами Кремля:
Широко спать разрешается,
Грязь здесь вовсе не марается,
И собаки не кусаются -
Тут - под стенами кремля...      

Пой, Сенька, пой!
Пой, милый, пой!
Пой, сердце, пой!
Господь с тобой...

У бояр и панов шляхтичей
Златы пуговки блестят,
Боже, Боже, что Отрёпьевцы
Неразумные творят...

Где та русская верёвочка,
Семихвостая бечёвочка?..
Повязать бы всех кромешников,
Да примерно отстегать...

Пой, Сенька, пой!
Пой, милый, пой!
Пой, сердце, пой!
Господь с тобой...         Занавес
               
                КАРТИНА ВТОРАЯ

Занавес опущен. Вдоль авансцены проходят с остановками гусляр и баян. Исполняют песню «Взгляд икон», слова С. Савицкой
Взгляд икон и скорбит, и судит.
Боль в том взоре, укор и грусть.
Бог испытывает, кого любит...
Не сдавайся, Святая Русь!

Может, хватит скорбеть и каяться?
Кто сказал, что на смерть тебе
Всё иудам простить старается
Русь, Распятая на кресте?!

Опозоренную, не отпетую,
Вновь терзают её враги.
Душу русскую, душу светлую,
Душу, Господи, убереги!..

Бог испытывает, кого любит...
Не сдавайся, Святая Русь!
Взгляд икон и скорбит, и судит.
Боль в том взоре, укор и грусть...
    Певцы уходят за кулисы. Занавес поднимается
    Царская опочивальня в старом теремном дворце Кремля. Лжедмитрий только что справил свадьбу с польской красавицей Мариной Мнишек, и она стала царицей Всея Руси.
   Во дворце громко играет музыка, слышна нерусская речь, раздаются взрывы хохота, топанье множества сапог, звоны бокалов, бряцанье сабель...
В опочивальне уютный полумрак. Шумно вошли хмельные и радостные Вишневецкий, иезуит Лавицкий, Юрий Мнишек, Ян Бучинский. Адам Вишневецкий ведёт себя развязано, небрежно плюхнулся  на длинную скамью из красного дерева с тонкой резьбой;
В и ш н е в е ц к и й  Осматривается удивлённый. Вытер платком вспотевшее лицо, говорит с нескрываемой завистью. Какая роскошь здесь! Какие яркие краски в росписях стен! И всё это у русских-то, у  варваров?..  (Рядом с Вишневецким присел иезуит Лавицкий, а сбоку на другой скамье разместились Юрий Мнишек и Ян Бучинский.) Кто бы из нас, панове, не согласился играть роль московского царя, чтобы иметь счастье владеть всеми этими сокровищами. (Поднял обе руки, словно взвешивая ими и  оценивая сокровища Московского Кремля; все присутствующие, в знак согласия, ответили ему вежливыми улыбками.)
Л а в и ц к и й  Говорит с оттенком многозначительности. Я  несомненно согласился бы, но при одном условии, чтобы эта роль не оказалась трагичной...
М н и ш е к  (С тревогой в голосе обратился к Лавицкому.) Разве  Марине и её супругу Дмитрию грозит какая-нибудь опасность?
В и ш н е в е ц к и й    (желая сгладить тревогу Мнишека) Успокойтесь воевода, вовсе нет причин для тревоги. Мы твёрдо стоим на этой земле. Намерения у нас серьёзные и долговременные. (Перевёл взгляд от Мнишека к окну, сквозь цветные стёкла которого полыхал багрянец зарева от пожара; Мнишек тоже посмотрел на окно.)
М н и ш е к   (тягостно вздыхая) Опять полыхает пожар  где-то рядом...
Л а в и ц к и й  Эта дикая страна всегда объята пожаром, ваша светлость... Мнишек встал, его тучное тело на коротеньких ножках всколыхнулось. Во всём его облике выразился откровенный страх.
М н и ш е к   Говорит взволнованно, с опаской озираясь на отблески пожара на стёклах окон. Я ещё так плохо знаю эту странную страну и её дикие нравы... Признаться, я ехал сюда не испытывая большого удовольствия... И комната эта напоминает мне мрачную темницу. Марине, наверное, будет страшно тут жить...
Б у ч и н с к и й   (старается улыбаться) Перестаньте, пан Мнишек. Вы напрасно боитесь за Марину. Наш царь Дмитрий не глуп и я уверен, что он сумеет обезопасить Марину. А вы ведь всё равно скоро уедете отсюда...
М н и ш е к  (говорит решительно) Несомненно, я здесь долго не задержусь (Взволнованно зашагал по опочивальне.) Как только получу грамоты на воеводство в Новгородских и Псковских землях, так незамедлительно уеду из Москвы...
    Дверь неожиданно распахнулась, вошёл Григорий Отрёпьев, окинул всех присутствующих вопросительным взглядом, провёл рукой по рыжим волосам.
Б у ч и н с к и й  Мы сочли удобным подождать вас тут, государь, поскольку в других палатах очень многолюдно...
О т р ё п ь е в    (Погасил свою улыбку и насторожился.) Я же просил вас не тревожить меня сегодня серьёзными делами, Ян Бучинский. (Поднялся со скамьи Адам Вишневецкий.)
В и ш н е в е ц к и й    (Говорит вызывающе громко.) Нам хотелось бы, государь, именно сейчас, в момент вашего торжества, получить вещест- венные подтверждения вашей благосклонности к своим верным друзьям. (Подошёл к Отрёпьеву вплотную и заговорил тише.) Его величество король Сигизмунд недоволен вашим недостаточным к нему вниманием.
О т р ё п ь е в  (Возмущённый выпрямился, отступил от него на  шаг и отошел в сторону.) Как мне нужно понимать это недовольство? Я отослал ему невероятно богатые, ценные дары... Одних золотых слит-ков, сколько к нему перевезли!..
В и ш н е в е ц к и й    (ехидно улыбаясь) Его величеству  королю Сигиз- мунду доподлинно известно, что вы отлили себе царский трон из чистого золота. Такие, ничем неоправданные затраты, ущемляют интересы нашего общего дела...
О т р ё п ь е в  (с возмущением) Я настаиваю, чтобы вы оставили меня одного, сюда сейчас должна войти царица...
    Поляки, явно недовольные, переглянулись, помолчали и с важным видом направились к выходу, давая ему понять, что это лишь временная уступка царскому капризу в день его свадьбы... Отрёпьев, оставшись один, напряженно всматривается в окно, в котором с новой силой заиграли сполохи зарева от пожара.
О т р ё п ь е в  (перекрестившись) Господи, Боже мой, опять неподалёку от Кремля полыхает пожар. Языки пламя поднимается до самых небес... И что это вороны всё кружатся над Кремлём, будто их кто-то потревожил... (Вошла Марина Мнишек, неслышно подошла к нему.)
М а р и н а  (говорит вкрадчивым голосом) Что тебя тревожит, мой государь?..
О т р ё п ь е в  (Взял её руку и прижал к своему сердцу.) Ты знаешь, как я люблю тебя, моя царица. Но ты лишь терзаешь моё сердце, притворяясь любящей, но оставаясь недоступной и холодной ко мне. Пообещала, что будешь принадлежать мне, как только станешь русской царицей... Вот сегодня ты стала царицей, но всё также холодна и безразлична ко мне...
М а р и н а  (Спокойно и пытливо вглядывается в своего супруга, освободила свою руку и заговорила с холодной укоризной.)  Я имею основание быть  недовольной тобой... Зачем ты пригласил Василия Шуйского на нашу с тобой свадьбу? Это хитрая лиса и коварный зверь! Всё ходит и присматривается ко всем, будто выбирает свои жертвы и оценивает: кого нужно в первую очередь убить... Лавицкий прослышал о нём кое-что очень опасное для нас...
О т р ё п ь е в  Не стоит так драматизировать, Марина. Шуйский абсолютно безвреден, он трусливый, да и  положиться ему на Москве не на кого. А нам надо помаленьку заводить дружбу  с боярами, а вот  твоего  иезуита Лавицкого я брошу в темницу. Он ведёт себя вызывающе...
М а р и н а  (улыбаясь) Ревнуешь?.. Лучше брось за решётку Шуйского, пока не поздно... (Марина подошла к окну, вглядываясь в зарево  пожара.) Боже, сколько ещё может полыхать пожар неподалёку от Кремля?
            Негромко исполняет песню «На чужбине», слова Л. Нелидовой.
Спой мне, ветер, песню тихо под сурдинку,
О краях нездешних, о далёком счастье...
Отогрей мне душу. Что замёрзла в льдинку,
Осуши мне слёзы горькие в ненастье.
(Отрёпьев, обнимая за плечи Марину, поёт вместе с ней дуэтом.)
Ты везде по свету белому гуляешь,
Песни распевая, вольный и могучий!
Многое ты видишь, многое ты знаешь
И всегда в ненастье прогоняешь тучи.
(Марина, освободилась от объятий Отрёпьева, поёт одна.)
Отчего, скажи мне, средь людского шума
Я так одинока, будто всем чужая?..
Будто бы иные грусть моя и думы,
И в огромном мире будто бы одна я...

Не могу открыть я всё, о чём тоскую;
Я на дне души всё спрятала глубоко.
Полюбить так трудно мне страну чужую,
Не могу забыть я о стране далёкой...

Спой мне, ветер, песню о стране родимой,
О стране далёкой спой мне под сурдинку;
Где была счастливой, где была любимой...
Отогрей мне душу, что замёрзла в льдинку... 
О т р ё п ь е в  (успокаивая Марину)  Не печалься, моя царица, всё наладится. Ты не беспокойся ни о чём. У всех теремных дверей стоит надёжная стража... (Марина ничего не ответила, погасила свечи.)

        ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

        КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Занавес опущен. Вдоль авансцены неторопливо с остановками прохо- дят гусляр и баян, исполняют песню «В старину живали деды», (р.н.п.).
В старину живали деды
Веселей своих внучат;
Как простую пили воду
Мёд и крепкое вино:
Веселились, потешались,
Пировали круглый год!
Вот как жили при Аскольде
Наши деды и отцы!
Ну, вот слышите ль, ребята,
Как живали в старину!

Люди ратные не смели
Брать всё даром на торгу,
И лишь греков обижали
И заезжих поморян;
В пояс кланялись народу
И честили горожан.
Вот как жили при Аскольде
Наши деды и отцы!
Ну, вот слышите ль, ребята,
Как живали в старину!

Без варягов управлялись
С печенежской мы страной.
И Византию громили,
И с косогов брали дань,
И всех били киевлян,
Как нас бьют теперь самих!
Вот как жили при Аскольде
Наши деды и отцы!
Ну, вот слышите ль, ребята,
Как живали в старину!

Ну-тка, братцы, поскорее
Забирайте невода!
Мы при помощи Перуна
Лодку рыбой нагрузим,
И наловим для продажи
Золотистых осетров...
Ну-тка, братцы, поскорее            
Забирайте невода!
Ну, вот слышите ль, ребята,
Забирайте невода!..
 Певцы уходят за кулисы. Занавес открывается. В обширных, бога- тых хоромах набольшего московского боярина Василия Шуйского   за большим столом сидят шестеро бояр. На столе горят свечи в подсвеч- никах. Перед ликами икон мерцают лампады. В глубине сцены иногда проходят на цыпочках родня и челядь.
К и р и л л  (Говорит взволнованно приглушённым голосом, иногда переходит на шёпот.) Богом наказуема земля наша, господа бояры, за то, что возвели мы на престол царя не от ветви Рюриков. Мы возвеличили проклятого вора и расстригу из низменной челяди. Из него такой же царь Дмитрий, как из меня апостол Павел. Мы своими руками возвеличили грабителя и разбойника, а вот теперь попробуйте разжевать эту крутую кашу?!
Щ е л к а л о в   (Дьяк государев нарушил наступившее молчание; встал, поправил на своей груди большой крест.) Не лютуй дюже, отче. Этот расстрига, Гришка Отрёпьев сыграл для нас добрую роль... Он потребен был нам в нужное время и в нужном месте... Разве не через него удалось свалить нам ненавистного Бориса Годунова?!
К и р и л л   (Гневно, неистово закричал на Щелкалова.) Не перебивай меня, казуист и греховодник!.. Знаю, что тебе особенно не люба моя правда. Едва ли не всем на Москве ведомо, какими почестями, награда- ми и дарами тебя отмечает самозванец-расстрига. Сиди уж лучше да помалкивай...
Щ е л к а л о в  Также повысил голос на Кирилла, митрополита ростовского. Одначе же,  и ты не пренебрёг благословением на русское царствование вора и продимца Лжедмитрия. Ты возвеличивал его в своих проповедях до тех пор, пока он не спихнул тебя с московского митрополичьего престола, да не усадил в Ростов, подальше от себя с глаз долой... (Кирилл резко встал со своего насиженного места, словно его облили крутым кипятком, Телятевский вовремя стал между ними.)
Т е л я т е в с к и й   (прерывая спорящих) Перестаньте лаяться!.. Не забывайте, для чего мы здесь собрались. (Обращается Кириллу.) Не по сану твои речи Кирилл... Все мы повинны в деле воцарения расстриги, когда он был нам потребен. Надо нам признаться в этом и раскаяться, а не лаяться. Ныне нам надо не искать виновного, а решать вопрос о том, как нам быть?
Б е з о б р а з о в   (В тон Телятевскому.)  Он теперь, поди-ка, нежится с полячкой в царских чертогах и думает: «Ну, теперь-то я всех московских бояр так в своём кулаке зажму, что они и не пикнут...»  (Хрипло смеётся.)
Т е л я т е в с к и й    (Нервно постучал себе ладонями по коленям.) Не-е-ет, брат, шалишь!.. Мы крепко радеем о своей пользе, и всем обидам нашим исправно счёт ведём...
Щ е л к а л о в   (говорит сердито) Мы не стали бы вспоминать обиды, ежели бы этот самозванец не перечил нашей боярской воле. Так ведь он пошёл супротив нас всех набольших бояр московских. Ведь это что?.. Мы теперь к нему своим посольством подойти не смеем...
К и р и л л    (язвительно засмеялся) Это ты что ли, плут-Васька, самый набольший боярин московский?.. Ну, насмешил, ай, насмешил!..
Ш е л к а л о в   Гневно взглянул на этого зловредного старика, не стал отвечать на его неуместные колкости, продолжал говорить, повысив свой голос. Холопий наших мутит самозванец, стравливает всех против всех. Земли наши исконные боярские и нашего воеводства отдаёт польским панам, это каково!.. На Москве полякам честь и хвала, и прибытки великие, а нам боярам - только поруха чести и разор?..
К и р и л л  (Перестал ехидно улыбаться, говорит озлобленно.) Он, окаянный, не побрезгал с Троице-Сергиева монастыря взять тридцать тысяч золотом в свою казну, это каково?.. Иноком себя считал, бо-го-ху-льник... (Резко распахнулась дверь, и в горницу быстро вошёл Василий Шуйский.)
Ш у й с к и й  (Предупреждая вопросы, поднял обе руки ладонями вперёд и, потрясая ими в воздухе, быстро заговорил.) Ведаю, ведаю, что заждались вы меня, бояры. Так ведь и я не пир пировал со шляхетными панами!.. Дело сделано, как надо, бояры!.. Уж такое дело сделано, что, Господи ты, Боже мой!.. Всё высмотрел до мелочей: где, какой сановный шляхтич прилёг на ночь,  и где, какая охрана стоит, - всё знаю, всё ведаю... Накроем и передавим их сонных, как курят; они и опомниться не успеют... (обратился к Безобразову) ты уже поведал боярам про свой разговор с королём Сигизмундом?
Б е з о б р а з о в   (встал из-за стола) Нет, Василий Иванович, тебя ждал...
Ш у й с к и й    (Присаживаясь на скамью.) Молви теперь, но немногоречиво...
Б е з о б р а з о в  (Разгладил пальцами свою узкую бородку, стал рассказывать склонившимся к нему боярам.) Когда  московское посоль- ство вышло, остался я с королём Сигизмундом один и молвил ему напрямик: недовольны, мол, все московские бояры царём Дмитрием... Желают бояры, чтобы на московском престоле, сел польский королевич Владислав... Король вначале осердился, одначе, для виду только, а потом и спрашивает: «А как бояры  мыслят это сделать?» Стало быть, как мы думаем посадить на московский престол его сына?.. Ну, тут я ему уже прямо-то ничего не сказал. Не ведаю, мол, досконально... Сами мы ещё этого дела не обдумали, как следует с нашими боярами... С тем и ушёл...
Т е л я т е в с к и й    (Нарушил наступившее молчание смехом.) Ах-ха-ха!.. Ну и дела!.. Ай, гоже! Мы вышибем из кремля расстригу со всеми шляхтичами, а польский король и пальцем не пошелохнёт, чтобы им помочь?! И войско своё на нас не пошлёт... Добре, добре, зело борзо!..
Б е з о б р а з о в   (Вслед за Телятевским заливается свистящим и шипящим смехом.) Ай, гоже! Ай, гоже!.. Мы тут три раза своего царя на московский престол посадим, пока он нашего особого любезного приглашения ожидать станет...
Ш у й с к и й    (говорит настороженно) Только теперь же, бояры, нам надобно решить: кого на царский престол выберем, чтобы потом, при всём народе, промеж нас спору не вышло...
    Шуйский окинул всех присутствующих прищуриным взглядом своих колючих, пронырливых глаз. Стало тихо. Лица застыли, все смотрели искоса друг на друга.  Недоверчивые, напряженные взгляды бояр, скрещиваясь, сверкали жутким блеском.
К л е ш н и н    Прервал тягостное молчание, встал из-за стола, сказал негромко. Тебя, Василий Иванович... Ты  наибольший на Москве из всех бояр. (Произнёс и отступил в темный угол, подальше от стола; бояры молчали...)
М с т и с л а в с к и й  (Заговорил, уставившись глазами в пол.) По своему родословию Боярин Шуйский достоин московского престола.        Снова воцарилась тишина, Шуйский кашлянул от тягостного молча-ния бояр.
В о р о т ы н с к и й  (заговорил хрипло) По происхождению своему, от Рюрикового корня Шуйский ведёт свой род...
К и р и л л (Неторопливо поднялся и торжественно произнёс, обращаясь к Василию Шуйскому.) Благословляю, сыне, Богом возлюбленный! Да прославишься ты навеки мудростью и благочестием (перекрестил Шуйского). Благословляю на царствие тебя, во славу нашего Отечества, на процветание Православия и боярства московского.
    Все присутствующие вздохнули с облегчением, глаза Шуйского засверкали, руки заметно задрожали, не сдерживая своей радости, Шуйский похлопал Кирилла по  животу, заговорил с оживлением.
Ш у й с к и й   Стало быть, нам, боярам на пользу явился самозванец Лжедмитрий. То-то и оно, что на пользу нам...  Не напрасны были наши труды, когда мы его заквашивали-то в Москве да испекли в польской печке, так что Годунов-то как раз этим бубликом-то и подавился. А  мы вот скушаем его нынче, как нечего делать!.. (В сенях послышался шум, Клешни выглянул за дверь и сообщил боярам.)
К л е ш н и н    (говорит торопливо) Явился этот... краснорядец Демьян Удалов с дружками своими...
Ш у й с к и й   (говорит решительно) Вот кстати. Вели ему начинать, Да упреди, чтобы они с умом помечали крестами ворота. Упаси Бог, чтобы они не наставили крестов там, где нет шляхов... Больше нам ждать нельзя... Если промедлим, то чернь одна без нас подымится против самозванца и ляхов, это нам с вами вовсе нежелательно. У всех двенадцати московских ворот ждут с оружием наготове отряды наших ратников. Итак, с Богом!.. Пора выступать... позовите моего слугу за дверью. (Вошёл слуга, Шуйский обратился к нему.) Иван, что есть духу, беги на Ильинку к храму Николая Угодника, бей в колокол, изо всех сил. Мы тебя известим, когда надо закончить бить в набат... (Шуйский перекрестился, уходит, все уходят вслед за ним.)                КАРТИНА ЧЕТВЁРТАЯ
      
  Занавес поднимается. В глубине сцены на киноэкране появляется изображение Царь-колокола, освещённого лунным светом. К колоколу подошли гусляр и баян, исполнили песню «Звонарь», слова И. Лысцова.
Сегодня он видел опять с колокольни:
   Бездомная та же коза,
Кабак провонялый, базарное поле,
В разладицу голоса.

Всё тот же скандал из-за места у стойла
Обозника с бедняком,
И баба цыганка, несущая пойло,
И тот же дурак босиком...

Но праздничный благовест с белого храма
Подвластен ему – звонарю:
Он сходит с ума, но играет упрямо,
Играет Христову зарю.

Но вот он, слабея, одним подголоском
Введёт в неземной перезвон,
Мелодию ропота: больно и просто,
И скорбно – мотив похорон.

Всё чаще, мощнее – удар за ударом,
Как колокол - весь небосвод...
Дубинушку в том перезвоне недаром
Ясней различает народ!..
   Певцы уходят за кулисы. Послышались удары колокола. Это звонили с колокольни храма Николая Угодника, что на Ильинке. Колокол ударил раздельно будто раздумывая: раз... другой... третий!.. Потом удары зачастили с неистовой поспешностью. Рокочущие звуки колокола слились в один гулкий поток. Зазвонили и другие колокола на Москве. После всех зазвонили колокола  в Кремле.
Колокольный сполох поднял на ноги разом всех жителей Земляного и Белого города. Люди разом выбежали из своих домов и устремились к Кремлю. Улицы были заполнены народом в одно мгновенье. Всюду раздавались голоса: - Ляхи режут русских!.. – Бей панов, спасай Москву!.. – Смерть насильникам!.. – Секи злодеев!.. – Смерть врагам отечества!..
Лавина людей, вооружённых кольями, вилами, лопатами, камнями докатилась до Красной площади. Боярские ратники на Красной площади остановили народ целым лесом копий, сабель, топоров и мушкетов. Неистовый гул колоколов, выстрелы, топот сапог, призывные, воинственные крики людей, треск деревьев, звон сабель, вопли поляков, молящих о пощаде – слились в один страшный хаос звуков...
Посреди Красной площади на возвышение поднялся боярин Клешнин и митрополит Кирилл, успокаивая разгневанный народ. К возвышению пробрался юродивый Сенька Горлов.
С е н ь к а  (Обращается к боярам, стоявшим на возвышении.) Снова вы что-то не то хотите сотворить, бояры хорошие!.. Пошто, людям оружием преграждаете путь на Красную площадушку? Это вы, бояры, испекли непутёвого Гришку Расстриженного, который теперь замыслил повенчать Русь Православную с латинской инквизицией. (Исполняет музыкальным речитативом песню «Убийство царевича Дмитрия».)
Как в нонешнем году, у православных на виду
Доподлинная в народе правда-матка вывелась:
Не лютая змея на Москве возвевалася,
Возвевалось лукавство великое...

Упало лукавство не на воду и не на землю –
Упало лукавство царю Дмитрию на белу грудь.
Убили же царя Дмитрия в гулянье, на игрищах,
Убил же его Гришка Расстриженный...

Да, убил его Гришка Расстриженный,
Совместно с боярином Клешниным;
Вот убили Дмитрия, а Гришка на царство сел,
Он не столь царил, сколь Русь мутил...
К л е ш н и н  (Заикаясь, закричал во всю мочь.) Люди мо-о-сковские, у-у-спокойтеся!.. Что с юродивого можно спросить? Больной он шибко на голову... Не время нам сейчас с ним лясы точить. Момент очень ответственный, надо зло на Руси с корнем вырывать... Спасибо вам и низкий поклон, люди добрые, за поддержку нашего выступления против Лжедмитрия... Многих польских супостатов вы одновременно накрыли сейчас в их  гнездовищах и передушили всех стервятников. Но не надо нам лишних погромов и пожаров. Верные нам стрельцы и боярские дружины сейчас очищают Кремль от заматерелых шляхов. Ещё немного терпения и сюда, на Красную площадь, выволокут польских воевод и самозванца Лжедмитрия. Здесь же, на ваших глазах мы  учиним им примерную расправу!.. 
Г о л о с   и з   т о л п ы    Смерть шляхам!.. Ни одного живого не выпус- тим!.. (Послышались голоса наперебой.) Самозванца волокут!.. Смерть, смерть Отрёпьеву!..
   Несколько человек волокут по Красной площади  окровавленное тело Отрёпьева к месту лобному. На лицо ему надели маску скомороха, в рот сунули берёзовую дудку. Лобное место вокруг было оцеплено стражей и ратниками. На лобном месте развели костёр, бросили в него труп самозванца.
К л е ш н и н   Обратился к народу с речью, под треск и дым костра. Заговорил громким голосом, соответствующим моменту. Люди московские!  Предлагаю пеплом от сгоревших останков Лжедмитрия забить пушку и выстрелить в ту сторону, откуда пришёл к нам в Москву самозванец!..
Г о л о с  из  т о л п ы   Туда ему, собаке дорога, откуда он пришёл!.. (толпа ревела): «Туда, туда его, стервятника, откуда он явился!..»
К и р и л л    (Поднял руку, ладонью от себя, требуя внимания.) Братья и сестры!.. Я обращаюсь к вам со словами, идущими от самого сердца. Велика и велика заслуга набольшего боярина Василия Ивановича Шуйского в великом деле освобождения Москвы от польских шляхов и самозванца Лжедмитрия... Премного сил, средств и умения затратил он на организацию победоносной борьбы с ними. Кому, как не ему и возглавить теперь святую Русь?.. 
Г о л о с   и з   т о л п ы     Быть Шуйскому на Руси царём!..
К и р и л л   (быстро подхватил) Братья и сестры! Глас от народа, глас Божий!.. Значит, так оно и станется, что быть на Руси царём Василию Ивановичу Шуйскому!.. (Под аккомпанемент колокольного перезвона хор исполняет песню «Матушка-Москва», р.н.п.)
Город чудный, город древний!
Ты вместил в свои концы
И посады, и деревни,
И палаты, и дворцы.

На твоих церквах старинных
Вырастают дерева,
Глаз не схватит улиц длинных,
Эх, ты, Матушка-Москва!..

Припев:
Гудят колокола святые –
Живое эхо старины, -
В них – кубков звоны золотые!
В них – стоны тяжкие страны...

Кто силач возьмёт в охапку
Холм Кремля-богатыря?
Кто собьёт златую шапку
У Ивана звонаря?

Кто Царь-колокол подымет?
Кто Царь-пушку повернёт?
Шапку кто, гордец не снимет
У святых в Кремле ворот?

Припев:
Гудят колокола святые –
Живое эхо старины:
В них – кубков звоны золотые!..
В них – стоны тяжкие страны...
  С последним колокольным аккордом раздаётся выстрел из пушки с прахом Лжедмитрия в сторону Запада, откуда пришёл самозванец на святой град Москву.               
                Конец спектакля
         
                ИУДА
           Музыкальная пьеса

        Действующие лица и исполнители:

Иисус
Иуда
Иоанн
Пётр
Фома
Матфей
Мария Магдалина, спутница Иисуса
Анна, первосвященник 
Понтий Пилат,  римский наместник в Иудее
Каифа, зять первосвященника Анны

В сценах: ученики Иисуса, Народ Иерусалима, римские воины, ангелы, детский хор.
Место действия – Палестина, Иудея. Время действия 30 – 33 год н.э.

                МУЗЫКА

  Драма, лежащая в основе пьесы, развёртывается на фоне безмятежного странствия Иисуса и его учеников по прекрасным холмам и долинам Галилеи, утопающих в зелени садов. Между Иисусом и его учениками царит мир и согласие, исполненные братской Любови и нежности, простоты и одухотворения.
  Музыкальное вступление, основанное на мелодии песни «Город свя-тых», является одновременно и лейтмотивом всей пьесы.  Музыка вво-дит в обстановку тяготения души к Небесному Духовному Граду и связана с драматической коллизией пьесы. Могут быть использованы   музыкальные контрасты на протяжении всей пьесы и в каждом отдельном акте по желанию музыкального постановщика этой пьесы.
  Между отдельными актами пьесы желательно использование оркестровых антрактов, где музыка предвосхищает настроение последующих актов. В предпоследнем и, особенно, в последнем акте преобладает напряжённое сценическое действие. Финальная монологическая сцена Иуды отличается здесь  наличием музыкального речитатива и включает островки песенной мелодики; для углубления трагизма образа Иуды.  Этот приём даёт почувствовать в нём всю глубину черт злодея, замаскированную словесным туманом, балагурст-вом, со зловещим оттенком.
    В последней сцене преобладают мрачные, тяжёлые аккорды, которые подчеркивают жуткий колорит ситуации. Монолог Иуды полон лихорадочного возбуждения; в нём чередуется страх, бешеная ярость, ненависть ко всему на свете. Напряжение непрерывно нарастает.
  Последние моменты пьесы в детском дуэте скрашены наивностью и простотой, искренностью и чистотой, символизируя победу добра и света над ложью, мраком и предательством.

                ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

                АКТ ПЕРВЫЙ

В глубине сцены, на камне, у берега озера сидит Иисус, одетый в светлые одежды, любуется красками заходящего солнца и чертит палочкой на песке какие-то знаки.
Поодаль от Иисуса сидят на камнях два его ближайших ученика Ио-анн и Пётр Симонов. Они стараются не нарушать раздумий Иисуса. Слышится тихий плеск волны и щебет птиц. Доносится нежная, лёгкая песня «Город Святых» (слова народные), которая, постепенно замирая, становится лишь фоном разворачивающегося действия пьесы.

    Детский хор (поёт)
Вечность святых видится мне,
Дом мой небесный в родной стороне.
Ночью и днём вижу, как наяву,
Город святых, а над ним – синеву...

Странник я здесь, мне трудно в пути.
Но уж немного осталось идти
Цепью земных бесконечных дорог,
Где даже сны в ожиданье тревог.

Припев:
Там, только там – небо чисто от гроз,
Там, только там – в небе тесно от звёзд.
Там звуки арф и повсюду цветы,
Там – моей жизни святые мечты...

К небу возносится песня моя:
«Господи, я умоляю Тебя:
В дом к себе блудного сына прими,
С лаской отцовской меня обними...»

Ночью и днём вижу, как наяву
Город святых, а над ним – синеву...
Вечность святых видится мне,
Дом мой небесный в родной стороне.

Припев:
Там, только там – небо чисто от гроз,
Там, только там – в небе тесно от звёзд.
Там звуки арф и повсюду цветы,
Там – моей жизни святые мечты.
П ё т р  (Положил свою руку на плечо Иоанну, обращается к нему негромко.) Ты замечаешь, брат Иоанн, с тех пор, как пристал к нам Иуда, словно рыбка-прилипала, наш учитель Иисус часто стал грустить?
И о а н н  (отвечает, глубоко  вздыхая) Знаешь, брат Пётр, признаюсь сердечно, что с этой поры и мне стало как-то не по себе...
П ё т р  (говорить с некоторым возбуждением) Я не знаю никого, кто бы мог сказать об Иуде хоть одно доброе слово. Все в один голос говорят, что он корыстолюбив и коварен, на каждом шагу притворствует и лжёт.
И о а н н   (говорит с состраданием к Иуде) Зачем он ссорит нас всех постоянно?  Это же для него самого, в первую очередь, нехорошо...
П е т р  (Подымается с камня, говорить громче.) Он всегда думает о чём-то своём. Заползает тихо, словно уж, а выходит вон – с шумом, как скорпион. Даже у воров, грабителей и лжецов есть друзья-товарищи, кому они говорят правду, а Иуда и честных, и воров поносит, хотя сам первый плут, вор и безобразен - до невозможности. Не наш он, этот противный, рыжий, как бес Иуда из Кариота...
И о а н н  (Осторожно дотрагивается до руки Петра, говорит негромко.)   Прошу тебя, брат, говори поспокойней и не так громко, нас учитель Иисус может услышать. Не станем его беспокоить за ненадобностью.
П е т р  (понижая голос) Что я могу поделать, у меня такой нрав, мне невмоготу терпеть всякое зло... (В задумчивости садится на камень.)
И о а н н   (Обращается к Петру извинительным тоном.) Не обижайся на меня, Пётр, я не в обиду тебе сказал, но ради любви к тебе и к Иисусу.
П ё т р  (Скрестил руки у себя на груди.) Вот ещё новости. С чего ты взял, что я обиделся на тебя? Я действительно бываю несдержанный в подобных  вопросах и не скрываю этого. Иуда свою семью бросил на произвол судьбы, ничего не оставил им на пропитание, кроме камней в своём дворе. Вот уж много лет блуждает он от моря и до моря без всякой цели, всюду высматривает своим воровским глазом, где и что плохо лежит. И везде он лжёт и изворачивается хитрый и злой, как кривой бес...
И о а н н  (Старается говорить как можно мягче.) Я даже не заметил, как Иуда оказался среди нас?
П ё т р  (Снова говорит громко и взволнованно.) Да и я не припомню точно, когда впервые оказался рядом с нашим Иисусом этот безобразный рыжий иудей? Ведь он уже давно неотступно, словно тень идёт по нашему пути и хоть ты кол ему на голове теши, хоть ты плюнь ему в глаза, а он утрётся и снова бредёт за нами. С него, всё, как с гуся вода. Так и лезет он ко всем со своими разговорами, пресмыкается перед каждым, заискивает, низкопоклонствует, угождает всем и ехидно улыбается. Он так и бросается всем в глаза и в уши, эта невидаль безобразная и омерзительная...
И о а н н  (говорит с волнением) Прошу тебя, брат Пётр, пожалуйста, успокойся немного, говори чуть-чуть потише, видишь, Иисус размышляет. Сегодня вечером он снова будет проповедовать. Согласись, ведь это не просто...
П ё т р   (говорит тихо) Сколько раз я пытался суровыми словами отго-нять Иуду от Иисуса. Он на короткое время пропадёт, прячется от нас где-то в придорожной пыли и снова незаметно появляется среди нас хитрый, услужливый, льстивый, этот кривоглазый бес. Я всем своим существом чувствую, что в его желании приблизиться к нашему учителю, скрыт какой-то тайный, злой, коварный умысел... Но Иисуса неудержимо влечёт к отверженным и нелюбимым людям, каким-то светлым, таинственным духом противоречия. Удивительно, что он так решительно принял Иуду. Включил его в круг своих избранных учеников (Долго молча потирает свои ладони, заговорил совсем тихо.) Вот и сейчас, мы, его ученики, волнуемся, сдержанно ропщем, а Иисус тихо, задумчиво сидит, молча смотрит на закатное солнце и, может быть, слышит наши волнительные речи, но виду не подаёт.
Пётр (исполняет музыкальным речитативом):
Хранит Христос в прозрачной глубине
Своей души, внимательной и чуткой -
Недвижимый прозрачный воздух чистый;
Прекрасен Он - с Отцом наедине...

Всё, что кричит, и плачет и поётся
Людьми, листвою, птиц многоголосьем, -
Хранит его душа и плачь, и пенье,
Прекрасен Он с Отцом в уединенье...

Мольбы, молитвы, жалобы, проклятья
И голоса иной, незримой жизни -
Всё - мир единый, в нём - все люди – братья...
Прекрасен он с Отцом в Его Отчизне.

Вот солнца шар, скатившись к горизонту,
Кострами небеса воспламеняя,
В лице Иисуса, словно отражаясь –
И стал Христос для нас подобен Солнцу

И всё вокруг красно: сады и люди...
И всех Иисус Христос нас равно любит!..
Появляется Матфей. Все ученики Христа поочерёдно обнимаются. Иуда приближается к ним  крадучись, с оглядкой, окидывает всех подозрительным, недоверчивым взглядом. Все от него отворачиваются. Иуда, низко кланяясь, выгибая спину, осторожно и пугливо вытягивает свою безобразную голову, чтобы на него обратили внимание. Неизвестно зачем он стал припадать на одну ногу, будто хромает; стал притворяться хилым, больным и несчастным. Не добившись сочувствия и внимания к себе, Иуда отошёл в сторону, присел невдалеке на камень, растирая своё колено, будто ушибленное, потирая рукой у себя в области левой груди, будто у него болит сердце, потирает свои виски, словно его мучительно беспокоит головная боль...
М а т ф е й   (Говорит громко, чтобы слышал Иуда.) Братья, вот уже несколько дней подряд я пытаюсь вытащить из своих ушей шершавые, отравленные занозы лжи и клеветы Иуды. Его безобразные язвительные насмешки над добродетельными людьми, внушают тревогу, что он мо-жет и о нас такое говорить. В его голове нет тишины и согласия, во всём ему чудится злой умысел. Не даром лицо его так безбожно деформировано, и чёрный острый глаз его всегда остаётся также неподвижно-застывшим, как и второй его слепой глаз...
П ё т р (говорит также громко) Когда я впервые увидел, как в припадке робости слезиться его единственный полузакрытый глаз, я понял, что такой человек не может принести нам добра...
М а т ф е й   (говорит в полголоса) А наш Иисус приблизил его и даже посадил этого Иуду рядом с собой.
Иуда быстро приблизился к ним, уставив на них свой единственный настороженный глаз, и стал лихорадочно прислушиваться. Ученики приумолкли. Иоанн брезгливо отодвинулся от него, а остальные потупились неодобрительно, искоса поглядывая на Иуду. Иуда сел рядом с Иоанном и стал ему громко жаловаться на свои болячки.
И у д а  (обращается к Иоанну с притворством) Вот уж кажется, что я со своими болячками сжился душа в душу, они всё же меня донимают. Особенно беспокоит меня грудь (Иуда  потирает свою грудь своей огромной ладонью и притворно кашляет.) По ночам меня грудь сильно беспокоит, а когда я восхожу на горы, то сильно задыхаюсь, у меня кружится голова.
М а т ф е й  (говорит с отвращением) Иуда, вот ты говоришь нам всё это, чтобы разжалобить нас, будто сам не знаешь, что все болячки у человека от несоответствия его поступков с заветами Отца небесного...
И у д а  (говорит обиженным тоном) Вот вы не верите мне, братья, а сегодня у меня так прострелило в поясницу, что мне теперь и сама жизнь стала немила...
И о а н н  (с возмущением) Тебе самому не противна эта ложь, Иуда? Я не могу более выносить твои притворства и уйду от тебя куда подальше...
П ё т р   (Взглянул на Иисуса, встретил участливый взгляд своего учителя, подошёл быстро к Иоанну, положил ему руку на плечо, желая остановить его.) Подожди, брат... (Быстро подошёл к Иуде, словно большой камень, скатываясь с горы, похлопал его по согбенной спине, заговорил громко, с подчёркнутой приветливостью.) Теперь ты с нами, Иуда... Это ничего, что у тебя такой безобразный череп и скверное лицо, в наши сети заплывали и более ужасные уродины, но когда мы их сварим, они оказывались вполне съедобными. Рыбаки Господа не выбрасывают из своего улова рыбин только потому, что они в слизи, колючие и одноглазые. Когда я впервые поймал осьминога, я так напугался этого чудища, что поначалу хотел убежать от него и спрятаться где-нибудь в ущелье (обращается к Иоанну и Матфею) помните, братья, когда я вам рассказывал об этом случае, вы так смеялись, что долго не могли успокоиться? Наш брат Иуда очень похож на того осьминога, особенно своей левой половиной лица. Я поначалу тоже хотел убежать от него подальше и спрятаться. Теперь я уже привык к нему, и когда он надолго исчезает, мне его очень не хватает.
Все засмеялись, Иуда улыбнулся,  но тягостное состояние у него оста-лось. Слишком уж это сравнение с осьминогом было правдоподобным. Огромный единственный глаз, жуткие щупальца, которыми он в любую минуту готов обнять, раздавит и равнодушно высосет жизнь у своей жертвы. Пётр и Матфей уходят за кулисы.
И у д а  (Приблизился к Иоанну, обратился к нему.) Почему ты молчишь, Иоанн, твои слова подобны золотым, молодильным яблокам из волшебного сада, подари хоть одно из них своему брату Иуде, который беден и нелюбим всеми...
    Иоанн пристально посмотрел в широко раскрытый единственный глаз Иуды и молчал. Иуда, словно уж отполз от Иоанна и скрылся за кулисами.
Ио а н н  (Подошёл к Иисусу, присел рядом с ним на траве, приветливо обратился к учителю.) Нам пора идти, учитель, люди уже собрались, хотят услышать твою проповедь в саду у храмовой стены... (Иисус с Иоанном  уходят.)

                АКТ ВТОРОЙ

Утро в летнем саду. Слышно разноголосое пение птиц. На лужайке сидят небольшими группами все двенадцать учеников Иисуса. Рядом с Иисусом расположились Иоанн, Пётр, Фома и Иуда. Иисус исполняет песню «Разве друга ищут» (слова народные), ученики подпевают ему на припеве последние две строки каждого куплета.
              И и с у с  (поёт)
Так уж получилось, что сошлись дороги;
Много их на свете - все сошлись в одну...
Если вдруг в дороге грусть вас потревожит,
Знайте: я с любовью руку протяну!..

Если же несчастье вдруг на вас нагрянет,
На ресницах ваших заблестит слеза,
Знайте: сквозь туманы я с любовью гляну
Очень осторожно – в самые глаза...

С другом можно плакать, можно и молиться,
С другом можно просто сесть и помолчать...
Кто сказал, что с другом можно не считаться?
Друга первым делом надо уважать.

Разве друга ищут, разве выбирают?
Друг приходит в сердце просто невзначай.
Разве другом в жизни всякого считают?
Недруга от друга надо отличать...
После исполнения песни все ученики разом живо заговорили, каждая группа говорила о чём-то своём. Послышались смех и шутки. Иисус встал, воцарилась тишина, и все ученики встали. Иоанн подал Иисусу небольшой общинный денежный ящик, Иисус протянул его Иуде. Иуда расплылся в улыбке и единственный его живой глаз засверкал невероятным таинственным блеском.
И и с у с  (Вручая Иуде денежный ящик, говорит очень просто.) Иуда, учитывая твою деловую смекалку, наше братство доверяет тебе  общинную кассу. Вместе с этим, на тебя ложатся все хозяйственные заботы: покупка необходимой пищи и одежды, раздача милостыни, а во время странствований, ты будешь приискивать нам место для остановок и ночлега.
Иуда принял из рук Иисуса общинную кассу с нескрываемой радостью, но слишком  суетился: он перекладывал  ящик с одной руки на другую, или словно прятал его у себя за спиной. Как-то странно улыбался, благодарил и кланялся так низко, что вызвал всеобщий смех, но при этом он и сам Иуда  громче всех смеялся. Иисус сел, и все ученики последовали его примеру.
И у д а  (Быстро заговорил, окидывая всех торжествующим взглядом.) Вот увидите, братья, я оправдаю ваше доверие. Я удовлетворю все ваши ожидания и предвосхищу самые смелые ваши мечты. Вы увидите, что не прогадали, поручив мне свою денежную кассу, напротив, скоро вы скажете: «Нам так не хватало казначея-Иуды!..» (Заметив, что все ученики иронически улыбаются, Иуда решил поменять тему разговора.) Я вижу, что мои слова делают вашу жизнь похожую на смешную, а иногда и на страшную сказку - это хорошо. Иначе жизнь может покрыться болотной тиной. Я хорошо знаю всех людей. Каждый человек совершил в своей жизни какой-либо дурной поступок или преступление и не признаётся себе в этом. Стоящие люди умеют основательно скрывать свои дела и мысли. Но если такого человека окружить вниманием и приветом, да с умом выспросить, то из него потечёт всякая мерзость, как из проколотого гнойника... Я сам иногда лгу, чего греха таить, но нет в мире людей обманутых более чем я.
Меня легко обманывают даже животные. Известное дело, что если захочешь приласкать собаку, то она может укусить за пальцы. Станешь  колотить собаку палкой, так она начинает лизать ноги, и смотреть с преданностью мне в глаза. (Иуда окинул всех испытывающим взглядом.) Однажды я не рассчитал, когда воспитывал палкой одну кусачую собаку; я прибил её до смерти. Потом закопал её, а сверху положил большой камень и, чтобы вы думали? - она по ночам стала приходить ко мне и тревожить меня своим весёлым лаем, словно сошла с ума. А я не пойму, то ли мне снится это, то ли наяву... (Все смеются над ним, Иуда говорит с притворной обидой в голосе.)  Вам  вот смешно, а мне было не до смеха, она приходит ко мне каждую ночь и лает. (Иуда стал на четвереньки, изображая собаку и начал лаять.) Тяф, тяф, гав...  гав, гав, тяф!.. Все присутствующие громко смеялись. Иуда смотрел на всех с торжествующим взглядом. Но если сказать правду, то я пошутил. Собак я никогда не убивал. Мне просто хотелось развеселить вас...
П ё т р  (говорит строго) Иуда, меня ты не развеселил. И что у тебя за привычка такая: всегда говорить неправду? Часто ты рассказываешь нам неправдоподобные вещи, обвиняешь всех без разбору, даже самых почтенных людей во всяких невероятных грехах. Ну, а твои родители, разве были они лишены добродетелей?
И у д а  (Уставился  единственным неподвижным глазом на Петра долго, с подозрением смотрел на него.) Разве я могу знать, кто был мой отец, об этом надо спросить у моей матери. Может быть, у меня было много отцов – козлов и индюков... (Все присутствующие с возмущением смотрели на Иуду.)
М а т ф е й   (возмущённым голосом) Разве не сказано было Соломоном: «Кто злословит отца своего и мать свою, того светильник погаснет среди глубокой тьмы?
И о а н н  (спросил, выговаривая по словечку) А что ты скажешь о нас, Иуда из Кариота?..
И у д а  (С притворством замахал на Иоанна обеими руками, заныл голосом нищего, безуспешно просящего подаяния у прохожих.) Ну, зачем, скажи, Иоанн, ты так немилосердно искушаешь бедного Иуду? Зачем вы смеётесь и хотите принизить бедного, доверчивого Иуду?..
П ё т р   (Взял Иуду за рукав одежды, отвёл в сторону, приблизил его к себе и тихо, но грозно спросил.) А что ты думаешь об Иисусе? Только не шути, прошу тебя...
И у д а  (Злобно взглянул на Петра, ответил громко.) А ты сам что думаешь?
П ё т р  (Вздрогнул оттого, что Иуда пытается громко решить этот вопрос, и снова тихо произнёс.) Я думаю, что Иисус – возлюбленный сын Всевышнего Господа нашего.
И у д а  (говорит  вызывающе громко) Зачем же ты спрашиваешь меня о том, в чём сам убеждён?
П ё т р  (снова говорит тихо) Но, а ты любишь Иисуса, ведь судя по твоим словам, Иуда, ты никого не любишь...
И у д а  (ответил отрывисто со злобой) Люблю... но кому, какое дело... (Резко повернулся и ушёл за кулисы, унося с собой ящик с деньгами.)
                Занавес
 
                ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

                АКТ ТРЕТИЙ

 У входа в грот, выложенного из камней в виде арки, увитой мелкими белыми цветочками, сидят Иуда, считает деньги, рядом с ним сидит Фома, плетёт корзину. Иуда достаёт из ящика монеты играет ими: набирает их целыми пригоршнями и сыплет их снова в ящик, с удовольствием слушает их звон, или берёт по одной монетке, рассматривает их на солнечном свете и пробует на зуб. Разговаривает громко сам с собою или обращается к Фоме.
И у д а  (говорит с восторгом) Ну вот, денежный ящик у Иуды сделался почти полным, уже и носить его стало тяжеловато. А я, грешным делом, думал, что все люди плохие, но они хорошие, легковерные и не скупятся давать мне деньги, когда я после проповеди Христа подхожу к ним и прошу не скупиться. Вот вы меня осуждаете, говорите, что я слишком привязан к деньгам. Ну конечно, Иуда плохой. Снова и снова Иуда обманут, вечно из меня хорошего - делают плохим. Обманывают бедного, доверчивого Иуду из Кариота на каждом шагу. (Обращается к Фоме, голосом полным притворства.) Согласись со мной, Фома, что в деревне, из которой мы только что ушли, обитают нехорошие люди, по-моему, они даже намеревались побить нас, будто мы прошлой ночью украли у них козу. А ведь я говорил Иисусу, что не нравится мне это селение, лучше б его было обойти стороной. Но Иисус меня не послушал. Когда вы уже все ушли из села, мне не просто было остудить их гнев, они хотели догнать вас и побить камнями. А что сделал Иуда? Я разыграл такую сцену, изобржая то разгневанного безумного, то кроткого ангела; я умолял их, я падал на землю и бился в припадке, я бешено метался перед ними, умолял их и лгал им, я раздирал на себе одежду. Меня даже грозились убить, но оказалось, что они вскоре нашли свою козу, которая запуталась в высоких, колючих кустах шиповника. Но Иисус не оценил мой подвиг. Напротив, даже перестал замечать меня, хотя я всегда пытаюсь быть у него на глазах... Раньше он всегда улыбался на некоторые мои удачные шутки и, если долго не видел меня, то спрашивал: где же наш Иуда? А теперь глядит на меня и точно не видит Иуду, или поворачивается ко мне спиной. Не оценил Иисус моего подвига, а ведь я, возможно, спас всех вас... Что же ты молчишь, Фома, будто каменный?.. (Фома ничего не ответил Иуде.)
Ф о м а  (Поёт. Слова народные))
Мужайтесь, братья-моряки,
Хоть грозен бурный вал,
Вдали видны уж маяки,
Их свет нам засиял.

Душой Свободу возлюбя,
Кладём предел скорбям.
Пристать достойно надо нам
К небесным берегам.

Награда, братья, уж близка:
В той гавани покой.
Долой, унынье и тоска.
Возрадуйтесь душой!..

Сплотимся, как одна семья,
Крепите паруса,
На берегу нас ждут друзья,
Слышны их голоса...

Не падать духом, моряки,
Нам унывать нельзя.
Всё ярче светят маяки,
Бог в помощь вам, друзья!..

И у д а   (жалуется Фоме)  Эх, Фома, Фома!.. Вот и ты, пытаешься не разговаривать со мной, а ведь ещё недавно, ты допытывался о каждом моём слове, так что мне не было от тебя никакого спасения. И мне всё только говорил: это надо доказать. Ты сам это слышал? А кто ещё там был кроме тебя? А как его зовут?.. Докапывался до каждой мелочи так, что я иногда и закричу на тебя: Ну, чего ты хочешь? Я всё сказал тебе, всё!.. Но ты также невозмутимо продолжал меня допрашивать, пока я не закричу на тебя: какой ты глупый, Фома, как это вот дерево, стена или осёл. Вот только тогда ты отставал от меня на минуту, а в следующую минуту снова спокойно говорил мне: нет, ты всё-таки докажи мне... Я просто готов был уже упасть без памяти, а ты всё твердил своё... А что случилось теперь? Почему ты всё молчишь и молчишь, Фома, а? Почему ты ни о чём меня не спрашиваешь, а? а?  (Фома продолжал плести свою новую корзину и хранил молчание, Иуда заныл голосом несчастного.) Вот так и Иисус. Для всех он нежный и прекрасный цветок, благоухающий, словно нежная иорданская лилия, а  Иуде достаются взгляды, колючие, как шипы у розы... Словно у меня  каменное сердце и нет души... (Садится рядом с Фомой, трогает его за рукав.) Скажи, Фома, ты любишь нежные цветы, у которых лёгкий румянец на щеках и стыдливые глаза?..
Ф о м а  (Долго молча смотрит на Иуду, отвечает неохотно.) Я очень обожаю цветы, люблю их благоухающий запах, но я никогда не встречал цветов с румянцем на щеках и чтобы у них были стыдливые глаза...
И у д а  (противно смеётся) Ой, Фома, Фома, как же трудно достучаться в твои ворота. Разве ты забыл, что вчера длиннорукий кактус своими острыми ногтями разодрал твою новую одежду, которую только что мы купили на деньги, взятые из нашей кассы, вот в этом самом ящике. (Указывает Фоме на ящик с деньгами; Фома посмотрел на ящик и молча, пристально стал с удивление рассматривать Иуду.) Если у кактуса есть руки, то почему у лилии не может быть глаз? (противно хихикает) Что ты на меня так смотришь, Фома, как будто никогда меня не видел?.. Вставай, поднимайся, Фома, доплетёшь свою корзину для продуктов в следующий раз. Видишь, наши братья снова отправились в путь. Посмотри они идут по пыльной дороге гуртом, как стадо баранов. А ты умный, Фома, поэтому всегда ходишь позади их. А я, прекрасный, бесценный Иуда, словно жалкий раб, буду идти следом за тобой...
Ф о м а  (спрашивает у Иуды с простодушием) Чем это можно объяснить, Иуда, что ты сам себя величаешь прекрасным и бесценным?
И у д а  (смеётся) Я красив в поступках, Фома, и бесценен денежными сокровищами, которые я оставляю в надёжных местах под камнями на каждом нашем привале и готов с тобою, Фома, поделиться. Ты ведь не глупый, Фома, но если к этому прибавить ещё и богатство, цены тебе не будет...
Ф о м а  (Резко встал со своего места, подошёл к Иуде вплотную.) Ты Иуда, всерьёз предлагаешь мне предательскую, подленькую сделку?..
И у д а  (быстро отошёл от Фомы в сторону) Да пошутил я... Ты что, Фома, совсем шуток не понимаешь? То-то я и вижу, Фома, что у тебя лоб, как медный... Пошли догонять братьев, а то мы сильно отстанем от них... (Фома уходит,  то и дело, оглядываясь, перекладывая ящик с деньгами, из одной руки в  другую.)
Ф о м а  (кричит ему вслед) Ври, ври, да знай же меру... Начинает один за другим поднимать камни и осматривать под ними. Он с трудом переворачивал и отваливал их в разные стороны. Под  камнем, на котором сидел Иуда, он вдруг  увидел деньги и воскликнул: Так, так!.. Пошутил, говоришь, Иуда!.. Говоришь, что Фома шуток не понимает... Хорошие у тебя шуточки, братец Иуда!.. Вот почему ты стонешь и скрипишь зубами по ночам. Вот почему ты жаловался мне, что не любит тебя Иисус. Ты лжёшь, крадёшь и злословишь постоянно, как же ты хочешь, что бы мы любили тебя? (Берёт под камнем деньги, которые спрятал Иудой и, словно спохватившись, спешит догнать своих братьев.) Господи, братья мои  ушли далеко (поспешно уходит).
               
                АКТ ЧЕТВЕРТЫЙ

  Между двумя высокими камнями  ученики Иисуса мастерили для него как бы шатёр для отдыха от полуденного солнечного зноя. Рядом со своим учителем были все ученики кроме Иуды, Фомы и Петра. Пока делался шатёр, другие ученики, расстелив свои плащи, сели на них вокруг Иисуса, развлекали его весёлыми речами и шутками. Иоанн сплетал из цветов венок для учителя. Звучала негромкая песня детского хора (Слова Е. Варжевской).
Белые, бледные, нежно-душистые
Грезят ночные цветы.
С лаской безмолвной лучи серебристые
Шлёт им луна с высоты.

Силой волшебною, силой чудесною,
Эти цветы расцвели;
В них сочетались с отрадой небесною
Грешные чары земли.

Трудно дышать... Эта ночь опьянённая,
Знойной истомой полна.
Сладким дыханьем цветов напоённая,
Душу волнует она.

Шепчут цветы свои речи беззвучные,
Тайны неведомой ждут.
Вплоть до рассвета, с луной неразлучные,
Грезят они и поют!..
Смолкла песня хора. Иоанн закончил плести свой цветочный венок, с нежностью возложил его на голову Иисусу, под радостные возгласы всех учеников. Затем Иоанн нашёл между камней, голубенькую, маленькую ящерицу, и с нежностью, тихо смеясь, передал её из своих ладоней Иисусу. Иисус с улыбкой рассматривал ящерицу и раскрыл свои ладони. Ящерица быстро убежала за камни, под весёлый смех собравшихся.
Закончив сооружение шатра, и, увидев усталость Иисуса от жары, ученики предложили ему отдохнуть в тени. Иисус лёг в шатре, а ученики удалились на некоторое расстояние, стали вокруг Иоанна и о чём-то вели тихую, мирную беседу. Появились Пётр, Фома и Иуда. Разгневанные Пётр и Фома, почти волоком притащили Иуду к Иисусу, держа за ворот его платья. Испуганный, бледный Иуда не сопротивлялся. Он двумя руками прижимал ящик с деньгами к своей груди, принимая покорный вид раскаявшегося вора.
П ё т р  (говорит с возмущением, громко обращаясь к Иисусу) Учитель, полюбуйся на него... Вот он вор!.. Он крадёт наши общие деньги и пря-чет их под огромными камнями...
Ф о м а  (Говорит гневно, обличая Иуду в воровстве.)  Он только прики-дывается немощным и больным, но поднимает огромные камни и пря-чет под ними наши деньги. И пытался подговорить меня стать соучастником его воровства. Иисус молчал. Он внимательно и строго взглянул на Петра и Фому. Они смутились, разжали руки, отпустив ворот Иуды.
И у д а   (С видом глубоко раскаивающегося преступника, смиренно взглянул на Петра и на Фому, проговорил голосом полным  страдания.)
Простите, братья, меня бес попутал... Иисус строго взглянул на Петра и на Фому, и они отошли в сторонку. Иоанн приблизился к шатру, но не решился приблизиться к Иисусу и Иуде. Постояв у входа в шатёр, Иоанн подошёл к своим братьям.
И о а н н  (обратился к братьям) Учитель сказал... что Иуде можно брать денег, сколько он захочет и что никто не должен его осуждать за это. Он сказал, что деньги принадлежат ему, как и всем остальным братьям. Учитель сказал Иуде, что братья его тяжко обидели и за это им должно быть стыдно... (Пётр сердито засмеялся.)
И о а н н  (обращаясь к Петру) Не хорошо, брат. Зачем ты сейчас смеёшься?.. Из шатра вышел Иуда, криво улыбаясь; Иоанн подошёл к нему и трижды поцеловал его; все братья, кроме Фомы, последовали примеру Иоанна, целовали Иуду...
П ё т р  (Подошёл к Иуде последним, говорит извинительным тоном.) Все мы тут глупые и слепые, Иуда, одному Иисусу дано истинно видеть твою душу, а потому не таи на нас обиды. Позволь тебя поцеловать, Иуда...
И у д а   (скривился в улыбке) А почему бы и тебе не поцеловать меня, брат Пётр? (Пётр целует Иуду и  говорит Иуде на ухо громко, чтобы все слышали.) А я по своей глупости, чуть было тебя не удушил; брат Фома схватил тебя за шиворот, а я ухватил тебя прямо за горло; тебе, наверное, больно было, Иуда?..
И у д а  (Страдальчески потрогал себя за горло.) Да вот и сейчас ещё немного побаливает, но это ничего, это всё пройдёт...
И о а н н  (обращается к Фоме) Ну а ты, Фома, что же не целуешь своего брата Иуду?..
Ф о м а  (смутившись) Брат Иоанн, я ещё не решился на этот мужественный поступок, мне надо подумать, надо побороть в себе отвращение... Все отошли в сторонку, Фома сел на землю там, где он только что стоял, стал чертить на песке пальцем... Иуда присел с ним рядом. Он раскрыл свой денежный ящик и, звеня монетами, пристально уставился на Фому, стал громко с притворством считать деньги.
И у д а   (считая деньги вслух) Одна, две, три... Смотри Фома, снова мне дали фальшивую монету. Какие же всё-таки люди мошенники? Они даже жертвуют фальшивые монеты. Четыре, пять, шесть... а потом опять кто-то из вас скажет, что Иуда крадёт деньги... Семь, восемь, девять...
Ф о м а  (встал, подошел к Иуде) Я всё понял, Иуда. Иисус, безусловно, прав. Не надо нам на больных обижаться. Позволь мне поцеловать тебя в знак примирения?..
И у д а  (засмеялся) Ты решил меня осчастливить своим поцелуем, Фома, тридцать один, тридцать два, тридцать три. Вот тридцать три динария, Фома, не хочешь ли проверить?..
Ф о м а   Зачем проверять, мы и так тебе верим, если тебе на что-то нужны деньги, ты можешь брать себе, Иуда, сколько хочешь...
И у д а  (зло смеётся) И тебе, Фома, потребовалось дополнительное время, чтобы лишь повторить слова своего учителя? Боже, боже, ну можно ли Иисусу похвасться такими учениками, как Фома, который может только повторять за своим учителем, как попугай?..
Ф о м а  (говорит спокойно) Не надо так грубо, брат. Я теперь всё понял и больше не сержусь на тебя.
И у д а  (говорит ехидно) Сегодня в полдень ты назвал меня вором, бли-же к вечеру называешь меня братом, о как ты назовёшь меня завтра утром, Фома? Вот мы сейчас подошли к горе, упёрлись в неё головами словно ослы. А этот ветер вольный, он легко перелетает через эти скалы и мчится дальше вольный и могучий. Иуда показывает рукой, как ветер, легко преодолев преграду, летит по белому свету всё дальше и дальше. (Иуда с иронией взглянул на Фому и рассмеялся.)
Ф о м а  (смотрит на Иуду безмятежно) Это хорошо, что тебе весело даже в такие позорные моменты в твоей жизни, Иуда. Ты смейся, смейся больше. Беспричинный смех – это твоё единственное лекарство...
И у д а  (говорит с чувством превосходства) Как же не посмеяться мне, Фома, меня все нынче целуют и просят прощенья и я так необходим вам с вашим ущербным умишком, весь источенный прожорливой молью.
Ф о м а  (говорит спокойно) Я чувствую, что мне лучше сейчас отойти от тебя...
И у д а  (поучительным тоном)  Эх, Фома, Фома, ты даже и шуток не понимаешь. Я шутил с тобой с тем, чтобы узнать: истинно ли ты жела-ешь поцеловать Иуду и не раскаешься ли потом, когда узнаешь, что те три динария, которые я припрятал под камнем, предназначались для блудницы, которая ничего не ела уже целые три дня...
Ф о м а  (сомневаясь) А ты уверен, Иуда, что блудница действительно ничего не ела эти три дня?
И у д а  (улыбается) Ещё, как уверен. Все эти три дня я был рядом с ней, и она ничего не ела, она лишь пила красное вино...
Ф о м а  (с возмущением) Если в тебя сейчас не вселился дьявол, то, что всё это значит?.. (Повернулся и пошёл от Иуды прочь.)
И у д а  (рассмеялся вслед Фоме) Эх, Фома, Фома, ты неисправимый чудак. Никаких шуток ты не понимаешь...

                ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

                АКТ ПЯТЫЙ

В доме Лазаря в Вифании Иисус возлежал на невысоком ложе, так, что его ученики, Иоанн и Пётр, сидя у его изголовья, могли общаться с ним, глядя ему прямо в очи. Мария Магдалина сидела у ног своего Иисуса неподвижно, и зачарованная любовалась его лицом. И ученики, и Иисус были молчаливы и навеяны мягкой задумчивостью, из которой тихо рождалась песня. Пелось о чём-то загадочно-прекрасном и величественном в вечности. Иоанн  очень осторожно прикоснулся к одеждам Иисуса, стараясь не побеспокоить его, тихо запел нежную песню, Мария и Пётр вторили ему припевом, стараясь петь мягко и с большим воодушевлением (Слова песни народные)
Едва, едва в степи проснулось утро
И зорькой зарумянился Восток,
Как вдруг, сверкнул фонарик изумрудный –
То засиял росинкой лепесток.

Той капелькой, что небо отражает
И звёздный всплеск - в предутренней тиши.
По ней брильянтов чистоту равняют,
По ней равняют чистоту души!

Росинка живо, радостно светила,
Но песню света вдруг оборвала –
Она собой ромашку напоила,
Чтоб та - к восходу солнца расцвела!..

Жила росинка лишь одно мгновенье,
Жила в тени лишь до начала дня, -
Но разве - недостойно поклоненья,
Что для других жила, - не для себя?!
Смолкла песня, все блаженствовали в молчанье. К двери осторожно, крадучись подошёл Иуда и прислушался.
П ё т р  (обращаясь к Иисусу)  Учитель, когда я не смог поднять камень, который поднял Иуда, выдававший себя немощным, я просил тебя помочь мне, ибо не хотел, чтобы Иуда был сильнее меня. Но ты отказал мне тогда. Почему, скажи, учитель?
И и с у с  (по доброму улыбнулся) А кто поможет Иуде из Кариота?.. И чтобы ты не возгордился... Смотрящий кротко помилован будет, а стоящий в воротах стеснит других...
П ё т р  (с удовлетворением) Учитель! Тебе ведомы все глаголы жизни... (Воцарилось молчанье.)
И у д а  (говорит негромко в сторону) Почему Иисус не любит меня? Разве я не сильнее, не умнее, не лучше всех остальных братьев? А сколько я добра им сделал и всё не в счёт. Иисус словно не замечает моих достижений. Ведь это он про меня сказал, что неплодоносную сухую смоковницу надо срубить секирою. Но они боятся меня смелого, сильного, мудрого Иуду! Иисус любит этих безвольных, раболепных людей, которые при первом же серьёзном испытании покинут его.  А ведь какого бы я мог дать ему Иуду, если бы полюбил Иисус  меня хоть немного... И я мог бы стать любимым учеником Иисуса, не хуже Иоанна, но теперь он погибнет, а вместе с ним погибнет Иуда... (плачет). Я, Иуда не отдам своего места возле Иисуса ни здесь, на этой земле (указывает пальцем на землю), ни там, на небе (указывает пальцем на небо). Желают ли они все этого или не желают, мне всё равно. Слышите ли вы там, на небе? (Плачет, простирая обе руки к небу.)
Наконец-то мне сегодня удалось встретиться с первосвященником Анной и убедить этого недалёкого фарисея в необходимости арестовать Иисуса. Анна не сумел  разобраться в моих хитросплетениях правды с ложью, что Иисус опасен настолько, что заслуживает казни.
Но насколько же алчный Анна, что за моё столь невероятное предательство, он предложил мне всего только тридцать сребреников. За Иисуса Назарея тридцать сребреников! Вы слышите, там - на небесах: тридцать сребреников! За Иисуса!  Да эта цена не стоит и единой слезы Иисуса. А сам он, Анна, сколько  заработает на этом деле? Хе-хе! Он, этот глупец, вздумал ограбить меня, вырвать у меня кусок хлеба. Хотел бы я посмотреть на него, скудоумного, когда я выйду на площадь и закричу на весь Иерусалим, что Анна ограбил бедного Иуду! Пусть меня люди спасут от этого вора и мошенника...
Иуда вздохнул и решился войти. Пётр собирался уже накрывать на стол вечереть, увидев Иуду, Пётр обратился к нему по обыкновению громко.
П ё т р  (обращаясь к вошедшему Иуде) Где ты всегда пропадаешь, непоседливый брат Иуда? (Иуда настороженно улыбнулся.) Ну-ка, умный, благоразумный Иуда, подтверди-ка, что ты мне недавно говорил, кто будет первым возле Иисуса в царствии небесном Иоанн или же я? (Иуда посмотрел на Иисуса и молчал.)
И о а н н  (обращаясь к Иуде) Не стесняйся, подтверди, брат Иуда, как ты мне недавно сказал, что я буду первым возле Иисуса? Так кто же будет первым?..
И у д а  (Не отрываясь, смотрел на Иисуса, ответил с важным видом.)  Первым возле Иисуса буду я!.. (Иуда ткнул себя в грудь для большей убедительности.) Я никому из вас не уступлю своего достойного места возле Иисуса...
    Иисус медленно опустил свой взор. Иуда резко повернулся и вышел. Ученики молчали, поражённые дерзостью Иуды.
П ё т р  (Наклонился к Иоанну, проговорил негромко.) Ты слышал, брат Иоанн!.. Так вот какие мысли-то гнездятся в голове у нашего брата Иуды (все пребывали в задумчивости).

                АКТ ШЕСТОЙ

  Мария Магдалина держит в своих руках необыкновенно нежные белые цветы. Она исполнена тихой радости и нежной грусти, улыбается, а то и засмеётся, разговаривает сама с собой, любуясь нежными, молоденькими весенними цветами.
М а р и я   (Прижимает к себе букетик нежных цветов.) Господи, сама нежность эти цветы!.. И где только находит их Иуда? Сам их не дарит Иисусу, а просит меня об этом и наказывает, что бы я не говорила Иисусу от кого эти цветы, пусть сам догадается... Какой же он странный этот безобразный Иуда. В последнее время он так трогательно внимателен к Иисусу. Стал какой-то стыдливый и робкий, как девушка в пору первой любви. И ко мне он стал относиться иначе, с таким интересом расспрашивает меня о милых привычках Иисуса. Стал приносить маленьких, смешных детей, чтобы Иисус мог, позабавился с ними (смотрит на цветы задумчиво). Отчего он такой странный этот рыжий Иуда. То до страсти не любил Галилею, а теперь стал искусно заводить разговоры о Галилее, столь милой Иисусу; с её тихой водой, зелёными берегами и удивительно нежными цветами. Иисус, вспоминая о Галилее, словно оживает после зноя в Иудейской пустыне (Мария тихо смеётся.) Наш Иисус стал подобен благоухающей лилии.  Господи, я уже сейчас чувствую себя как на небе, как же тогда можно чувствовать себя в раю?! Эти нежные цветы я положу на столе рядом с Иисусом. (Поёт с большим чувством. Слова народные)
Ах, зачем на земле расцветают цветы,
Эти милые божьи создания?
Расцветают на миг, как порою мечты
Среди горькой юдоли страдания.

Но не плачут они, и не ропщут они
В этом празднике жизни для Бога;
Что так кратки их ясные, светлые дни,
И что дышат они так не долго.

Как прекрасен у них этот милый наряд,
Ароматный, воздушный и нежный.
Как ласкает порою усталый наш взгляд -
Этот милый цветок безмятежный.

И поникнут головки, увянут цветы,
Подарив волшебство на мгновенье, -
В увяданье их, сколько немой красоты,
Столько в них простоты и терпенья!..

Появляются Фома, Матфей, Иоанн и Пётр. Они принесли фрукты, хлеб, вино. Всё поставили на стол.
П ё т р  (обращается к Марии) Сестра Мария, помоги, пожалуйста, нам разложить всё это на столе, чтобы красиво было на нынешней вечере в день опресноков, в который по обычаю надлежало закалывать пасхаль-ного агнца (внимательно смотрит на Марию). Что это с тобой происходит, Мария? Ты сегодня не такая как всегда, а словно с неба ангелом к нам слетела... Что это у тебя за цветы, такие дивные? Где ты смогла их отыскать - такие удивительно-нежные цветы?
М а р и я  (смутившись) Эти цветы для Иисуса. Вот его место за столом и здесь самое место для цветов.
    Бережно, с любовью кладёт цветы на стол и несколько раз поправляет их; начинает незамедлительно разбирать продукты, раскладывать их на столе, и мыть фрукты; Пётр, Иоанн и Матфей помогают ей, а Фома присел на скамью, наблюдает...
    Появляется Иуда. Принёс два коротких меча в ножнах. Стал брать их по одному, вытаскивать из ножен, любоваться ими. Некоторое время никто на Иуду не обращал внимания.
И о а н н   (обращается и Иуде) Откуда у тебя эти мечи и для чего они нам нужны? Мы же не воины...
И у д а  (Произносит не громко, словно говорит про себя.) Всё это, конечно, так, брат Иоанн, вы не воины, но ведь вы собираетесь покорить Иерусалим для полного торжества дела Иисуса. А такое путешествие небезопасно, ибо весьма грозная ненависть фарисеев к Иисусу. (Иуда поднял меч над головой.) Нужно беречь Иисуса! Может быть, придётся заступиться за него, если возникнет такая необходи-мость...
И о а н н  (говорит уверенным тоном) Они не посмеют тронуть Иисуса, они видели, как народ встречает его в Иерусалиме. Весь народ идёт за ним...
И у д а  (повысив голос) А что если они всё-таки посмеют, что тогда вы станете делать?..
П ё т р  (Подошёл к Иуде, взял у него меч, вытащил его из ножен, полюбовался им.) Хороший меч нам не помеха. Но не думай, Иуда, что только ты любишь Иисуса и заботишься о нём!..
И у д а  (Словно крючок, зацепился за слова Петра.) А ты, Пётр, действительно любишь Иисуса? Смотри, если наступит страшное время испытания для нас - не дрогни тогда...
Ф о м а  (настороженно) На какое испытание ты намекаешь, Иуда?
И у д а  (Пронзительно смотрит на Фому.) Если сам ты, Фома, не догадываешься, то послушай Марию Магдалину, которая постоянно отговаривает Иисуса от предстоящего путешествия в Иерусалим. А ты вот не выбрал себе меч из тех, которые я принёс.
Ф о м а  (отвечает рассудительно) Мы не умеем обращаться с оружием, так как владеют им римские воины. Уж не хочешь ли ты всех нас погубить, Иуда? Иуда ничего не ответил Фоме, только махнул на него рукой и подошел к Марии.
И у д а  (обращаясь к Марии) Вижу я, Мария, что ты положила мои цве-ты на стол для Иисуса, умница. А те лилии, что я вчера давал тебе, ты предложила их Иисусу? (Мария одобрительно кивнула головой.) Умница, Мария, хвалю тебя за это. Рад ли он был моим цветам?
М а р и я  (мечтательно улыбнулась) Да, он очень обрадовался и сказал, что таких лилий много в Галилее (снова улыбнулась). Ты просил, чтобы я не говорила ему о том, чьи это цветы, и я не сказала ему об этом...
И у д а  (говорит с некоторой досадой) Эх, женщины, женщины, что вы за племя такое? Ты, Магдалина, конечно, правильно поступила, что не сказала – от кого цветы, но ведь ты могла же об этом проговориться, будто невзначай...
Иуда не получил ответа, ушёл в тёмный угол и сел там, никем  не замеченный. Собрались все ученики. Иисуса вошёл в дом следом за своими учениками.
И и с у с  (Подавляя печаль в душе своей, окинул учеников своих ласковым взглядом.) Вот какая горница большая и красиво устлана для братского пира. Возляжем мы, братья, за праздничным столом. Очень желал Я с вами отметить сию пасху прежде Моего страдания, ибо сказываю вам, что уже не буду, есть её, пока она не совершится в Царствии Божьем. Все ученики возлегли, как можно удобней вокруг праздничного стола. Пётр и Иоанн расположились рядом с Иисусом,  Иуда – рядом с Фомой.
И и с у с  (Взял чашу и, благодарив, заговорил поучительно.) Примите её и разделите между собою, ибо сказываю вам, что не буду пить от плода виноградного, доколе не придёт Царствие Божье. Сия чаша есть Новый Завет в Моей крови, которая за вас проливается. Рука, предающая Меня со Мною за столом; впрочем, Сын Человеческий идёт по предназначению, но горе тому человеку, которым Он предается. (Ученики зашумели, но Иисус остановил их гомон.) Вы, кто пребывает со Мною в напастях Моих, я завещаю вам, как завещал Мне Отец Мой, Царство Небесное. Да едите и пьёте за трапезою моею в Царствие Моём, и сядете на престолах судить судом праведным.
П ё т р  (говорит твёрдо) Господи! С тобою я готов в темницу и на смерть идти.
И и с у с   (Улыбнулся Петру.) Говорю тебе, Пётр, не пропоёт петух сегодня, как ты трижды отречёшься, что не знаешь Меня.
(Иисус взял хлеб и, благодарением, преломил и подал ученикам своим.)  Сие есть тело Моё, которое от вас предаётся; сие творите в Моё воспоминание. Ученики снова зашумели, как пчелиный рой.
Ф о м а  (Обращается строго к Иуде, глядя пристально ему в глаза.)  Иуда, ты знаешь того, кто предаст Иисуса?
И у д а  (криво улыбнулся) Да я знаю, Фома... (Задумался и ответил язвительно, указывая пальцем на Фому.) Ты, Фома и все братья предадут Иисуса... Иуда поднялся (говорит в сторону, в полголоса) Иисус, зачем ты так смотришь на Иуду? Вели мне остаться, и приблизь меня к себе. Что же Ты молчишь? Позволь мне остаться, или Ты не хочешь, а может быть, Ты не можешь остановить сильного Иуду? Ты всё молчишь? Ты приказываешь мне идти? Я иду предавать тебя в руки врагов твоих. Я иду... (Иуда уходит)
                КАРТИНА СЕДЬМАЯ
Светит яркая луна. Ученики робко двигаются толпой по Гефсиманс-кому саду, пугаясь даже собственных теней, они медленно идут, с робостью придерживаясь друг за друга. Большая часть учеников осталась в начале сада, расстелив свои плащи, легли на них для ночлега. Иисус вместе с тремя ближайшими учениками ушли вглубь сада и остановились, раскинув плащи, возлегли на землю в сени деревьев при лунном свете.
И о а н н  (говорит тихо) Холодна сегодня ночь...
П ё т р  (Говорит в тон Иоанну негромко.) Паломников собралось много, а в саду только мы одни...
И и с у с  (Обращается к своим ближайшим ученикам.) Душа Моя скорбит, душа моя тоскует смертельно. Вы побудьте здесь и бодрствуй-те со мной, а я отойду, помолюсь в уединении.
     Иисус удалился и только его скорбные молитвы доносились до слуха ближайших его учеников.
     Отче! о, если бы Ты благословил пронести чашу сию мимо меня! Впрочем, не Моя воля, но Твоя да будет.
Авва Отче! всё возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня; но не чего я хочу, а чего Ты.
  Отче мой! Если не может чаша сия миновать Меня, чтобы Мне не пить её, да будет воля Твоя. (Иисус вернулся к своим ученикам, и застал их спящими в саду.) Вот уж третий раз подхожу я к вам, а вы всё спите и почиваете. Всё кончено, наступил час и вот уже предаётся Сын Человеческий в руки грешников. Встаньте, пойдём; вот уже приблизился тот, кто предаёт Меня.
 Ученики быстро вскочили, не понимая спросонья, что происходит: сквозь чащу сада приближалась к ним толпа людей с фонарями и факелами, с шумом, топотом и лязганьем оружия. Впереди воинов уверенно продвигался Иуда из Кариота.
И у д а  (шепнул воинам) Кого я сейчас поцелую, тот и есть Иисус. Когда возьмёте его, не поступайте с ним грубо, прошу вас...
С другой стороны сада к Иисусу торопливо подбежала другая часть учеников. Они испуганно спрашивали друг друга: «Что это за люди с факелами?  Что им нужно от нас?»
Ф о м а  (обращается к Петру) По-моему, они явились за нами...
Иисуса и Его учеников окружили, освещая их факелами и фонарями. Иуда, выискивал своим единственным глазом Иисуса, словно фонарём, наконец, он увидел и резко шагнул к нему.
И у д а (Говорит Иисусу громко, то ли угрожая, то ли приветствуя его.) Радуйся, равви!..
     Иисус молчал. Ученики Иисуса с ужасом и презрением взирали на коварного предателя. Иуда в каком-то сатанинском порыве, рванулся к Иисусу и поцеловал его в щеку.
И и с у с  (Спросил сдержанно.) Целованием ли своим, Иуда, ты предаёшь Сына Человеческого?
    Иуда молча укрылся за воинами. Словно беспомощное, испуганное стадо овец перед стаей хищных волков теснились ученики друг к другу, только Пётр выступил вперёд, извлёк из ножен свой меч и ударил первосвященческого раба Малха, и отсёк ему правое ухо.
И и с у с  (Обратился к Петру строго.) Вложи свой меч в ножны, ибо кто подымает свой меч, тот от меча и погибнет. Неужели Мне не пить чаши, которую дал Мне Отец?
    Пётр бросил меч на землю. Воины и служители иудейского храма яростно растолкали учеников, схватили и связали Иисуса. Ученики его все бежали, теряя на ходу свои плащи, спотыкаясь; они натыкались на деревья и камни, падали, вскакивали и снова бежали в горы... Пётр и Иоанн, опомнившись от испуга, последовал за Иисусом, прячась за деревьями и камнями...
И у д а  (Прячась за деревом, злорадно смеётся.) Так, так, братья, никому не уступайте своего первенства возле Иисуса и на этом, и на том свете... (Пошёл прочь, шатаясь, до слуха его доносится стоны истязаемого Иисуса, крики звериных и человеческих голосов.) «Смерть ему! Распни его! Варраву отпусти нам! Его, Иисуса распни! Распни! Распни!.. Принесите воды! Я неповинен в пролитии крови этого праведника. Смотрите: я умываю руки». (У Иуды начались галлюцинации: все в него тычут пальцы, кричат на разные голоса с презрительностью и с ненавистью.) «Смотрите, - это Иуда предатель! Иуда предатель! Иуда предатель!..» (Слышится прерывистый ядовитый шёпот.) «Ты мудрый, ты сильный, ты благородный, Иуда, ты будешь всегда рядом с Иисусом, ты пойдёшь за ним и никому не уступишь своего первенства...»
И у д а  (Показывает небу кулаки, истерично восклицая.) Вы слышите меня! Я вечно буду рядом с Иисусом!.. Все, все предали Иисуса, только я один последую за ним!.. (Хватается двумя руками себя за грудь, кричит.) «Ты ещё, подлое сердце, кричишь истерично: Осанна! Так громко, что все вокруг слышат: Осанна, осанна! Что ты, сердце, так бездарно разбрасываешь, выдаёшь мои тайны... Молчи, молчи, несчастное сердце!..»
(Слышатся громкий возглас Иисуса.) Отче! прости им, ибо не ведают они, что творят.
    Слышатся глухие стуки молотка и тяжкие стоны Иисуса. Иуда двумя руками закрывает уши, но всё также ему слышится: «Если ты царь иудейский, спаси себя сам!..»
   (Слышится громкий возглас Иисуса.) «Отче! В руки твои предаю дух Мой... Свершилось...»
И у д а  (говорит торжественно) Осуществились ужас и мечты. Никто теперь не вырвет победу из рук Искариота! Будут стекаться народы всей земли к Голгофе и станут восклицать: «Осанна! Осанна!» И прольют они море слёз и крови во имя Христово. Иуда обманул всех и этих умников фарисеев, которые будут преданы проклятью в веках. Припомнятся им эти жалкие тридцать сребреников. Эта цена вашей крови, грязной и зловонной, как помои. Припомнят и этого глупого Анну, и этого Каифу, красного как клопа, напившегося чужой крови. Я бросаю в лицо вам, первосвященникам и судьям эти ваши жалкие тридцать сребреников... (Бросает себе под ноги сребреники и топчет их ногами.) Вот вам, вот вам, ещё вот вам!.. Нет, не заплачет Иуда из Кариота в великий день мести всем жалким существам на земле, дабы не залить пламени мести моими слезами...
И вас вспоминаю я в этот час, жалкие трусы – ученики Иисуса. Не вы, нет, не вы пойдете следом за учителем, это я один смело следую за ним. Кто запретил сегодня ученикам Иисуса погибнуть вместе с ним геройски? Никто не запретил, только трусость одна. Сможете ли вы искупить свою вину перед праведной смертью Иисуса, не заплатив за Его любовь ценой своей жизни?
Ты слышишь меня Иисус, я иду к тебе, сразу, следом за тобой. Так кто же будет рядом с Иисусом: Иуда или же - Иоанн и Пётр? Пусть небо нас рассудит. Вот оно - корявое, полузасохшее, одинокое дерево, стоящее над пропастью, на этой горе - высоко над Иерусалимом. Я давно его приметил, никто мне здесь не помешает совершить мой беспримерный подвиг. Вперёд, Иуда к вечному позору, к вечной славе!.. Встречай меня ласково, Иисус, я очень устал. Иуда хочет вечного покоя... (С высокомерием уходит за кулисы.)
На сцене появляются девочка и мальчик с веночками из живых цветов.
     Д е т и  (Поют. Молитва)
Мы умом ходили в город Вифлеем,
Были мы в вертепе и видали в нём:
Наш Христос Спаситель в ясельках лежал,
И пастух ягнёнка на руках держал.

Вдруг Христос Спаситель громко зарыдал,
И Его Иосиф долго утешал.
Дева нам сказала: «Плачет он о том,
Что Адам и Ева взяты в плен врагом».

Но благословенье нам Христос послал:
И слова простые эти нашептал:
«Зацветёт весною яблоневый май,
И вернётся людям долгожданный рай!..
                Конец спектакля
 
                КНЯЗЬ СВЯТОСЛАВ
                Музыкальная пьеса

                Действующие лица:

Святослав Игоревич,  выдающийся князь Киевской Руси......баритон
Ольга,  княгиня Киевской Руси, мать Святослава
Свенельд,  главный военачальник княжеского войска
Асмуд,  воспитатель Святослава
Добрыня,  главный конюший в киевском княжестве
Малуша,  наложница Святослава, мать юного княжича Владимира
Дудица-Фалалей,  мим-юродивый, русский соглядатай в Константинополе (Царьграде)
Купец киевский, христианин
Улеб,  русский посол в Константинополе
Изяслав,  Гусляр
Стенька,  скоморох
Калокир,  наместник византийского императора в Херсонесе
Никифор Фока,  византийский император
Цимисхий,  преемник Никифора Фоки, византийский император
Василий,  первый министр, советник императора Византии
Василий,  патриарх византийский в Константинополе
Садкора,  царьградский певец
Куря,  печенежский князь.

Русские дружинники, воины и слуги, шуты и скоморохи,  гусельники и гудочники, народ. Византийские придворные, стража и слуги, музыканты,  танцовщицы, певцы и поэты.
Действие происходит: в первом акте – в Киеве и в Будутино (под Псковом), во втором – в Константинополе и в Переяславце (на Дунае), в третьем – в Константинополе и в Белобережье (на Днепре)
Время: 966 – 972 гг.
Лейтмотивом музыкальной пьесы служит мелодия русской народной песни (р.н.п.)  «Ой, да ты, калинушка!..»
 
                АКТ ПЕРВЫЙ

                КАРТИНА ПЕРВАЯ

К приезду князя Святослава с Востока в Киеве готовились по- княжески. На княжеском дворе расставлялись столы для пира простого народа: выкатывались бочки мёда, пива, браги; приносили большие подносы с говядиной, пирогами, лепёшками, овощами и фруктами.
Княгиня Ольга, несмотря на свои преклонные лета, ступала твёрдо и проворно, проявляя, однако, волнение – давно не видела своего непоседливого сына Святослава.
В Киеве царила торжественность: все слуги и сама княгиня Ольга были празднично одеты. На княгине было шёлковое чёрное покрывало, из-под него виднелось верхнее платье византийского шитья – царственного пурпурного цвета, с широкими рукавами, с широкой золотой полоской на подоле. Платье перехвачено шёлковым золотым поясом. На ногах её были остроносые сафьяновые башмачки, наведённые золотом.
Военоначальники и часть дружины Святослава въехали в Киев на конях, богато убранных восточной сбруей и коврами. Впереди на белом коне ехал юный Святослав, овеянный славой блистательных побед. Киевляне встречали войско восторженными криками. У княжеского дворца Святослав сошёл с коня, молодой, бодрый, загорелый. Княгиня Ольга кинулась к нему и повисла на шее. Святослав спрятался от глаз своих дружинников, расцеловал свою мать и растрогался.
С в я т о с л а в  (обратился к княгине Ольге) Нам  бы, матушка, помыться. В чужих землях любят пышно одеваться, а всё-таки бань нет. Мы два года не мылись. Почернели, как сарацины в пустыне. (Отстегнул со своего бедра обоюдоострый широкий меч с тяжёлой ручкой, отдал гриде.)
О л ь г а  (любуясь своим сыном) Баня для тебя уже готова, Святослав. Иди, помойся от души - вволю. Вон Малуша тебя и помоет (Указывает на Малушу, стоящую в сторонке; она  держала за руку своего сына Владимира.) Видишь, вся зарделась от счастья, соскучилась бабынька (Святослав ловко подхватил в охапку Малушу вместе со своим сыном Владимиром и унёс их в горницу.)
О л ь г а   (Приветливо поклонилась военоначальникам князя, говорит с ними ласково.) Искренне радуюсь, что все вы, военоначальники князя вернулись из далёкого похода живыми и невредимыми. Военоначаль-ники отвечают ей глубоким поклоном.
С в е н е л ь д  (ободрившись) Ты, матушка-княгиня, точно моложе стала да краше. Тебя и года не берут…
О л ь г а  (Отвечает на вид сурово, а тон приятный.) Полно, Свенельд, не пристало тебе говорить мне, христианке такие речи, а мне их слышать. Мне остаётся теперь только Бога молить, о душе заботиться. Поберегите свои приятные речи для своих любимых жен. Заждались они вас горемычные за эти два года, что вы были в походах.
    Свенельд улыбнулся в ответ, почтительно поклонился княгине и направился по своим делам к дружинникам. Ольга стала следить, как гриди, слуги, дворцовые холопы разгружают повозки от восточного скарба: трофейное оружие, конские сбруи, ковры, золото, вино в бурдюках и прочее.
О л ь г а  (перекрестившись, говорит вслух) Слава тебе, Господи, теперь мне есть чем одарить дружину, оплатить расходы на войско и по уходу за княжеским теремом.
     В глубине княжеского двора послышались весёлые выкрики. Святослав с берёзовым веничком в руках выбегал из бани, гридь обливала его из ушата колодезной водой. Князь от радости вскрикивал, встряхивался и убегал в баню. Выбегали из бани и мощные дружинники князя. Окатившись ледяной водой, они вскрикивали: «Запарил нас князь до смерти!.. Моченьки нашей нет!.. Тяжелее войны тут искус!..»
    Царило всеобщее довольство: слышались шутки, пенье, смех и веселье.      Занавес

                КАРТИНА ВТОРАЯ

   Князь Святослав и его приближённые дружинники расселись в гриднице на широких дубовых скамьях за длинными столами, уставленными яствами. По стенам развешаны княжеские доспехи, боевое и охотничье оружие, тяжелые мечи, дамасские клинки, островерхие шеломы, кольчуги, широкие щиты, окованные железом, тугие луки, длинные копья. Святослав собственноручно наполнял вином большой турий рог, оделял вином всех по очереди в знак его крепкой и кровной дружбы с дружиной.
С в я т о с л а в  (произносит торжественно)  За Русь! За её процветание! Пусть она не сгинет никогда!..
С в е н е л ь д   (Словно подхватывая торжественный тон Святослава.) За дружину князя! За смелость, за отвагу в бою!.. (Все подняли свои чаши, вставая, пьют до дна; начались громкие воспоминания дружинников.)
П е р в ы й    д р у ж и н н и к  (говорит громко) Вспомните, братцы, как продирались мы через леса вятичей, вязли в болотах, ночевали под открытым небом целые месяцы подряд, засыпали под комариный звон и волчий вой. Как сражались на улицах Булгар и Итима! Боролись с бурями на Хвалынском море! Скакали по долинам халифата, прятались в горах, истощались голодом, но везде разили, сокрушали, опрокидывали врага во имя великой Руси!.. Слава о русских походах прокатилась до конца земель на Востоке и по всем державам Запада. Так выпьем за братство, удаль и отвагу в бою. Веселие на Руси: есть и пити, нельзя без этого быти!.. (Все пьют.)
В т о р о й    д р у ж и н н и к  (молодой воин) Позвольте, братцы, от имени молодых львят Святослава предложить выпить за нашего великого князя: за его удаль, силу, упоением битвой! За преданность князя великому делу укрепления Руси! (Все пьют.)
С в я т о с л а в  (обращаясь к Свенельду) Что же ты нахмурился, воевода? Или похвальба молодых тебе прискучила, или они безрассудны, или сам поход не очень мил тебе, самому бывалому военоначальнику из варягов! Ещё при князе Игоре ты слыл прославленным, бесстрашным воеводой!
С в е н е л ь д  (заговорил неторопливо) И похвальба молодцов забавна, князь, и поход мне по душе, но важнее для людей быть уверенным, что пашня ими уже вспахана, хлеб засеян и уборка жита неминуча…
С в я т о с л о в    Заговорил, нахмурив свои брови. Темны твои речи, Свенельд. Уж не хочешь ли ты сказать, что походы на Восток лёгкая прогулка для нас, не сумевших всё-таки вспахать пашню?
С в е н е л ь д  (отвечает не сразу) Да, князь, это так!
С в я т о с л а в   Говорит своему воеводе с укором. Ты считаешь, что наши походы бессмысленны и ничтожны?
С в е н е л ь д  (с воинственным духом) В них есть смысл, князь. Мы сокрушили наших соседей, раздвинули границы наших земель до морей Хвалынского на Востоке, Русского - на Юге. Река Итиль целиком принадлежит нам. Но такой большой земле, как Русь, нужно соседиться с богатыми городами, где можно много сбыть, чем богата наша земля, да многое купить. Богатый сосед за морем сидит. В Царьграде чудеса и изобилие великое.   
С в я т о с л а в   Подошёл к Свенельду и обнял своего воеводу. Ты умнее самого князя, старина, если умеешь угадывать мои мысли: Русь должна стоять на самых торговых дорогах мира. Дружбу да торг вести с самым сильным да просвещённым соседом.  А, если он не желает дружить с нами, так надо сломить его силой!..
К у п е ц  (Поглаживает крест у себя на шее.) Царьград, мать городов, царица мира, второй Рим. И быть на Руси третьему Риму!..
С в я т о с л а в  (говорит мечтательно)  Верно говоришь, купец! На Царьграде-то руссичи уже давно свою пробу поставили. Аскольд навёл на них ужас, когда за ночь насыпал вал вровень со стенами города. Он без боя заставил уважать русских, добившись выгодных нам торговых договоров. А поход Олега перепугал греков более Аскольда, когда поставил лодки на колёса и под парусами при попутном ветре двинулся к стенам Царьграда. Перепуганные греки дали ему огромную дань и заключили такой договор, что и по сей день они опомниться не могут. Купцов и послов наших принимали с почётом и беспошлинно. (Всеобщее возбуждение за столом.)
К у п е ц  (пытаясь перекричать всех) Князь! Походы на Восток – полдела. Нам Царьград важнее. А то мы так стеснены, как мышь в коробе. Приедешь к ним – грамоту кажи, а не то – будь готов к подземелью. Не успеешь, как следует сторговаться, так уже и гонят домой в шею! Зимовать на берегу Днепра у моря – не смей. Это земля Корсуньская...  Ловить рыбу им в Днепре воспрепятствовать не моги! Это как получается? Прижали нас, как ужа вилами, стыд один. На Дунае – свои запреты. Вот и бродим мы, словно псы бесприютные. Бога менять надо нам, грамоты понимать, строгие законы вводить…
С в я т о с л а в   Говорит, перебивая купца.  Наш Бог Перун нас в беде никогда не оставлял, а повешенный Бог нам не нужен.
К у п е ц  (пытается возразить князю) Княгине, матушке нашей Ольге мудрости не занимать. Крещена она, нам в назидание.  Разумные-то народы все христианами стали, неспроста это!..
С в е н е л ь д   (возражая купцу) С мечом любого Бога добудешь и славу, и богатство, и почёт, и уважение!.. Реки, сливаясь с морем, перестают блуждать по земле. Любо нам на Русском море плавать, пора германцев да греков укротить!..
С в я т о с л а в  Строго обращается к Добрыне, могучему телосложением, но чрезмерно скромного и застенчивого. Слышишь, Добрыня, чего хочет дружина? Согласен ли ты с дружиной?
Д о б р ы н я  (отвечает неторопливо) Подумать надо, князь. Я знаю силу русского воина, но есть сила сильнее меча. Эта сила – новая вера, новый закон! Греки, к примеру, думают о том, что нам неизвестно. На них дивится весь мир. Надо бы приглядеться к ним внимательнее. Перенять кое-что от них, умудрённых грамотами.
С в я т о с л а в   (с усмешкой)  Матушкина закваска. Совсем ты, Добрыня, обабился. С ядрёными-то бабами воевать куда легче! (Дружинники заливисто засмеялись.)
Д о б р ы н я (говорит взволнованно) Негоже, князь. Я живу по-христиански с одной женой по-закону, а не по-скотски, словно бугай в стаде.
Д р у ж и н н и к  (сидящий слева от Святослава) Трусишь ты, Добрыня.
Д о б р ы н я  (говорит решительно) Вы меня знаете. Если надо, могу умереть за Русь, за честь. Но не всё решается мечом. Зачем менять жемчуг любви к ближнему, на бесполезные ракушки ненависти? Всякое дыхание хвалит Господа. Обратите внимание на млечный путь и на порядок небесный и поймите, что молоко львицы в золотом сосуде хранится. Разве прах земной паче царства небесного?..
С в я т о с л а в   Вижу, Добрыня, премного начитался ты греческих премудростей, куда уж нам? Но я на всё это скажу тебе, что и ад и рай находятся в душе самого человека…(обращается к Свенельду) Давайте-ка послушаем бывалого воеводу Свенельда.
С в е н е л ь д  (говорит вдумчиво) Я долго живу на свете. Много всего повидал. Много исходил земель. Немало я исколот. Много видел храбрых, сильных и ловких воинов. И скажу: красиво и громко умирать со славой легче, чем выиграть у врага хоть маленькую битву. Пустая бочка гремит громче, чем жернова, размалывающие зёрна. Подождём с войной, уподобимся жерновам. Государство сильно не только мечом, но и оралом. Подожди, князь, давай укрепим землю, а воевать мы всегда сумеем.
    Князь нахмурился, все насупились; молодые дружинники выкрикивали с задором: «Отвага мёд пьёт и кандалы трёт!.. Хочешь мира, кажи силу!.. Лучше умереть живым, чем жить мёртвым!.. Россам дано утирать слёзы мира, и собирать под своё могучее крыло всех, кто нуждается в нашей поддержке. Боевой дух ратника, что масло для факела!..»
С в я т о с л а в  (говорит решительно) Не укрылось от меня, что ни Добрыня, ни Свенельд больше не перечат дружине. Вот и славно, братцы!.. Пока нам везёт, и мы будем везти!.. (Негромко запевает песню «Ой, да ты, калинушка».)
С в я т о с л а в  (поёт)
Ой, да ты, калинушка-размалинушка,
Ты не стой, ты не стой на горе крутой.
 Дружина (подпевает князю)
Ты не спущайся во синя море, -
Кто идёт, в корабле плывёт?
Корабель плывёт, аль волна ревёт?
Волна ль ревёт? Эх, волна ревёт…
С в я т о с л а в  (громко) Ну-ка, братцы, позовите на княжеский пир гусельников, гудочников, певцов и скоморохов! Пусть они повеселят нас от души!..
Зазвучали гусли да бубны, начались песни и пляски скоморохов под одобрительное хлопанье дружинников руками по столу и в  ладоши; вышел на круг с пляской Стенька-скоморох, исполняя песню «Эх, топни, нога!» (на мотив «Эх вы, сени, мои сени» - р.н.п.)
Стенька-скоморох
(пляшет и поёт)
Эх, да топни-ка, нога,
Да притопни-ка, друга,
Мне бы – с брагой пирога,
Так, хоть к туру - на рога!..

Браги б с бычьего рога, -
Под краюху пирога!
Жить-то станет веселей,
Коль в бокале - пополней!..

Веселись, душа моя,
Так в охотку выпил я!
Веселись, душа и тело –
Так – в охотку  пролетело!..
Скоморохи пляшут комично и ладно: иные крутятся волчком, иные падают на пол и тут же вскакивают на ноги без помощи рук, другие катятся по кругу колесом и танцуют на руках; шут «выкаблучивает» вокруг Стеньки мелким бесом, подзадоривая его:
Шут
(приплясывая, поёт на мотив  «Калинка» - р.н.п. )
Эй, жги, жги, жги - говори,
Вона как душа-то молодца горит!..
Ну-ка, Стенька,  свои лапти не жалей–ко,
Размочаливай–ко липовы до стельки!..
Ну-ка, ну-ка, ну-ка, ну-ка! Ну-кась – ко!..
Шибче вжарь-ко, впарь-ко, Стенька, трепака!..
Скоморохи по очереди, отплясывая свой «коронный» номер, подлетают к краю стола, выпивают браги, закусывают на ходу и снова пускаются в пляску с большим азартом, припевая:
Опа, опа, опа, опа, лепота!
Две коровы, одна лошадь - три шута!..
Приударь-ка об пол, в лапотке нога,
Вот как княже-то  наотмашь бьёт врага!..
Опа, опа, опа, опа, лепота!..
Ставь бурёнку вниз рогами – на попа!..
 Скоморохи вслед друг за другом  убегают за кулисы, под одобрительные возгласы и аплодисменты. На сцене появляется гусляр, Изяслав. Исполняет песню «Словно ушла от погони», слова В. Бояринова

 И з я с л а в  (играет на гуслях, поёт )
Словно ушла от погони,
Словно спасенье нашла, -
Так и упала в ладони,
Страхом своим обожгла.

Птица моя голубая,
Полно чураться чудес, -
Это тебя, погибая,
Вымолил я у небес.

Или чужую сквозь слёзы
Не увидала слезу?
Хочешь на вольные плёсы
Нынче тебя отнесу?

Вербы к земле пригибая,
Ветер свистит у плетня.
Птица моя голубая,
Не улетай от меня.
                Занавес
                КАРТИНА ТРЕТЬЯ

    Летний терем  Малуши в Будутино, в родовой вотчине княгини Ольги под Псковом. На стенах висят оружие и дорогие ковры с украшениями. На полу расстелены барсовые шкуры. Святослав, одетый в белоснежную рубаху, беседует со своим воспитателем Асмудом.
А с м у д (Внимательно осматривает и оценивает выделку шкуры медведя, обращается к Святославу.) Славная мехота. Хорошо, что ты, Святослав, отводишь душу на охоте.
С в я т о с л а в   (Говорит Асмуду вдумчиво.) Признаюсь, Асмуд, что именно на охоте мне нравится обдумывать наш военный поход на Восток.
А с м у д  (деловым тоном) В твоё отсутствие, князь, гонец из Киева доставил письмо от княгини Ольги. Княгиня просит тебя принять византийского наместника в Херсонесе Калокира для секретной беседы без свидетелей.
С в я т о с л а в  (оживившись) Очень хорошо. Ещё в Киеве мы договорились с моим побратимом Калокиром встретиться здесь, в Будутино – в глубинке Руси, вдали от чужих ушей. Он обещал мне раскрыть свои тайные помыслы.
А с м у д  (говорит назидательно) Прошу тебя, князь, учесть, что Калокир соединяет голубиную кротость со змеиной мудростью и закопченной совестью.
С в я т о с л а в  (Говорит с улыбкой.)  Принимаю, Асмуд, твой дельный совет.  (Входит дружинник князя Святослава.)
Д р у ж и н н и к  (объявляет с порога)  Князь, позволь сказать: «Наместник Корсуни Калокир просит непременно принять его».
С в я т о с л а в  (обращаясь к дружиннику)  Приглашай Калокира сюда (дружинник удаляется).
А с м у д  (обращается к Святославу) Князь, я оставляю тебя наедине с Калокиром.
     Асмуд уходит. Появляется Калокир. Святослав с ним дружески обнимается.  Ложатся на барсовые шкуры, расстеленные на полу. Вошла красавица Малуша в алом платье из драгоценной восточной ткани, опоясанная кованным серебряным поясом. Роскошная коса заплетена кольцами на голове, их прикрывала спереди парчовая кика. Малуша внесла на подносе два кубка и серебряный кувшин с вином, поставила на треножник перед ними.  Почтительно в пояс поклонилась гостю и удалилась.
С в я т о с л а в  Поднимает свой заздравный кубок. Пью за нашу встречу! За крепкую дружбу и добрую беседу! (Выпивают чаши до дна; Святослав, указывая на шкуры животных развешанных на стенах, говорит с улыбкой.) Все эти шкуры сняты с зубров, медведей и лосей, которых я убил на охоте.
К а л о к и р  (с нескрываемой завистью) Замечательные шкуры, достойные твоих военных трофеев, добытых на Востоке.
С в я т о с л а в  Похлопал в ладоши. Явился слуга. Святослав обращается к нему. Собери все шкуры, снятые с убитых мною на охоте зубров, медведей и лосей, и отправь их в подарок моему наречённому брату Калокиру в Корсунь.
К а л о к и р  (притворно отказывается) Да что ты, князь, как я могу принять такой сказочно богатый подарок?!
С в я т о с л а в  (говорит решительно) Бери, бери! У меня привычка – дарить гостю всё, что ему нравится. Я этот добрый обычай перенял на Кавказе.
С л у г а  (обращается к Святославу)  Всё будет в точности исполнено, князь, (уходит).
С в я т о с л а в  Наливает в кубки вино. За тебя, Калакир! За здоровье моего дорогого гостя! (Выпивают до дна).
К а л о к и р  (слегка захмелевшим голосом) Руссы – богатыри, их не берёт хмель. Я всегда, князь, любуюсь на тебя и твоих молодцов-дружинников.
С в я т о с л а в  (улыбается) На хвалу, отвечу хвалой. Мне передавали, каков в бою твой византийский император Никифор. Он обрушивается на противника подобно молнии. Одно его имя наводит на его врагов ужас. Восхищаюсь им! Полководец должен быть достоин своих воинов…
К а л о к и р  (лукаво улыбается)  Да, он любит армию, и солдаты его уважают за отвагу в бою, и всё-таки дни Никифора сочтены…
С в я т о с л а в   Встаёт со шкуры медведя, наполняет кубки вином, подходит к окну. Калокир, последовал за ним. Святослав спросил, словно невзначай: « Отчего, - скажи мне, - ты решил, что дни Никифора сочтены?»
К а л о к и р  (Отпил немного вина, говорит неторопливо, подбирая и взвешивая слова.) Одной боевой доблести для императора мало. Внутри его держава трухлявая. Люди в городах голодают, крестьяне истощены бесконечными поборами; взяточники и бюрократы алчны, как никогда. Враги рвут империю на части. Никифор ухватился за мою идею пригласить тебя в союзники. Он сказал: «Пусть Святослав обескровит Болгарию, но при этом ослабнут и Руссы, а может быть и сам Святослав, там, в бою найдет себе могилу…»
С в я т о с л а в  Нахмурил брови.  Я никогда не знавал такого лукавства. Ты лукавил со своим царём, может быть, теперь лукавишь и со мной. Я не понимаю, с какой целью ты открываешь мне все замыслы императора Никифора? Или это твоё вероломное коварство, за это тебя следует посадить на кол, или это открытая измена своему государю. Но, обманувши его, где гарантия, что ты не обманешь и меня?.. Каковы причины твоих неожиданных решений? Я желал бы узнать о них незамедлительно.
К а л о к и р  (Выдержал пронзительный взгляд Святослава.) Рассуди сам, князь, не без причины я открыл тебе всю душу, выложил все замыслы императора Никифора. (Выпивает вино из своей чаши до дна, глубоко вздохнув, продолжил.) Есть три причины для откровенного признания тебе: первая причина в том, что дни Никифора сочтены, а я не желаю служить мертвецам. Вторая причина в том, что подвластный мне Херсонес рано или поздно перейдёт в подчинение русского князя, как самая близкая к Руси провинция Царьграда…(Калокир собрался с силами и продолжал.) Третья причина в том, что я сам мечтаю стать византийским императором…
С в я т о с л а в   (Говорит с удивлением.) Как такое может быть? Ведь у тебя нет ни войска, ни богатства…       
К а л о к и р  (говорит решительно) Зато у меня есть могучий друг. Эту византийскую державу я хочу получить из твоих рук, князь!.. Я окажу тебе большие услуги в достижении успехов по Дунаю и по морю до Багдада. Дощатые лодки русских легки, быстры и удобны…
С в я т о с л а в  (дополняя Калокира)  И они довольно вместительные.
К а л о к и р  (вдохновлённый)  Да, они вмещают более полусотни человек, да ещё харчи и лошади…
С в я т о с л а в   А ты, оказывается, осведомлён более того, чем я думал…
К а л о к и р  (говорит с упоением)  Я не только осведомлён, князь, но и проник в будущее Руси. Скоро ты перегородишь все пути в Европу и в Азию, став на Дунае - вблизи от Царьграда. Так что мои замыслы не вероломны по отношению к тебе, и я не изменяю императору Византии. Это Никифор захватил престол вероломно, но я, как более прогрессивный политик претендую на укрепление пошатнувшегося трона в Царьграде…
С в я т о с л а в  (успокаивая Калокира) Я верю в искренность твоих слов. Давай скрепим наш договор и нашу дружбу полной чашей доброго вина.
К а л о к и р  (говорит с упоением) Наливай, князь, я хочу вапить за наш братский союз. Я клянусь, что ты не ошибся во мне!.. (Святослав наливает полные кубки вина, выпивают до дна; Калокир изрядно захмелел, говорит заплетающимся языком.) Позволь, князь, я на этой медвежьей шкуре и заночую…
С в я т о с л а в  (смеётся) Добре!.. В этом тереме моим хорошим друзьям спать широко позволяется. Слуга на ночь укроет тебя второй шубой.
    Калокир откидывается на спину. Святослав от души смеётся, уходит за кулисы.        Занавес

                АКТ ВТОРОЙ

                КАРТИНА ЧЕТВЁРТАЯ

  Тронный зал во дворце Царьграда. Император Никифор в царском одеянии ходит вокруг трона со свитком в руках в полном отчаянии; взгляд его растерянный и безумный.
Н и к и ф о р   (разговаривает сам с собой) Боже мой! Боже мой! Мало ли мне того, что около Сицилии разбит мой флот и пленён командующий флотом. Мало ли мне того, что население Царьграда взволнованно дороговизной; патриарх и вся придворная знать со мной в оппозиции. Так теперь ещё это послание от моего наместника в Херсонесе Калокира. Какой предательский удар мне в спину. Какое вероломство. Я ему так доверял, дал ему неограниченные полномочия, а он называет меня узурпатором, клеймит позором. Неужели ослепли люди и не видят моих бескорыстных подвигов. Одежда моя скромна, питаюсь я как монах, кормлю нищих, ублажаю сирот, калек и родиевых – всех Божьих людей. Я урезал доходы епископов, даю бой спекулянтам, взяточникам и чиновникам. Постоянно обновляю аппарат государственных служащих, борюсь с воровством и бандитизмом. Никогда ещё не было опубликовано столько царских указов по преследованию мошенников всех рангов. И в итоге, такая подлая измена Калокира: перебежал в стан врага, позорит меня перед всем миром и моим послам поотрезал языки. Грозит мне в письме, что скоро с помощью Святослава полонит меня, отсечёт мне кисть руки и ступню и ослепит всенародно. Боже, я заболел от гнева: мне приходится опасаться своих подданных и своей собственной жены. Того и гляди, они меня зарежут или отравят. Боже, Боже, до чего ж я дожил!.. (Вытирает слёзы; стучит ногой об пол; входит слуга; Никифор обращается к нему.) Срочно позови ко мне провидца-юродиворо, который, уже долгое время, ходит перед окнами моего дворца. (Слуга удаляется, Никифор продолжает говорить сам с собой.) Пусть даже этот юродивый мочится, где заблагорассудится, берёт хлеб в лавках без спроса, обнажается на площадях, на то он и божий человек. Только на него и стоит уповать, он подлости не сделает. (Никифор стал на колени, начал молиться, появляется блаженный Фалалей нечесаный, грязный, в изодранной одежде, идёт к трону, звеня цепями на шее, сел на царский трон.)
Ф а л а л е й  (Расчёсывая язвы на своих ногах, обратился к царю.) Молишься? Молись, молись, прелюбодей!.. Душу свою продал дьяволу из-за бабы блудливой. Часть грехов, может быть, замолишь, а тут и жди адского огня. И рад будешь стать конюхом, да не позволено будет тебе. Рукой русского князя покарает тебя Господь!..
Н и к и ф о р  (Продолжая молиться стоя на коленях, говорит в полголоса.) Признаю, грешен, брат мой. Готов вынести любую муку. Ночей не сплю, загрызает совесть.
Ф а л а л е й  (Подражая жалостливой интонации царя.) Ишь ты, совесть его загрызает!.. Ещё не так будешь мучиться, окаянный! Будешь лизать раскалённые угли. А там, гляди, и повесят за ребро плоть твою поганую птицам на расклёвывание. Как налетят они коршуны да вороны, выклюют глаза твои бесстыжие, а иные – в печень будут долбить: тук! тук! тук! Вспомнишь тогда все грехи свои…
Н и к и ф о р  (не переставая молиться) Так, так, мне окаянному – по грехам и мука.
Ф а л а л е й  (Осмотрелся, увидел скипетр царский и стал им стучать об пол; стражник в ужасе вбежал в зал, обратился с мольбой к Фалалею.) Отче святой, это скипетр царский, не нам, смертным прикасаться к нему…(Фалалей плюнул) Христос не имел ни трона, ни скипетра. А вы, богохульники, завели себе скипетр и трон да ещё золотой; любите украшать себя безделушками подобно обезьянам, а души у вас все в грязи. (Встал и пошёл на выход, расплёвывая во все стороны; царь вскочил с колен, побежал за ним.)
Н и к и ф о р  (вскричал умоляющим голосом) Вернись, брат во Христе!.. Вернись, прошу – душа моя скорбит. Только на тебя уповаю, вижу твою благодать. (Подвёл юродивого Фалалея к трону, усадил на него, а сам снова опустился на колени перед иконой Христа.)
Ф а л а л е й  (говорит с упрёком) Не Богу служите, а мамоне, гладкие жеребцы, похотливые блудодеи, безглазые твари, свиньи. Вы все – зловоние и грязь, а утробы жен ваших – помойные ямы…
Н и к и ф о р  (продолжает молиться с поклонами) Помню денно и нощно о грехах своих, брат мой, как пудовые гири на ногах-то. Сам чую, что они в ад тянут. Господь всё видит. Ты, брат, и голоден, и наг, но я знаю, никогда не принимаешь подачек из рук господ.  (Перешел на шёпот.) - А может быть, - скажи, блаженный, - может быть, мученья совести выдаются врагами рода человеческого, чтобы отвлечь царя от благих, высоких помышлений? А? Так говорят знахари…
Ф а л а л е й  (сплёвывая в сторону) Полно тебе вздор-то молоть, василевск! Ты давай им больше, так они тебе ещё и не такие перлы выскажут…Они ведь за деньги отца и мать свою продадут…
Н и к и ф о р  (вдохновившись) Верно, верно говоришь. Истинно апостольские слова. Только и в мыслях у них: деньги, деньги, больше денег! (Присаживается у трона в ногах Фалалея, прижимает к лицу, целует его лохмотья.)
Ф а л а л е й  (ласково гладит царя по голове) Не канючь. Я лучше сам в рай не пойду, а тебе место уступлю. Несчастный ты. Смотреть-то на тебя и то жалко.
Н и к и ф о р  (переходит на шёпот) Поверь мне, кругом ни одного искреннего голоса, ни одного дружеского взгляда…
Ф а л а л е й  (говорит назидательно) Сам посуди, какой может быть верный друг у царя? Сегодня он служит тебе, как пёс – за подачку, а завтра он тебе при случае горло перегрызёт. Примеров тому – тьма. Ничего не может быть хуже власти и денег. Поганство одно. Зарежут они тебя. Вот те крест, зарежут - как барана…(крестится).
Н и к и ф о р (умиленно со слезами) Веришь ли, брат мой, ты единственный человек, который говорит мне то, что думает, никого не боясь и презирая весь царский двор. С тобой можно быть искренним. Царствую я в постоянном предчувствии беды. Я и своей жены в палатах опасаюсь и в каждом придворном вижу изменника.
Ф а л а л е й  (Шутя, треплет царя за ухо.) Так тебе и надо, негодник, не зазнавайся!..
Н и к и ф о р  (плачет) Истинная правда, брат мой. (Царь поднялся на ноги и сказал с облегчением.) Не побрезгуй, брат мой, откушай со мной. Почту за счастье.
Ф а л а л е й  (равнодушно) Пусть принесут. (Никифор взмахнул рукой, вошел слуга, принёс яства и несколько золотых монет на подносе; Фалалей сбросил все на пол, вскрикивая.) Почему тут оказались монеты? Это яд!.. (Принесли второй поднос, Фалалей из него выбросил мясо на пол.) Мясо – это труп, мертвечина, мерзость перед Господом. Вот фрукты и овощи – это я люблю…(Кушает яблоко; Никифор принёс тазик с водой, пока Фалалей ел, Никифор мыл ему ноги и вытирал их своими царскими одеждами; взял из рук Фалалея несколько маслин и съел их; Фалалей встал, стряхнул с себя крошки.)
Н и к и ф о р  (вздыхает с облегчением) Скажи, отче, не видно ли тебе каких-либо знамений о моей судьбе? Вон варвары пришли на Дунай…
Ф а л а л е й  (отвечает спокойно, без риторики) Клин клином вышибают, клин клином…
Н и к и ф о р  (с надеждой) Если я правильно тебя понимаю, ты советуешь мне позвать на помощь печенегов? Так ли надо понимать тебя, святой отец?
Ф а л а л е й  (отвечает спокойно) Так и понимай…(Направился к выходу; у двери царедворцы склонились перед ним.)
Н и к и ф о р  (задумчиво) Так, так, значит, клин клином надо вышибать: болгар руссами усмирили, теперь руссов усмирим печенегами (Облегчённо вздохнул...) Вот тебе и блаженный! Слова-то, простые, а, сколько в них смысла, сколько мудрости: клин клином вышибают. Это очень верно сказано. Разве не верно, что печенегам не нужны наши города и наши земли. На них смело можно положиться. Они многочисленны и всегда готовы к опустошению чужой страны. Пошлём немного золота князю Куре и - Киев будет осаждён. Святослав «утечёт» с Переяславца, где он на берегах Дуная так прочно закрепился…   Занавес
         
                КАРТИНА  ПЯТАЯ

    Зимним вечером в Переяславце, в княжеских палатах Святослав отдыхал на медвежьих шкурах, расстеленных на полу. На пороге появился Калокир. Святослав обрадовался, вскочил, обнял Калокира.
С в я т о с л а в  (глядя в лицо Калакиру) Ну как? Скорее говори, что нового?
К а л о к и р  (говорит шутливо)  Скажу, князь, тебе по дружески: василевсу Никифору не нравится наша помощь.
С в я т о с л а в  (смеётся)  Ещё бы ему нравилось! Нашёл дурака. Признаться, и я не рассчитывал на симпатию царя…(Наливает вина в кубки, выпивают.) Что же всё-таки он думает?
К а л о к и р  (говорит с воодушевлением) Он говорит, что вместо маленького неприятеля – болгар, теперь он имеет коварного и матёрого врага – руссов. Боится, что, захватив византийские провинции - Македонию, ты, князь, не захочешь вернуться в Киев.
С в я т о с л а в  (шутливым тоном) И, представь, он прав. Тёплый климат Дуная нам очень по-нраву.  Кроме того, такие пересечения торговых путей – дорогого стоят. Никифор думает, что кровь русских – водица? Что нашими руками можно жар загребать. Престол он добыл нечистоплотно через женщину, чего русский воин постыдился бы, а кровью русских желает добыть новый рубин для своей короны? Что ж мы для того покорили болгар, чтобы вернуться в Киев, оставив ему плоды нашей победы? Зело борзо!..
К а л о к и р  (говорит в тон Святославу) Да, князь, такие вот ныне императоры пошли. Василиса Феофано отравила своего мужа – императора Романа и отдала своё сердце вместе с престолом Никифору!.. А теперь, став императором, Никифор подозревает всех в измене (отпил из кубка вина). Князь, вручи мне византийскую корону поскорее, я буду твоим верным данником. Сейчас или никогда!..
С в я т о с л а в   Говорит мечтательно.  Не скрою, мой друг, что и сам я мечтаю надёжно закрепиться на море, которое не зря наши предки называли Русским морем. Царьград - наш второй дом. Твоя искренняя служба Руси разумна и византийская корона ждёт тебя! А теперь говори о деле подробнее.
К а л о к и р   (убедительным тоном) За царём Никифором и его двором я неустанно слежу, князь. У меня там есть свои надёжные люди. Соглядатай наш, только что оттуда. Он вёл беседы с царём и придворными. Если угодно, могу его сейчас позвать сюда…
С в я т о с л а в  (с нетерпением) Зови!.. (Калокир уходит и быстро возвращается с монашком, одежды на котором все потёрты; монашек почтительно поклонился и стал смиренно у двери.)               
К а л о к и р  (представляет монашка Святославу) Превосходный соглядатай, просто клад. Он ещё у моего родителя был на службе.
С в я т о с л а в   Осматривает монашка с сомнением.  Неужели, такого невзрачного монашка к царю можно пропустить? Подойди ко мне поближе. Как тебя зовут?
К а л о к и р  (загадочно улыбается) Для русского князя он – Дудица, а для византийского царя он – Фалалей…
С в я т о с л а в  (смеётся) Понятно…грек?
К а л о к и р  (смеётся)  Не угадал, князь…
С в я т о с л а в  (подумав) Болгарин?
К а л о к и р  (смеётся) Опять, князь, не угадал.
С в я т о с л а в  (с удивлением) Кто же ты?
Д у д и ц а  (смеётся) Эх, князь, своих не узнаёшь?  Руссич я…
С в я т о с л а в  (удивлённый) Плутуешь? Отколе?
Д у д и ц а   (смеётся) Из Нова града, с Волхова…
С в я т о с л а в   Не скрывает своего удивления.  Ишь ты!.. Какими судьбами тебя в Царьград занесло?
Д у д и ц а  (серьёзным тоном) Матушку мою боярин выменял на собаку, а меня сдал на выучку шорнику, учился шить обувь, шапки, ремни, сбрую, сёдла, рукавицы, плети. Кожу руками обминал. Тяжело было, вот и решил я податься в скоморохи. (Монашек снял свой парик, выпрямился, преобразился на глазах, лицо приняло смешное выражение; подпрыгнул, перевернулся на месте колесом и продолжал говорить.) Научился фокусам, плясам на все манеры, петь, играть на гуслях, на бубнах, на свирели, на дудках. Вот меня и прозвали Дудица. Скоморошничал у знатных бояр, а потом перебрался в Херсонес, стал холопом у Калокира; он отправил меня в Царьград своим дозорным, там я служил мимом в цирке и потешал придворных, а потом стал разыгрывать юродивого на градских стогнах и прославился, как юродивый и святой. Три года в обители я упражнялся в юродстве. Я сам поверил, что у меня талант юродивого-комедианта, и я пробрался во дворец и до Никифора добрался…
С в я т о с л а в   (Искренне смеётся.)  Но ведь это очень опасно и тяжело.
Д у д и ц а  (серьёзно) Князь, всё это так, но искус велик. Надо валяться в канавах, носить вериги, драть своё тело, ходить босиком по снегу. Но разве не заманчиво прослыть блаженным юродивым?..
С в я т о с л а в    Да, известное дело, что в святые зачислиться дело не простое. Значит, ты заматерел в скоморошестве. А ну-ка, что-нибудь покажи, подражая юродивому…
Д у д и ц а  Взял из узелка отрёпье и мгновенно преобразился в юродивого; задёргался на месте, глаза заслезились и запылали. Лицо приобрело безумный вид, закричал дико, пророчествуя. Ужасайся!.. Грядёт жених по полунощи!.. Явятся чудеса, польётся горячая смола с неба! Найдут невероятные землетрясения и громы! Страшный суд покарает нечестивых! Падёт, падёт Вавилон, яко великая блудница!..
С в я т о с л  а в  (Останавливает Дудицу, прикоснувшись к нему.) Мне стало даже жутко. Много видел я скоморохов в Киеве, а такого заматерелого встречаю впервые.
К а л о к и р  (Кладёт руку на плечо Дудицы, обращается к Святославу.) Ты не поверишь, князь, его хоть куда посылай: он говорит и по-ромейски, как по-русски, говорит по-латыни, знает арабский, хазарский, печенежский языки.
С в я т о с л а в  (одобрительно) Весьма похвально и очень подходяще нам. (Налил Дудице торий рог вина.) За твоё здоровье Фалалей-Дудица и за услуги, оказываемые нам. Молодец!..
Д у д и ц а  (выпил одним духом, крякнул) Благодарствую, князь! (Молча протянул князю обе горсти; Святослав, смеясь, наполнил обе горсти золотыми монетами.)
С в я т о с л а в  (обращаясь к Дудице) Теперь расскажи нам про Никифора. Думаю, что о чём-нибудь он да проговорился.
Д у д и ц а  (значительным тоном) Ох, князь, важная весть… Никифор отправил послов к печенегу Куре…
С в я т о с л а в  (с удивлением) К Куре?  Как ты узнал?
Д у д и ц а  (говорит уверенно)  Когда после моего юродства в тронном зале царь спросил, как ему поступить в этой трудной ситуации? Я выкрикнул: «Клин клином вышибают!»  - Ах, - воскликнул царь, - мысль твоя проста и умна. Мне надо обратиться к печенегам за помощью…
С в я т о с л а в  (потрясённый этим сообщением) Что ещё известно об этом?
К а л о к и р  (говорит деловым тоном) Узнав о замысле Никифора, я постарался к свите, отправляемой к Куре, пристроить моего соглядатая. (Калокир хлопает в ладоши, вошёл юноша в печенежском наряде, молча поклонился князю.) Он только что вернулся из стана печенежского князя, Кури. Ему вырезали язык, таков обычай византийских царей с простолюдинами, знающими тайну. Он грамотен и всё написал мне, что надо. Князь, Куря двинулся в поход на Киев… 
С в я т о с л а в    Вот оно как! А царь Никифор умнее, чем я думал.
К а л о к и р  (успокаивая князя) И всё-таки мы их замыслы предвосхитили.
С в я т о с л а в   Говорит с чувством благодарности.  Друзья мои, этого вашего подвига я не забуду. (Одарил Дудицу золотом, обнял Калокира.) Ты, Калокир, будешь славным царём, когда мы отвоюем тебе царскую корону!        Занавес
                КАРТИНА ШЕСТАЯ
Тронный зал во дворце Царьграда. Новый император Византии Цимисхий беседует со своим царским советником Василием. Цимисхий, облачённый в императорскую одежду сидит на державном троне; царский советник  Василий стоит на ковре перед троном.
Ц и м и с х и й (обращается к Василию) Что говорят во дворце о внезапной кончине царя Никифора?
В а с и л и й  (отвечает с оживлением) Во-первых, светлейший василевск, ваша честь в цареубийстве вне подозрений. Люди приветствуют нового императора и просят наказать злоумышленников, выкрикивают всё новые имена цареубийцы…
Ц и м и с х и й  (улыбаясь) Я лично объявлю народу, что решительно все убийцы будут пойманы и примерно наказаны. (Цимисхий и Василий многозначительно улыбаются.) Признаюсь тебе, что меня очень беспокоит настроение патриарха Полиевита, который замыслил предать меня проклятью публично, якобы за моё соучастие в злодейском убийстве царя Никифора…
В и с и л и й  (Говорит с гордостью.) Мои люди вовремя о нём позаботились, государь, и тайна его смерти ушла в могилу вместе с ним…
Ц и м и с х и й  (вздохнул с облегчением) Ты непревзойдён не только, как царский советник. Вот если бы при дворе все были такими слугами, как ты!..
В а с и л и й  (польщенный) Конь познаётся на крутых подъёмах, а друг – при невзгодах...
Ц и м и с х и й  (довольный) Нам нужен такой патриарх, которого не интересовали бы дела мирские.
В а с и л и й  (Говорит в тон царю.) Я думаю, владыка, что патриархом должен быть человек простой, не знающий ничего кроме молитвы. От учёных патриархов один только вред славе и величию императора.
Ц и м и с х и й  (с удовлетворением) Где бы нам достать такого чудесного патриарха?
В а с и л и й  (улыбаясь) Есть у меня на примете один монашек, люди считают его святым, блаженным и ходят за ним толпами. На нём всегда звенят тяжёлые вериги, ум его не перегружен знаниями, помыслы его только о Боге. На вид он не очень благолепен: лохматый, грязен, слюняв и вшив, но это поправимо: отмоем, принарядим немного, а уж потом – и в добрый путь…
Ц и м и с х и й  (восторженно) Это идеально! Это превыше всяких похвал!.. Надо срочно собрать всех священников и пригласить эту истинную святость в своём естественном виде. Пусть они лицезреют на истинный идеал святости. (Цимисхий и Василий обменялись улыбками.) Я позабочусь о том, чтобы его духовное имя было созвучно с твоим именем – пусть священники нарекут его - патриархом Василием. И это будет справедливо!..
Теперь давай разберёмся с князем Святославом. Что у нас в этом вопросе?
В а с и л и й  (Говорит не задумываясь.) Послы Святослава ожидают  твоего приглашения…
Ц и м и с х и й  (решительно) Проси послов сюда. Василий удалился. Стражники и сановники, ввели трёх русских послов в царские палаты. Послы поклонились царю по русскому обычаю в пояс. Царь со своего трона обращается к ним с вопросом. С чем послы прославленного князя Святослава пожаловали к нам?
У л е б  (держится уверенно) Великий князь Руси Святослав повелел сказать, чтобы ты, царь Византии, приготовился к войне с ним: «Хочу идти на вас!» - так велел сказать великий князь.
Ц и м и с х и й   Опешил от неожиданности, после паузы говорит не решительно. Вы считаете такое решение вашего князя благоразумным – воевать с величайшей державой мира?
У л е б  (отвечает с достоинством) Мы не привыкли сомневаться в решении нашего князя; если он решил тебя завоевать, стало быть, так оно и будет. Князь Святослав никогда не ошибается в таких вопросах…
Ц и м и с х и й   (вскочил с трона) Мы научим русских варваров уважать силу и законы нашей державы. Мы заставим русских забыть навсегда  дорогу к стенам Царьграда…
У л е б  (спокойно) Не гневайся, царь! Мы только выполняем волю нашего князя. Он не велел нам вступать в разговор с царём. Мы воины и выполняем свой долг…
Ц и м и с х и й  (гневно) Вот прикажу бросить вас в подземелье на съедение крысам, а тебе (обращается к Улебу) велю перерезать горло, вылить всю кровь в мешок и засунуть в него твою голову; посмотрю тогда, что ты скажешь о воинском долге…
У л е б  (невозмутимо) Мы наслышались о жестоких нравах ромейских царей. Мы дали слово своему князю встретить любую смерть достойно. Воля твоя, царь, поступай с нами, как тебе заблагорассудится…
Ц и м и с х и й   Отступая, сел на свой трон; лицо его исказилось от ненависти, проговорил сквозь зубы. Вывести!.. Послы вышли. Цимисхий обращается к своим сановникам. Вот как надо выполнять долг! Учитесь! Варвары подали вам примерный урок (Обращается к советнику Василию.) Надо испытать Святослава золотом, варвары падки на золото. Насыпь ему золота в вышину его роста, пусть он задохнётся в нём, злодей!..
В а с и л и й  (качает головой) Святослав надеется поработить всю нашу державу и не соблазнится видом золота. Силы Святослава не исчислимы. В нём отвага и ум Македонского, Ганнибала и Цезаря. Поверь мне: с ним нельзя сражаться и нельзя его подкупить.
Ц и м и с х и й  (Говорит упавшим голосом.) Я не нахожу решений, может быть ты, многомудрый Василий, попытаешься найти иные пути... (словно спохватившись) я приказываю тебе найти нужное, единственно правильное решение…Я приказываю тебе…слышишь?..
В а с и л и й   Положение безвыходное, но если ты, божественный василевск, приказываешь,  то мы отыщем выход…
Ц и м и с х и й  (Облегчённо вздохнул, радуясь такому ответу.) Не томи,  говори, что предлагаешь?..
В а с и л и й  (говорит уверенно) Вели, владыка, собрать и погрузить на телеги всё самое лучшее наше оружие. Я отвезу в стан Святослава чешуйчатые брони, изящные мечи, великолепные секиры, метательные копья, небольшие арабские луки, нагрудные латы, панцири, щиты в богатой оправе из драгоценных камней, самострелы, которые ещё не видели руссичи. Уверен, что один вид этого дара, заинтересует русского князя и послужит поводом для ведения переговоров. Я постараюсь убедить его, что ни к чему нашим сверхдержавам обескровливать себя в угоду слабым странам. Скажу, что мы не вымаливаем мира, но и не видим причин, чтобы нам ссориться друг с другом. Лучше нам скрепить прочный мир, на выгодных для Руси и Византии условиях.
Ц и м и с х и й  (с сомнением) Боюсь, что Святослав запросит дани больше, чем мы в состоянии заплатить…
В а с и л и й  (говорит убедительно) Да только бы согласился взять. У нас нет другого выхода. Пусть берёт любую добычу, накладывает любую дань. Надо откупиться от него, как от пирата. Только бы взял и ушёл. Нам важно выиграть время. Святослав великодушен и безумно любит необыкновенное оружие. На это и надо направить все свои усилия в переговорах с ним…
Ц и м и с х и й  (обнимает Василия) Надеюсь на твой ум, на твою проницательность. Где меч бессилен, должна совершить подвиг дипломатия. Обещай Святославу всё, что он запросит. Терпеливо заговаривай ему зубы, льсти ему, как только сумеешь, клянись ему в чём угодно, отвлекай его необыкновенными дарами, оттягивай время, уговаривай подписать мирный договор на любых условиях. Я соберу все наши силы на периферии и нанесу ему неожиданный сокрушительный удар!.. Только бы усыпить бдительность Святослава и выиграть время, только бы выиграть!.. Иначе – смерть!  (Говорит с надеждой.) Верю в твой талант дипломата, подвиг твой не будет забыт в веках. Иди с Богом, без победы – не возвращайся…   Василий уходит.                Занавес

                АКТ ТРЕТИЙ

                КАРТИНА СЕДЬМАЯ

В  тронном зале императорского дворца в Царьграде собрались царские вельможи на совет. На этом собрании присутствовал вновь избранный патриарх Царьграда Василий.  Сидящие рядом с патриархом вельможи отворачиваются от него, зажимая свои носы. Весь облик патриарха и его взгляд имел вид исступлённого идиота. Из-под его дырявого подрясника проглядывало нагое в веригах тело. Патриарх стоял, скрестив руки у себя на груди, угрюмо опустив голову, выпятив вперед свои синеющие локти.
Ц и м и с х и й  (говорит неторопливо) Наступил решающий момент: быть ли Царьграду?  Варвары на подступах к святому граду. Я жду ваших предложений (Пристально смотрит поочерёдно на присутствующих; лица сановников окаменели от страха,  все присутствующие молчали, заговорил новый патриарх Царьграда Василий.)
В а с и л и й   Посмотрел на присутствующих из-под лобья и заговорил скрипучим голосом. Святослав грозит выгнать нас в Азию, но Азия в огне мятежей. Бог мой, куда же нам деваться? (По лицам сановников пробежала судорога.) Забыли Бога-то, а на Бога всегда уповай. Помнить надо народную мудрость: с собаками ляжешь, с блохами встанешь. Самые лучшие, так далеки от нас, как мы далеки от хороших. Меру не храните, языки свои не обуздываете. (Патриарх впал в транс, вскинул руки, закатил глаза, завопил страшным потусторонним голосом.)  Слушайте, слушайте!.. Кровь убиенного Никифора вопиёт к небу. Пал, пал Вавилон, яко великая блудница. Измена!.. (Сановники затряслись от страха и зашептались; ужас сковал всех собравшихся; патриарх, притворяясь ещё больше дурашливым, простонал, процедил сквозь зубы; Сановники один за другим стали сползать с кресел на пол, закряхтели и заохали.)
Ц и м и с х и й  (растерянный) Что же делать нам, владыка? Каково твоё окончательное мудрое мнение: есть ли у нас выход? Или уже и выхода нет у нас никакого?
В а с и л и й   Усиливая, для устрашения голос.  Молиться тебе надо больше, василевск. Блуд, вино, неприличные зрелища вытеснили Бога из ума. Забыли Бога, а на Бога только и упование… Больше мне вам нечего сказать и выхода иного я не вижу. (Патриарх поднял свою костлявую руку, царь Цимисхий поцеловал её; патриарх удалился; за ним стали удаляться и все остальные; оставшись в одиночестве, царь направился к своему трону.)
Ц и м и с х и й    Сидя на троне и обратив свой взгляд к небесам, начал горячо молиться.  Господи, услышь мою горячую мольбу: отведи руку Руси от Царьграда!.. (В царскую палату быстро вошёл советник Василий, глаза его светились радостью).
В и с и л и й  (громко вскрикивая) Василевск! Варвары уходят!.. (Цимисхий молча крестится, Василий говорит с большим воодушевлением.) Наш замысел удался: блеск нашего подарочного оружия и наша дипломатия сделали своё дело. Святослав обещал прислать посла для окончательного заключения мирного договора. Пришлось мне испить всю чашу унижения: падать перед Святославом на колени, ударять своим лбом о землю, заверять в нашем братском расположении к русским. Зная великодушие русского князя и его любовь к искренности собеседника, я в конце наших переговоров просил его, не омрачать военными действиями наметившуюся свадьбу императора Византии. Я уверил его, что знаю истинную силу и талант русского князя и что мы готовы на разумные уступки в договоре…
Ц и м и с х и й  (молча  снова крестится) Слава Богу! Свершилось! Моя мольба о спасении Отечества услышана Господом!..  Даже не верится. Но на сколько мне известно, Святослав не бросает своих слов на ветер!.. Стало быть – беда миновала, а по сему, отметим это событие пиром и во дворце, и во дворе дворца, и во всём Царьграде. Пусть до Святослава долетит слух, что Царьград готовится к пышной свадьбе императора Византии. Сумели мы врага красиво свернуть на обочину, сумеем и красиво отметить это событие. Распорядись, Василий, чтобы такой закатить пир, какого белый свет не видывал - бассейны в пределах дворца пусть заполнят вместо воды фруктами, ягодами и бочками с винами.
      Василий быстро уходит; в тронный зал вносятся столы, яства и вина; появляются певцы, музыканты, танцоры начинается праздник; вельможи во время праздничного фуршета, расхаживают по тронному залу, веселятся вместе с царём, пьют, едят, шутят. В это же время артисты дают праздничный концерт: исполняют танец «Сиртаки», музыканты играют на арфах, лирах, флейтах; танцовщица в красивой, лёгкой тунике исполняет изящный греческий  танец.               
  (Читает стихотворение « Цветы»)
В пук весенних цветов
Свои песни собрал,
Незабудкам без слов
Песни флейтой шептал…

Я из песен хотел бы
Ожерелье зари нанизать,
И возлюбленной неба
Тихо флейтой шептать…

Рассыпал свои песни
На чужом я пиру,
Для тебя - их все вместе,
Василевск, соберу.

Незабудкам без слов
Песни сердцем шепчу,
Пук весенних цветов
В дань мечте заплачу!..

    Поэту аплодируют. Раздаются одобрительные возгласы. Девушки дарят ему цветы, поэт уходит под аплодисменты. Появляется певец Садкора с ним  аккомпаниаторы - флейтист и арфист. Садкора исполняет песню «Величальная»: первый куплет он исполняет соло, второй куплет поёт вместе с хором; все присутствующие на пиру поют, взявшись за руки, раскачиваясь из стороны в сторону в ритм песни.
       Садкора
   (поёт с хором)
Будь счастлив, будь счастлив –
На царский трон взойди!..
Будь счастлив, будь счастлив
Вся слава – впереди!..

Блаженствуй, блаженствуй –
Флейту на пенье настрой!..
Блаженствуй, блаженствуй –
Наш царь, будь счастлив – пой!..


Поём хвалу, поём хвалу –
Кто силы нам даёт!
Поём Христу, поём царю
И флейта нам подпоёт!..

Будь счастлив, будь счастлив –
Вся слава впереди!..
Будь счастлив, будь счастлив –
На трон небес взойди!..
                Занавес

                КАРТИНА ВОСЬМАЯ

 Тронный зал царского дворца в Царьграде. Император Цимисхий довольный прохаживается около царского трона.
Ц и м и с х и й   (рассуждает вслух) Итак, Святослав удовлетворён условием мирного договора и отошёл от Царьграда в свою столичную резиденцию на Дунае – в Доростол. Очень, очень хорошо!.. Богатая  дань-добыча из Царьграда так вскружила ему голову, что он, позабыв об осторожности, оставил неохраняемые Емские ущелья. Такая оплошность со стороны Святослава переходит меру доверия и граничит с ротозейством. Необходимо воспользоваться этим, чтобы проучить этого самонадеянного князя Руси. Теперь я точно знаю, что мне надо делать: запереть выход Святославу из Болгарии на Русь по Дунаю моим непревзойдённым флотом со смертоносным греческим огнём, срочно вывести свои войска из Азии и нанести русскому войску неожиданный смертельный удар, пробравшись незаметно через Емские ущелья. Теперь, Святослав, держись, следующий ход в этой партии за мной!.. (В тронный зал быстро входит советник царя, паракименон Василий,  падает к подножью трона лицом ниц, лежит молча; Цимисхий говорит с раздражением.) Ну, что ещё там, Василий? Для чего ты пугаешь своего царя? Скорее говори, что случилось?..
В а с и л и й  (не вставая с колен) Беда василевск!..
Ц и м и с х и й  (выходит из себя, кричит) Да что случилось, скажешь ты мне, наконец?
В а с и л и й  (с сильным испугом) Не гневайся, мой повелитель, но неожиданно исчез наш патриарх Василий из патриарших палат…
Ц и м и с х и й  (гневно) Что ты такое говоришь? Ты в своём уме?
В а с и л и й  (трясётся от страха) Мы прощупали весь дворец, мы перевернули Царьград вверх дном, но нет нигде этого святоши-юродивого…
Ц и м и с х и й  (вне себя от негодования) Ты понимаешь, что этот непредсказуемый блаженный патриарх может растрезвонить по всему свету, Бог знает что, он может взбаламутить весь народ и предать меня анафеме. Ты понимаешь это? Говорил я тебе, чтобы охранять его, как зеницу ока. Я чувствовал, что он только разыгрывал из себя шута, и хорошо осведомлён об истинной тайне гибели моего предшественника, царя Никифора (топает ногой). Мало того, что вы до сих пор не схватили изменника Калокира, который, как мне стало известно, сбежал уже и от Святослава. Любопытное совпадение между этими событиями:  исчезновением патриарха Василия из Царьграда и уходом Калокира от Святослава…
В а с и л и й    Гнев твой справедлив, государь, но Калокир сам пришел к нам во дворец с повинной…
Ц и м и с х и й   (с изумлением) Где же он сейчас?
В а с и л и й  (Поднимается с колен, говорит, взволнованно.)  Калокир сейчас находится во дворце, и желает сказать тебе, василевск, что-то очень важное…
Ц и м и с х и й  (с иронией) Что этот отпетый изменник может ещё желать здесь, у нас во дворце (садится на трон).  Приведи Калокира ко мне сюда.  (Василий вышел из тронного зала и  воины ввели Калокира.)
Ц и м и с х и й  (обращаясь к воинам) Оставьте нас одних. (Все удалились, Цимисхий, оставаясь сидеть на троне, вскричал на Калокира.)  Как ты посмел, изменник, явится ко мне во дворец на глаза?
К а л о к и р  (не смущаясь гневом царя) Василевск, как только я понял, что на троне окончательно утвердился ты, а не я, то убедился, что я являюсь изменником, а не ты…
Ц и м и с х и й  (обозлившись) Наглец, ты ещё смеешь острить? Отвечай мне лучше: почему ты не подался со Святославом на Русь, а явился сюда? Что ты замыслил? И не вздумай со мной юлить…
К а л о к и р  (отвечает спокойно) Владыка, я хочу быть полезен тебе здесь и сейчас. Мы с тобой цивилизованные люди Эллады и поэтому должны хорошо понимать друг друга. Сейчас я понял, что у меня вопиющее несоответствие между моими желаниями и возможностями: желания мои дерзки, возможности – ничтожны. Что мне лучше сейчас сослужить службу царю и Отечеству и этим искупить свой позор, не прослыть предателем. Важно понять это во время и признать, хоть и на самом краю пропасти. Можешь назвать это тщеславием…
Ц и м и с х и й  (иронизирует) Чем ты можешь быть мне полезен в твоём идиотском положении? Смех один. Ты – жалкое ничтожество, не подходишь мне даже в качестве моего оруженосца. От тебя один только вред. Самое полезное – это снять с тебя сейчас голову, чтобы она не морочила больше мне голову (нервно улыбается).
К а л о к и р  (держится непринуждённо) Император, но в этом случае, ты не узнаешь того, что тебе сейчас очень нужно знать, и, кроме того, это не совсем безопасно для тебя…
Ц и м и с х и й  (говорит с сарказмом) Боже мой, все кто могут открывать свой рот, открывают его, чтобы напугать императора!.. Ты хочешь взять меня на испуг, шантажируешь меня!.. Боже, до чего люди низко пали... Давай, заговаривай мне зубы, блудный сын, но учти, малейшая твоя увёртка отягчит твою участь…
К а л о к и р  (говорит спокойно) Во-первых, я знаю, где сейчас находится патриарх Василий и знаю, как можно его заполучить…
Ц и м и с х и й   Встаёт с трона в не себя от ярости, подходит вплотную к Калокиру, процедил сквозь зубы. Ты лжешь, гадюка!..
К а л о к и р  (улыбаясь) Но подумай, владыка, ради чего я явился сюда, неужели шутки ради? Я что похож на сумасшедшего? Полно, государь, в моём положении лгать, страшнее самой лютой смерти…
Ц и м и с х и й  (говорит  шёпотом) Где же сейчас находится патриарх Василий?
К а л о к и р  (говорит тихо) Василевск, кто-то позаботился о патриархе Василии и этот святой владыка почивает в одной гробнице с предыдущим патриархом Полиевктом. Тайна их ухода ушла вместе с ними…
Ц и м и с х и й  (садится на трон)  Т-а-а-к!.. Вот оно как? Ладно, с этим мы разберёмся. Будем считать, что этим  сообщением исчерпано твоё – «во-первых». Говори теперь, что у тебя – «во-вторых»?..
К а л о к и р  (облегчённо вздохнул, говорит спокойно) Владыка, как только Святослав переправит свою добычу из Царьграда в Киев, он снова вернётся в Царьград за новой добычей…
Ц и м и с х и й  (смотрит на Калокира подозрительно) Ты можешь это доказать?
К а л о к и р  (выдержал взгляд Цимисхия) Есть у меня свидетель, слышавший разговор Святослава со своим военаначальником Свенельдом. Они приняли решение незамедлительно отправиться в Киев двумя путями: Свенельд - по суше с большей частью Цареградской дани, а Святослав - по Днепру с меньшей цареградской данью. В Киеве они решили собрать новые силы для похода на Царьград. «Больше они от нас уже не откупятся, - сказал Святослав, - мы научим хитрых греков уму-разуму!..»   
Ц и м и с х и й  (после размышления) Выходит, нам снова надо готовиться к напастям от варваров?
К а л о к и р  (говорит убедительно) Владыка, у нас имеется противоядие…
Ц и м и с х и й  (заинтересовавшись) А именно, какое противоядие?..
К а л о к и р  (с воодушевлением) У нас давняя дружба с печенегами, они могут встретить Святослава у Днепровских порогов.
Ц и м и с х и й  (улыбается) Вот это уже кое-что. Продолжай, мой друг патрикий…
К а л о к и р  (с большим вдохновением) Владыка, ради той добычи, которую повезёт Святослав в лодках по Днепру, печенежский князь, Куря, может сделать даже невозможное. Я уже переговорил с ним…
Ц и м и с х и й  (с нетерпением) И князь, Куря согласен?
К а л о к и р  (отвечает дипломатично) Он готов согласиться, если мы в придачу к той добыче, прибавим ещё и дорогие подарки твоего величества. Я обещал ему…
Ц и м и с х и й  (смеётся) Калокир обещал Куре подарки императора Византии. Но посылать я ничего Куре не стану…
К а л о к и р  (смеётся) Владыка, я и не сказал, что пришлёшь, я сказал, что обещаешь прислать. Обмануть врага в бою, это стратегия, а обмануть его на переговорах – это называется дипломатией. (Цимисхий и Калокир от души рассмеялись).           Занавес

                СЦЕНА ДЕВЯТАЯ

Святослав стоит с дружинниками у ладьи, обращается к ним с речью.
С в я т о с л а в  (говорит с большим чувством) Братья мои ратные, вот мы и перезимовали в Белобережье в устье Днепра, на дворе уже весна. Нас мало, если встретимся с печенегами, они нас могут побить, особенно у днепровских порогов. Свенельд не возвратился из Киева с подмогой, значит, с ним что-то случилось. Ждать здесь в Белобережье, больше нельзя. Всё из съестного припаса мы за зиму здесь съели, осталась одна лошадь. Добытые сокровища нам здесь не впрок. Думайте, братья, как вы решите, так и будет…
П е р в ы й   д р у ж и н н и к   (прервал молчанье) Свенельд подвёл нас. Решил, что любо будет ему властвовать одному на Руси при малолетнем князе Владимире…
В т о р о й   д р у ж и н н и к  (говорит с негодованием) Что ж, князь, выходит, и Калокир оказался стервятником, попил русской крови и сбежал от нас?  Так отблагодарил он тебя, как змея за пазухой…
С в я т о с л а в   Какой прок в том, чтобы сваливать всю вину на других? Я один за всё в ответе. Дойдём до Киева, там разберёмся, а не дойдём – умрём в бою, как подобает воинам. Мёртвые сраму не имут…
Д р у ж и н н и к и   (отдельные возгласы) Домой на Русь! В стольный Киев-град, без страху, без печали! Отвага мёд пьёт и кандалы трёт!..
С в я т о с л а в    Дело! Дело, ребятушки!.. Мешкать нечего. Садимся в ладьи… Подняли парус, налегли на вёсла. Святослав обращается к запевалам. А ну-ка, куда подевались запевалы? Гряньте нашу любимую песню.
    Над морем взвилась задорная песня, заглушая рокот волн; встревоженные чайки громко закричали и разлетелись в разные стороны, а над морем летела песня  «Ой, да ты, калинушка»
        Хор
  (исполняет песню)
Ой, да ты, калинушка – размалинушка,
Ты не стой, ты не стой на горе крутой.

Ты не спущайся во синя море, -
Кто идёт, в корабле плывёт, аль волна ревёт?

Что во том-то корабле, сорок два сидят,
Сорок два сидят - молодых ребят…

Среди них один стоит, призадумался,
Призадумался он да припечалился.

Призадумался, припечалился
Об одной-то душе – красной девушке.

- Командир, командир, отпусти меня домой,
Отпусти меня домой, к отцу-мать родной…

К отцу-мать родной, жене молодой,
Ах, к жене молодой – полечу стрелой!..
  Ладьи с дружиной и князем отправляются в опасное плавание.  Песня их смолкает. На авансцену выходит гусляр, исполняет былину «Страница голубиной книги», слова В.Бояринова.
              Гусляр
    (играет на гуслях, поёт)
Конница мёрзлой дорогой процокала
Между берёз, запорошенных с ночи.
Главный сокольничий выпустил сокола
Выклевать Божьи пресветлые очи.

Выпустил… И до сих пор не дочитаны
Ни голубые, ни чёрные свитки.
Голуби, птицы мои беззащитные,
Не допустите языческой пытки!

Взвейтесь над полымем, взвейтесь над бедами
И заслоните воскрыльями небо!
Вы ли не вскормлены, голуби белые,
Сирыми крохами Божьего хлеба?

Совы ли прятались, лисы ли бегали,
Волки ли серые взвыли без памяти?
Кровью умылись вы, голуби белые,
Крылья свои распластали на паперти.

Вспомню ли нынче легенду любимую,
Вздрогну ли ночью от ноющей боли, -
В книгу хочу заглянуть Голубиную,
Вызнать хоть слово о жертвенной доле.

Вновь на ладони мои огрубелые
Выпадет снег, словно перья небесные;
Вы их роняете, голуби белые.
Вы возвращаетесь, сердцу любезные.
За сценой послышались дикие крики печенегов и звон мечей, сабель и боевых щитов. Постепенно шум боя смолкает, и на сцену торжественно выходят печенежский князь, Куря - кривоногий, с жиденькой бородкой с отвислым брюхом. На нём надет шёлковый халат, за поясом – кривая сабля. В поднятых руках, Куря, несёт большую чашу, оправленную золотом, серебром и драгоценными камнями. Останавливается у авансцены, смеётся и, хвастаясь необыкновенной чашей, обращается к зрителям.
К у р я   (с удовольствием цокая языком) Видите: какая богатая у меня чаша! Такой чаши нет ни у кого в целом мире. Она сделана из черепа русского князя Святослава, самого храброго человека в мире… Я лично добыл эту буйную голову в бою у днепровских порогов, где мы посекли руссов всех до единого. Я буду пить из этой чаши на знатных пирах и заслуженно ею похваляться!.. Отныне пришла неминуемая погибель на Русь… Мы её свалили, и подняться ей больше не дадим!.. Это говорю вам я, Куря!..
    Заливисто смеётся, уходит, с высоко поднятой чашей над своей головой. На сцене появляется гусляр. Исполняет сказание - «Быль».
       
Гусляр
(играет на гуслях, поёт)
Эта быль – уж быльём поросла,
Но былое открылось нам вновь:
На Руси правил князь Святослав –
Всенародную ведал любовь!..

Русь не ведала б горя  в веках,
Но коварна измена-змея.
И с тех пор ты, Отчизна, в сетях
И змеиный в тебя брызжет яд…

Торжествует разор на Руси,
Смрад болотный и голод, и мор.
Боже, русскую землю спаси,
Наведи на измену – топор!..

Тот же, Богом помеченный змей,
На Руси обустроил нам ад…
Не стреноживай, витязь коней,
Видишь: гиблый пылает закат!..
                Гусляр уходит.    Конец спектакля


                СОЛНЦЕ ПРАВДЫ
                Музыкальная пьеса о жизни Иисуса Христа

Действующие лица:

Иисус-дитя
Иисус Христос
Мария,  непорочная мать Иисуса Христа
Иосиф,  муж пресвятой девы Марии
Иоанн Креститель (Иохан),  пророк, основоположник крещения водой
Пётр,  ученик Иисуса Христа
Фадей,  ученик Иоанна Крестителя
Пилат (Понтий),  римский прокуратор в Иерусалиме
Клавдия  Прокула, жена Пилата
Каифа,  первосвященник Синедриона в Иерусалиме
Миферкант,  казначей Синедриона
Гермидий,  биограф Иудеи
Махель,  фарисей-книжник

В сценах:  ученики Иисуса Христа и Иоанна Крестителя, стража, римские воины, народ, детский хор;
Место действия: акт первый – Назарет; акт второй – берег реки Иордан; акт третий – Иерусалим.
Время действия: начало первого века новой эры.
Музыкальным вступлением к каждой картине и лейтмотивом пьесы является мелодия песни «Божья коровка».

                АКТ ПЕРВЫЙ

                КАРТИНА ПЕРВАЯ

Иисус-дитя играет в песке – лепит из песка жаворонков. Подходит книжник-фарисей Махель, обращается к ребёнку-Иисусу
М а х е л ь   (говорит, подчёркнуто строго) Как ты можешь, малыш, в день субботы совершать работу - лепить себе игрушки? Кто тебя научил так себя вести?
И и с у с  (невинно улыбается) В этом есть что-нибудь плохое?
М а х е л ь (повысив голос) Ты разве не знаешь, что в субботу нельзя работать, а тем более заниматься глупостью.
И и с у с (продолжает улыбаться) Я вовсе не занимаюсь глупостью. Вот смотрите. (Иисус трижды хлопает в ладоши, жаворонки сделанные из песка ожили, вспорхнули и улетели.) Видите, жаворонки оживают. Я дарю им жизнь… Махель, приставив ладонь к бровям, смотрит в небо с изумлением; хотел что-то сказать, но с досады махнул рукой и быстро ушёл за кулисы.
И и с у с  Иисус сорвал травинку, на которой красовалась божья коровка; произносит скороговоркой.  Божья коровка, полети на небо, там твои детки – кушают конфетки!  (Исполняет песню «Божья коровка», слова В. Бояринова.)
        И и с у с  (поёт)
Страсть, какая и сноровка! –
Вся в малиновом соку,
Божья – в крапинку – коровка
Вверх ползёт по стебельку.

Не свернёт, и не вернётся,
Как бы не был путь далёк.
Всё сильней под нею гнётся
И пружинит стебелёк.

Не клянёт она дорогу,
На препоны не глядит.
И всё ближе, ближе к Богу.
И уже летит, летит…
               
                КАРТИНА ВТОРАЯ

  Паломники идут на празднование в Иерусалим из Галилеи. Делают привал. Среди паломников Мария с Иосифом и юный Иисус со своими сводными братьями.
И о с и ф  (обращаясь к Марии) уже много лет каждой весной мы ходим всей семьёй на праздник пасхи в Иерусалим, и всякий раз получаем новые неповторимые впечатления.
М а р и я  (мягко улыбается) Особенно мне нравится остановка на ночлегв этом сказочном уголке Аинь – Эль – Харамье. Как прекрасны эти холмы и долины. Вот и вода течёт прямо из скал. А удивительный ковёр цветов поражает своей неповторимой свежестью (с удовольствием вдыхает аромат воздуха). Смотрите, дети, какие лёгкие, резвые горлицы, а рядом с ними – сизые дрозды. Они так воздушны, что под ними не гнётся даже трава. А вот и хохлатые жаворонки садятся прямо у самых наших ног. Не чудо ли всё это?!
И о с и ф  (говорит в тон Марии) Смотри, Мария, какие стыдливые аисты. Нас ничуть не пугаются. Подходят к нам так близко, словно манят за собой… (немного помолчав). Завтра рано утром мы будем уже в Иерусалиме. Так что ободритесь, мои дорогие!.. Отдохнём и снова отправимся с караваном в путь; (обращается к Иисусу) почему наш молодой мудрец Иисус не восхваляет природу Галилеи, в которой столько чудес, свежей воды и плодов. Смотри: дома утопают в тени виноградников, смоковниц, яблонь, орехов и гранатовых деревьев. А чего стоят галилейские масленичные сады!..
И и с у с  Я всегда нахожусь под благоговейным впечатлением от путешествия. Мне так радостно от общения с родителями и братьями.    
Удивительное царство земное, но не сравнить его с Царством Небесным!..
И о с и ф   (с умилением) Ты так изменился, Иисус!.. Суждения у тебя стали такими возвышенными.  Мне все соседи говорят: «Иосиф, Иосиф, какой необыкновенный у тебя сын…»
   Детский хор
     (поёт)
Невыразимы: Божий свет
И каждая былинка,
Дорога, посох и сума,
Росистая тропинка.

Невыразимы: небеса,
Зарей, венчая землю…
И эту тихую красу
Мы всей душой приемлем…

И солнца луч нам шлёт привет,
И шлют приветы звёзды…
Сверкает в росах лунный свет
На виноградных гроздьях.

Невыразимый ты, Господь,
Что даришь нам понятья:
Как можно этот белый свет
Нам заключить в объятья!..
Смолкает песня хора. Постепенно гаснет день. Все укладываются на ночлег. Появляются в небе звёзды и луна. Царит тишина.

              АКТ ВТОРОЙ

            КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Берег реки Иордан. Иоанн Креститель, одетый в шкуры, окропляет людей водой из Иордана, посвящая в таинство крещения, проповедует:
И о а н н  (говорит неторопливо) Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное. Не просите у Господа наград земных.  Отец Небесный лучше нас знает, что нам с вами нужно. Всякий дол да наполнится, и всякая гора да понизится. Надлежит вам исправить всю жизнь (Появляется Иисус Христос с двумя учениками; Иоанн обращается к Иисусу.)
Не мне следует крестить тебя, но от тебя я должен принять обряд крещения, ибо ты не от мира сего.
И и с у с  Только ли сыновей Авраама посвящаешь ты в таинство крещения?
И о а н н  (говорит решительно) Нет, не книжники-фарисеи, не учёные священники достойны, носить титул сыновей Авраама. Бог мог бы их сделать из придорожных камней. Сынами Авраама являются только те, кто напрямую общается с Отцом своим Небесным.  Иоанн окропляет Иисуса и его учеников водой. Над головой Иисуса появляется голубь – символ Духа Святого, послышался голос свыше: «Это сын Мой возлюбленный, Я одобряю его!..»
И о а н н  (Вдохновлённый видением и голосом свыше.) У меня не осталось сомнений, что тебя, Иисус, послал Всевышний Господь…
И и с у с   (обращаясь к Иоанну)  Блажен, кто уверовал в Отца Моего Небесного.
      Иисус, вместе со своими учениками, уходит за кулисы. Иоанн, в окружении своих учеников,  исполняет песню «Горние звёзды», Слова С.Есенина и Н.Клюева

    И о а н н
      (поёт)
Слава нетленному чуду,
Перлом, украсившим свод,
Скоро к голодному люду
Пламенный вестник придёт.

Вот она, вот голубица,
Севшая ветру на длань...
Снова зарёю клубится
Мой луговой Иордань.

Месяц, как лилия, нежен,
Тонок, как профиль лица.
Мир неоглядно безбрежен.
Высь глубока без конца.

Славлю тебя, голубая,
Звёздами вбитая высь.
Снова до отчего рая
Руки мои поднялись.

Будьте ж душой непреклонны
Вы, кому свет не погас,
Ткут золотые хироны
Звёздные руки для вас.

Вижу вас, злачные нивы,
С стадом буланых коней.
С дудкой пастушеской в ивах
Бродит апостол Андрей.
                С песней уходят

                КАРТИНА ЧЕТВЁРТАЯ

Иисус сидит на возвышении у берега озера, залитого лучами солнца, проповедует своим ученикам.
И и с у с  (говорит с большим чувством) Истинно говорю вам, блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царствие Небесное. Не искажайте свою жизнь пустыми мелочами. Земля для нас - не родина. Родина нам – небо над головой. Человек стоит выше и впереди гражданина. Не книжники, не богатые, не священники будут основателями Царствия Божьего. Это будут женщины, люди из народа, униженные и дети. Истинная религия без жрецов, без обрядностей, основанная на чистом сердце и совести. К чему посредники между человеком и его Отцом Небесным?
Бог видит одно сердце и чистое чувство, но не лицемеров фарисеев молящихся и творящих милостыню напоказ, ряженных в богатые одежды. Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют их и где воры подкапывают и крадут; собирайте себе сокровища на небе, ибо, где сокровище ваше, там и сердце ваше будет.
Что может быть бессмысленнее накопления богатства для наследников, которых никогда не увидишь. Вот вам образец человеческого безумия, когда человек накопив богатство на многие годы, умер, не насладившись ими.
Если есть здесь среди нас сребролюбивые фарисеи, говорю им: «Горе вам, презирающим хижины бедняков и строящим свои дворцы потом и кровью других. И ещё скажу вам: «Господь не племенное божество, но Единый Всеобщий Бог».
Кому уподоблю род учеников своих? Он подобен детям, играющим на улице и простодушно говорящим товарищам: «Мы играли на свирели, и вы не плясали, мы пели вам печальные песни, вы не рыдали».
Царствие Божье принадлежит детям, чтобы войти в него, надо стать, как дитя.
Вот вижу, подошли к нам двое учеников Иоанна Крестителя, узнаю их и приветствую всей душой (все присутствующие хлопают в ладоши в знак приветствия)
Ф а д е й  (обращаясь к Иисусу) Прежде чем сказать о цели своего прихода, позволь спросить у тебя? (Иисус одобрительно кивает головой.)
Ты ли тот, кто должен прийти в мир? Надлежит ли нам ждать другого?
И и с у с  О делах моих спроси у присутствующих здесь людей. Я же скажу: блажен тот, кто не усомнится во мне…
Ф а д е й  (удовлетворённый ответом) Мы принесём твой ответ нашему учителю Иоанну Крестителю. Надеемся, что этот ответ застанет его в живых. Сейчас он томится в застенках темницы царя Антипы в крепости Махерон. Мы утешим его уверенностью, что возвещённый живёт уже в мире.
И и с у с  (Говорит Фадею взволнованно.) Передайте Иоанну нашу к нему любовь и глубокую признательность. Наши учения схожи, но пальма первенства принадлежит Ему по праву. Говорю это перед лицом всех собравшихся, что не замалчиваю всех заслуг Иоанна Крестителя и его превосходства. Среди сынов человеческих никто не был выше его. И порицаю фарисеев и книжников за то, что они не приняли его крещения, не последовали его проповедям, но бросили его за решётку и готовы погубить. Но чтобы не случилось, мы в памяти нашей ревностно будем хранить имя его и дела его. Этот постник, питавшийся акридами и диким мёдом, этот суровый каратель неправды, является полынью, приготовивший наши уста к вкушению Царства Божьего. (Все присутствующие встают, исполняют  песню «Роза».)
          Х о р
          (поёт)
На старом камне мох ковром
И роза белая на нём
Растёт чудесная на нём.
Одна печальна и бледна
Цветёт, как нехотя она,
Но надо цвесть – пришла весна…

Припев:
Порою бурный вихрь промчится,
И грянет гром, и дождь прольёт,
А роза всё цветёт, цветёт,
Встречая ласковый восход.

И ей поёт в тиши ночей
Свои напевы соловей:
- Цвети, цветок, благоухай,
Не увядай, не увядай!..

Тоскою ли посажена,
Томится грустная она –
Весна ей будто – не весна…
Едва повеет ветерок,
Уже и страшно за цветок,
Трепещет каждый лепесток.
               
Припев:
                Занавес

                АКТ ТРЕТИЙ

                КАРТИНА ПЯТАЯ

  Резиденция Понтия Пилата, римского прокуратора в Иерусалиме. Пилат, одетый в тунику ходит озабоченный, скрестив руки у себя на груди. У входа стоят два воина.
П и л а т   (Обращается к одному из воинов.) Скажи первосвященнику Каифе, пусть входит. (Воин выходит и вскоре входит первосвященник Каифа и двое слуг вводят связанного Иисуса.)
К а и ф а  (Едва заметным кивком приветствует Пилата, Пилат отвечает тем же.) Тебе следует подтвердить приговор Священного Синедриона о смертной казни преступника Иисуса.
П и л а т  (не скрывая своего недовольства) Что совершил этот человек?
К а и ф а  (говорит непочтительно резко) Он – мятежник, государственный преступник и богохульник. Он присвоил себе звание «Царь Иудейский», а кроме того, он обращается к народу с призывом не подчиняться римскому правителю, не платить ему подати.
П и л а т   (Пристально смотрит на Иисуса, обращается к нему.) Что на это обвинение скажешь?
И и с у с  (отвечает не сразу)  Судите сами…
К а и ф а  (повышая голос) Здесь есть свидетели, которые могут подтвердить обвинение. Могу позвать их…
П и л а т  (вздыхая) Не надо свидетелей. Развяжите Ему руки и оставьте нас с ним одних. Я сам допрошу его.  Воины освобождают Иисусу руки. Каифа и его слуги удаляются.  Пилат обращается к Иисусу. Это правда, что ты призывал народ к мятежу против римлян и запрещал платить подати Кесарю?   
И и с у с    Нет ничего более несправедливого, чем это обвинение. Моё учение никогда не было тайным. Можете спросить всех, кто меня слышал. Зачем смущать жизнь пустыми мелочами, существующий мир не стоит того, чтобы о нём заботиться. Для человека не земля его родина. Его родина – небеса. А настоящая свобода для него – это Истина.
П и л а т   (заинтересовавшись) Что есть Истина?
И и с у с   (Говорит вдохновенно.)  Над силой можно восторжествовать благодаря чистоте души.  Всё, что есть высокого в глазах людей, всё это в глазах Божьих – ничто, ибо всё земное дирижируется с небес. Свобода и право не от мира сего…
П и л а т   (после небольшой паузы) Но свидетельствуют, что ты провозгласил себя  «Царём иудейским».
И и с у с  (говорит убедительно)  Царство моё не от мира сего. Царство есть Истина и моя цель провозгласить Истину.
П и л а т  (колеблется) Мне труден для понимания этот высший идеализм. Непонятно, что из-за таких пустяков требуют казни.
(Входит жена Пилата Клавдия Прокула; отводит Пилата в сторону.)
К л а в д и я   П р о к у л а  (говорит негромко) Я сегодня видела во сне этого героя - Иисуса. Мне было сказано, что кровь его будет незаслуженно пролита. Опасайся, друг мой, несправедливого приговора...
П и л а т  (заинтересовавшись) Скажи, как это было?
К л а в д и я   П р о к у л а  (Исполняет песню «Шел он от дома к дому», слова Л.Котюкова.)
    П р о к у л а  (поёт)
Ходил он от дома к дому,
И в двери чужие стучал.
Под старый дубовый пандури
Нехитрый напев звучал.

В напеве его и в песне,
Как солнечный луч, чиста,
Жила великая правда –
Божественная мечта.

Сердца, превращённые в камень,
Будил одинокий напев.
Дремавший в потёмках пламень
Взметался выше дерев.

Но люди, забывшие Бога,
Хранящие в сердце тьму,
Вместо вина отраву
Налили в чашу ему.

Сказали ему: - Будь проклят!
Чашу испей до дна!..
И песня твоя чужда нам,
И правда твоя не нужна!
П и л а т  (задумавшись) Благодарю тебя, Клавдия! Попробую спасти его от смерти, чтобы совесть наша была спокойной. (Клавдия Прокула уходит; Пилат трижды хлопает в ладоши; входит Каифа; Пилат обращается к нему.) Предлагаю, по существующему в Иудеи обычаю, по желанию народа в честь праздника пасхи отпустить этого несчастного «Царя иудейского».
    Указывает на Иисуса; Каифа с недоумением пожимая плечами, уходит; вскоре послышались недовольные голоса толпы с улицы.
Т о л п а  (скандирует с улицы) Распни его! Пригвозди его!
П и л а т  (Открывает балкон, обращается к толпе, поднимая правую руку вверх, успокаивает их.)  А если кровь Иисуса окажется невинной?!
О т д е л ь н ы е   г о л о с а  «Да падёт его кровь на нас и на наших детей!»
Т о л п а   (ревёт ) Распни его! Пригвозди к столбу! (входит Каифа)
К а и ф а  (Обращается к Пилату с вызывающим цинизмом.) От имени Священного Синедриона объявляю, что закону угрожает опасность, если преступник и богохульник Иисус не будет казнён. Народ всё труднее сдерживать от прямого мятежа. Тиберий твоей лояльностью к преступнику будет недоволен.
П и л а т  (после некоторого молчания) Что ж берите его и по закону вашему судите…
К а и ф а  (не задумываясь) Нам не велено римскими законами никого предавать смерти. Пусть твои воины казнят его. Пусть они пригвоздят его к позорному столбу, как этого требует народ…
П и л а т  (Говорит Каифе, указывая на Иисуса.)  Кровь этого несчастного будет не на мне, а на вас. Я умываю руки...
    Пилат подаёт знак воинам, чтобы увели Иисуса. Пилат, оставшись один, произносит с негодованием: «Поистине, фанатизм не знает границ!..»     Занавес

                КАРТИНА ШЕСТАЯ

     Звёздное небо. Светит луна. В глубине сцены едва заметны очертания скалы и двух стражников. От стражников медленно идёт казначей Синедриона Миферкант. Навстречу ему неторопливо идёт биограф иудеи  Гермидий. При встрече они приветствуют друг друга.
М и ф е р к а н т  (уважительно) Это ты, Гермидий, приветствую тебя!
Г е р м и д и й  (почтительно) Я тоже не сразу узнал тебя, Миферкант, также прими и мои приветствия!
М и ф е р к а н т   Ты идёшь ко гробу Христа?
Г е р м и д и й   Да, хочу окончательно убедиться, что Христос был обманщиком, выдавая себя за Сына Божьего. Вот уже пошёл третий день, с тех пор, как Его сняли с креста и положили в гробницу. Так и лежит Он с тех пор, как и подобает, лежать обычному смертному... А ты идёшь от гроба Христа?
М и ф е р к а н т  (утвердительно кивает)   По распоряжению Пилата я, как казначей Синедриона ежедневно прихожу сюда выплачивать деньги страже, которая стоит у гроба Христа.
    Неожиданно, небо стало необыкновенно быстро чудесным образом светлеть. 
Г е р м и д и й  (восклицает) Смотри, смотри, становится светло, как днём. Откуда этот свет?!
М и ф е р к а н т  (указывая рукой вверх) Гляди, сверху сияющее облако!
Оно быстро спускается к гробу Христа, и над землёй показался человек, как бы весь светящийся!
    Раздался удар грома на небе и на земле. Стражники у гроба Христа попадали ниц лицом, послышались крики и вопли стражников: «Христос воскрес! Христос воскрес!» Миферкант и Гермидий поспешили к гробнице Христа.
Г е р м и д и й   (обращаясь к Миферканту) Смотри, Миферкант, камень от гробницы отвален, а сама гробница пуста. Нет тела погребённого Иисуса!.. Что теперь нам следует делать?
М и ф е р к а н т  (решительно) Срочно идём к Пилату!..
   Появляется множество людей и все кричат: «Христос воскрес! Христос воскрес!» Происходит невероятная суматоха и шум. Появляется малыш, одетый в белые одежды. Все стихают. Пресвятая Мать-Мария берёт малыша на руки, ходит с ним и поёт песню «Легенда», слова А.Плещеева. Детский  хор вторит ей припевом.
 М а р и я   и   д е т с к и й   х о р         
          (пооют)
Был у Христа-младенца сад
И много роз взрастил он в нём.
Он трижды в день их поливал,
Чтоб сплесть венок себе потом.

Когда же розы расцвели
Детей еврейских созвал он;
Они сорвали по цветку
И сад был весь опустошён.

ПРИПЕВ:
Взрастятся цветы,
Воскреснет любовь,
Коль живы мечты
В счастливую новь!..

- Как ты сплетёшь себе венок,
В твоём саду нет больше роз?
- Вы позабыли, что шипы
Остались мне, - сказал Христос.

И из шипов они сплели
Венок колючий для него,
И капли крови вместо роз
Чело украсили его…
 
ПРИПЕВ:
      
 Все присутствующие актёры  торжественно с ликованием вышли на сцену.  Празднуют победу добра.
Г е р м и д и й  (громко  восклицает) Вот оно – восходящее Солнце Правды!..
                Конец спектакля

                КАЗАЧЬЕ  ЗАРУБЕЖЬЕ
             Музыкально-театральный спектакль

«Здравствуй, тихий Дон, снизу доверху, сверху донизу!
С Кубанью вольною, Тереком бурным, Яиком студёным, Иртышем        полноводным, Амуром широким! 
И вы, - атаманы-молодцы: в станицах привольных!
И, всё казачество искони славное!..»
             Из старинной казачьей здравницы

Действующие лица и исполнители:

Бывалый казак, вступительное слово
Альникин Николай, молодой донской казак
Христина, возлюбленная Альникина
Челокожный,  красный комиссар
Безверская Варя, портниха
Сергей Бехтеев, офицер белой гвардии, державный поэт

В сценах участвуют: казаки, белогвардейцы, красноармейцы, моряки, нищие, цыгане;
Действие происходит на Дону, в Крыму, в Ницце (Франция);
Время действия 1920 – 1931 годы;
.
                ДЕЙСТВИЕ  ПЕРВОЕ

                КАРТИНА  ПЕРВАЯ
 
Занавес опущен. На авансцену из-за кулис выходит ведущий спектакля -  донской казак в военной форме.

В е д у щ и й  (Обращаясь к зрителям,  говорит сдержанно.)
Насильственное отречение от престола Государя Императора Николая Александровича 2 марта 1917 года, было следствием трусости и обмана царского окружения, изменившее царской присяге.               
Искупительный подвиг царя-мученика за грехи России, напоминает искупительную жертву Сына Божьего, взошедшего на Крест за грехи всего мира. Державный поэт Сергей Сергеевич Бехтеев, изгнанный из большевистской России, так написал о том, что последует за этой мученической казнью царя:
Предатели, рождённые рабами,
Свобода лживая не даст покоя вам.
Зальёте вы страну кровавыми ручьями,
И пламя побежит по вашим городам...
Ведущий уходит за кулисы.  Занавес открывается.
На высоком берегу Дона стоит казак Николай Альникин со своей возлюбленной казачкой Христиной. Тихо падает снег. Николай дарит Христине красивую шаль. Христина обнимает и целует казака. Слышатся тревожные звуки набатного колокола...
А л ь н и к и н  (обращается к своей возлюбленной) Любимая, мне пора... Будем прощаться... (Исполняет песню  «Тихо падает снежок»)
Тихо падает снежок на берег Дона
И на шаль казачки молодой;
Проводи меня, любимая, до клёна,
Где встречались мы - расстанемся с тобой...

Припев:
На землю опустились, словно лебеди - снега,
В донских степях уже метут метели,
И на синих ветрах, высоко в небесах -
Песни Дона подковы запели...

Юный месяц загляделся на звезду,
Серебрит станицу чистым серебром...
Кто накликал к Дону красную беду?
Кто надумал расказачить тихий Дон?..

Припев:
Как могли мы защищали степи Дона,
Насмерть бились с сатанинскою ордой,
Но приходится у молодого клёна
Расставаться, светлоокая, с тобой...

Припев:
   Альникин и Христина обнимаются на прощанье, он уходит, а она машет ему вслед подаренным платком...
За сценой слышаться звуки жестокой сечи: звон сабель, выстрелы, ржанье коней. Постепенно звуки сечи удаляются и смолкают.
Х р и с т и н а  (Исполняет песню на слова А. Альникина «Ты подуй, подуй, ветер низовый».)
Ты подуй, подуй,
Ветер низовый,
Ты надуй, надуй
Тучу грозную.

Принеси на Дон
С четырёх сторон
Дорогих гостей -
В степь раздольную.

Принеси ты их
Грозной тучею –
Казаков лихих
На степной простор.

Забурлит волной
Тихий Дон седой,
И в священный бой -
Смело выступит.

Сбросим цепи мы -
Цепи рабские,
Сгинет царство тьмы
Нечестивое.

Ты надуй скорей,
Ветер низовый,
С голубых морей
Тучу грозную...
                Занавес
            
                КАРТИНА  ВТОРАЯ

  В избе с расписной русской печью временно расположился штаб конного отряда Красной армии. Командир отряда Челокожный, заложив руки за спину, довольный прохаживается от печи к стене и обратно. Хозяйка дома Варя Безверская ставит на стол самовар.
Б е з в е р с к а я (Обращается к Челокожному с приветливой улыбкой.) Отведайте нашего домашнего чаю, товарищ красный командир...
Ч е л о к о ж н ы й   (Остановившись, говорит неторопливо, чувствует себя героем.) Умница, Варя, разумеешь, что после нашего горячего сраженья, неплохо горячим чайком побаловаться... Казаки-то думали, что они в бою непобедимы, но не понимают того, что их всего лишь горстка, а мы-то собрались со всей матушки-России, да и навалились на них гуртом, немало им бандитам показалось... (смеётся) 
Б е з в е р с к а я   (говорит ему в тон) Так, так, товарищ красный командир, гуртом и батьку побить легче... А я вот, поверите мне или нет? – в день столько колпаков-будёновок шью, что за месяц, чуть ли не целый полк этими колпаками околпачиваю...
Ч е л  о к о ж н ы й    (с удивлением) Да ну?..
Б е з в е р с к а я   (Говорит с большой убедительностью.) Ей-богу, не вру!..
Ч е л о к о ж н ы й   (нахмурившись) Только вот этого, Варя, не надо: про боженьку вы мне лучше не упоминайте, а то ведь, чего доброго, авторитет ваш: чик - и улетит!..
Б е з в е р с к а я  (сконфуженно) Да ведь это я так просто... к слову пришлось...
Ч е л о к о ж н ы й   (назидательно) И намёка на этот опиум быть недолжно... Потому как, этот чудовищный пережиток прошлого отравляет человеческое сознание. А вот, что касается будёновок, – это стоящее дело!.. Нам много будёновок надо для победного шествия мировой революции. Пролетарии всех стран скажут тебе спасибо! Понимаешь ли ты это? Дело твоё можно оценить в мировом масштабе!..
Б е з в е р с к а я  (Словно выросла на целый вершок и даже дух перевела, прежде чем достойно осветить красному командиру ещё одно стоящее дело.) А мой Иван коней для Красной армии скупает у народа...
Ч е л о к о ж н ы й   (говорит в сторону) Вот ведь какие громадные дела делаются в этом небольшом доме, для победы мирового пролетариата!.. (произносит вслух) А где же твой Иван деньги берёт, чтобы коней покупать?..
Б е з в е р с к а я  (После небольшой заминки, говорит шутливым тоном.) Да у них же и берёт деньги, у наших простаков; сначала деньги у них в долг берёт, а потом у них же за эти деньги и коней покупает...
Ч е л о к о ж н ы й   (Нескрывает своего удивления.)  И люди по доброй воле дают ему и деньги, и коней?..
Б е з в е р с к а я  (с гордостью) А как откажешь в помощи деньгами для Красной амии, если ты сознательный? Мой Иван прямо им говорит, если не поможете Красной армии, то белые бандиты скоро у вас всё хозяйство отнимут, да ещё и высекут...
    Послышался шум в сенях. Два красноармейца ввели в избу пленного казака Альникина.
П е р в ы й  (Докладывает Красному командиру с гордостью.) Вот, товарищ командир, я под этим казаком коня подстрелил, так он со всего маху и рухнул на землю!..
Ч е л о к о ж н ы й  (обращается к Альникину с  иронией) Ну что, казак, отвоевался, отмахал своей шашечкой? (Альникин молчит.) Чего молчишь? И что вы за люди такие, казаки? Ведь знаете, что лавина идёт, что сопротивление бессмысленно... Я никак не пойму, какой смысл вам куражиться, героев из себя изображать?..
А л ь н и к и н  (говорит с достоинством) Вы решили порушить нашу вековую вольницу, а воля для казака - дороже жизни...
Ч е л о к о ж н ы й  (говорит с чувством превосходства) Нашёл ты, казак, чем гордиться - клочком надела... Вот, к примеру, нам коммунарам есть чем гордиться - мировой революцией пролетариата!.. Понимаешь: революция – в мировом масштабе!.. Все фабрики отдадим в руки рабочих, всю землю – крестьянам! – чувствуешь, какая разница в масштабах, казак!..
К а з а к  (улыбается) От слов до дела, как от земли до неба - далеко... А мы гордимся конкретными делами казаков: подвигами Степана Разина,  Ермака Тимофеевича и многих других атаманов. Донские Казаки-землепроходцы - Ермак Тимофеевич, Семён Дежнев, Ерофей Хабаров и другие прошли от Дона до Амура и Китая, от Аляски до Канады, Калифорнии и Мексики, - всюду образовывали вольные казачьи поселения, уважая обычаи и традиции местного населения. Казаки проявили себя в Куликовской битве, в ополчении Кузьмы Минина и Дмитрия Пожарского, в сражениях под Бородино и под Полтавой и можно ещё перечислять до бесконечности геройские подвиги казаков во славу войска казачьего и величия земли Русской...
Ч е л о к о ж н ы й  (С силой ударяет ладонью по столу.) Хватит, казак! С тобой всё ясно. Тебя ничем нельзя отскоблить, только и остаётся, что в распыл тебя пустить...
    Варя Безверская, стоявшая всё это время у печи, взяла с лавки вёдра с коромыслом и, проходя мимо Альникина, случайно зацепила за него коромыслом. Всё последующее событие произошло столь стремительно, что иначе как чудом, случившееся не назовёшь. Альникин выхватил у Вари коромысло, одним махом вышиб им окно и выскочил на улицу. Во дворе казак Альникин ударил коромыслом красногвардейца, ведущего по улице коня на поводу. В мгновение ока казак вскочил на коня и, размахивая коромыслом, со свистом и гиком скрылся за селом. Красноармейцы всполошились, закричали, загалдели: ах! ах!.. Руками мах, мах!.. Из винтовок палят, в погоню пустились... Да куда там, можно ли казака догнать, если он на коне?.. Чуть замешкались, а его и след простыл...

                ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

                КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Занавес опущен. На авансцену выходит ведущий спектакля.

В е д у щ и й (обращается к зрителям) Казаки и белая гвардия в неравной схватке, после ожесточённых сражений вынуждены были отступить от берегов Дона и Кубани, через равнины Таврии и Крыма, выйти к Керчи и отправиться по Чёрному морю на пароходах в чужие края изгнанниками. Они испытали унизительные «сидения» в лагерях в голоде и холоде, жили в закопченных бараках и землянках, выполняли тяжёлую работу на чужбине по строительству дорог и жилищ. Но истребить казачество, как замыслили  Ленин и Троцкий, им не удалось. Казачье зарубежье постепенно укреплялось в разных уголках мира,  сохраняя свою самобытную культуру, обычаи, веру, обряды, казачьи песни, пляски и боевой казачий дух.
Уходит. Занавес поднимается. Вид скалистого берега Крыма у Керченского пролива, соединяющего  Азовское и Чёрное моря. У костра сидят казаки, среди них Николай Альникин.
П е р в ы й   к а з а к   (обращается к Альникину) Спой, брат, что-нибудь для души!.. Любы нам твои песни.
В т о р о й   к а з а к  (обращается к Альникину) Брат Николай, я заметил, ты всё о чём-то пишешь, может быть, ты сложил новую песню? Спой нам (протягивает ему гитару).
А л ь н и к и н  (Берёт в руки гитару, говорит с грустью.) Братцы мои, не могу я смириться с нашим поражением. Когда это такое было, чтобы казаков били и чтобы они отступали и отступали, пока и отступать стало некуда?.. (Исполняет свою песню «В горах Кавказа».)
Далёко позади - остались степи Дона,
Родные хутора, станицы, курени...
Все сердцу близкие: старушки, дети, жёны
На произвол судьбы осталися одни.

Припев:
Как же это, братцы, как это, донцы, -
На произвол судьбы осталися одни?..

Мы уходили с тайной надеждой – вскоре
С победой возвратиться к милым очагам...
Но и Кубань, как Дон мы отдали врагам,
Чрез горы и леса мы добрались до моря...

Припев:
Как же это, братцы, как это донцы, -
Чрез горы и леса мы добрались до моря?..

Восстали против нас и люди и природа:
«Зелёные» - навстречу, «красные» нам вслед,
Налево – горы, лес, дожди и непогода,
А справа море - тысячу сулит нам бед.

Припев:
Как же это, братцы, как это, донцы, -
Что справа море – тысячу сулит нам бед?..
 
Все наши помыслы о Родине далёкой,
Мечтаем мы во сне и наяву о ней,
Страдает без нея душа в тоске глубокой,
И грудь сжимается тоскливей и больней.
               
Припев:
Как же это, братцы, как это, донцы, -
Что грудь сжимается тоскливей и больней?
Появляется Сергей Бехтеев.
Б е х т е е в  (громко приветствует казаков) Здоровы были, казаки!..
К а з а к и  (отвечают дружно) Слава Богу!..
Б е х т е е в  (обращается к Альникину) Любо, брат, любо поёшь, аж за сердце берёт. Не будем унывать, братья казаки, уныние - плохой попутчик нам. Это за грехи наши тяжкие, за отступничество от веры и царя - даёт нам Господь испытание. Примем же это, как очищающее душу и сердце благо, сохраним наши силы, закалимся и сплотимся крепче в казачьем кругу зарубежья и в урочный час вернёмся к Отчизне, когда она нас призовёт. А пока, молитвами и песнями будем очищать душную атмосферу над нашей родиной (Исполняет музыкальный речитатив «Молись, казак».) 
Молись, казак, в стране чужой,
Молись, казак, за край родной...
Молись за тех, кто сердцу мил,
Чтобы Господь их сохранил.

Пускай, теперь мы лишены,
Родной земли, родной страны,
Но верим мы: настанет час,
И солнца луч блеснёт для нас.

Молись, казак, чтобы Господь
Послал нам сил всё побороть.
Чтобы могли мы встретить вновь
В краю родном мир и любовь.
К а з а к и   (просят Бехтеева) Сергей Сергеевич, душа-человек, спой нам, а мы подпоём...
Б е х т е е в  (Берёт у Альникина гитару, исполняет свою «Казачью песнь».)
Многоводный и широкий
Всевеликий тихий Дон,
Шлю тебе я, сын далёкий
До сырой земли поклон.

Здравствуй, батюшка любимый,
Здравствуй, русская река,
Ты прими поклон, родимый,
От Донского казака.

Изнывая на чужбине,
По степям твоим скорбя,
И в лишеньях, и в кручине
Помним всюду мы тебя.


Не забыть станиц далёких,
В мирных степях хуторов,
И казачек светлооких,
И радушных стариков.

И над берегом Дуная,
В муках горя и обид,
Наша песня удалая
Прежней вольностью гремит.

Ты услышь её, родимый,
Ты разлейся в даль и вширь,
Дон великий, Дон любимый,
Дон-Иваныч богатырь!..
          Казаки восклицают: «Любо! Любо!..»
Б е х т е е в  (говорит взволнованно) Братья мои, дозвольте сказать в нашем славном казачьем  кругу: мы уходим, чтобы снова вернуться к родным казачьим куреням, к родному Дону и Кубани, к Таврии и Крыму, к Дунаю и низовьям Волги. Пусть не сразу, но обязательно вернёмся, как уже бывало в стародавние времена. Мы казаки особый древний народ, потомки древнего колена воинствующих славян. Куда бы не раскидала нас нынче судьбина, мы всё равно едины, как родные братья!.. Неповторимо наше искусство, песни и танцы, самобытен наш дух. Мы хранители древней традиции и языка. Как жили наши деды общинами, свободными от всякой власти над нами, так и вовек пребудем свободными. Наш казачий круг – вот наша сила и власть, а зло, которое накатило на нас с целью полного истребления, оно захлебнётся в собственной крови и сгорит в собственном пламени...
Читает «Забыть ли мне?» (музыкальный речитатив)
Забыть ли мне величие России,
Её священный дедовский уклад,
Её могущество, подобное стихии,
Её святынь торжественный обряд?..

Забыть ли мне полей её безбрежность,
Её весну, прекрасную, как сон,
Её зимы седую белоснежность,
Её то грустный, то весёлый звон?..   
   
Забыть ли мне мой дом и сад тенистый,
Аллеи лип с таинственной их мглой,
Речную гладь с волною серебристой,
Родимый кров и мир его былой?..

Нет, никогда в скитаньях на чужбине,
Вас, тени прошлого не в силах я забыть,
Как образок, вручённый мне святыни,
Вас на душе я буду век хранить...
           Снова раздались возгласы казаков: «Любо!.. Любо!..»
А л ь н и к и н  (Обнимает Бехтеева, говорит взволнованно.) Как же сильно поэзия друга, брата-казака заряжает душу энергией!.. (Читает своё стихотворение «Люблю небесный свод...».)
Люблю небесный свод, громадой туч покрытый,
Люблю величественный громовой раскат,
Когда повсюду ветер замолчит сердитый
И птицы замолчат...

И молния, прорезывая сумрак ночи,
Так ослепительно блеснёт тебе в глаза,
И хлынет вдруг из туч дождя поток могучий, -
Люблю тебя, гроза!..

Сама Природа-Мать, царица мирозданья,
Под гром и молнии является нам в мир,
И щедро рассыпает всякому созданию
Священный эликсир.

Язык её громов и молнии сверканье
Нам о величье говорит и красоте,
И зарождается великое желанье –
Стремиться к высоте!..
Раздаются раскаты грома, сверкает молния.       Занавес

                КАРТИНА ЧЕТВЁРТАЯ

Занавес опущен. На авансцене появляется ведущий спектакля.
В е д у щ и й   (Говорит сдержанно, но с большим чувством.) Гонимые казаки восходили на пароход, как с Креста на Крест. Бывшая святая, а ныне ставшая грешной Русь, понесла наказание за вероотступничество и пролитую царскую кровь. Не только изгнанники, но и оставшиеся в России, также оказались на кресте. Вскоре, вся Россия покрылась сетью концлагерей и была доведена до самой крайней степени истязания голодом и эпидемиями. Ленин писал Молотову 19 марта 1922 года:       «Строго секретно. Именно теперь и только теперь, когда в голодных местах люди едят людей... мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей и обеспечить себе фонд в несколько миллионов золотых рублей...».
   В истории всегда так было: когда злодеи пытались ловить жар птицу, они хватали – мокрую курицу...  Уходит за кулисы. 
   Занавес поднимается. На пристани у парохода «Самара» державный поэт Сергей Бехтеев прощается с боевым конём, исполняет песню «Конь мой, конь» (Слова А. Садкова)
Б е х т е е в (поёт)
Пусть в чудо верить уж нельзя,
Хочу поверить, хоть с трудом,
Что конь вернётся мне, друзья,
И тихий Дон, и отчий дом...

Промчусь по бархатным лугам
Вдоль Дона бережком крутым,
Хоть верить в чудо уж нельзя, -
С конём вновь встречусь вороным.

Припев:
Конь мой, конь, конь вороной,
Скоро ль, конь, встречусь с тобой?
Друг мой конь, слышишь меня,
Как без тебя жить стану я?..

Что косы расплетаешь, грусть,
В висках седые ковыли...
Ты мне мила, казачья Русь,
Как небу милы журавли...

Степные кони мне – друзья,
А тихий Дон – мой отчий дом,
И даже высказать нельзя,
Как дорог сердцу батька-Дон!..

Припев:
Конь мой, конь, конь вороной,
Скоро ль, конь, встречусь с тобой?
Друг мой конь, слышишь меня,
Как без тебя жить стану я?..
  Бехтеев треплет за гриву коня, целует его, вытирает свои влажные от слёз глаза платком. Казаки, успокаивают Сергея Бехтеева, берут под уздцы коня, передают поводья купцу-цыгану. На пристани, прощаясь с Отечеством, казаки исполняют песню на слова Н. Альникина «Мы не изменники...»
Мы не изменники Руси, на нас клевещут...
Мы в жертву Родине отдали, что могли;
Любовью нежной к ней у нас сердца трепещут,
Но вот уходим мы во все концы земли...

Чтоб пламенно любить её и там, родную,
Свободу обретём, коль счастья не нашли...
Её мы выстрадали здесь в борьбе за Русь святую,
Уходим в даль, не ведая пути...

Оставшиеся братья также вскоре
За нами двинутся по нашим же следам...
Ведь мир велик в безбрежном мировом просторе
Найдётся уголок-пристанище всем нам!..

И всюду будем ждать заветного мгновенья,
Когда потребует к себе Отчизна нас.
На зов ея мы двинемся без промедленья...
Счастливый путь! Прощайте, братья! В добрый час!..
               
                ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

                КАРТИНА  ПЯТАЯ

Занавес опущен. На середину авансцены выходит ведущий спектакля.

В е д у щ и й  (Говорит с чувством гордости за всё казачье братство, которое росло и крепло даже на чужбине.)
Итак, в руках отступившей Белой армии вместо боевых шашек оказались кирки, лопаты и тачки – большинство из них были заняты на строительстве дорог и жилья на чужбине. В глазах слёзы и щемящие душу картины милой покинутой родины: маковки станичных и сельских церквушек, старый родительский дом, милые старики и старушки и верный друг-товарищ боевой конь.
  Многие из них не отделяли себя от падшей в грехах матери-Родины,  как истинно любящие сыновья своего Отечества они брали на себя эти грехи, каялись и достойно несли свой крест изгнания. Господь даровал им силу веры в грядущее духовное воскресение России. Пророческими стали слова державного поэта Бехтеева о воскрешении Храм Христа Спасителя из руин. Теперь задача казачьего зарубежья состоит в том, чтобы воскресить храмы духовные в сердцах людей... 
Уходит за кулисы. Занавес открывается. Вниманию зрителей представлена сцена трудовых буден казаков, прокладывавших дорогу на чужбине. Работают кирками и лопатами, возят материалы на тачках. Появляется Бехтеев, с продовольственной сумкой.
Б е х т е е в  (обращается к казакам) Братья казаки, оставим тяжкий труд, нам надо подкрепиться. Я принёс еды, что нам Бог послал.  (Казаки оставляют работу.)  Ещё, братья, принёс я печальную весть из России: недавно красные вандалы во главе с Троцким взорвали Храм Христа Спасителя (казаки крестятся). Так они уже взорвали тысячи храмов, воздвигнутых на святой  Руси. Ныне страна покрылась сетью концлагерей и миллионы людей расстреляны. (Казаки молча крестятся, Сергей Бехтеев читает своё стихотворение.)
Пусть льётся смрадная река,
Грозя культуре потопленьем,
Я говорю через века
С грядущим новым поколеньем.

Оно оценит и поймёт
Порыв наш пламенный и смелый,
И вслед за нами в бой пойдёт
За наши старые уделы.

Оно полюбит древний быт
Святой, страдальческой России,
И снова храмы воскресит
Для православной Литургии.
А л ь н и к и н  (обращается к казакам) Да, братья мои, сполна России предстоит испить горькую кровавую чашу. Но жить на чужбине для казака страшнее пытки. Даже Ницца с её лазурным солнечным берегом не смягчает страдания души, не приносит ей облегчения. Слишком тяжело вспоминать милые донские степи, но и забыть их невозможно ни на минуту...
Б е х т е е в  (говорит с чувством великой грусти) Не время нам ещё, братья мои, слетаться орлами к Дону, погибнем там без всякой пользы для отечества, пока ещё мы нужнее здесь в изгнании. Теперь по всему миру созданы наши казачьи общины, они растут и крепнут. Ещё не выпита вся чаша страдания народа в России, так горячо встретивших красную чуму.
    Декламирует своё стихотворение «Поверженный храм».
Народ безмолвствовал, что храм Христа взрывали,
Злодейство видя, робко все молчали,
Никто воззвать к препятствию не смел,
И на защиту встать отважно не хотел.

Все в рабском трепете беспомощно глядели
На нехристей, что радостно галдели,
Как предки их у скорбного Креста
В глазах у всех распятого Христа.

Сердца не дрогнули от зрелища такого
При осквернении всего для нас святого,
И грелись молча, русские Петры,
Безмолвно обступив горячие костры.

Москва постыдное молчание хранила,
Казалось, совесть умерла, и сгнила;
И ни один из роковых Иуд
Петлёй не кончил жалкий самосуд!..
А н и к и н   (Читает стихотворение «Что делать нам?»)
Так что же, пусть стучит тяжёлый молот?
Пусть  грудь больней сжимает нам печаль и голод?
И пусть проходят дни и годы без просвета?
Всё также новые невзгоды дарит лето?

Хожденья новые сулит нам заграница,
А возвращенье нас к станицам - и не снится...
В чужих обломках проведём остаток жизни,
Один лишь свет у нас в очах - любовь к Отчизне...
Все присутствующие глубоко задумываются.           Занавес

                КАРТИНА ШЕСТАЯ

Альникин стоит на берегу моря. Слышится шум прибоя и крики чаек.
А л ь н и к и н  (Говорит с чувством глубокой тоски.) Боже мой, услышь мои мольбы; подскажи, научи, как мне быть? Не могу больше жить я на чужбине... Здесь можно сойти с ума...
(Читает своё стихотворение «Взвейся птицей», музыкальный речитатив.)
Взвейся птицей в поднебесье, мой мотор;
Подо мною – густолесье склонов гор.
Мир остался подо мною там, внизу;
Здесь я чувствую родную бирюзу.

Выше, дальше улетаю к небесам;
Всё постиг я - и не знаю, кто я сам...
Мчусь я бешено навстречу вам, миры,
Сторонитесь, изувечу, раскалённые шары!..

По бескрайностям бездонным я парю;
Пусть на солнце раскалённом и сгорю!
Не страшуся я, горячий, и сгореть:
Лучше ведь, чем по-собачьи умереть!..
Исполняет песню «Ненаглядной» (слова А. Альникина)
Расскажи, мой друг, хоть во сне ты мне,
Как живёшь одна ты в родной стороне?

Дивной грёзою, сказкой нежною
Ты приснилася мне, безмятежною.

Из-за гор-морей, мне блесни сюда,
Путеводная ты моя звезда.

Ветерок чуть-чуть шелестит листву –
Не твою ли здесь слышу я молву?

Облака вверху с яркой синевой
Всё рисует мне образ милый твой.

А года не ждут, как стрела летят, -
Счастья нашего, видно, не хотят...

Всюду тьма царит непроглядная...
Появись, приснись, ненаглядная!..

(Декламирует своё стихотворение «Старушке маме».)

Там, за горами, за синей далью,
В станице милой
Одна ты в храме стоишь с печалью
Старушкой хилой.

Ты вся седая, ты вся в морщинах,
Ты вся – в терпенье, -
Но всё ж, родная, Творцу за сына
Ты шлёшь моленье.

Любовь и вера не оскудели
В груди иссохшей.
Им есть ли мера?! К какой шёл цели
Твой сын усопший?

О жизни вечной в упокоенье
Молись, родная,
В любви сердечной ты примиренье
Найдёшь, страдая...

В морщинах милых печаль сотрётся,
Пройдут напасти,
Здесь жить не в силах!.. И сердце рвётся
Моё на части...

Прости, родная, моё бессилье,
Мой страх без меры...
Лишь ты, святая, имеешь крылья
Любви и веры!..
   (Альникин, лишь на мгновенье склонил свою голову, но вдруг воскликнул, словно очнулся от тяжкого сна.) Боже, ты ли посылаешь мне это видение – цыганский табор кочевой? Господи, ты услыхал мои горячие мольбы и даруешь мне спасительную надежду вернуться на Дон, пусть даже и таким невероятным способом – с цыганским табором? (говорит решительно) Да будет так, как Ты, мой Господь, подсказываешь мне!.. Уйду на Дон с табором!.. Ничего не скажу моим братьям-казакам, оставлю им записку... Надо всё как следует обдумать. (Исполняет свою песню «Цыганский табор за городом».)
Весна... в цвету стоят деревья.
Зазеленело всё травой.
Цыганский табор для кочевья
Собрался шумный и живой...

Сияет солнце в небосклоне,
А у подножия горы
Раскинут табор... бродят кони,
Дымят меж бричками костры.

Меня скитальца потянуло
Из душных улиц на траву,
Где даль безбрежная заснула –
Туда, за эту синеву.

Мне захотелось, как лекарства
От наболевших в сердце ран,
Изведать нового мытарства
Под беззаботный шум цыган...
 
Решительно уходит за кулисы. На сцене появляются все участники спектакля. Хор исполняет песню на слова Н. Альникина «Гей, славяне!..»

Гей, славяне, все мы дети матери единой,
Запевайте дружно, братья, наш напев старинный.
Жив он, жив он, дух славянский, светлый дух народа;
Наше знамя – честь и правда, наш девиз – свобода!..

За Отчизну, за свободу мы сражались смело,
Мы вставали брат за брата, за святое дело.
Жив он, жив он, дух славянский, вольный и могучий;
Наше солнце не закроют никакие тучи!..

Мы протянем руку братьям через горы, реки;
Наша дружба нерушима, - будет жить вовеки.
Жив он, жив он, дух славянский, дух народной чести;
Никогда нас враг не сломит, если будем вместе!..
                Конец спектакля

                КОМУ НА РУСИ ЖИТЬ...
                Музыкальный спектакль райка

                Действующие лица:

Раёшник,  пожилой мужчина, одетый на старый русский манер
Шарманщик,  одет в лохмотья, в руках расписная, шарманка
Куклы на палках,  герои нашего времени.

Действие происходит на городской площади, у небольшого райка, в виде старинного фотоаппарата, закреплённого на штативе-треножнике, завешенного ширмой.
В спектакле принимают участие  празднующие горожане: ремесленники и торговцы, бродячие музыканты-шансонье, странствующие монахи и богема, старые и малые, дамы и господа, бездомные и калеки. 
               
                КАРТИНА ПЕРВАЯ

Р а ё ш н и к   (Ходит вдоль ширмы райка, под напевы шарманки, громко декламирует, жестикулирует руками, обращает внимание прохожих на свой раёк.)
Я не царь русский,
Не король французский,
Не король шведский,
Не султан турецкий –
А я есть самый грозный Максимилиан, -
Царь римский,
Наместник египетский и индийский,
Владелец персидский...
Я в пышной столице от матери родился,
На своей супруге, королеве Трояне, женился,
У которой, сын Иосиф Адольфович от меня родился,
И который, в такие авантюры пустился,
Что я долго, долго молился,
Пока от тех авантюр открестился... 

Сюда глядите, господа, -
На красный дом - хороший вид...
Эх, жаль: со всех концов горит, -
На всю вселенную чадит...
Бездомный у ворот сидит,
На пламя с ужасом глядит:
Сидеть ему тут разрешается,
И даже спать – не возбраняется,
Собаки злые не кусаются,
И грязь тут вовсе не марается,
Но он глядит и удивляется,
Как дом горит, воспламеняется...
Зачем бездомного за шиворот хватают,
Что будто он есть тот, кто поджигает,
А тот вопит, что он не поджигает,
Наоборот водою пламя заливает...
      
А вот, господа, вам другой вид:
Жёлтый дом ясным пламенем горит...
Однако же, как, господа, нам обидно –
Ни скорой помощи, ни пожарной – не видно...
Сгорит весь дом дотла, как пить дать, -
А где нам новых домов прикажете взять?..
Дома-то ведь на улицах не валяются,
Большую казну на их установку полагается...

А вот бездомный напротив дома стоит,
И словно в угаре сам с собой говорит:
«Эх, жаль: такие деньжищи пропали,
Лучше бы нищим эти деньги раздали,
Да лучше бы приюты на Руси открывали,
Да обмороженных бездомных обогревали...
Да деток безродных накормили,
Одели бы их потеплее, да обули...
Так нет же, вон в шею им поддают,
Никому и на кусок хлеба не подают...
А у самих-то деньжищ сколько!..
Ой, горько на Руси жить, горько...
Оттого и царит смертная попойка...

Смелее к райку подходите,
У кого на носу очки – лучше их протрите,
А кто без очков – в оба смотрите,
Свои карманы руками крепче прижмите –
Я за ваши гроши не в ответе,
У меня самого в карманах пронырливый ветер
Из одного кармана в другой гуляет...
А в третьем кармане – вошь на аркане
С блохой цепной грызётся,
Того и гляди – цепь порвётся, -
Ну, как, - скажите, - деньги заведутся,
Когда такие звери в карманах грызутся?..

                КАРТИНА ВТОРАЯ

Р а ё ш н и к  (Берёт за рукав шарманщика, подводит ближе к своему райку, обращается к шарманщику.)
Сыграй, любезный, и спой для нас что-нибудь стоящее, а я в это время  кукольных героев нашего безвременья на бамбуковые трости напяливать стану. А ты, брат, играй хорошо, так чтобы и на колокольне Ивана Великого слышно было.
Ш а р м а н щ и к  (Задрал голову, смотрит на колокольню Ивана Великого, придерживая одной рукой свою шапку-ушанку.) Ох, высота-то кака! Оттоль не то, что всю Москву, так всю Россею-матушку видать!.. Самое наше святое место! Святыня самая... (кричит громко) Так слышно будет, Иван Васильевич? (Послышался колокольный звон.) Ну, вот и слава Тебе Господи! Слышит-таки «Иван Великий» голос простого мужика!.. (Перекрестившись, играет на шарманке и поёт громко.)
Занимается в полнеба
Над столицею заря,
В шапке заячьей облезлой
Пел шарманщик у кремля...

На мундире часового
Блещут пуговицы в ряд...
Боже, Боже, знать бояре
Вновь изменушку творят.

Припев:
Будет новый пророк –
Самозванец, обманщик...
И какой новый рай
Нам закажут тогда?..
Р а ё ш н и к  (Придерживает руку шарманщика, говорит громко, взволнованно речитативом.)
Замолчи, замолчи,
Сумасшедший шарманщик,
Эту песню забыть
Мы должны навсегда...
Ш а р м а н щ и к   (Продолжает играть на своей шарманке, поёт.)
Нищим душу не согреет
Свет рубиновых лучей...
Пой, играй, моя шарманка
Души нищим обогрей...

Потухает, погасает
Над столицею заря...
- Все изменники бояре, -
Люди верно говорят...

Припев:
Будет новый пророк –
Самозванец, обманщик...
И в какой новый рай
Нас загонят тогда...
Р а ё ш н и к  (Говорит речитативом.)
Замолчи, замолчи,
Сумасшедший шарманщик,
Эту песню забыть
     Надо нам навсегда...
 (Обращается к почтенной публике.)
Подходите, господа, смелее,
Смотрите в щёлку веселее...
Эх, картинки покручу, поверчу,
Я ещё и не такое показать вам хочу...

Смотрите: направо – панорама,
Взглянешь и ахнешь прямо,
И станет вам: то – холодно, то – жарко!
И стольник за такой просмотр не жалко!..
Тут вам, как на ладони весь третий Рим,
Чем не город-титан – великан!
Водят по площадям медведя за аркан,
И бедного осла тянут за узду, -
Туда, куда-то к стойлу или к гнезду!..
Так, кажись, лобное то место звали,
Куда здоровых мужиков за чубы таскали,
Да по семь шкур с каждого мужика сдирали...

Да что ж вы, любезные, несмело стоите?
Бабоньки и мужики, смелей подходите,
По деревянной монете платите,
И хоть целый день представление смотрите...
Такого нигде не увидите вовек,
Подходи смелее, добрый человек!
Я покажу натуральные картины:
Кому на Руси дозволено жить,
А кому - лучше было бы ещё вчера умереть,
Чем такую перестройку-перестрелку терпеть...
Чем сегодня под забором скулить, вшей кормит,
Да на луну в морозную ночь волком выть...

                КАРТИНА ТРЕТЬЯ

  Над ширмой райка появляются одна за другой  куклы, нанизанные на бамбуковые палки -  «герои нашего безвременья». Завершив маскарадное шествие, куклы плюхаясь на мостовую под ноги раёшнику и шарманщику...
Р а ё ш н и к  (Вежливо за рукав подводит к своему райку особо любознательных прохожих.)
Господа, смелее подходите ещё ближе,
Нагибайтесь, мужики, как можно ниже,
Смотрите в одно-единственное очко,
Не в два, не в три, а ровно в одно, -
Это ничего, что там темным-темно...
А в жизни-то у вас что, или светлей,
Становитесь дружней, вглядывайтесь веселей,
Не Бог весть, какой, каждый из нас пан,
Видишь справа: горит-полыхает Афган,
А слева картина «Беслан»...
Видите: за шиворот волокут того, кто поджигает,
А он на крик кричит, что знать ничего не знает...

А вот еще вам картинка такая:
По «Горбатому мосту»  «гусеница» гуляет –
По Белому дому боевыми фугасами пуляет,
Всё горит, всё – в чёрном дыму и в пламени,
Между мёртвыми ползают раненые...

                КАРТИНА ЧЕТВЁРТАЯ

   Раёшник отходит от своего райка, общается со всеми прохожими, стоящими поодаль, приглашает посмотреть бегущие, ожившие картинки.
 
Подходи, всякий, разный народ,
Заходите смелее в мой огород...
Становитесь дружнее в общий черёд,
Смотрите и слушайте со вниманием,
Буду показывать вам самые свежие баталии...

Вот деревня - Потапово в Южном Бутово,
Обнесённая забором и проволокой окутана...
Ни туда, ни оттуда нет никому ходу –
Ни автовелосипедному, ни  пешему народу.
Неоопричники облюбовали озёрные места,
Ни в сердце, ни в голове нет Бога, а на шее - креста...
Построили себе дворцы такие, что «Я - тебе дам!..»
Куда там помещику или князю,
А тем более мне или вам...

Эх, Русь, прогремела ты на весь свет:
Кому на Руси жить хорошо,
А кому, ещё вчера, лучше было бы – умереть...

                КАРТИНА ПЯТАЯ
                Звучит шарманка.

Р а ё ш н и к    (Зазывает к своему райку новых зрителей.)
Подходи, стоящий, становись, прохожий,
Поглазейте в мой раёк, и Бог вам поможет...
Смотрите, вот эмблема века - «Нана»,
Самое настоящее чудо – без обмана...
Только не говорите, что вам ничего не видно;
Кто не верит,  должно быть перед «верующими» стыдно...

Видите, что там - во множестве что-то копошится,
Это войско блошиное в бой стремится.
Ведь как-то же надо, одолеть нам «жука Колорадо»!..
Послушайте, это я вам верно говорю,
Эти блохи – верные подданные блошиному королю,
И король, и гниды, и блохи –
Все с заводными механизмами в брюхе.
Пушки у них, как настоящие палят...
Не видите?!  Так слушайте, что вам говорят...

Сам король – держит руки по швам:
Кричит: «Понимаешь ли – надо!
Ещё мы не то вам покажем - врагам,
Шпионам, жукам Колорадо!..
Ой, ладо! Ой, ладушки, ладо!
Да так ему, жучке и надо!..
Ой, ладо! Ой, ладушки ладо!..
Жукам-паукам Колорадо!..

Ура! Ура!.. – «Наши» победили!
В барабаны забили, в трубы затрубили!
Флагами, как мочалами машут –
За Родину-мать  свою и нашу!..
Площадь вся залита Нана-народом:
Блохами, вшами и гнидами...
Свободу даёшь!.. Даёшь свободу!..
Все желающие могут напиться мёду!
Не пропадут ваши денежки даром...
Кому надо, садитесь на полном ходу:
Наша Нана верх взяла!.. Сядем гурьбою в саду,
Будем мяда сладкие да вина заморские пить,
И королю Нашему-Вашему теми мядами по усам водить...

         КАРТИНА ШЕСТАЯ

Покалякайте со мною, подходите,
Я на ваши замечанья не в обиде,
Ну и что же, что на вас обновы новые,
И в обносках ведь бывают благородные.
И голодные бывают люди честные...
О богатых часто слышится нелестное.
Пусть богатое сверхворовское «братство»
Похваляется награбленным богатством.
Спекулянты, рэкетиры шибко знатные,
Оттого, что наворованным богатые,
Не препятствуйте их воровскому нраву,
То чего стыдимся мы, им всё на славу.
Крутану да поверну я свой раёк,
Может быть, перепадёт мне на чаёк.
А на водочку и даром мне не надо –
Ядом травят на Руси нашего брата...

Снова ветерок повеял, пахнет «розой»,
Ох, как много на Руси у нас навоза...
Эх, ты Русь, моя ты загнанная Русь,
Жаль, тобою правит ныне Нана-гнусь...   
                Конец спектакля
               
                ЦАРЬ ПУРАНДЖАНА
                Музыкальная пьеса по мотивам «Махабхараты»

                СЮЖЕТ

     Царь Пуранджана объехал полмира в поисках места для строительства своего дворца и, наконец, к югу от Гималаев он увидел свободный город с девятью вратами: двое восточных ворот «Факел» и «Светлячок» вели к городу материальных вещей; двое других восточных ворот «Налини» и «Наалини» вели к городу Саурабху (запахов). Пятые (главные) восточные ворота назывались «Рагасья» («Язык») вели в Дахудану и Апану (беседа и гурманство). Шестые и седьмые, соответственно - южные и северные ворота назывались «Петраха» и «Деваха» (слуховые ворота). С западной стороны города находились ворота «Асуры» (ворота запретной любви), которые вели в город Грамаху (увеселений) и ворота «Ниррити» (жадности), которые вели в Вайшасу (страдания и боли). В городе было всё, что необходимо для счастливой жизни. Царь Пуранджана очень обрадовался, что нашёл город своей мечты. По форме город напоминал человеческое тело, а царский дворец был выполнен в форме сердца. Все дома в городе были украшены золотыми, серебряными, медными и железными куполами. От всего увиденного, царь пришёл в восхищение. В предместьях города располагалось чудесное озеро, по берегам которого росли красивые цветущие деревья. Над озером кружились стайки щебечущих птиц, роились жужжащие пчёлы. На ветвях деревьев, оседала водяная пыль от горных водопадов.
     Бродя в чудесном саду, царь Пуранджана неожиданно увидел необыкновенно красивую женщину, которая праздно гуляла в сопровождении свиты поэтов, музыкантов, певцов и танцовщиц. Прекрасная незнакомка была одета в жёлтые одежды и перепоясана золотым поясом. При ходьбе колокольчики на её ногах мелодично позванивали. Очарованный царь Пуранджана предложил ей руку и сердце.
     Став супругом красавицы жены, Пуранджана вынужден был подчиниться всем её прихотям, ради сохранения мира, чтобы не омрачать семейную жизнь ссорами и размолвками. Так царь Пуранджана, очарованный своей красавицей женой, сам того не желая, исполнял все её желания, словно ручной зверёк, танцующий по прихоти своей хозяйки. Когда царица пила хмельные напитки, царь Пуранджана тоже пил хмельные напитки. Когда царица пела, он тоже пел, а когда она плакала, царь тоже плакал. Когда она смеялась, смеялся и он. Если она выходила на прогулку, царь шёл вслед за ней. Он смотрел туда, куда смотрела царица, и нюхал те же цветы, которые нюхала и она.
      Однажды, царь Пуранджана отправился на охоту, не предупредив об этом свою жену. Вернувшись с охоты, царь с ужасом увидел, что его царица лежит на пыльной дороге, словно нищенка, не обращая внимания на окружающих. С большим трудом царю Пуранджане удалось вымолить у царицы прощения и вернуть её во дворец. С тех пор он совсем потерял голову, превратившись в безвольное существо. Жизнь его быстро пролетела, а когда он состарился, то все его сыновья и внуки превратились в его врагов, растаскивая все его сокровища. Жена стала к нему холодна и безразлична. Потеряв всякую опору в жизни, царь обратился к Господу с горячими молитвами и слезами раскаяния с последней надеждой на спасение. Последняя сцена спектакля завершается исполнением песни карлика-шута, которая скрашивает трагическую развязку музыкальной пьесы светлой мелодией песни «Зачем цветут цветы?»   

             Действующие лица:

Человек театра
Царь Пуранджана, олицетворённая душа
Прекрасная незнакомка, царица Пуранджана (сознание)
Певец
Карлик-шут
Царский советник, совесть
Дети и внуки царя, чувства

Поэты, певцы, музыканты, танцовщицы, свита, воины, хор. 
Действие происходит в Гималаях в стародавние времена.

   Музыкальное сопровождение спектакля – индийские национальные мелодии; лейтмотивом музыкального спектакля служит мелодия песни      «Могучерукий».
   Танцевально-хореографические сцены спектакля следует брать из недр танцевальных традиций индийского народа (по усмотрению режиссёра-постановщика и актёров – исполнителей ролей).
                АКТ ПЕРВЫЙ

                КАРТИНА ПЕРВАЯ

     Царь Пуранджана гуляет в цветущем весеннем парке. Слышится журчанье фонтанов и пенье птиц. Навстречу ему идёт красивая незнакомка, одетая в жёлтое сари, перепоясанная золотым поясом. Её сопровождают музыканты, поэты, певцы и танцовщицы - в пышных, красочных одеждах. Музыканты играют на струнных инструментах, танцовщицы танцуют, певец исполняет песню «За городом – в чудном саду»
                Певец
                (поёт)
                За городом – в чудном саду
                Деревья в лианах, в цвету,
                У озера птицы поют
                И пчёлы роями снуют…
               
                С заснеженных гор водопад
                Несёт с водяною пыльцой
                От лотосов тот аромат,
                Чем озеро щедро весной.

                Незлобные дикие звери,
                Приветливы в той атмосфере,
                Кукушки кукуют вокруг,
                Как будто зовут на веселье…
   Проходя мимо царя Пуранджаны, прекрасная незнакомка замедлила шаг, пленяя его своими бровями и улыбкой. Певцы, музыканты и танцовщицы с песнями и танцами  обходят вокруг царя Пуранджаны и своей прекрасной хозяйки. Царь Пуранджана исполняет песню «Лотосоокая»
                Царь   Пуранджана
                (поёт)
                Откуда ты о, робкая?
                Чья ты, лотосоокая?
                Ответь мне – в нетерпенье я,
                Богиня целомудрия!..

                Ты брови вскинула стыдливо на меня 
                О, сжалься надо мной, мечта прекрасная,
                Меня на век лишил покоя Купидон,
                Мой ум в смятении и я тобой пленён…
Прекрасная   незнакомка награждает царя Пуранджану чарующим взглядом и пленительной улыбкой. Исполняет песню «Могучерукий»
                Прекрасная незнакомка
                (поёт)
                Могучерукий, в этом мире нет тех женщин,
                Чтоб не сумел ты поразить им ум печали,
                Своею милостью, очарованием,
                О путешественник, ты счастье мне подаришь…

                С кем мне связать судьбу мою?
                Здесь без тебя с кем наслаждаться?
                И потому с любовью говорю:
                Один ты скрасишь жизнь мою!..
     Царь Пуранджана и прекрасная незнакомка взялись за руки.
Царь  Пуранджана, глядя на свою избранницу, исполняет песню «В этот праздник весны…»               
                Царь Пуранджана
                (поёт)
                В этот праздник весны –
                Вам пуками цветы…
                Без цветов и весны не бывает.
                Пук цветов вам  - любви!
                Пук цветов – красоты!
                Вам все розы, моя золотая!..
     Свита прекрасной незнакомки осыпает свою госпожу лепестками от цветов…
                Царь Пуранджана  (продолжает пение)
                С вами я говорю, словно песни пою,
                Эти песни пою, не слагая!..
                Я дарю вам зарю!
                С неба звёзды дарю!
                Вам все розы, моя золотая!..
     Музыканты и певцы обходят вокруг царя Пуранджаны и его возлюбленной, играют на струнных инструментах, осыпая их лепестками от цветов. Человек театра декламирует:
                С этих пор они – муж и жена…
                Договор заключили такой:
     Царь Пуранджана и его возлюбленная поют дуэттино «В этом городе»
                В этом городе будем сполна
                Наслаждаться цветущей весной!
                С этих пор, как с волною волна - 
                Неразлучными будем с тобой!..
                Все уходят

                КАРТИНА  ВТОРАЯ
     Царь Пуранджана вместе со своей царицей под сенью цветущих деревьев у бассейна с фонтаном наслаждаются зрелищем танца придворной танцовщицы. Их обмахивают роскошными опахалами из павлиньих перьев. Царь Пуранджана угощает из собственных рук свою царицу изысканными лакомствами. Они веселятся, шутят и смеются. Царица встаёт, идёт к цветущим ветвям, вдыхает их благоуханный аромат, не скрывая своего блаженства. Её примеру следует и царь Пуранджана: он также с упоением вдыхает аромат цветов. Царица берет в руки ручного попугая, разговаривает с ним и смеётся. Царь Пуранджана также разговаривает с попугаем.
Ц а р и ц а    (слегка шёлкает пальцем по клюву попугая, по-детски заигрывая с ним) Ой, какой же ты, попка, смешной! Такой смешной, что, Господи, боже мой!.. (смеётся)
Ц а р ь   П у р а н д ж а н а   (Следуя примеру царицы, слегка щёлкает пальцем попугая по клюву.) Ой, ой, какой же ты, попка, смешной, и как это здорово, что ты так рассмешил мою госпожу (Смеётся, подражая царице.)
Ц а р и ц а  (Оставляет попугая, смотрит на танцовщицу, обращается к царю Пуранджане.) От нашей танцовщицы у меня уже рябит в глазах. Сколько можно кривляться, словно заводная игрушка…
Ц а р ь   П у р а н д ж а н а  (Смотрит на танцовщицу, обращается к царице.)  Сказать по-правде, она мне тоже порядком уже надоела (Хлопает в ладоши, танцовщица убегает; появляется певец, исполняет песню «Любовник розы - соловей».)
   П е в е ц
     (поёт)
Любовник розы – соловей
Прислал тебе цветок свой милый,
Он станет песнею своей
Всю ночь пленять твой дух унылый.
Прислал тебе цветок свой милый
Любовник розы – соловей!..

Он любит петь во тьме ночей –
И дышит песнь его тоскою;
Но с обнадёжною мечтою
Споёт он песню веселей.
И дышит песнь его тоскою
Он любит петь во тьме ночей!..

И с думой тайною моей
Тебя коснётся песня-сладость,
И напоёт на сердце радость
Любовник розы – соловей!..
Тебя коснётся песня-сладость
С надеждой тайною моей!..
            Царь Пуранджана обнимает свою царицу, вместе они уходят за кулисы. Вслед за ними уходят и все остальные…
               
                АКТ  ВТОРОЙ

               КАРТИНА  ТРЕТЬЯ
 
     Цар Пуранджана сидит в царских покоях, озабоченный думами. Встаёт с трона, ходит из угла в угол и снова садится. Наконец, берёт колокольчик, звонит. Входит царский советник
Ц а р с к и й   с о в е т н и к (Почтительно сложив ладони у себя на груди.) Слушаю, ваша честь!..
Ц а р ь   П у р а н д ж а н а  (принимает царственную осанку) Незамедлительно пригласи сюда ко мне  карлика-шута.
     Царский советник кланяется и уходит; входит карлик-шут в яркой, вычурной одежде и без лишних слов достаёт у себя из-за пазухи колокольчики. Под звон колокольчиков исполняет песню «Шут и царица».
                Шут
                (поёт)
                Я так пропел тебе куплет:
                «Как хороши у моря зори!..»
                Что заискрился звёздный свет
                В твоём, моя царица, взоре…
                И усладив твой слух, певец,
                Как шут, заботясь о любимой,
                К груди, прижавши бубенец,
                На цыпочках ходил я мимо…

                Чтоб не чихнуть, я колпаком,
                Прикрывши рот, спешил укрыться
                Подальше, чтобы ненароком
                Не отпугнуть покой царицы…

                Насильно не желал быть милым,
                Уж лучше видеть из окна,
                Как важно ты проходишь мимо –
                Плывёшь, что по небу луна!..

                И впредь ходи всё также мимо
                И если будешь мне видна,
                То пусть останется невинной
                Для нас цветущая весна…
     Царь Пуранджана одаривает карлика-шута мешочком с деньгами. Шут удаляется.
Ц а р ь    П у р а н д ж а н а  (разговаривает сам с собой) Что это я, в самом деле, превратился для моей царицы в жалкого ручного зверька, танцующего по прихоти своей взбалмошной хозяйки. Не бывать больше этому!.. (Звонит в колокольчик, входит царский советник.)
Ц а р с к и й   с о в е т н и к  (Почтительно сложив руки у себя на груди.) Ваша честь, я жду ваших приказаний!..
Ц а р ь   П у р а н д ж а н а  (принимает царскую осанку) Немедленно приготовь всё необходимое для моей охоты и никому об этом – ни слова…(Царский советник, кланяясь, уходит; царь Пуранджана рассуждает сам с собой.) Не отобьёт жена охоту: с охоты ездить на охоту!..   Уходит.

                КАРТИНА  ЧЕТВЁРТАЯ

     Действие происходит у городских ворот «Асуры». На дороге, ведущей к воротам,  в дорожной пыли лежит царица Пуранджана. Одета она в рваное рубище, волосы её разметались по земле. Вокруг царицы столпилось множество прислуг из её свиты. Все они в полной растерянности и не знают, что надо предпринимать?
     Послышался топот лошадей. Свита, окружавшая царицу, расступилась.  Появляется царь Пуранджана в золотых доспехах, с могучим луком в руках. За плечами у царя колчан, наполненный стрелами. Царь Пуранджана не в состоянии скрыть смятение своего духа.
Ц а р ь    П у р а н д ж а н а    (Обращается к женщинам из свиты царицы Пуранджаны.)  О красавицы, я не понимаю, что здесь происходит? Объясните мне, своему государю, что всё это означает?
П е р в а я    ж е н щ и н а    (отвечает царю Пуранджане, низко опустив свою голову.)  О государь, мы не знаем, почему твоя любимая жена избрала такую жизнь…
В т о р а я    ж е н щ и н а   (говорит взволнованно) Вот уже долгое время она лежит на голой земле без постели и не позволяет никому к себе приблизиться…
П е р в а я   ж е н щ и н а  (плачет) Мы не знаем, почему наша госпожа так себя ведёт и как нам поступить, мы тоже не знаем…
Ц а р ь   П у р а н д ж а н а   (Сконфуженный подходит к царице, дотрагивается до неё, говорит с чувством глубокого раскаянья.) Дорогая красавица-жена, если ты не ругаешь меня, своего слугу, то мне просто не повезло. Благодаря твоей красоте, ты выглядишь очень рассудительной. Сжалься надо мной, отбрось свой гнев и улыбнись мне с любовью. Когда на твоём прекрасном лице заиграет улыбка, когда я услышу твои ласковые речи, ты станешь для меня ещё прекраснее. 
     Царица встала с земли, обняла царя Пуранджану и они, взявшись за руки, отправились во дворец, к большой радости, сопровождающей их, свиты. Царь  Пуранджана по ходу во дворец исполняет песню «Я наряжу мой новый сад цветам».
                Пуранджана  (поёт)
                Я наряжу мой новый сад цветами,
                И самый лучший из моих друзей,
                Поможет снять с души тяжёлый камень,
                Мой вдохновитель, птаха-соловей.               – 2 раза

                И пусть цветёт мой сад – земное чудо,
                А что дороже чуда может быть?
                Зачем же не любить того, кто любит?
                И не любить того, кто любит жить?!.           – 2 раза
                Все уходят.
                АКТ  ТРЕТИЙ

                КАРТИНА  ПЯТАЯ

     Царь Пуранджана находится один в царской палате с явными признаками тяжелой болезни, лежит в постели (безуспешно пытается приподняться). Во дворце послышался шум. Царь Пуранджана позвонил в колокольчик. Входит царский советник.
Ц а р ь   П у р а н д ж а н а  (Обращается к своему советнику, с трудом выговаривая по словечку.) Скажи, пожалуйста, что это за шум такой у нас во дворце?..
Ц а р с к и й   с о в е т н и к   (растерянно) Государь, твои близкие и родные, воспользовавшись твоей болезнью, вышли из подчинения. Они растаскивают по своим углам твои сокровища.
Ц а р ь   П у р а н д ж а н а  (Хочет приподняться, но не в силах сделать это; царский советник поддерживает его; царь говорит с трудом.) Призови сюда всех моих министров…
Ц а р с к и й   с о в е т н и к  (говорит нерешительно) Все твои министры, мой господин, отказываются признавать тебя, они заняты дележом твоего царского имущества…
Ц а р ь   П у р а н д ж а н а  (Теряя самообладание, говорит с последней надеждой.) Срочно позови сюда царицу!..
Ц а р с к и й   с о в е т н и к  (отвечает не сразу) Прости меня, мой государь, но жена твоя стала совершенно безразличной к тебе. Она предупредила меня, что знать не знает о том, кто такой царь Пуранджана?.. Что для неё существуют только её сыновья и внуки…
Ц а р ь   П у р а н д ж а н а  (вскрикивает) А-а-а!.. Боже, прими мою душу!.. Прости и помилуй меня!.. Все близкие отвернулись от меня и стали моими врагами. Зачем мне дальше отягощать позором мою седую голову? (голова царя падает на грудь) 
Ц а р с к и й   с о в е т н и к  (вскрикивает) Государь скончался!.. Царство пошатнулось!..
                Быстро уходит.  На авансцену выходит карлик-шут. Под звон колокольчиков исполняет песню «Зачем цветут цветы?..»
                Шут
                (поёт)
                Ах, зачем на земле расцветают цветы, -
                Эти нежные божьи созданья?
                Расцветают на миг, как порою мечты
                Среди горькой юдоли страданий…

                И не плачут они, и не ропщут они
                В этом празднике жизни привольной,
                Что так кратки их ясные, светлые дни,
                Что и дышат они так недолго…

                Сколь прекрасен у них и манящий наряд,
                Ароматом зовущий, столь нежным,
                Как волнует порою усталый наш взгляд
                Их цветущий покров белоснежный.

                А поникнут головки, увянут цветы,
                Что цвели золотое мгновенье,
                Даже в смерти их столь неземной красоты,
                Простоты и святого терпенья…
                Уходит.     Конец спектакля
               
                ВИДЕНИЕ  «МАХАБХАРАТЫ»
                Музыкальная ведическая драма

   Данная пьеса представлена, как современная мировая драма. Автор  попытался максимально приблизить свою пьесу, как по форме, так и по содержанию к поэтическому оригиналу  текста эпоса «Махабхараты», в том числе по смыслу и мелодике санскритских шлок (стихов).
     Язык Деванагари, который впоследствии трансформировался в санскритский язык, являлся первоначальной слоговой системой письма древних Ариев. Сходство санскритского языка со славянскими языками и, особенно с русским языком, поразительно. Как и русский язык, язык санскрита и деванагари обладают исключительным богатством и гибкостью и обладают мощным средством художественного выражения. Подобно русской поэтике, в санскритской поэзии большая роль принадлежит внутренним рифмам, ассоциациям и аллитерациям. Эти поэтические приёмы использовались и в эпической поэзии широко, тонко и продуманно. Остаётся только удивляться, какой русской современностью дышит санскритская поэзия «Махабхараты». Стоит здесь отметить почти полное совпадение древнерусских преданий и преданий древней Бхараты, древнерусских вед и ведической литера-туры древних Ариев.
    Джордж Хариссон (Биттлз 60-х годов прошлого столетия) в предисловии к книге «Источник вечного наслаждения» (фрагмент «Махабхараты» - 10 песня Шримад-Бхагаватам) писал: «Все ищут Бога. Некоторые не понимают, что они ищут Его, но это так... Бог источник всего сущего, причина всего, что есть, было или когда-нибудь будет... Можно действительно видеть Бога, слышать Его, играть с ним. Возможно, что это звучит странно, но Он действительно здесь, действительно с вами... Я прошу вас воспользоваться возможностью, представляемой вам этой книгой о Господе, попытаться понять её. Ещё прошу вас сегодня же назначить свидание с вашим Богом...»
   Вслед за Хариссоном и мне очень хочется пригласить вас на свидание с вашим Богом... Я также прошу вас воспользоваться возможностью, представляемой этой пьесой «Видение Махабхараты» попытаться понять её и назначить свидание с вашим Богом сегодня же...               
               
                Действующие лица и исполнители:

Д х р и т а р а ш т р а, царь Кауравов слепой от рождения олицетворяет слепоту духовную нашего века безумия, лицемерия, стяжательства;
С а н ь д ж а я, ясновидящий мудрец при дворце царя Дхритараштры, живописец;
А р д ж у н а, прославленный легендарный воин-кшатрий династии Пандавов, ставший на путь нравственного, духовно очищения;
К р и ш н а, «Инструмент» Бога, давший наставления – Гиту (песнь Бога) Арджуне перед началом сражения на поле битвы Курукшетра;
Б х и ш м а, воин на стороне Кауравов против Пандавов, неодолимый, подобно всеперемалывающим современным средствам массовой информации, вся сила которых основана на насилии и сексуальном беспределе;
Д у р ь о д х а н а, старший сын слепого царя Дхритараштры, олицетворяющий собой все дурное, наподобие современных безумцев, одурманивающих себя всеми видами наркотиков;
А ш в а т т х а м а н, последний, ставшийся в живых воин, после великой битвы на поле боя Курукшетра;
В д о в а, женщина в черном, оплакивающая мужа, погибшего с великом сражении;
В сценах принимают участие воины,  женщины и дети, вдовы, ангелы.

                ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

                КАРТИНА ПЕРВАЯ

  На переднем плане сцены, в углу, установлен мольберт в виде треножника, на котором закреплен холст на подрамнике для работы художника. Художник Саньджая рисует картину. Он время от времени отступает от картины, рассматривая ее со стороны.
С а н ь д ж а я  (разговаривает сам с собой)  Картина порлучилась просто потрясающая. Я и сам не ожидал, что получится – истинный шедевр! (Ходит вдоль картины, скрестив руки у себя на груди.) В самом деле, картина получилась такая, как не от мира сего…Господи! Боже мой!.. Что всё это значит?! Мною написанная картина словно оживает?! (Ладонью дотрагивается до своего лба, трет виски, говорит в полголоса, успокаивая себя.) Главное спокойствие, ничего особенного не произошло. Однако же взгляните, люди добрые. (Обращается к зрителям, указывая кисточкой на свою картину.) Полюбуйтесь, пожалуйста: герои моей картины идут прямо сюда, на сцену. Подскажите, что делать будем, если они сейчас все разом выскочат на эту сцену!.. Слышите: они уже бьют в барабаны?! (Слышится отдаленный гул барабанов и топот копыт лошадей, которые все усиливаются, словно приближаясь издалека.) Нет, не могу больше этого видеть и слышать! (Саньджая закрывает ладонями свои уши и поспешно уходит со сцены.)

                КАРТИНА ВТОРАЯ

    На сцену выходит слепой царь Дхритараштра в сопровождении Саньджаи. На голове у Дхритараштры царская корона, на плечах его плащ темно-вишнёвого цвета с золотой застежкой на правом плече. Своей рукой он держится за плечо поводыря Саньджаи и с царственной важностью проходит вдоль сцены. Саньджая в светлых одеждах, держится легко, непринужденно, вдохновенно. Поле боя Курукшетра находится далеко от них, но Саньджая обладает даром ясновидения. Он ясно видит поле боя Курукшетре, где происходит междоусобное братоубийственное сражение между Кауравами и Пандавами, и рассказывает о ходе битвы слепому царю Дхритараштре.
Д х р и т а р а ш т р а (обращается к Саньджае)
-Что сделали? – скажи, Саньджая,
Мои и Панду сыновья,
Собравшись в месте поклоненья –
На поле Куру для сраженья?
Пандавы ведь не шутки ради
Грозят мечом родному дяде?..
С а н ь д ж а я
О, царь - опора Кауравов!
О Дхритараштра, дело в том:
- Сокровище – рассудок здравый,
Но им владеет только тот,
Кто им владеет; и по праву
Арджуна стал на поле брани…
На сцене появляется колесница с воином-кшатрием Арджуной и возничим Кришной.
А р д ж у н а  (обращается к Кришне)
Друг Кришна, пока у врагов не в окружье –
Мне дай наставленье, я сверю оружье.
Меж вражеских ратей, как раз посредине,
Мою колесницу поставь между ними;
Там вражеские разгляжу я порядки,
Коль с ними нам биться начертано в схватке…
К  р и ш н а  (обращается к Арджуне)
По-твоему будь, друг Арджуна кудрявый,
Смотри, оцени: каковы Кауравы,
Но только прошу не для красного слова –
Меня не забудь – помни снова и снова.
Меня не забудь – как бы не было тяжко,
Со мною повсюду в одной будь упряжке…
Колесница проезжает по сцене на некоторое расстояние и останавливается. Арджуна прикладывает ладонь к бровям, всматривается в даль.

  А р д ж у н а  (обращается к Кришне)
Друг Кришна, я вижу: там деды и внуки,
Дядья, сыновья их – так смотрят жестоко.
И прочие все – так близки нам по крови,
Но в бой с нами насмерть идти все готовы.
Зачем убивать я сородичей буду?!..
Качает головой из стороны в сторону. Кладет руку на плечо Кришны, смотрит ему прямо в лицо, говорит с жаром:
Да лучше я сам лягу мертвым на поле –
За блага земные сражаться нет воли…
Пускай - Кауравы полны вероломства,
Все ж их истреблять – мой позор на потомства.
Мы жизнью самой наслаждаться не сможем,
Когда Дхритараштры сынов уничтожим.
Честней – без оружья и всякой защиты,
Испить свою чашу – быть тут же убитым!..
Решительно бросает свой лук и стрелы на землю, закрывает лицо своими руками.
Из глубины сцены выходят немного вперед Саньджая и Дхритараштра.
С а н ь д ж а я (обращается к Дхритараштре)
Вот выбросил лук свой Арджуна на поле,
Как видно, предался он Божеской воле.
В ладонях лицо - все слезами залито…
К чему ему стрелы и лук знаменитый?
К р и ш н а (Кладет свою руку на плечо Арджуны, обращается к нему с дружеским наставлением.)
Да как перед битвою - битвы страшиться?
Смятенье такое - не красит Арийца.
А р д ж у н а (Обращаясь к Кришне, говорит уже более сдерданно.)
Да как же сражаться мне с Бхишмой и Дроной?
Ведь слава о них, как у Солнца корона!
Чем их убивать – столь великих деяньем,
Мне краше в безвестности жить подаяньем!..
К р и ш н а (Говорит Арджуне более решительным тоном.)
Пойми ты, Арджуна, проникнись до сути:
Враги уж без жизни, как сонные трутни…
Сейчас же и здесь, и не поздно, не рано –
На поле вот этом закончится драма,
Чтоб новыми красками сочно играя,
Открылась вновь пьеса – свежа и живая!..
Для духа нет смерти, как нет и рожденья,
И нет сновиденья, и нет пробужденья.
Как плащ, обветшавший свой, с радостью сбросив,
Мы, счастливо новый плащ с радостью носим.
Рожденый - умрёт, чтобы вновь народиться,
Кто мудрый, тому горевать – не годиться!..
Воитель, вступая в сраженье - считает:
- Сквозь битву – ворота распахнуты в рае!
И если от битвы откажешься правой –
Навеки расстанешься с честью и славой.
И скажут потомки: «Он струсил в сраженье»,
Потеряно будет к тебе уваженье!
Герою – победа  само пораженье,
Долой малодушье, вступая в сраженье.
Герой к наслаждениям вкус уничтожит,
Лишь только увидеть он Истину сможет.
И, их поборов – к высшей цели приходит:
Само свое сердце, даруя свободе!..
Душа же бессмертна в любом воплощенье,-
Так может ли смерть приносить огорченье?
Исполни свой долг, назиданье усвоив:
Героя рождает миг правого боя!
Убитый – достигнешь небесного сада,
А что ещё сердцу геройскому надо!..
А р д ж у н а (Обращаясь к Кришне, говорит нерешительно, но спокойно и сдержанно.)
Друг Кришна, но если ты мне в назиданье
Превыше деяний всех ставишь познанье,
Тогда для чего, разуменьем богатый,
К столь пагубной сече толкаешь меня ты?
Мне мутишь сознанье искусною речью;
Ты прямо ответь мне: где благо я встречу?
К р и ш н а (Встает во весь рост в колеснице, протягивая обе руки Арджуне, приглашая подняться и его, говорит убедительно, вдохновенно.)
Без дела никто не достоин блаженства,
Без праведных дел – нет пути к совершенству.
Поэтому – действуй, бездействию дело
Всегда предпочти и сражайся умело!
Коль истинно ты ни к чему не привязан,
Тогда делай то, что ты делать обязан!
А р д ж е н а (говорит взволнованно и страстно)
Друг Кришна, светла и ярка твоя милость,
Как зорькой восток вся душа озарилась!
Мне чужды отныне сомненья былого,
Исполню твое вдохновенное слово!
Преградой душа  моя уж не смутиться.
Возьму снова лук, чтобы с честью сразиться!
                Конец первого действия
               
                ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
               
                КАРТИНА ТРЕТЬЯ

В глубине сцены установлен царский трон. Появляются царь Дхритараштра и ясновидящий мудрец Саньджая. Дхритараштра, держась за плечо Саньджаи, усаживается на трон. Саньджая располагается рядом с троном на коврике в позе лотоса и рассказывает Дхритараштре о ходе сраженья на поле боя Курукшетра, находящегося вдали от Хастинапура. Ясновидящему Саньджае не представляет труда созерцать картину боя происходящего на большом расстоянии. По ходу его рассказа на сцене разворачивается действие, соответствующее повествованию.
С а н ь д ж а я  (Рассказывает Дхритараштре о происходящем сражении с большим воодушевлением, вселяя в расстроенное сердце царя уверенность в победе Кауравов.)
Кому ж неизвестно такое явленье,
Сколь Бхишма могуч, коль на поле сраженья!
И всякий, оружие, бросив, не бается,
При виде столь яростного полководца.
Ему не помеха и темень ночная,
Хоть многим она, даже ум затемняет…
На сцене появляется колесница прославленного воина Бхишмы. На поясе у него висит знаменитый меч, за плечами - лук и стрелы. Голова Бхишмы украшена золотым шлемом. На плечах его легкая накидка. На груди его, на руках и на голенях ног золотые защитные пластинки. Колесницей воина Бхишмы управляет возничий, сидящий впереди, на возвышении. Колесницу Бхишмы украшает флаг, на котором изображен Кама – бог любви. Возничий с подобострастием и большим удовольствием обмахивает опахалом  Бхишму, ожидающего нападения врага.   
Появляется колесница прославленного воина Арджуны с его возничим Кришной. На колеснице Арджуны развивается флаг с изображением Ханумана (Существо с туловищем человека и с головой обезьяны.) Колесница Арджуны остановилась напротив колесница Бхишмы.
А р д ж у н а (обращаясь к Кришне)
Вчера мне в сраженье увиделось к ночи
Вся сила и мощь Бхишмы, видел воочию!
Как войско Пандавов мертвит и кровавит:
Так слон тростниковые заросли давит…
И войско смертельно он все поражает,
Как пламя сухую траву пожирает…
А раны от нас он легко переносит…
Что делать нам, Кришна?
К р и ш н а (Отвечает, улыбаясь, но не сразу, но после небольшой паузы.)
Давай его спросим…
А р д ж у н а (Некоторое время вопросительно смотрит на Кришну,  наконец, встает в своей колеснице, поднимает руку, указывая в сторону Бхишмы, обращается к нему.)
Эй, Бхишма-герой, ты нам с Кришной поведай:
Как битву с тобой нам закончить победой?..
Б х и ш м а   (Отвечает неторопливо, с чувством  превосходства.)
За жизнь свою, честно скажу: я спокоен,
Пока этот лук мой  здесь, рядом со мною.
Но, если оружья лишусь боевого,
Легко свою смерть я приму от любого…
Когда впереди войска Пандавов дети,
Невесты их, брошу оружия эти!
Тогда ты, Арджуна, столь мощный и смелый,
Вонзи в мое тело каленые стрелы,
Повергнув меня, остальных всех преследуй
Так царство своё возвратишь ты с победой!..
 Арджуна едва заметным поклоном благодарит Бхишму, садится в свою колесницу в задумчивости. Кришна его успокаивает, кладет ему на плечо свою руку, о чём-то тихо говорит ему…
Саньджая и Дхритараштра все это время находились на сцене. Саньджая продолжает рассказывать царю о событиях, разворачивающихся на поле боя Курукшетре.
С а н д ж а я  (обращаясь к Дхритараштре)   
Вот с Бхишмой Арджуна и Кришна простились,
Воздав ему почесть, на хитрость пустились,
Так войско своё подготовили к бою:
Поставив детей и невест пред собою…
После этих слов Саньджая, перед колесницей Арджуны стали два ангела в образе невесты и ребенка и начали танцевать. Бхишма выбросил свой боевой лук и стрелы на дно своей колесницы.
Напали Пандавы на Бхишму седого,
Разили его в битве снова и снова…
Арджуна имитирует стрельбу из своего лука, используя вместо стрел цветы, которые вручил ему Кришна, как символ духовного Знания.
Но, залитый кровью, и  корчась от боли,
Стоял, не покинул он бранного поля…
Бхишма, получая поток цветочных стрел, реагирует так, будто этот цветочный дождь причиняет ему нестерпимые физические муки. Наконец, он не выдерживает, нарушает свое обещание, берет другой лук и стрелы, имитируя беспрерывную ожесточенную стрельбу по своему противнику Арджуне.
Лук новый, в бою этом Бхишмой добытый,
Сгорает, как в топке, стрелою прошитый.
Бхишма вынимает свой знаменитый меч и начинает размахивать им с безумной неистовостью, оскаливая зубы и сверкая очами…
Как вихрь, раздувающий пламень – секира,
И сам он, как пламя в день гибели мира!..
Так воины в страхе на Бхишму глядели,
Что волосы дыбом вздымались на теле!.. 
Арджуна изображает смятение на своем лице. Он словно отмахивается руками от Бхишмы. Бхишма бросает свои лук и меч, выхватывает длинный дротик и начинает им жестикулировать так, словно мечет не копьё, а молнии. Арджуна, словно опомнился от полного смятения и возобновил стрельбу из лука своими цветочными стрелами.
Как молния вспыхнул в руке Бхишмы дротик,
Арджуна пять стрел ему выпустил – против,
И дротик расколот. Как это случилось,
Что молния на пять частей раздробилась?
И Бхишма оглушен был грохотом громким,
Смотрел, как безумный на эти обломки…
Сверкает молния, раздаются громовые раскаты и, дротик Бхишмы раскололся у него в руках на пять частей…
Б х и ш м а  (поднимая руки к небесам)
Врагов поразил бы я всех очень скоро,
Коль Бог не служил бы Пандавам опорой!
Руки у Бхишмы опустились, голова его беспомощно упала на грудь.
Как видно у жизни достиг я предела
И смерти моей, верно, время приспело…
С а н ь д ж а я  (обращаясь к Дхритараштре)
От стрел не искал Бхишма больше защиты,
Сквозь щит и броню многократно пробитый.
Арджуна, порывистый в схватке и в спорах,
В грудь Бхишмы метнул девять стрел златоперых.
Колесница Арджуны вплотную подъезжает к колеснице Бхишмы и Арджуна осыпает Бхишму лепестками и бутонами цветов.
Но Бхишма не дрогнул: спокойна вершина
Хотя у подножья трясётся равнина.
Воитель Арджуна в сраженье счастливый,
Метнул двадцать стрел он из лука Гондивы!..
В противнике двадцать пробил он отверстий,
Но Бхишма не дрогнул, исполненный чести…
Не дрогнул. Хоть хлынула кровь из отверстий.
И стрел оперённых вошло в него двести!..
Стоял не колеблясь, как мира основа,
Арждуна же, силою движимый новой,
Разбил его лук, удивлявший величьем,
Свалил его знамя совместно с возничим. 
Арджуна взял из колесницы Бхишмы его лук и знамя. Положил их на сцену и осыпал все это лепестками цветов. Из колесницы вышел возничий Бхишмы и лег рядом с луком и знаменем, осыпанными цветочным дождем.
А Бхишма все новых приняв приношений,
Ни в чём не искал уж защиты в сраженье.
На землю нахлынули крови потоки,
В которых и ближний тонул и далёкий.
Арджуна осыпал лепестками цветов и Бхишму, и вокруг него, бросая пригоршни цветов и в зрительный зал (цветы знания Истины).
Теряя колёса и оси, и дышла,
Сшибаясь в бою колесницы. И пришлый,
И здешний, в мученьях терзались.
Слоны в гущу всадников грозно врезались.
Колесница Арджуны движется вокруг колесницы Бхишмы, к колесница Бхишмы стоит на месте. Иногда колесница Арджуны задевает колесницу Бхишмы, и тогда раздаётся мелодичный звон колокольчиков.
Топча лошадей колесницы и конных.
И стрелы впивались в слонов разъяренных.
И падали в груду слоны друг на друга,
И рёвами их оглашалась округа.
И люди стонали, и лошади ржали.
И долы тряслись и вершины дрожали,
Пандавы на Бхишму, исполнены гнева,
Напали со стрелами справа и слева:
- Хватай, опрокидывай, бей в поясницу!-
Кричали бойцы, окружив колесницу…
Арджуна снова и снова осыпает Бхишму потоками цветов знания Истины.
И места не стало у Бхишмы на теле,
Где б стрелы, как струи дождя не блестели б: 
Торчали, как иглы средь крови и грязи,
Как на ощетинившемся дикобразе!..
Так Бхишма упал на глазах своей рати,
Упал с колесницы своей на закате.
Бхишма вышел из своей колесницы и лег на ложе из цветов.
К востоку упал головой, грозноликий –
Бессмертных и смертных послышались крики,
Упав на закате - на поле кровавом,
Он смелости, твердости придал Пандавам.
Но это, сильнейшего в роде,  паденье,
Тогда Кауравов повергло в смятенье.
- То ствол, - причитали, - упал с колесницы,
Без меры отмерил он Куру границы.
От битвы губительной в страхе отпрянув,
Воители двух межусобленных станов…
Колесница Арджуны отвозится от колесницы Бхишмы на некоторое расстояние.
Они без щитов и воинственной стали,
Вкруг Бхишмы, известного воина стали…
К Бхишме подошли Арджуна, Кришна, Дурьодхана.
Друзьями он был окружен и врагами,
Как мира творец окружён божествами
Почтить храбреца, позабывши о месте,
Пандавы пришли с Кауравами вместе!..
Тогда своему и враждебному стану
                Он молвил:
Б х и ш м а  (простирая свои руки к небу)
Я вам докучать уж не стану,
Но виснет моя голова мне на горе:
На стрелах, покоясь, нуждаюсь в подпоре…
С а н ь д ж а я  (обращаясь к Дхритараштре)
Арджуна был доброму верен порыву:
Калёные стрелы достал и Гандиву.
И выстрелил доблесный, полный печали,
И стрелы под голову Бхишмы попали.
Арджуна выпускает из лука цветок, осторожно, бережно бросая его под голову Бхишмы.
Упёрлись в затылок ему опереньем,
И Бхишма, боровшейся долгим бореньем,
Доволен был этой подушкой походной,
Б х и ш м а  (обращается к Арджуне)
Арджуна, ты муж превосходный!..
- Ты волю постиг мою, - молвил он внуку,-
Хвала твоему благородному луку!..
Теперь я доволен, теперь я спокоен:
На ложе из стрел умереть должен воин!..
С а н ь д ж а я  (обрашаясь к Дхритараштре)
Затем Кауравам сказал и Пандавам,
Царевичам юным, царям седоглавым:
Б х и ш м а  (с чувством высокого достоинства)
С исполненным долгом пришел я ко благу:
На ложе из стрел с опереньем возлягу.
Лишь Солнце сокроет свой блеск за горами,
Сокроюсь и я, провожаемый вами,
Когда колесницы владетель багряной
Отправится к Солнцу в места Вайшраваны.
Покину я жизнь, как любимого друга.
Костер мне пусть станет последней супругой.
На ложе из стрел я взошел ради чести,
Теперь – на кострище со стрелами вместе.
А вы, кто всего мне дороже на свете,
От битв и вражды откажитесь о, дети!..
С а н ь д ж а я
И Бхишма дышал, как змея, проявляя
Спокойствие, тяжкую боль подавляя.
Б х и ш м а
Друзья,  Я калеными стрелами мучим,
Как будто охвачен я пламенем жгучим.
На ложе из стрел я лежу, ожидая,
Чтоб Солнце взошло и Луна молодая.
Мой рот пересох и горит мое тело;
Воды принесите – она охладила б…
С а н ь д ж а я
Арджуна взял лук свой победный – Гондиву,
Вложил он стрелу в тетиву, горделивый,
И вот, вокруг Бхишмы свершив круг почёта,
Стрелу вонзил в землю с сыновней заботой.
И светлый источник забил в этом месте.
И влага явилась с прохладою вместе
И, жажду свою, утолив той водою,
Старик вдохновился отвагой святою.
Деянье Арджуны так всех поразило
Невиданной, чистой, божественной силой.
На сцене появляются ангелы. Надевают Арджуне цветочные гирлянды на шею.
И Бхишма сказал ему перед кончиной:
Б х и ш м а  (приподнимая свою голову)
Не диво, что мужества стал ты вершиной.
Из смертных никто здесь тебе не подобен,
Коль, чудо содеять такое способен,
Как Брахма – Создатель, и Вишну – хранитель,
Оружьем извечным владеет воитель!..
В сей битве победу одержат Пандавы –
Чисты, правоверны, воздержанны, правы!..
Да будет с кончиной моей мир народам,
Пусть мир будет в добром согласии с родом.
Брат с братом, открыто и радостно глядя,
И с сыном – отец, и с племянником – дядя.
Голова Бхишмы опускается и остается без движения.
С а н ь д ж а я
И, боль, обуздав свою, праведник строгий,
Навеки умолк, поручив себя йоге…
Ангелы торжественно поднимают знамя Бхишмы с изображением бога любви – Камы, и уносят со сцены.             Занавес
               
                ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

                КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ

В глубине сцены на троне сидит царь Дхритараштра, рядом с ним на коврике сидит мудрец Саньджая продолжает свое повествование о великой битве на поле боя Курукшетре.
Д х р и т а р а ш т р а  (обращается к Саньджае)
Скажи мне теперь о, мудрец мой Саньджая,
Когда сыновей моих рать поражая,
Пандавы ее разгромили в той схватке,
Что сделали воинов наших остатки?..
С а н ь д ж а я  (Уже не в состоянии скрыть от царя Дхритараштры полное поражение Кауравов.)
О, царь Дхритараштра, из нашего стана
Бежали подруги и жены отважных.
Живыми, лишь братья – Пандавы остались,
И царствовать станут в столь царственном стане.
Им выпал для счастья и храбрости жребий,
Им здесь. На земле хорошо и на небе.
Дурьодхана ж с берега в озеро сходу,
Нырнул с колесницы в озёрную воду.
И сын твой Дурьодхана, царь всепобедный,
Уснул, окружённый водою озерной.
Пандавы ему говорили с усмешкой:
- Вставай и сражайся геройски – не мешкай!
Довел свое войско до битвы позорной,
И скрылся под тиной зеленой, озёрной…   
А он отвечает: «А как мне сразиться?
Где кони мои? Где моя колесница?
Могу ль я сразиться, врагом окруженный,
Друзей, и коней, и оружья лишённый?!
Но вашей обиды я вынесть не в силах.
Кого-то из вас в поединке сразил бы…
И если дадите на то разрешенье:
С Пандавом на палицах будет сраженье.
И вот, свой зеленый приют покидая,
Дурьодхана в единоборство вступает…
Появляется Дурьодхана, он шатается из стороны в сторону, словно пьяный. Проходит по сцене неуверенной походкой, опираясь на булаву в виде винной бутылки.
Едва в поединок вступил рукопашный,
Как бедра раздроблены палицей страшной.
Слышится пронзительный звук тормозов  современного автомобиля. Дурьодхана падает.
И сын твой упал и на поле печали
Слоны затрубили и кони заржали…
   Раздаются звуки сирены скорой помощи.
Вокруг него хищников целая стая,
И воют шакалы, еду предвкушая…
Он умер, зарывшись в песок головою:
Не вынесло сердце шакальего воя.
На бранное поле, лишь ворон летает,
Да чья-то вдова голосит, причитая:
В д о в а
Господь мой Всевышний,
Ужель не права я?!
Пускай оживёт он:
Без друга – мертва я…
Без друга не надо
Мне хлеба и крова!
Без друга не надо
Мне неба дневного!
Вез друга не надо
Мне вешнего цвета!
Без друга не надо
Мне счастья и света!
Не надо мне дома,
И поля, и сада!..
Без друга мне жизни
Не надо! Не надо!..
Пускай оживет он!
Без друга мертва я!
Господь мой Всесильный,
Уже ль не права я?!
    Два ангела поднимают ее с земли, дают ей цветы, надевают цветочную гирлянду ей на шею и уводят ее с места трагедии за кулисы. Дхритараштра и Саньджая уходят со сцены. Затем,
Все актеры выходят на сцену для приветствия. Поднимается Дурьодхана. Все кланяются и уходят со сцены.
                Конец спектакля.

                «МАХАБХАРАТА», КАК ОНА ЕСТЬ
 
   Сказание о великой битве потомков древней Бхараты (в сокращении).
  Литературный перевод с санскрита поэтических шлок «Махабхараты».               

1. ПЕСНЯ – ПОЭМА О БХАРАТЕ

Некогда правил землей царь Душьянта;
Был наделён красотою и силой,
Редким умом, добротой и геройством;
Был он надежной опорой закона…
Царь на охоте в лесу заблудился,
И очутился он в роще цветущей:
Пчёлы жужжали и певчие птицы
Были на редкость там сладкоголосы,
У водоёмов паслись антилопы;
Тут же прогуливались обезьяны…
Мирному отдыху все предавались:
Тигры, пантеры, слоны, леопарды…
У водоема царь хижину встретил,
Жил в ней отшельник, с ним  - дочь Шакунтала,
Что красотою своей затмевала
Звездочки в небе, Луну, даже Солнце…

Видимо, небу так было угодно,
Ставши женою царя, Шакунтала
Сына Душьянте она подарила,
Именем Бхараты был наречен он…
Бхараты род был заложен великий –
Мудрых царей и бесстрашных героев.
Люди слагали им славные песни,
Им воспевали величье и славу!..

2. ПЕСНЯ – ПОЭМА О КУРУ

В этом великом роду  царь Шантану
По справедливости правил землею.
Был весь народ его подданный счастлив:
В мире он жил и в любви, и в достатке.
Встретил Шантану красавицу Гангу,
Та, подарив ему славного сына
Куру, сама же – в реке растворилась.
Сын этот вовсе слепой от рожденья,
Именем был наречён Дхритараштра.
Долго Шантану царь был неутешен…
И, нарушая закон о наследстве,
Выбрал царем сына младшего Панду. 

3. ПЕСНЯ – ПОЭМА О ПАНДУ

Долго страной управлял славный Панду,
Правил он мудро и был справедлив он,
Счастлив с женой добродетельной Кунти,
Та пятерых сыновей подарила,
Бхараты славу весьма преумножив.
Старший по имени был Юдхиштхира –
Мужество с мудростью в нем сочеталось,
Братьям он был образцом и опорой.
Имя второго из них – Бхимасена,
В мощи слону боевому подобен,
Третьего сына назвали Арджуной,
Что означает: ярчайший и светлый,
Был он искусен в речах, в совершенстве
Ловко владел боевым он оружьем.
Братья же Накула и Сахадева –
Два близнеца и лицом и делами,
Мыслями даже во всем были схожи,
Были выносливы, ловки и смелы;
В схватке – на львов они были похожи…
Пандавы - братья любили друг друга,
Были всегда и везде неразлучны.

4. ПЕСНЯ – ПОЭМА О КАУРАВАХ

У Дхритараштры с женою Гандхари
Сто сыновей было. Именем деда
Их Кауравами все называли.
Пандавы и Кауравы все вместе
С детства росли и всему обучались
Под наблюденьем  мудрейшего Бхишмы,
Он был им прадед, наставник, учитель…
Пандавы быстро во всём преуспели
Но Кауравам давались труднее
Эти ученья различным наукам.
Так и при жизни славнейшего Панду,
Так же все было и после кончины.   
И на престол в славном Хастинапуре
Тут же взошел царь слепой Дхритараштра.
Старший из братьев своих Кауравов
Звался Дурьодхана, воин дурной был,
В мыслях - коварный, подлый душою.
Он невзлюбил своих братьев Пандавов.
Зависть, как змей его в сердце кусала:
Блеск их и слава, их ум и отвага –
В сердце его одержали победу.
Стали преследовать мысли повсюду:
Как погубить нелюбимых Пандавов?..

5. ПЕСНЯ – ПОЭМА О КОВАРСТВЕ ДУРЬОДХАНЫ

Как-то однажды пришел к Дхритараштре
Сын Дурьодхана с коварною думой.
Змеем Дурьодхана в душу вползает,
Хитростью сети сплетает и лестью:
- Не понимаешь ты разве, отец мой,-
Пандавы жаждут желанья престола…
Был бы не слеп ты, твой брат младший Панду
Был бы не вправе всей Бхаратой править.
Дети теперь его к трону стремятся:
Спят и во сне видят право наследства…
Разве ты слеп, мой отец и душою –
Дважды на грабли свои наступаешь…
Кто тебе ближе, роднее – Пандавы,
Иль Кауравы? Твое ведь мы семя…
Кто тебе в старости будет опорой:
Пандавы или же мы, Кауравы?
Речью, смущая отца Дурьодхана
Уговорил его вскоре отправить
Пандавов всех в Ванаравату скопом,
Будто на праздник… и там их оставить,
Не подпускать даже близко к столице,-
К вечному городу Хастинапуру…
Зла в этом нет, лишь одна добродетель:
Счастливы Пандавы будут и мирны…
Дети твои станут править в столице,
Внуки и правнуки станут нас славить!..
Но не сказал лишь о том Дурьодхана,
Что погубить всех Пандавов замыслил:
Заживо сжечь во дворце деревянном…

6. ПЕСНЯ - ПОЭМА О ПРАЗДНИКЕ В ВАРАНАВАТЕ

Все в один голос твердили в столице,
Что в Варанавате праздник прекрасный
Скоро откроется, великолепьем
Может затмить он все праздники в мире.
Чистые сердцем Пандавы не знали,
Не было в мыслях о том вероломстве,
Чтобы в кострище, лишь ради корысти
Братья родные живьем их спалили…
И с Кауравами чинно простившись,
Тронулись в путь. С ними мать их, царица
Достопочтимая мудрая Кунти…
И горожане с почетом и честью
Их провожали, собравшись все вместе.
Мудрый Видура, советник Пандавов
Предостерёг, дав совет Юдхиштхире,
Так говорил, на беду намекая:
- Умного - умный поймёт с полуслова,
Легче отыщет дорогу к спасенью
И не грешно вспоминать дикобраза,
Что от огня под землей норы роет,
И не страшна ему вовсе уж будет
Месяца темная вся половина.

Прибыв на праздник, сказал Юдхиштхира:
Самое первое следует сделать –
Ход из дворца надо вырыть подземный,
Только потом станем праздновать праздник!..
Ночи и дни напролет землекопы
Ход из дворца прорывали подземный…

В наитемнейшие месяца ночи,
Выбрали ту, что темней не бывает
Слуги Дурьодханы так постарались,-
Вспыхнул дворец сразу весь, словно факел,
Но ожидая пожара Пандавы
Вышли из пекла по тайному ходу,
В лес уходили, шли долго и быстро
Без передышек и без остановок.
Мать же царицу, уставшую Кунти,
Попеременно несли в чащу леса…

А в Варанавате все люди – в печали,
В скорби безмерной все дни пребывали,
Сказано ж: горьким бывает то горе,
Если живые сгорают в пожаре,
Пусть даже нет у них вовсе достоинств,
Что ж говорить, если гибнут герои

Славные силой своей и отвагой,
Чести хранители, веры и правды?
Слезы тогда ту людей не иссякнут,
Горе их будет безмерным и долгим…

7. ПЕСНЯ – ПОЭМА О СКИТАНИЯХ ПАНДАВОВ

Долго Пандавы ломились сквозь джунгли,
Царские их изодрались одежды
И, создавая одежды из лыка,
Стали отшельникам с виду подобны.
Долго ли, коротко ль в джунглях плутали,
Встретили вдруг небольшое селенье,
Стали в нем жить, положившись на случай…

Время пришло, и представился случай:
Сам царь Панчалы открыл состязанье,
Где победителю дочь Драупади
Он обещал выдать в жены в награду!..

И попытать своё счастье решили
Братья, отправившись вместе в Панчалу:
- Будет победа, невеста женою
Станет нам. Царь же нам будет – союзник…

8. ПЕСНЯ – ПОЭМА О СОСТЯЗАНИИ ЖЕНИХОВ

Чем было ближе к столице Панчалы,
Гуще толпа устремилась туда же…
Все женихи - в золотых колесницах,
Кто на слонах - в дорогих паланкинах,
Все женихи восхищенья достойны,
Но на Пандавов никто и не взглянет,
Что по дороге шли в скромных одеждах.
Кто-нибудь разве же мог догадаться,
Что и они к состязанью стремятся?
Виден ли жемчуг в ракушке сокрытый?
Виден ли пестик в бутоне закрытом?

Так незаметно шли они долго,
Вот и столица подобно чертогам
Царства небесного Господа Бога:
Благоухают сады и сверкают
Великолепьем дворцы и фонтаны…

Щедро гостей во дворце угощали.
Гости с дороги три дня отдыхали.
А на четвертый – с началом рассвета
О состязанье читали поэты
Громко стихи им певцы повторяли,
О состязанье спектакль разыграли
И, словно волны под солнцем сверкая,
Толпы шумели, восторг не скрывая,
Как на помост поднималась стыдливо
Чья красота, даже солнце затмила,
К цепи достоинств своих приковала
Всех Драупади – от старых до малых…
И не смолкало толпы ликованье,
А между тем, началось состязанье…

Лук был большой и натянутый туго,
Цель высоко была поднята в небо…
К луку избранники разной походкой
Все подходили… одни – осторожно,
Тиграм подобны, идущим к добыче,
Тот, словно слон с величавой походкой,
Этот - срывался, как бык разъяренный…
Лук, как в насмешку людскому собранью,
То - вырывался из рук, то - поранит,
А у иного – не тронется с места,
Словно земля держит лук на запоре…

Из Кауравов всех на состязанье
Вышел Дурьодхана и словно на смех
Его стрела так и не полетела,
На тетиве, как мочало висела
И возле ног, как лягушка присела…
А Дурьодхана наш сел под навесом
Голову низенько, низко повесил…

- Что, неужели из всех, кто собрался,
Нет здесь героя? – народ волновался…
В этот момент из толпы очень шумной,
Вышел герой наш – прекрасный Арджуна,
Вышел спокойно, собой не гордился,
Только в почтенье царю поклонился…
Неторопливо взошел на помост он.
Тут зашумели все званные гости:
- Кто этот дерзкий такой оборванец?
Как он посмел выйти на состязанье?   
В пору ему собирать подаянье.
Разве достойный он в нашем собранье?

Только Арджуна их словно не слышит,
Вопли и склоки его не колышут.
И, тетиву без труда натянув, он
Цель поразил пятью стрелами к ряду.
Нет ликованью народа предела,
Слава Арджуны, как птица летела,
И Драупади гирляндой победы
Лично украсила плечи героя!..

9. ПЕСНЯ – ПОЭМА О ВОЗВРАЩЕНИИ ПАНДАВОВ

Если мудр ты в одном, значит мудрый - во многом,
К Истине – в сердце начало дороги.
Древний закон не нарушил Арджуна:
Младший в рождении в брак не вступает,
Прежде, чем старший не женится брат твой…
Так рассудивши, он принял решенье:
Пусть Юдхиштхире невестою станет,
Словно небесный цветок – Драупади.

Весть о женитьбе весь свет облетела
И донеслась до ушей Дхритараштры,
Тронув слепого царя Кауравов:
-Сколь необычны судьбы перемены,-
Думал он,- сколь они многообразны!..
Мы всех Пандавов считали за мёртвых,
Заживо будто в пожаре сгоревших,
Живы они, как ни в чем не бывало,
Женятся, слышу, на славных царевнах,
Надо скорей возвратить им полцарства –
Принадлежит ведь Пандавам по праву.
Бога гневить я уж больше не стану,
Пусть же скорее вернуться Пандавы.
Пусть Индрапрастха им станет столицей!..

Так возвратились герои Пандавы 
В земли отцов своих – доблестных предков,
И благороднейший стал Юдхиштхира
Царствовать мудро в своей Индрапрастхе!..
А Драупади ему подарила
Пять сыновей, землю преумножая
Славою, роскошью и красотою…
Люди о них свои песни слагали!..

10. ПЕСНЯ ПОЭМА О ЖЕНИТЬБЕ АРДЖУНЫ

Были два друга: Арджуна и Кришна;
Были два воина: Кришна с Арджуной…
Дважды героев таких не рождает
Наша Земля и друзей нет подобных.
Кроме того, полюбилась Арджуне –
Кришны сестра, всех достоинств которой
Не перечесть. Её звали Субхадрой…

Ждать, да ухаживать,- не для героя,
Ждать – разве дело для воинской славы?
Вот и решил он похитить Субхадру,
Кришна по дружбе помог ему в этом:
Дал он Арджуне коней с колесницей…
Вот на глазах удивленной охраны,
Ловко Субхадру Арджуна похитил
И укатил в золотой колеснице
С нею в столичный дворец Индрапрастхи
Жизнь молодых стала столь же прекрасной,
Как превосходны лесные озера!..

11. ПЕСНЯ – ПОЭМА ОБ ИМПЕРАТОРЕ МИРА ЮДХИШТХИРЕ

Слава о царстве Пандавов гремела,
И по земле разносилась, как песня,
Не было царства на свете чудесней,
Не было воинов более смелых.
В царствах иных беззаконья и войны,
Старцы бездомные и бесприютные,
Дети скитаются полуголодные,
Жены неряшливые и распутные…
Час наступил, чтобы в царство единое
Слились народы, а все беззакония,
Сами собой все уйдут - до единого,
После падения многопрестольного.
И собрались во дворце Юдхиштхиры
Разом владыки всех стран и народов
И возложили к подножию трона
Дружно венца свои – символ признания.
Так императором целого мира
Стал Юдхиштхира мудрейший из мудрых,
И прекратились все в мире раздоры,
И вся планета наполнилась счастьем!..

12. ПЕСНЯ – ПОЭМА О НОВОМ ЗАГОВОРЕ КАУРАВОВ

Вынести славы Пандавов не в силах,-
Стал Дурьодхана бледнее вершины
Самой высокой горы в Гималаях…
Стал умолять он отца Дхритараштру
В Хастинапур пригласить Юдхиштхиру:
- Наш Шакуни – величайший мошенник
В кости его, без труда обыграет,
Этим, лишив его царского сана,
Станет рабом он у нас, Кауравов
И все цари от него отвернуться…
Пусть Шакуни Юдхиштхиру проучит,
Если ж не так, то готов умереть я…

Речь Дурьодханы хитра и коварна,
Мысли плетет, как рыбак свои сети,
Наверняка знал: отец не откажет,
Если свой сын сам себе смерть закажет…
И согласился тогда Дхритараштра:
- Пусть будет так, сын, как ты пожелаешь…
И поскакали гонцы по дорогам –
Вести разносят по белому свету,
Что благороднейший царь Юдхиштхира
Скоро играть с Шакуни станет в кости,-
Милости просим гостей званных в гости,
В Хастинапур во дворец Дхритараштры…

А Юдхишдхира задумался крепко:
Сердцем почувствовал – это ловушка…
Но император не мог отказаться
От состязаний. И после раздумий
Всё ж он взошел на свою колесницу
И во дворец Дхритараштры поехал…


13. ПЕСНЯ – ПОЭМА ОБ ИГРЕ В КОСТИ

Все проиграл Шакуни Юдхиштхира:
Шлем золотой в жемчугах и алмазах,
Много и много сокровищ несметных
И колесницу, как Солнце блиставшую,
Чудный дворец и могучую армию,
Царство своё, своих братьев возлюбленных
И Драупади свою ненаглядную,
А в довершенье азартного пыла
И сам себя проиграл Юдхиштхира!..
Все Шакуни проиграл император –
На кон и жизнь свою ставил в азарте!..

Полную чашу позора испили
И униженья Пандавы. В изгнанье
Были отправлены и Драупади,
И досточтимая славная Кунти,
Только Субхадру Арджуна оставил
На попеченье у славного Кришны.

И, миновав городские ворота,
В лес уходили в изгнанье Пандавы…
Полных тринадцать в изгнании лет
Им суждено провести в наказанье.

14. ПЕСНЯ – ПОЭМА О ЖИЗНИ ПАНДДАВОВ В ЛЕСУ

В зарослях джунглей шипенье змеиное,
Тигров рычание, рёвы слоновьи…
Жутко в лесу несказанно…Пандавы
К Солнцу с молитвой такой обратились:
- Око Вселенной ты, солнышко ясное,
Жизни подательница и веселья,
Мракогубительница милосердная,
Ты выпиваешь моря с океанами,
Чтоб оросить Землю тепленьким дождичком.
Ты все живое питаешь, лучистое,
Так поддержи, обогрей и утеши нас…

Солнце спустилось на землю лучистое,
Медный сосуд подарило изгнанникам,
Полное яствами - до насыщения
Можно питаться,.. яства при этом
Не убывают. Он наполняется вновь – по желанию:
- Вот вам мой дар за молитвы горячие,-
Солнце сказало им всем на прощание
И поднялось снова на небо синее,
Ярко сверкая лучами лучистыми!..

И на поляне у речки бурливой
Дни коротали Пандавы в изгнанье…
Мудрый отшельник сказал им однажды:
- Если достигнуть вершин Гималаев,
То овладеешь волшебным оружьем,
Что принесёт непременно победу!..

Был удостоен отважный Арджуна
В доблести, в силе предстать и отваге
Перед лицом всемогущего Шивы
И получить грозовое оружье,
То, что сжигает огнем все живое
По всей земле при скончании века…

15. ПЕСНЬ – ПОЭМА ОБ ОКОНЧАНИИ СРОКА ИЗГНАНЬЯ ПАНДАВОВ

По истечении срока изгнанья,
Братья надменные их – Кауравы
Не собирались сдержать обещаний:
Не пожелали вернуть Юдхиштхире -
Всё, чем бесчестно они завладели -
Царство, былое величье и славу:
- Не возвратим вам земли даже столько,
Где бы смогли, хоть иголку воткнуть вы,-
Так заявил Дурьодхана Пандавам –
Будете вечно скитаться в изгнанье!..
Так что война стала, как неизбежность…
И даже Кришны совет беспристрастный
К благоразумью и доброму миру –
Не урезонил дурных Кауравов
От вероломного их намеренья…
 
Пандавы все, совершив омовенье,
В царственные облачились наряды,
Мир, известив о великом собранье,
В царском дворце царя-друга Вирата.
Он согласился помочь вернуть царство
Пандавам и, признавая царем Юдхишткиру, -
Мир известил о великом собранье.
И все владыки земли на собранье
Единодушно приняли решенье:
- Пандавы, выполнив долг благородства,
Право имеют вернуть царство силой!..

16. ПЕСНЯ – ПОЭМА  «ПЕРЕД БИТВОЙ»

Стали две армии друг против друга,
Словно бурлящие два океана,
Разъединённые узкой полоской -
На бранном поле большом Курукшетре.

Ночь миновала. С началом рассвета
Кришна с Арджуной взошли в колесницу
И, как в коротком мгновении ока –
Стали между двух враждующих ратей,
Так, чтоб Арджуна мог видеть два войска,
Что переполнены жаждою битвы…

Видел Арджуна во вражеском стане
Бхишму, который учил его с детства
Многим секретам владенья оружьем,
Там же он видел наставника Дрону,
Братьев двоюродных, дядю родного
Шалью, что ныне уж стал полководцем -
Военоначальником у Кауравов…
Сжалось от страшных, ужасных предчувствий
Даже бесстрашное сердце Арджуны:
- Да неужели уж так неизбежно
Братоубийство и кровопролитье?..
Не пожелал бы такой я победы,
Купленной кровью родных мне и близких.
Царство – во зло, коль пропитано кровью
Близких людей… Я сражаться не стану…
Лучше уж пусть я умру беззащитный,
Чем истреблять мне своих кровных братьев!..
И, обратившись за помощью к Кришне,
Он попросил, как у друга совета:
- Кришна, скажи мне, как друг, посоветуй,
В чем нынче долг мой? Не знаю, что делать…
Ум помутился от скорби и горя…

Кришна, украшенный знаньем ответил:
- Нет ничего выше битвы за правду,
Выше сражения за справедливость,
Выполни с честью свой долг, друг Арджуна;
Лучше погибнуть в сраженье героем,
Нежели трусом тебя посчитают.
Мысль нерешительного человека
Многоветвиста, отнюдь – не разумна.
Выполни долг свой, мой друг, без сомненья,
Без колебаний, как истинный воин!..

17. ПЕСНЯ – ПОЭМА О НАЧАЛЕ БИТВЫ

Солнце взошло и с восходом Светила
Вмиг расцвело утро над Курукшетрой.
Слышались раковины боевые
И боевые гремят барабаны,
Кони заржали, слоны затрубили,
С грохотом мчались вперед колесницы,
Мир огласился весь звоном оружья.
Тучами стрелы затмили все Солнце,
Звонко мечи ударялись с размаху –
Бились о шлемы, щиты и доспехи.
Пеших – слоны беспощадно топтали,
Конных – клыками на землю кидали,
Лишь с наступлением тьмы прекращалась
Битва кровавая, чтобы на утро
Вновь разгореться ей с новою силой.
Солнце всходило и снова садилось,
Не было видно конца этой битвы.
Раненых стоны, победные крики,
По всей земле, словно громы носились.
Реки от крови багровыми стали.
С новою силою битва пылала,
Жизни людей вновь и вновь пожирала,
Как пожираются травы сухие
Пламенем жара пожарищ нещадно…

18. ПЕСНЯ – ПОЭМА ОБ ОКОНЧАНИИ БИТВЫ

Битва закончена. Воин последний
Из Кауравов живой оставался,
Воин по имени был Ашваттхаман.
В сумраке он незаметно подкрался
Тихо к поверженному Дурьодхане
И со слезами он молвил владыке:
- О, величайший, владел ты всем миром,
И вот один ты в пыли погибаешь,
Лишь в окруженье гиен и шакалов…
Где твое войско? Где все твои братья?
И уж никто не окажет вам почесть
И отомстить за тебя не сумеет…
Знай же, властитель мой, вырву победу
Я у Пандавов – их всех одолею.
Я отомщу за тебя и за войско
Что полегло  в этом страшном сраженье…

И, одаренный горячностью воин,
В лагерь Пандавов один устремился,
Где, с наступлением сумерек ночи
Воины – Пандавы сном крепким спали:
Лавры победы им трудно достались
И крепкий сон был им, словно в награду…

Здесь и задумал злодей Ашваттхаман:
Воинской чести законы нарушить –
Спящих убить под прикрытием ночи:
- Прочь, колебанья все! Прочь, все сомнения,
Живо за дело кинжал принимайся!..
И без пощады он, без сожаления –
Всех истребил, жажду мести насытив…
Живы остались Пандавы да Кришна –
Не было в лагере их этой ночью…
В знак завершенья злодейской расправы
Сжег Ашваттхаман шатры и навесы
И, к Дурьодхане под утро вернувшись,
Стал на колени и молвил такое:
- Мой властелин, коль душа твоя слышит,
Пусть возликует: враги все убиты…
Всех перебил их одною рукою!..

Утром Пандавы, когда вдруг узнали
О беспримерном жестоком злодействе
Долго скорбели. Сказал Юдхиштхира:
- Все мы - воистину судну подобны, 
Что, покорив все моря-океаны
В малой реке потонул в одночасье…

19. ПЕСНЯ – ПОЭМА О ЖЕРТВОПРИНОШЕНИИ КОНЯ

Мир воцарился в стране Юдхиштхиры,
Царства земли - все слились воедино.
И приносилась великая жертва –
Жертва коня. Все властители мира
В знак подчиненья, склонились у трона
Всемиродержца – царя Юдхиштхиры.

Выбран был конь самый лучший на свете,
Весь изукрашен он был в самоцветы.
И поскакал конь – куда пожелает,
Следом за ним шло великое войско,
И все владыки покорно склоняли
Головы, венчанные короной,
Как знак признанья царя Юдхиштхиры.

20. ПЕСНЯ – ПОЭМА  «ПОСЛЕДНИЙ ПУТЬ»
Годы прошли. Вот и к славным Пандавам
Мирные крылья свои простирала
Старость. Решили все братья Пандавы
Царство свое добровольно оставить:
Власть и корону они передали
Внуку Арджуны. Парикшит стал править
С честью, достойно всей Бхаратой славной.

Пандавы вместе с Царем Юдхиштхирой
Все вдохновенно ушли в Гималаи,
В эту обитель богов поднебесья.
С ними отправилась в путь Драупади…
Славен был жизненный путь их, но также –
Путь в Гималаи – не менее славен!..


               ОГЛАВЛЕНИЕ

1. Пришелец и Катилина, историческая драма. ...............3
2. Непутёвый самозванец, историческая драма..............38
3. Иуда, музыкальная пьеса...............................................55
4. Князь Святослав, историческая драма..........................77
5. Солнце Правды, музыкальная пьеса.............................103
6. Казачье зарубежье, музыкальный спектакль.............112
7. Кому на Руси жить, музыкальный раёк......................127
8. Царь Пуранджана, музыкальная пьеса.......................133
9. Видение «Махабхараты», музыкальная драма............141
10.«Махабхарата», как она есть (в сокращении)...........153
Песня-поэма о Бхарате ........................................153
Песня-поэма о Куру.............................................154
Песня-поэма о Панду...........................................154
Песня-поэма о Кауравах......................................155
Песня-поэма о коварстве Дурьодханы...............155
Песня-поэма о празднике в Варанавате.............156
Песня-поэма о скитаниях Пандавов...................157
Песня-поэма о состязании женихов...................157
Песня-поэма о возвращении Пандавов..............159
Песня-поэма о женитьбе Арджуны....................160
Песня-поэма об императоре Юдхиштхире........160
Песня-поэма о новом заговоре Кауравов...........161
Песня-поэма об игре в кости...............................162
Песня-поэма о жизни Пандавов в лесу...............162
Песня-поэма об окончании изгнания Пандавов.163
Песня-поэма «Перед битвой» ..............................163
Песня-поэма о начале битвы.................................164
Песня-поэма об окончании битвы........................165
Песня-поэма о жертвоприношении коня.............166
Песня-поэма «Последний путь»...........................166