Неужели сражусь за это странное сердце,
Неспокойное, рьяное, то пурпурное, то гнедое,
Против времени выступлю боеготовых терций
Ни о ложе ни думая, или, там, аналое.
Даже если выстою против этой спокойно рати,
Подержусь, не уйду, не скуке ни поддамся, ни страху,
Не скажу себе, что, мол, погулял и хватит,
Пожалею ту, мать в которой меня родила, рубаху,
И в конце всего получу этот фрукт на блюде,
Всё в потёках кровавых, трепещущее, живое,
Откажусь, конечно, тут выбор совсем не труден,
Прямо с серебра его отпущу на волю:
«Улетай, давай, на ходу расправляя крылья,
Кровь покапает, да, но это ведь ненадолго,
Пусть внизу Нева, пустыня, саванна, прерия…
Ну, а мне самый миг обратно брести на полку».
Тут замолкну, замру, такую тираду выдав,
Посмотрю, вдруг, сделает шаг-другой, а потом обратно
Повернёт ко мне. Впрочем, это я так, для виду,
Не вернётся, да, но надеяться так приятно.