Наивность её глаз
сначала подкупала,
но в них сквозил каприз,
туман и темнота.
Вот с плеч её манто
наигранно упало,
прильнув к её ногам
напомнило кота...
Я помню жест руки
В тот незабвенный вечер,
в котором навсегда
застыла суета...
Ее пятнистый шарф
и ярок был и светел,
как будто бы жираф,
от шеи до хвоста!
И майский жук ожил
на шерстяной сирени.
Жужжа, перелетит он
с брошки на рукав.
Пугливые зверьки -
замёрзшие колени,
запрятались в подол,
теплей и тише став.
И сумочка в руках
сидела чёрной таксой.
И длинный поводок
пристёгнуый блестел.
А льдинки от сапог,
растаявшие кляксы,
трепещущим казались
объятием двух тел!
1992 год