сигарета медленно умирала в её пальцах, подобной ей самой
она не замечая ничего через стеклянные оковы комнаты пыталась
рассмотреть свой родной город, столь усталый под седыми фонарями
озаряющими тротуары, жадно глотающими кровь людей, старающихся
защитить хоть что-то - свою любовь, или же просто выполнить свой долг
и капли влаги с неба серого сколь не стараясь, так и не смогут смыть
их собственную влагу с этих улиц, примёрзших к знамени кровавому войны
и ветер стих, и словно вымерли все сны и только мотивы мелодий грустных
и выстрелы отчётливо взрезали тишину, столь нежеланную под хрустом
разбитой вдребезги посуды.. хотя она и в безопасности, но кажется
что каждый выдох каждой пули сдавливает её клеть грудную, обрывая
её дыхание, измятое. а раздающиеся стоны за окном беззвучны для неё
но всё же отдаются словно эхом в этих стенах, стройных, в которых она ждёт
того, кто тоже ждёт, и без него она не сможет быть собой, не сможет
справится ни с этим хаосом, ни с трауром, ни с пламенем, что постепенно
угасают внутри неё, лишь дрожь впивается в самое дно её усталости
глубокими царапинами, вытекающими из под ногтей её на кожаном диване
который из обыденности стал капканом её страха на эту ночь
что словно сточная канава, в которой лезвия заведомо желанны
заточены и только ожидают удобного момента, чтобы изранить, прикарманить
себе её страдания и жизнь, которая не сможет продолжаться долго.
без него ей видятся только едкие осколки кривых зеркал и одиночество
растянутое прочно проволочными милями сырых могил, пустых, без трупов
в них ей одной ведь будет слишком грустно, не уютно просыпаться взглядом мутным
сдавленными криками, слезами... она ждала его, его только желая.
голоса тревожные не предвещающие ничего хорошего раздавались за закрытыми дверями
они резко вырвали её из странного кошмара, который всё же был куда приятнее, чем то
что ждало её в реальности. двери открылись, в них ссутулившись вошёл тот, кого
она ждала так яро, но вместе с силуэтом и взглядом его печальным пришло и осознание
что всё действительно закончится здесь и сейчас в натянутом струной молчании
он подошёл к столу, достал из него маузер, сел на диван, предчувствием её трагедии
столь обтекаемый и пуля лишь одна, но всё же главная в её бесцельной теперь жизни
разорвала всю эту тишину и кровь стекала по его лицу куда-то вниз, куда-то в сторону
её ада, приватно-узаконенного, ведь теперь её дыхание картонно, настолько невозможное
что сложно было бы выбрать что-либо другое, поэтому она последовала в направлении
его же действий, сделав один глоток лишь и надеясь что в последствии они навечно
будут вместе в месте, которое не будет напоминать об этой миру мести.
на звук выстрела
сбежались люди
и перед ними
предстала наполненная для них
трагедией картина
они увидели
его сидящим на диване с кровью на лице
и со слезою, засыхающей на щеке
что не успеет стечь, добраться до её лица
покоящегося на его коленях
со взглядом, теперь таким спокойным
в этих алых стенах...
и эти люди
ночами просыпались
в своих безликих камерах
чувствуя себя замотанными
в целлофановые раны
и вспоминая
свой сон, в котором был этот спокойный траурный
проникающий сквозь них в ничто
остекленевший взгляд Евы Браун.