Курлычит клин, паря на небе,
И приглашая за собой,
Летит туда, где в скрипе кэбов,
Почил туманный край родной.
Там тихий шепот Альбиона,
И неумелый поцелуй,
Предтечей вечному закону,
Несет коричневый холуй.
Раздув огонь в камине черном,
Гостей запотчиет вином.
И притчей вещей о загробном,
Наполнит замок мертвым сном.
В канун страстного воскресенья,
Предательства последний взгляд,
Разрушит жертвой всессоженья,
И господам снесет наряд.
Не сюртуки, рабов корысти,
Не кружева богемных дам,
Он им охапки желтых листьев,
Как дань недожитым годам,
Притащит в час мирских забвений.
И боль нежданных перемен,
Обеты, клятвы, зло измен.
Отвергнет в радостном прощенье.
И в пику ворогам и другам,
Как в сердце сабельный удар,
Вонзает в строгую округу
Нектара вешнего угар.
Он, седовласый и неловкий,
Хранитель графского венца,
В щемяще девичьей сноровке,
Ажур пиитного резца,
Смиренно донесет до слуха,
Графини старой и больной,
В предсмертный час отбытья духа,
В простор укрытый пеленой.