О Боже! Ты меня зачал,
растил, хранил от зол и бедствий,
и от Дамоклова меча,
политики последствий.
Приглядывал за мной как нянь,
при Ангелов посредстве
и поселил - куда ни глянь -
чуть ли не в райском месте.
Возможно, что-то проглядел,
возможно, мне простил ошибку,
чтоб сам нашёл я свой предел
и не высовывался шибко.
Спустил мне юности грехи,
да и грехи ли, впрочем,
а к старости подвиг стихи
писать, писать до ночи.
И снисходительно прощал
слововерченье без устатку,
то в благодушии ворча,
то побранив их для порядка.
И не вводил в соблазн греха
на грани призрачной и хрупкой,
спасал от пошлого стиха,
как от постыдного поступка.
Однажды Сверху нашептал,
чтоб я был сам к себе позлее,
и тяжесть лирова креста
на собственной почуял шее.
Не зная даже "Отче наш",
в советском жил я ритме...
Прими благодаренья раж,
о Боже, как молитву!