Портрет, нарисованный мягкой пастелью, в крошеве линий жил.
Мой белый ватман смесь «Я» проявлений - истину-ложь хранил...
Как рисовалось? Замуровалось наглухо каменной кладкой сердце твоё -
сплав условностей прочных, внешних никчемных порядков.
Линии длинные резко чертила. Чёрный графит вёл набросок.
Облик портрета - узор монохромный. Лёд. Он такой же в торосах.
Глыбы, которые не возрождают, а наползают, сжимаясь.
Блоки обломков, мерцают, ломаясь.
Виден ли в них настоящий - свет?
Лунной улыбкой глаза. Недоступен. Полосы. Тёмный след.
Это остаток, всего лишь остаток мира, которого нет…
Лишь колея, та, что глубже ухабов, чёткая – не оторваться.
Жизнь в направленье наезженных правил – нечему тут удивляться!
Где же ты, ясный мой свет, затерялся? Контуры тёплой пастелью
растушевала, пыль добавляла, блик выделяла тенью. Крошево радужной
пыли в восходе – влажный, живой туман, я напускала. Блестели
кристаллы - лёд превращался в пар.
Смешанность мыслей, но взгляд оживился. Матовым воском туман….
Линии длинные стали пунктиром. Призрачный мальчуган - смотрел,
нарисованный мягкой пастелью. Белое. Он дышал.
Ему многоликий туман сновидений – истину-ложь внушал.