Я бреду по кладбищу, буйный ветер где свищет
И надрывно скрежещут березы,
Ни могилы, ни будки, я не спал уже сутки,
И теперь мне уж всяк не до позы!
Из гнезда между сучий ёж свалился колючий,
Обернулся котом иль собакой:
Когти лист рвут на крошки, глазенапы что плошки,
Хвост трепещет над толстою сракой.
"Ну кусай же, тяф-тяф: вовкулаком мне в кайф,
Где хочу, там и справлю нужду.
Не терплю вот коллег; и раскаешься ввек,
Коль сварганишь себе на беду".
Тут - поднявши надгробье, как срамное подобье
Монумента - встаёт вурдалак:
Держит льстивые речи, и пылают что свечи
Глазки-шилья - за пару пятак.
И хоть жаждал покоя, но махнул я рукою
Со вполне независимым видом:
"Кровью бы поделился, чтоб ты вусмерть упился,
Только, братец, - поладишь со СПИДом?"
Вот и дом с червяками; дверца реет, как знамя,
И оттуда башка выглядает:
То мертвяк велелепый чешет гладкую репу
И меня на обед приглашает.
"Я скажу тебе слово - не смотри бестолково!
Чтоб твои упованья погасли:
Как лапша с глютаматом, отзываюсь я матом
И готовлюсь на пальмовом масле!"
Мигом дёру висельник, склепа смрадный насельник,
Дал, оставив свои мне опорки.
Я на них опростался, в гроб глазетный забрался -
И во все захрапел я завёртки!