Переливается лучами,
Играет золотом червонным –
Я это вижу, и печали
Как будто бы уносят волны.
Сей дивный клад, который смею
Украдкою ласкать я взором,
Сказать эпитетом сумею,
Когда лишь счастьем буду полон.
Но и тогда мой слог покорный
Не выразит той благодати,
И, будто бы по зову горна,
Заветный ларчик открывать я
Бегу, лечу, парю, порхаю
Как одурманенный Ясон.
Лишь в пустоту и вопрошаю:
То явь творится или сон?
Беру я нож рукой дрожащей.
И, отливая серебром,
Сталь делает движенья чаще.
Сижу за кухонным столом.
Опустошив души резервы,
Я, истощённый как Тантал,
Вскрываю рыбные консервы,
Вгрызаюсь в сказочный металл.
И пусть проснутся все вулканы,
Пусть тают ледяные глыбы,
Исчезнут континенты, страны,
Но восхитительнее рыбы,
Той, что хранится в банке дивной,
На свете просто не сыскать.
И взгляд у ней такой невинный,
Как будто хочет нам сказать,
Мол сайры не найти вам краше,
Божественнее кильки нет,
А чуднее сардины нашей
Вы не найдёте на обед.
Но тьма над миром воцарится,
Но станет наш короче век,
Но оземь разобьются птицы,
Предаст коль сайру человек!
Сардина-скумбрия, о боги!
Плыви же к нашим берегам!
И если б ты имела ноги
Тотчас бы пал к твоим ногам!