Притча о прощении
От лица римского сенатора
Квинта Гафния Сенециона
…Я плыву
В глубокой каменной реке,
Я живу
В ее течении, в воде
Но все же
Стараюсь одолеть ее каменья,
Быть может
Найду я наконец почет и уваженье…
***
Я, неизвестный никому патриций
Прославиться всегда желал,
И не желал ни с кем мириться
Ведь римлянин я, императорский вассал.
Я никогда не верил в предсказанья,
Был скептиком, и верно поступал
Не верил в колдовские я гаданья
Хотя всегда Сатурном или Марсом стать мечтал.
Однажды я, друзья мои и император,
Решили храм святого Мопса повидать.
Нас встретили жрецы, гадатель,
Они грядущее хотели показать.
Не отказался я – забавы ради
Жрецу охотно руку протянул,
Внимательно пронзил ее он взглядом
Как океан пронзают тысячи акул.
И, наконец, сказал он мне:
«Я в голове твоей и мыслях понял лишь одно,
Тебя ждет испытание, и поражение грозит тебе,
А остальное для меня темно».
Какое испытание?.. Я вышел
И молча начал я в оцепенении стоять,
Шагов я императорских не слышал
И наконец мне стало в тягость ждать.
Стоял я долго так, в оцепененье,
Я думал, я хотел понять
И поглотило меня вдруг волненье
Мне стало почему-то тяжело дышать.
Не дожидаясь императора, я брел
В раздумьях и не мог поверить,
Что я поверил. И я дальше шел.
Надежду я на случай начинал лелеять.
И мне не скоро подвернулся случай.
Из Рима я уехал в Беневент
На свежем воздухе меня уже не мучил
Сплошной клубок загадок, словно лент.
Легко забыл я так о Мопсе,
Легко забыл и о гадателе-жреце
«Да это шарлатан, а не гадатель вовсе» -,
Я думал о судьбы моей чтеце.
Однажды я ушел на заседании сената,
Вернее ехал в колеснице золотой.
С тоскою вспомнил о родных своих пенатах.
О Риме, о своем поместье вспоминал с тоской.
Вдруг мысли перешли мои в другое направленье
Я помышлять стал о триумфе, славе
Я думал, что меня ждут взлеты и паденья
Шел пар из головы моей от планов лавы.
Я ехал, своего ждал испытанья
Я знал, что нужно подвиг совершить
Вдруг вспомнилось гадателя гаданье
Подумал я, что мне без подвигов не жить.
Уж такова была моя натура.
И думал я, что подвиг может быть только в бою.
Такая наша римская культура.
И собирался было ехать на войну.
***
На заседании был перерыв.
Мы с консулом паденье нравов обсуждали,
Сенаторы глядели на залив
И любовались синей морской далью.
Никто и не задумывался, что
Средь нас сидит обманщик и предатель
Но он был в тогу аметистового цвета облачен
Вот все и думали, что он сенатор.
Он почему-то странно на меня смотрел.
А я же лицезрел его впервые.
Но вдруг на консула он поглядел.
Я ж не заметил, а мечтал о Риме, как и все другие.
Но после часа дня сенат стал расходиться
Я и Тиберий, консул, шли вдали от всех
Я плыл, летел, свободный, словно птица
Не думал ни о чем, и заговорщик обречен был на успех.
Тиберий же был погружен в раздумия, волненья,
А я… предателя вдруг позади узнал!
И повернулся. В это же мгновенье.
Увидел занесенный над собой кинжал.
Изящным жестом я за кисть предателя схватил,
А тот лишь изумленно выпустил кинжал,
Я с помощью Тиберия его веревкою скрутил,
Спокойно, не сопротивляясь, он лежал.
Еще не уехал я из Беневента,
Все думал, размышлял, как поступить
За казнь было во мне лишь около процента
Но преступление не мог простить.
***
А вскоре уже ехал в Рим на колеснице
И на душе у меня было так легко!
Похоже, я в истории единственный патриций,
Который смог так поступить. А ведь я прав.
Прав глубоко.
Да!
Как триумфатор я в свой город возвращаюсь.
Мне обеспечены и уваженье, и почет.
Победой вдруг своей воспламеняюсь,
А на меня взирает императорский народ.
Казалось, на меня глядит весь мир,
Какое сладостное слово – уваженье,
Созвал я всех сенаторов на пир,
Такая замечательная притча о прощенье.
2010