Мой милый друг, твоих угрюмых писем
Не получаю вот уж сколько дней,
Ты стал, как будто, горд и независим,
Пренебрегая нежностью моей.
Ужель года несносный отпечаток
Вложили в ямки этих смуглых щёк?
В делах твоих устройство и порядок,
Но нет об этом даже пары строк.
Как жизнь течёт, как старая берёза,
Что подпирает боком твой плетень?
В душе сидит негнущейся занозой,
Последней нашей встречи хмурый день.
Я так же жду, когда засыплет белым
Дороги и углы покатых крыш,
Всё станет враз шальным и оголтелым.
Но отчего ж, однако, ты молчишь?
Уже пора осенняя настала,
И в золото оделся стройный клён,
Душа от одиночества устала
И каждой ночью видит тот же сон:
Что мы с тобой, на звёздный купол глядя,
Беседой души лечим до утра,
И наши руки очень нежно гладят
Мигающие блики от костра.
Но тишина холодной мокрой кистью
Сжимает пальцы, ждущие тепла,
Шуршат под пяткой сохнущие листья,
И как же ночь безжалостно светла!
Бывало ль, помнишь, в спорах распаляясь,
Мы битый час стояли у окна,
А под ногами, щурясь и ласкаясь,
Немым котом стелилась тишина.
Но что же я… зачем же, в самом деле,
Прощай, товарищ радостей былых,
Надежды, словно листья облетели,
И не вернёшь, и не окликнешь их.
Тебя я помню. По дурной привычке,
Хоть иногда да выйду поглядеть,
Держа меж пальцев тающую спичку,
Не доведётся ль сердце отогреть.
Но тишина. Бывай, мой друг, будь весел,
Твори дела, не ждущие расплат.
Я сам на сердце образ твой повесил,
Когда был юн, горяч и глуповат.
Теперь и всё. За тусклой сальной свечкой
Пишу тебе последнее письмо.
Табачный дым нестриженной овечкой
Ложится мягко рядом на трюмо.
И карандаш ломается, крошится,
Не хочет, знать, прощаться с дорогим.
Мне этой ночью профиль твой приснится
Да тот прозрачный светло-серый дым…